— Я не могу спать, — горло сжимается и она не может нормально говорить, лишь шепчет. — Закрываю глаза и вижу твоё лицо. Чувствую твоё дыхание на задней части шеи, слышу твой голос, словно ты прямо позади меня, но когда открываю глаза…
Кларк стояла в дверном проёме в пижаме, прислонившись к двери:
— Меня здесь нет, — прошептала она, и Лекса кивнула.
— И я не могу спать, — сказала Лекса, подавив рыдание, которое пытается вырваться через горло. Голос ломается, и звук эхом раздаётся в пустом холле. — Я не могу спать, потому что мой разум заполнен тобой. Потому что моё сердце разбито. Потому что я безумно люблю тебя, настолько, что чувствую, что не могу удержать это чувство внутри себя. Я безумно люблю тебя, настолько, что чувствую, что готова разорваться от этого. Я безумно люблю тебя, до боли.
— Больно любить меня?
Внутренности Лексы сжались и трепещут от шаткого шёпота, от того, как глаза Кларк заполняются слезами, а губы дрожат. Она делает шаг вперёд, медленно двигается к порогу и достигает Кларк. Лекса протянула руку к щеке девушки, большим пальцем она стёрла дорожку из слёз и сказала:
— Больно делать первый глубокий вздох, когда разрушаешь стену.
Ещё шаг, и её ладонь перемещается с щеки на шею:
— После слишком долгого нахождения под водой.
Пальцы проходят по ключице:
— Это быстро и резко, — она спускается к её руке. — Ошеломляюще и головокружительно.
Она скользит внизу по запястью Кларк, сжимает подушечки на кончиках пальцев:
— Но это — лучшее грёбанное чувство в мире.
Следующий шаг:
— Потому что именно это тебе и нужно, — она выпустила кончики пальцев и скользит по талии Кларк.
Слёзы Кларк вырываются на свободу, и она закрывает глаза на прикосновения Лексы, на то, как кончики пальцев Лексы касаются её рёбер, и Лекса ни о чём не думает, лишь о том, что никто не может быть так же красив.
— Именно так ты и остаёшься в живых, — шепчет она, касаясь другой рукой шеи Кларк и делая следующий маленький шаг, и этого достаточно, чтобы их тела касались друг друга. — Именно так ты и понимаешь, что ты жива.
Она нежно притягивает Кларк, их носы касаются друг друга, и Лекса чувствует прерывистое дыхание Кларк напротив своих губ.
— Именно так ты и понимаешь, что с тобой будет всё хорошо.
Кларк снова открывает глаза, всё так расплывчато и ярко, и они так близко друг к другу. Они смотрят друг на друга, носы касаются друг друга, дыхание смешивается, и сердце стучит в ритм сердца Лексы.
Их губы нежно соприкасаются впервые за практически шесть лет, и это мягкое прикосновение сотрясает каждый дюйм тела Лексы. Она может дышать. Боже, она снова может дышать.
Воздух застревает между зубами, когда она шатко и ошеломлённо вдыхает его, прежде чем наклонить голову и вернуться к поцелую. Всхлипы приглушаются напротив, когда Лекса целует Кларк, руки блондинки тянутся к ней, обвивают её с отчаянием и мольбой, и Лекса не может прекратить дрожать.
Когда они отстраняются, они остаются прижаты друг к другу. Их лбы соприкасаются. Носы до сих пор касаются. Пульс Кларк быстрыми глухими стуками звучит под кончиками пальцев Лексы, которые остаются на шее девушки.
— Пожалуйста, останься, — шепчет она рваным голосом, по щекам скатываются слёзы, и в этом видна любовь, потеря и страдание. — Пожалуйста, Лекса. Пожалуйста, вернись домой.
Слова тихие, мягкие, однако для Лексы они кажутся, словно громом внутри костей — эхом и эхом дребезжат внутри неё.
— Этот момент, — сказала она, закрыв глаза и наклонив голову, чтобы поцеловать влажную щеку Кларк. — У меня никогда в действительности не было дома. Постоянного. Драгоценного. До тебя, Кларк, — она снова коснулась носом носа Кларк и поцеловала её в другую щеку. — Я создала мой дом в тебе. Я создала мой дом с тобой, и это — драгоценность. Это была самая драгоценная вещь, которую я когда-либо имела, и это было…
— Постоянным?
