За едой они говорят не особо много. Джон старается не упоминать Гарри, а Шерлок не спрашивает. Попытки Шерлока вовлечь Джона в разговор вызваны не только стремлением действовать в соответствии с планом, но и просто желанием развлечь его, потому что выглядит Джон по-настоящему подавленным. Он рассказывает Джону о своем последнем, довольно простом расследовании (Джон тогда был на работе: на то, чтобы раскрыть преступление, ушло до обидного мало времени — всего лишь шесть часов). Дело оказалось на редкость скучным и совсем не оправдало надежд Шерлока, зародившихся, когда на пороге появился клиент с рассказом о пропаже кольца с бриллиантом и таинственных сообщениях, выгравированных на оконном стекле в его спальне. В итоге все вылилось в банальную измену.
Впрочем, рассказывает он хорошо, Джон увлекается все больше и больше, под конец и вовсе широко улыбаясь. Ближе к финалу повествования Шерлок отпускает пару уничижительных замечаний об описываемой паре, и Джон откровенно смеется.
— Нет, — спустя мгновение продолжает Шерлок, — я совершенно не понимаю институт брака, особенно в современном мире.
Джон молча закатывает глаза. Заявление Шерлока его явно не удивляет.
— Эта социальная модель давно устарела. Я не понимаю, почему современное общество настаивает на ее сохранении. Хотя нет, не так. Я прекрасно понимаю, почему. Я отчетливо вижу всю совершенно дурацкую цепочку рассуждений. Странно было бы ожидать большего, — совершенно искренне добавляет он. Похоже, будет проще, чем он думал.
— Ну-ну, продолжай, — подбадривает Джон, цепляет на вилку очередную порцию пасты и отправляет ее в рот. — Я заинтригован. Что это за причины и за что ты на них так ополчился? Чем тебя так смущает свадьба? Определенным подчинением женщине или тем, что придется оставить официальную запись, да?
Джон выглядит повеселевшим, но не особо заинтересованным, как если бы он уже не единожды прокручивал этот разговор в голове.
— Нет, — отвечает Шерлок, заставив себя нахмуриться, — хотя это, конечно, тоже влияет. Но я имею в виду досадную сентиментальность, пронизывающую каждую составляющую массовой культуры. Люди обожают драматические заверения в вечной любви и преданности. Все как один убеждены в их нерушимости. Но это же смешно. Казалось бы, достаточно просто взглянуть на статистику разводов, чтобы всякий моментально избавился от глупых иллюзий.
Теперь, с удовлетворением отмечает Шерлок, Джон уже более заинтересован.
— Это не всегда глупо, банально или как ты там еще думаешь, — нахмурившись, возражает он, — Конечно, идея свадьбы излишне сентиментальна, но я всегда считал, что в ней есть что-то… милое, — он пожимает плечами. — Идея до конца своих дней связать себя обязательствами с каким-то конкретным человеком. Если только ты правильно понимаешь, что это значит. Поверь, это не из тех поступков, которые совершаются необдуманно, но… иногда, когда двое людей просто-напросто знают, что до конца жизни будут вместе…
Глаза Джона встречаются с глазами Шерлока, и он видит в них безмолвный вопрос.
Разве у нас не так?
Где-то глубоко внутри Шерлок понимает, что знает ответ. Да. Но если он так скажет, это будет означать провал плана.
— Как кто-то может быть в этом уверен? — вместо этого спрашивает он. — Утверждать, будто ты можешь знать, что станешь чувствовать к человеку через десять, двадцать или тридцать лет, смешно. Люди меняются. Обстоятельства меняются. Знаешь, сколько я видел преступлений, совершенных мнимыми «родными и близкими»?
Шерлок знает, что это — удар ниже пояса. Джон отшатывается.
— Но ты не думаешь — конечно же, ты не считаешь, что все пары обречены на расставание?
Джон запинается. Шерлок пожимает плечами.
— Статистически более вероятно, что отношения скорее закончатся крахом, чем успехом. Долгосрочные привязанности отжили свой век и давно вышли из моды. Очень многие люди только выиграли бы, пойми они этот факт.
Выдержать и продолжать смотреть в лицо Джону невероятно трудно; на нем застыла смесь из растерянности и неверия с затесавшейся ноткой боли. Шерлок отворачивается.
