- А кто?
- Любовник, - ответил он, - Если раньше в Казад-Думе кто и сомневался, что я завел себе любовника, то теперь каждый будет в курсе.
- Это плохо? - Бильбо обнял его за шею, с каким-то странным удовольствием пробуя на вкус это слово - любовник.
- Не очень хорошо. Все из-за тебя, - фыркнул Торин, - весь Эребор следил за твоими шахтерскими работами.
- Я не просился в рудники. Мог бы отправить меня домой сразу!
- А ты готов? - спросил Торин без какого-либо перехода, - отправился бы послезавтра с Фили в Мглистые горы? Оттуда в Синие горы часто ходят караваны.
- Не знаю, - честно ответил Бильбо, не обратив внимания на то, что Торин пристально глядит на него, - орки эти, так страшно. Если бы с тобой, еще ладно.
- Почему?
- Ты бы без армии не выдвинулся, наверное. Но дело не в этом, да? - догадался Бильбо, - ты спрашиваешь, хочу ли я уйти от тебя?
Торин не ответил, поглаживая его по упругому, гладкому бедру.
- Ты делаешь мне больно, - признался Бильбо, - и обидно. Но я даже не знаю.
Он вдруг обнял Торина крепко-крепко, жарко чмокнул в ухо:
- А ты правда не будешь больше считать меня рабом?
- Я и не считал.
- А что скажет твой отец, если узнает? Может, попросишь Фили не говорить ему?
- Шила в мешке не утаишь, - хмыкнул Торин, - разве что в каменном. Если б я спускался в темницу драть тебя пару раз в неделю, то можно было бы и не говорить. А я так не сделал.
- Я бы кончился в твоей темнице скорее, чем в рудниках, - заметил Бильбо, - что теперь будет?
- Как Фили говорил, про мозги и ложку, - усмехнулся Торин, - вот только в письменном виде и раз в две недели, а не каждый день устно. К тому же я сам все знаю.
- В этом-то никто и не сомневается, - вновь сердито фыркнул Бильбо, а потом ласково обнял его.
***
В спальне Бильбо тоже обнимал его, хотя уснул еще за столом. Но, видимо, ему тоже нравилось чувствовать Торина рядом с собой. Торин принес его в спальню на руках, по пути размышляя о том, правильно ли то, что хоббит не боится с ним ничего, чувствуя себя защищенным от враждебного мира, от всего. Кроме самого Торина.
Бильбо в чем-то казался самым подходящим на роль любовника, особенно внешне - привлекательный, невысокий и некрупный, составляющий контраст самому Торину. И даже его характер, казавшийся мерзким, противным, мелочным, теперь приобрел некую долю очарования. Торин лежал и думал о том, что все позади. Смерть Трора потрясла его, но это закон жизни, как смена дня и ночи. А впереди только процветание, благоденствие, и Фили прав - Гундабад, священное место сна и пробуждения Дурина, тоже следовало отбить у врагов. Стоит только немного подождать и ударить слаженно, а после все будет.
А потом Торин вновь увидел во сне башню.
========== Часть 9 ==========
Башня высилась вдали, а в небе сияла луна, такая мучительно огромная, болезненно белая, смотреть на нее невозможно было. И даже опустив голову, Торин почувствовал ее тяжесть на плечах, будто взял и понес луну с собой. Свет брызгал, хлестал, лился на землю, и все казалось иным: яркое стало тусклым, а вечное – переменчивым.
Траин, властный, с пронзительным взглядом хищной птицы, стоял на пути, оценивал, достоин ли сын. Уходя в Казад-Дум, Трор забрал богатства, а Траин глядел на Торина - скажет что? Осмелиться возразить? Торин молча склонил голову в тот день, принимая обнаженный изнутри Эребор. Но Траин напрасно ждал недовольства от сына. Эребор для Торина был не в сокровищнице, не в огромной россыпи монет, похожей на заводь реки. Эребор Торина был живой, он дышал огромными мехами: плавилось золото и ковалась сталь, в этом Эреборе ели, пили, играли свадьбы и умирали, оставляя свое дело молодым.
Трор, уходя в великое королевство, возращенное вновь, сказал длинную речь о Торине и его роли в судьбе гномьего народа. Траин, уходя, не сказал ничего.