Впервые за эти годы, Лекса почувствовала, как нить надежды обвивается вокруг сердца и закрепляется. Она каждую унцию надежды вкладывает в свой дрожащий голос, и говорит:
— Боже, я так на это надеюсь, — и позволила Кларк затянуть себя в лофт.
Они спотыкаются на каждом шагу, не отпуская друг друга, и Кларк пинает дверь, чтобы закрыть её. Она нежно прижимается, неторопливо целует губы Лексы, щёки, подбородок и шею, пока ведёт девушку через лофт, и брюнетка совсем не против. Она легко подаётся вперёд в пространство, которое они когда-то делили, когда-то обе называли своим домом, и это — самое естественное чувство в мире.
Словно лофт не может быть ничьим, кроме их.
Когда они дошли до студии, дверь уже была открыта. Комната освещена лишь маленькой лампой, и вид раскиданных одеял, словно там кто-то совсем недавно спал, по их старому матрасу, заставляет Лексу чувствовать самое приятное головокружение. Она плавает в прошлом и настоящем, Лекса покрывает стены, но именно Кларк заполняет эту комнату. Она — влажное пятно на подушке и брызги на соседнем холсте. Она — каждый штрих на каждом изображении. Она — каждый штрих каждого гвоздика, прикрепляющего их воспоминания на пробковой доске и гипсе. Она — духи в воздухе и кончики пальцев, которые огибают линию подбородка Лексы и расстёгивают металлическую молнию на пальто Лексы.
— Я могу это снять?
— Да, — шепчет Лекса так тихо, что практически не слышит саму себя.
Кларк расстёгивает пальто и спускает его с плеч Лексы. Она складывает его на пол, и брюнетка дышит значительно легче.
— А это?
Лекса кивает, позволяя Кларк потянуть кофту вверх и снять её через голову, и девушка остаётся лишь в майке. Она дрожит, несмотря на то, что в помещении тепло, и Кларк проходит руками по рукам Лексы вниз.
— Всё нормально? — спрашивает Кларк, широко и выжидающие раскрыв глаза. Лекса любит её. Всё больше, больше и больше она любит её.
— Снимай всё, — шепчет она, проводя рукой по щеке Кларк. Большой палец скользит по нижней губе Кларк, и Лекса наклоняется, следуя движению губ. Она целует блондинку в уголок рта, целует веснушки чуть выше губ, целует её полностью и глубоко, задыхаясь. — Снимай всё.
Достигнув рук Кларк, она опускает их к нижней части своей майки. Она вздыхает, когда Кларк тянет вверх майку и оставляет её обнажённой. Никакого лифчика, никаких барьеров.
Кларк шатко дышит, когда её глаза исследуют нагую кожу Лексы, пристальный взгляд полон любви и уважения, как это было всегда. Пальцы скользят вниз между грудями брюнетки, аккуратно вырисовывая маленькие кружочки на твёрдых сосках, спускаются вниз к плоскому животику. Руки Кларк спускаются к джинсам Лексы. Она играет с маленькой металлической пуговкой, после чего отстёгивает её, и Кларк спускает плотный материал с ног Лексы до ботинок, которые девушка тут же снимает.
Лекса закрывает глаза, когда Кларк снимает с неё носки, один за другим, и прижимается губами к голеням, к коленям, к бёдрами. Когда она снова открывает глаза, Кларк стоит на коленях перед ней, пальцы спускаются под трусики Лексы. Ранимые голубые глаза поднимаются вверх, на Лексу, и Лекса проводит рукой по макушке Кларк, гладя её волосы. Она кивает, и Кларк опускает последний барьер.
Когда Лекса уже полностью обнажена, Кларк наклоняется и прижимает лоб к нижней части живота девушки. Тёплое дыхание проносится по нежной коже между её ногами, и Лекса вздыхает. Горло сжимается, глаза горят из-за подступающих слёз, когда руки Кларк гладят бёдра, а губы с шёпотом целуют верх разреза половых губ.