— Итак, — начинает Джон. Он неотрывно смотрит на Шерлока, пока тот опять не встречается с ним взглядом, — чем же мы тогда конкретно занимаемся?
Всем. Ничем. Мы здесь, живем вместе, и это прекрасно.
— Ох, всего лишь убиваем время, — Шерлок пожимает плечами, говоря это.
Если бы Шерлок не потратил часы на то, чтобы дотошно изучить каждую черточку лица Джона, он бы никогда не разглядел скрытые за застывшей маской удивление и боль. Он думает, не зашел ли чересчур далеко — целью затеянного разговора было убедить Джона в том, что Шерлока не интересует семейная жизнь, а не в том, что он ничего не испытывает к самому Джону.
— Прошу прощения, — тихим голосом извиняется Джон, встает, взяв со стола тарелки. — Это утро меня совсем вымотало. Ты же знаешь, что из себя представляет Гарри. Пожалуй, я пойду прилягу ненадолго.
Он заканчивает убирать посуду и выходит. Джон направляется не в ту спальню, которую они с Шерлоком занимали все последние месяцы, а поднимается в свою прежнюю комнату. Хотя кровать по-прежнему на месте, по большей части спальня теперь выполняет функцию кладовки и битком набита книгами, склянками и всяким непонятным барахлом, которое Шерлок натаскал сюда за прошедшее время.
Шерлок слышит звук закрывшейся двери и чувствует, как у него внутри что-то тревожно сжимается.
*
Впрочем, к ужину Джон все же выходит, и даже если он зол или расстроен, ему блестяще удается скрывать это. Приготовив ужин, он не пытается заставить Шерлока съесть хоть что-то, а когда тот за целую серию какого-то детективного шоу не отпускает ни единого ехидного замечания, Джон целует его. Вскоре после этого, несмотря на попытки Шерлока удержать Джона, сжав его в объятиях, на диване, тот отправляется в постель.
Шерлок спать пока что не собирается. Он снова вытягивается на диване во весь рост и еще раз хорошенько обдумывает свой план. Утренняя реакция Джона ненадолго встревожила его, но, похоже, все наладилось само собой, без всякого участия со стороны Шерлока. И все же, учитывая, как Джон повел себя во время разговора, попытаться провернуть подобное в ближайшее время, возможно, не самая лучшая идея. Очень может быть, что вообще не стоит. А еще он рискует оказаться излишне самонадеянным: что, если Джон понял, что он затеял?
Все это — нелепо и вовсе не должно было оказаться так сложно. Вздохнув, Шерлок перекатывается на бок и встает с дивана, твердо намереваясь на несколько часов занять свой великолепный разум какой-нибудь другой задачей.
*
В конце концов, он отказывается от еще одного разговора «в лоб» и решает действовать более осторожно. Отчасти это вызвано тем, что ни одной возможности для повторной беседы больше не представилось, но в основном потому, что Шерлок не хочет излишне привлекать внимание к главной мысли из страха вызвать у Джона подозрения или разозлить его.
Удивительно, но подобный подход оказывается куда эффективнее, и Шерлок мысленно нещадно корит себя за то, что не сообразил раньше. Насмешливо фыркнуть здесь, закатить глаза там — вот и все, что требуется, чтобы однозначно показать его отношение к обсуждаемому вопросу. Джон на поведение Шерлока практически не реагирует, лишь возводит глаза к потолку и демонстративно отказывается отвечать. Подобное состояние не так уж и отличается от их размолвок по любому другому поводу, как то — присутствие в холодильнике частей чьего-то тела, необходимости трехразового питания или присвоение Шерлоком всякой понравившейся ему вещи Джона.
«Через неделю», — глядя следующим утром поверх чашки чая на Джона, решает Шерлок. Джон, все еще полусонный, листает газету, не задерживаясь ни на одном слове, и чуть ли не ежеминутно подавляет зевки. Он кажется таким по-домашнему теплым и взъерошенным, что Шерлоку невыносима сама мысль, будто Джон может когда-нибудь не принадлежать ему, в каком угодно смысле. Ровно через неделю, считая с сегодняшнего дня, Шерлок отведет Джона к Анджело, у них будет нормальный приятный ужин, а потом он просто предложит уже Джону пожениться.