Почему не сказал? Рассчитывал, что Торин не справится, не совладает? Не ждал от старшего сына ничего хорошего?
Фили и Кили, чересчур близкие друг к другу, явно не обрадовались тогда. Фили рассчитывал, что Казад-Дум достанется ему с братом, но король должен жить в главном королевстве, а королем был Трор, а не Фили. Фили с братом стояли последними в очереди в короли. Хотя оба не отказались бы Торина в Казад-Дум сплавить.
Торин шел дальше, неверный бледный свет стекал по его плечам и струился с кончиков пальцев. Фили не упомянул вчера о своей нареченной. Отношения у них не складывались, но у Торина нареченной и вовсе не было.
А племянник внезапно оказался совсем рядом и усмехнулся, хлопнув Торина по плечу.
- Дядя! Не спи, всю жизнь проспишь! - закричал он весело.
- Отправляйся обратно.
- Как прикажешь! - воскликнул Фили, держа за руку хоббита, - гляди, какую жену я себе подобрал у вас.
- Это мой невысоклик!
- Был твой, стал мой, - улыбнулся Фили, а Бильбо, будто в подтверждение этих слов, прижался к его руке. Золотая накидка, закрепленная на его волосах, тихо звякнула.
- Он не может быть нареченной, - сощурился Торин, разглядывая предательского хоббита, а тот задорно показал ему язык и погладил Фили по щеке.
- Это у тебя не может быть, ты его едва не сломал. А у нас будет все хорошо! - Фили закружил Бильбо, они оба звонко засмеялись и убежали.
Торин смотрел им вслед, слыша отголоски их смеха у себя в голове, сквозь дорогу в пустоши проступали очертания спальни. Торин сбросил с себя одеяло и окончательно проснулся.
Луна светила в окно, ненормально ярко, высвечивая каждую неровность каменной плитки на полу. Торин посмотрел на собственные пальцы, залитые предательским сиянием, вывернувшим его душу наизнанку. И резко поднялся с кровати, вначале рванул за кисть тяжелой портьеры, плотно занавесив окна. А потом, для верности, еще и полог кровати опустил наощупь, потому что темнота была густая и абсолютная. Торин забрался в теплый мрак постели, словно камышовый кот, прячущийся от любопытных взглядом.
- Все нормально? - раздался вдруг негромкий голос, и Торин едва язык себе не прикусил.
- Ты чего не спишь? - рявкнул он, почувствовав, что его застали врасплох.
- А ты чего лунатишь?! - зашипел Бильбо в ответ, - я думал, ты сейчас с парапета спрыгнешь.
- Совсем дурной? Не видел, что я занавеси зашториваю?
- Это не я совсем дурной, - прохладно заметил хоббит, - это у тебя не все нормально, раз ты так спишь. И видел бы ты свои пустые глаза. Ты на эту луну еще глазел с полминуты, прежде чем зашторить.
- И к чему ты это ведешь?
- К тому, что спать надо спокойно.
- Или к чему-то еще? - подозрительно спросил Торин.
- А к чему я могу вести? Цветные сны известно кому снятся, - проговорил невидимый в темноте Бильбо, а потом добавил, - ты делаешь мне больно.
Торин не ответил, продолжая тянуть его на себя, крепко стискивая руку.
- Оторвешь же, - Бильбо попытался оттолкнуть его, - мне не нравится так.
- Больно?
- Больно.
Торин только фыркнул насмешливо.
- Пусти, лунатик!
- Я не лунатик, - замер Торин, совершенно не видя ничего в темноте. Попытался найти его запястья, ухватить за обе руки, но хоббит уворачивался.
- Правда глаза режет? - успел воскликнуть Бильбо, прежде чем Торин, устав его ловить, просто-напросто перехватил поперек тела.
В темноте нельзя было разобрать, что Торин собирается сделать, невозможно предугадать, оставалось лишь ждать и вздрагивать от внезапных прикосновений. Бильбо зажмурился и тихо проговорил:
- Может, тебе поговорить с кем-нибудь знающим?
- Зачем?
- По поводу твоих снов.
Торин невидимо вздохнул и улегся на бок, поглаживая хоббита по бедру.
- Поговори, пожалуйста. А то ты такой злой с кошмаров делаешься. Что тебе снится-то хоть?
- Неважно.