— Кларк, — это больше, чем дыхание, и Кларк кивает у живота Лексы.
Она встаёт и быстро снимает с себя майку. Вещь падает на пол, а за ней следуют и пижамные штаны, и Лекса чувствует, как дыхание в горле перехватило, когда видит перед собой девушку лишь в полосатых трусиках. Они опускаются на пол секундой позже.
— Я скучала по тебе, — шепчет она, проводя рукой по груди, животу и бёдрам Кларк. Взгляд путешествует по лицу Кларк, по щекам скользят свежие слёзы, и Лекса ближе прижимается к девушке. Она кладёт голову вдоль изгиба шеи Кларк и обвивает руки на спине. Она целует плечо Кларк, её шею, ухо. — Я скучаю по тебе.
Дрожащий вздох разносится у кожи Лексы, когда Кларк берёт её руку. Она ведёт её к кровати, они проползают на ней бок о бок, лицом друг к другу. Кларк наклоняется над ней, выключая лампу, и комната остаётся в темноте, погружаясь в оттенки чёрного и белого, но жёлтый свет мерцает в открытом дверном проёме из больших окон большой комнаты.
Они смотрят друг на друга в темноте, как делали это бесчисленное количество раз раньше, их пальцы сплетаются вместе в маленьком пространством между их телами, и ни одна не произносит ни слова. Лекса чувствует запах Кларк на подушке под своей щекой, чувствует температуру её тела всего в дюйме от собственного тела, и горло вновь сжимается. Каждый шаг, который она сделала, чтобы добраться сюда, был туманным, шатким, размытым, но сейчас, лежа здесь, рядом с Кларк в постели, которая была их, в доме, который когда-то был их общий…
— Не думаю, что я когда-либо видела что-то более ясно в своей жизни, чем вижу тебя, — сказала Лекса, и её голос стал другим от плача: грубым и твёрдым, как гравий.
Кларк глубоко дышит, качая головой на подушке, уголки губ тянутся вверх, когда она шепчет:
— Я так сильно буду любить тебя, Лекса Вудс.
Пространство между ними уменьшается до дюйма, и девушки обнимают друг друга.
— И так нежно, — бормочет Кларк в шею Лексы, и девушка дрожит.
Она цепляется за Кларк так сильно, как может, углубляется в её волосы и задаётся вопросом: когда это перестанет казаться сном. Слёзы размывают её зрение, когда Кларк проводит рукой вверх по спине успокаивающими поглаживания, которые убаюкивают её, и это — лучшее, что она чувствует с незапамятных времён.
— Спи, — шепчет Кларк, рука всё ещё поглаживает спину Лексы. — Я буду здесь, когда ты проснёшься.
Лекса закрывает глаза на нежные убеждения Кларк, и сон приходит к ней так легко, как не было уже давным-давно.
Тела сплетены друг с другом, они удерживают друг друга в темноте, и нет необходимости притворяться. Что-то будет длиться вечно.
***
— Выглядишь прекрасно.
Лекса поворачивается на хриплый голос Кларк, находит её прислонившейся к открытой двери их спальни. Она быстро вытирает влажные глаза и говорит:
— Ты должна поспать.
— Ты плачешь.
— Я уезжаю.
Кларк, немного дрожа, скрестила руки на обнажённой груди и прошла к окнам:
— Я знаю.
Тяжёлый вздох вылетел из её губ, когда Лекса раскрыла свои руки, и Кларк прижалась к её груди.
— Уверена, что это — то, что мы хотим сделать?
— Думаю, это — то, что мы должны сделать, — сказала Кларк у тёплой груди Лексы. — В этом и есть смысл, не так ли?
Она чувствует, как руки Лексы сжались вокруг неё, чувствует ритм сердца Лексы своими ушами. Это звучит с такой тяжестью, такой болью, когда Лекса произносит следующие слова:
— Ничто никогда не имело смысла до тебя.