*
Раздавшийся пару дней спустя звонок Лестрейда, сообщившего о новом деле, приходится как нельзя кстати. Со времени последнего расследования — кражи у частного (и очень платежеспособного, добавил бы Джон) лица — прошло почти шесть недель, и Шерлок уже практически лезет на стены.
Но то, что начинается как восхитительно загадочная серия краж из одного из самых элитных антикварных магазинов, специализирующихся на ювелирных изделиях, быстро превращается в элементарное мошенничество его владельца, Джулии Райт, со страховкой. Шерлок испытывает такое разочарование и досаду, что готов кричать. Он уже отчаялся заполучить по-настоящему сложную задачу, нечто такое, что заставило бы его выложиться по полной. Последние несколько расследований оказались довольно простыми, и в мгновения особо беспросветной жалости к себе он не мог не заподозрить, что преступный мир Лондона, похоже, сговорился уморить его скукой.
Глубоко внутри Шерлока, в самой сокровенной части сознания, куда он никогда не допускал Джона, всегда горел робкий огонек. Шерлок никогда не прекращал чувствовать его. Это было восхищение Мориарти, его несгибаемой целеустремленностью, сущей одержимостью тем, чем он занимался, бесконечным хладнокровием. Даже с большой натяжкой Мориарти нельзя было назвать порядочным человеком, но у него был блестящий, правда, довольно извращенный ум. Шерлок, не задумываясь, разделался с Джимом (Мориарти посмел тронуть Джона, а это был гарантированный способ навлечь на себя немедленную и неизбежную кару со стороны Шерлока), но это вовсе не значило, что он не отдавал должное его талантам, какими бы они ни были.
Шерлок яростно уставляется на ковер. Необходимость торчать в кабинете Лестрейда и разжевывать подробности страшно злит, а от одной только мысли о Мориарти у него всегда портится настроение. Джон легонько пинает его.
— Ты в порядке? — тихо спрашивает он.
Все последние полчаса они просидели на диване Лестрейда, разбирая подробности расследования, в то время как сам Лестрейд пытался рассортировать часть документов. И это настроения тоже не улучшало.
Шерлок пожимает плечами.
— Не дело, а разочарование, — отрывисто бросает он. Джон морщит нос.
— Разочарование? Почему? Бесценные артефакты, лихая афера; я думал, это как раз в твоем духе.
Шерлок вздыхает и откидывается на спинку, прислонившись затылком к стене.
— И сплошная глупость, — отвечает он. Что-то в его голосе привлекает внимание Лестрейда, потому что тот поднимает взгляд от формы, которую заполнял, а затем опять возвращается к бумаге. Джон ничего не говорит, но продолжает с любопытством наблюдать за Шерлоком. — Поначалу она действовала с умом; благополучно замела следы; вела себя собрано и рационально. А потом она попалась, потому что приняла глупое, продиктованное эмоциями решение. Кому придет в голову дарить любовникам часть ювелирных украшений, украденных в собственном магазине? Идиотизм. Ей следовало знать, что ее мужа допросят и ее интрижка выплывет на поверхность. Черт, да мы даже ее любовника допросили. А она сидела в допросной в чертовом браслете. Ее мнение о профессионализме полиции явно было не слишком высоким, — заключает Шерлок, не сводя глаз с полностью игнорирующего его Лестрейда.
На лице Джона отражается неверие, он уставляется на Шерлока:
— Ты раскрыл преступление, и поэтому разочарован? Ты разочарован, потому что победил?
— Нет, не поэтому; ну конечно же, нет. Меня разочаровывает то, как легко я победил, — отвечает он. Шерлок прекрасно понимает: все, что он говорит сейчас — грубости и вздор, но его это ничуть не заботит. — Когда все просто, неинтересно. Если бы Райт удержалась от сентиментальностей, доказать что-либо было бы намного сложнее.
— Веришь ты в это или нет, Шерлок, но люди не совершают преступления исключительно ради того, чтобы развлечь тебя.
— Я об этом и не говорю, Джон, — ядовито отзывается Шерлок. — Я только хочу сказать, что если бы люди останавливались и тратили пять минут на то, чтобы подумать, по-настоящему поразмышлять, они не попадались бы на крючок лишних эмоциональных реакций.