- А вдруг важно? - Бильбо погладил его по щеке, провел против роста волос. Торин не слишком довольно фыркнул, обнял его в ответ и поцеловал. Не желал, видимо, больше разговаривать на эту тему.
- Никогда раньше не думал, что меня будут так целовать, - пробормотал Бильбо, часто дыша, - так странно, когда мужчина с мужчиной… Что тебе во мне нравится?
- Уж точно не твоя болтливость, - хмыкнул Торин, но потом все же ответил, - ты просто создан для спальни.
- Еще чего!
- Чем ты занимался в своей норе?
- Ммм… - протянул Бильбо, - сначала я готовил себе завтрак, потом утренняя прогулка или уборка, затем второй завтрак, затем можно покурить на крыльце, а там и обед. Можно почитать книжку или подремать, а можно испечь что-нибудь вкусное к чаю. После чая можно остаться дома и готовиться к ужину, позвав заранее гостей, а можно самому пойти в гости или же отправиться в трактир и весело провести время. А то еще можно собрать ужин и пойти куда-нибудь к озеру, сесть на бревно и смотреть на красоту угасающего солнца.
- … наворачивая пирожки! - добавил Торин. - Одним словом, ты ничего не делал с утра до вечера.
- Ты ничего не соображаешь! И не пытайся даже убедить меня, что это нормально - держать меня исключительно в спальне!
- А что, есть какая-то разница?
- Конечно. Сводишь меня погулять завтра? Мне так не хватает свежего воздуха.
- На балкон? - уточнил Торин.
- Нет, я хочу посмотреть на Одинокую гору снаружи. Сходишь со мной? - Бильбо потормошил его слегка, - пожалуйста.
- Нет, - вздохнул Торин, - прости, золотце, но я не могу позволить себе валандаться целыми днями от завтрака до ужина. У нас так не принято.
- Ладно, - пробормотал Бильбо в ответ и молча прижался к нему, думая о своем. Торин куснул его за ухо несильно, раздумывая об одних и тех же проблемах, терзающих сердце. С одной стороны, восхитительно чудесно было спать с мужчиной, особенно таким, как Бильбо. С другой стороны, подспудно терзала проблема продолжения рода. Как ни крути, но королей без наследников не очень любят подданные. Сейчас проблема пока что не имела значения, но ласковое словцо в адрес хоббита уже слетело с языка незаметно, и Торин осознал, что привязался к нему не на шутку.
- Торин… - сонно пробормотал Бильбо, угнездившись в его объятиях, - что значит “узбад”?
- Властитель королевства.
- Ты ведь король. А короли ведь могут все, что захотят, правда?
- Чего это взбрело в твою голову? - ответил Торин вопросом на вопрос, внутренне напрягся оттого, что хоббит озвучил его мысли.
- Разгони ярмарку рабов в Эсгароте, - попросил Бильбо ни к селу, ни к городу.
- Чего?
- Разгони, а. Это же в твоей власти.
- Ты даешь… - фыркнул Торин, совершенно сбитый с толку этим предложением.
- Это стыдно и позорно - быть рабом и вещью на продажу, - зевнул Бильбо, которого никак не отпускала эта тема. - Представь, если бы я оказался в чужих, других руках, что со мной было бы?
- Ты бы не лежал здесь и не мешал мне спать, - буркнул Торин. - И я бы не ущипнул твой круглый зад.
- Ай! Ты можешь рассматривать меня отдельно от себя?
- Я сейчас голову твою раздавлю, если будешь воображать себя в чужих руках.
- Какой ты ласковый! Ладно, возьмем за пример не меня, раз уж ты так туго соображаешь, - Бильбо улегся на него сверху и стиснул вдруг его шею несильно, - представь себе ошейник.
- Ошейник?
- Да, - Бильбо сжал сильнее, - ты больше не узбад, а мой раб. И я приказываю тебе подчиняться. Я бью тебя кочергой по почкам, если ты скверно печешь пирожки и держу взаперти в сыром отнорке, а если ты себя плохо ведешь, то не даю еды, пока не станешь шелковым и готовым на все. Чего ты молчишь? Нравится?
- Кончай свои дурацкие игры, - хрипло фыркнул Торин, но Бильбо вполне конкретно держал его за горло и сдавливал сильно. Пришлось сбросить его с себя, закатать в одеяло и прилечь сверху, для верности. Бильбо вырывался и протестовал.
- Попытка бунта успешно подавлена, - усмехнулся Торин, - зачинщика приговорить к принудительному… ммм… поруганию.
Одеяла, подушки, простыни сбились в один тесный ком, но Торин не упустил хоббита.
- Я же с тобой серьезно…! - выдохнул Бильбо, почувствовав, как его ставят на четвереньки и утыкают в подушку лицом. Сильные пальцы обхватили шею, разминая и стискивая, отчего по телу пробежала дрожь.
- И я с тобой, золотце, тоже не шучу, - низко прошептал Торин, смазал его наощупь. И вставив головку, обхватил его запястья, потянул за руки на себя. Бильбо невольно выгнулся, чуть приподнимаясь над сбитыми простынями. Чувствовал крепкую хватку на запястьях, словно стальные кандалы, чувствовал, как член медленно вдвигается внутрь, отчего к горлу подступал комок, и дыхание перехватало напрочь. Торин тянул его на себя за руки рывками, все чаще и резче, Бильбо постанывал, и с каждым движением его головка тыкалась в одеяло, увлажняя смазкой, а соски терлись о сухие простыни. Он кончил первым, мучительно вскрикнув от невозможности прикоснуться к члену, а Торин, глубоко и прерывисто дыша, все еще натягивал, буквально драл его, пока не кончил сам.
- Живой? - сипло пробормотал Торин, когда чуть отошел и смог говорить.
- Как ни странно, да…
- Не фырчи, - Торин поцеловал его, вполне нежно, ласково, и Бильбо поддался, ответил на поцелуй.
- У меня теперь синяки будут, - пробормотал он слегка сердито, - и все болит.
- Вылечим твои синяки, - пообещал Торин, попытался распутать простыни в темноте, не смог и поднялся, чтоб зажечь светильник.
- Это не главное. Ты хоть понял, что я сказал?
Желтоватое сияние осветило постель, в его свете Бильбо казался совсем не по-юношески серьезным и озабоченным. Торин подвесил светильник на крючок и взялся за простыни.
- Ты разгонишь ярмарку рабов? - Бильбо следил за ним, ловил его взгляд, - ведь ты такой сильный…!
- Пойми, - сказал Торин в ответ, погладил его по груди, задевая покрасневший натертый сосок. - Если на Дейл я могу повлиять, то с Эсгаротом сложнее. Они номинально не под моей протекцией.
- Зачем умные слова? - Бильбо соскочил с кровати, чуть поморщившись и зажмурив глаза, - в Эсгароте по бумагам вроде как нет никакой ярмарки, а на самом деле она есть. Думаю, если ты покажешь свое неудовольствие, то бургомистр не станет проводить ее и впредь.
- Бильбо, ты не понимаешь. Это политика, это деньги.
- Это ты не понимаешь, - сердито фыркнул Бильбо, - эльфы же против, и все равно не нищенствуют!
- Так-то эльфы, - усмехнулся Торин, погладил хоббита по щеке, но тот нахмурился и ушел в уборную.
***
Утреннее солнце наступающей осени стояло низко, рассеивая хмарь и туман. Бледно-лиловый вереск собрался на пригорках небольшими облаками, спустившимися на землю, серый ветер гулял над пустошью, приминая и без того приземистые травы. Бильбо смотрел в рассветное небо, улыбался солнцу и дрожал от ветра. Не от холода, а от ощущения настоящего ветра. Простор тянулся до самого горизонта, насколько хватало взгляда, а от воды тянуло сыростью и свежестью.
- Замерз? - спросил Торин, положив ладонь ему на плечо.
- Нет. Просто мне хорошо.
Бильбо едва сдерживал себя, чтобы сидеть спокойно, а не бегать от борта к борту. Лодка была интересной, но ее он побаивался, а ну как бултыхнется вся эта махина кверху тормашками - и поминай, как звали. Но взявшись за край торинова плаща, он все же перегнулся через борт и посмотрел, как на обшивке отражаются полосы света, как бегут в стороны струи.
- Не упади смотри.
- Да не бойся, не чебурахнется твой мистер Бэггинс, - усмехнулся Фили, поглаживая себя кончиком трубки по губам, - вон как в тебя вцепился.