Раздражение Джона только еще сильнее злит Шерлока. Джон знает, что ему необходима работа, что он не может без трудностей; он не раз видел, что происходит, когда Шерлок ничем не занят. Так почему же он настолько глух к нему?
— Как все это похоже на то, о чем мы говорили в прошлый раз, — произносит он, испытывая мстительное удовольствие при виде того, как Джон прищуривает глаза.
— Чем же именно? — с явной резкостью спрашивает Джон.
— Мотивами большинства преступлений, которыми мы занимались, являются любовь, деньги, либо то и другое вместе. А иногда, как в данном случае, это также и причина, по которой дело оказывается раскрыто. Неужели ты правда считаешь, что Райт и ее муж подходили для брака? Да она его на дух не переносила. Ради Бога, она же все это затеяла, чтобы бросить его.
На мгновение у Джона становится крайне злой вид, но затем он вздыхает, проводит ладонями по лицу. Неожиданно Шерлок ощущает вину.
— Я не собираюсь спорить с тобой на эту тему еще раз, Шерлок. Тем более, здесь.
В словах Джона слышно обвинение. После неловкой паузы Лестрейд прочищает горло и просит Шерлока объяснить ему все детали еще один, последний, раз. Шерлок с неохотой оборачивается к нему, одним глазом продолжая поглядывать на застывшего рядом с ним в неестественной позе Джона.
Впрочем, Шерлок даже договорить не успевает, как Джон с напряженным и замкнутым выражением лица встает и молча выходит из комнаты. Шерлок сразу же вскакивает, чтобы броситься за ним; внезапно он понимает, что ему необходимо исправить все это. Но Лестрейд быстро поднимается из кресла и, когда Шерлок уже тянется к двери, хватает его за руку.
— Что за дьявольщину ты творишь? — шипит он, втаскивая его обратно в кабинет.
— Это ты что творишь? — резко возражает Шерлок и рывком высвобождает руку.
— Шерлок, серьезно, каким местом ты думаешь? С какой стати ты говоришь Джону такое о свадьбе? Я-то думал, ты хочешь, чтобы вы поженились.
Шерлок уставляется на него.
— Вообще, строго говоря, это… — легкомысленно начинает он, но одного взгляда на лицо Лестрейда оказывается достаточно, чтобы Шерлок передумал договаривать.
— Послушай, это не совсем твое дело, — начинает он с чуть большим раскаянием, хотя Лестрейд все еще выглядит крайне опасно. Шерлок игнорирует его выражение лица и продолжает: — Я сейчас действовал по плану, хотя признаю, что последний обмен репликами произошел спонтанно. Я знаю, что делаю, Лестрейд, так что сделай одолжение, отвали.
— Не пудри мне мозги, Холмс. Ты втянул меня в это в самом начале. Я был счастлив помочь. Я подумал: эй, отношения с Джоном пойдут ему на пользу, пойдут на пользу всем нам. И теперь, когда ты, похоже, прикладываешь все усилия, чтобы просрать их, да, это стало очень даже моим делом.
По мнению Шерлока, Лестрейд выглядит непозволительно разъяренно. А по-настоящему взбешенный Лестрейд может быть весьма пугающим, так что Шерлок выбирает путь наименьшего сопротивления. Со вздохом он прислоняется к двери.
— Я кое-что придумал, — объясняет он, хотя окончательно план оформился лишь сегодня днем. — Моя первая попытка сделать предложение обернулась полнейшей катастрофой. Ты в курсе, — добавляет он, бросив на Лестрейда язвительный взгляд. — Уверен, что у Джона зародились подозрения. Я поговорил с миссис Хадсон… — Лестрейд чуть заметно ухмыляется, его явно забавляет мысль об обращавшемся за советом к своей квартирной хозяйке Шерлоке, — …и она упомянула, как это, ну, мило, когда предложение руки и сердца оказывается сюрпризом. Так что теперь мне нужно заставить Джона думать, будто свадьба меня совершенно не интересует. Это не так уж и трудно. Я по-прежнему считаю, что все это глупости. А потом, когда он совсем не будет ожидать, я сделаю ему предложение.
Лестрейд прищуривается.
— Это и правда довольно… мило, — говорит он. Не будь у Лестрейда настолько озадаченный вид, Шерлок бы обиделся.