Слёзы выступили на глазах Кларк, но она смаргивает их, прокашливаясь, и игриво тычет в бок Лексы:
— Когда ты меня встретила, у тебя была медаль выступающего с прощальной речью выпускника, свисающая с твоего зеркала заднего обзора, и стипендия, — поддразнивает она. — так что некоторые вещи, должно быть, имели смысл.
— Я пытаюсь выразить свои чувства, — сказала Лекса. Её нос прижимается к лбу Кларк.
Кларк закрывает глаза, вдыхая любимый запах кожи Лексы:
— Я пытаюсь не развалиться.
***
Кларк, просыпаясь, быстро моргает, и, желая обнять Лексу, находит лишь пустое место. Желудок падает, когда зрение фокусируется, и она понимает, что Лекса ушла.
— Нет, — выдыхает она, сердце под рёбрами останавливается. — Нет, нет.
Выползая из постели, Кларк проходит к открытой двери. Она делает полушаг от двери, когда видит Лексу недалеко от их спальни. Кларк сглотнула и глубоко вздохнула, успокаивая своё сердце, когда блондинка видит Лексу, стоящую у панелевых окон, заполняющих дальнюю стену.
Её длинное, гибкое, нагое тело находится частично в тени и немного в жёлтом свете фонаря, достигающего её с улицы. Длинные волосы проходят по спине, одна рука прижата к окну. Дыхание запотевает на холодном стекле, Лекса — словно картинка из грёз, и Кларк чувствует, как во рту пересохло.
Мурашки проходят по спине, когда она делает тихий шаг вперёд и шепчет:
— Ты прекрасно выглядишь.
Лекса поворачивается к ней лицом. Один уголок губ поднят вверх, в небольшой улыбке.
— Кларк.
Облокотив голову о дверь, Кларк спрашивает:
— Что ты тут делаешь?
— Я просто размышляла.
— О чём?
— О тебе, — сказала она, а затем вскинула руку и показала на всё, что находится вокруг них. — Обо всём этом. О твоём творчестве.
— Моём творчестве?
— Угу, — промямлила Лекса. — Мне было интересно, каково это: видеть мир взглядом художника.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты никогда не сомневаешься в том, что чувствуешь, Кларк. Ты смотришь на ситуацию и не видишь все моменты, которые тебя притесняют. Ты видишь то, что может освободить тебя. Ты видишь возможности. — Лекса снова поворачивается к окну, смотря на мгновение город. — Ты смотришь на капли дождя, а видишь всю вселенную, — она снова поворачивается к Кларк и мягко вздыхает. — А всё, что вижу я — это дождь.
— Лекса.
— И, может, если я смогла бы увидеть мир таким, каким видишь его ты, — сказала Лекса ломанным голосом, — может, я не стала бы ждать так долго. Может, я гораздо раньше начала бы следовать своему сердцу. Может, мы не были бы настолько сломаны.
— То, что случилось — не твоя вина.
— Я долго винила себя в этом.
— Я знаю.
Они смотрят друг на друга в тусклом свете уличного фонаря, и Кларк думает, что даже такая: сутулая, замёрзшая и со слезами в глазах, Лекса — всё ещё лучшее, что она когда-либо видела.
— Ты в порядке? — шепчет она некоторое время спустя, и Лекса вытирает глаза.
— А ты?
— Буду, — Кларк облизывает сухие губы. — Мы будем.
Лекса мягко кивнула, скрестив руки на голой груди, и вздохнула:
— Мы причинили боль людям.
— Ага, — признаёт Кларк, вытерев свои глаза. — Причинили, — она отталкивается от двери и проходит к дивану. Кивнув, она даёт знак Лексе, и они вместе садятся. Кларк вытягивает одеяло с задней части дивана и накрывает их обеих, прижимаясь к объятиям Лексы. — И мы причинили боль друг другу.
— Да.
— Я люблю тебя.
Руки Лексы крепче сжали её, и Кларк закрыла глаза, когда почувствовала тёплый поцелуй на своём лбу:
— Я люблю тебя.
— Лекса?
— Кларк.
— Что ты думаешь о том, что происходит?
— Ты, — прошептала Лекса вновь, — и я, — её голос колеблется, и Кларк сильнее прижалась к ней. — Всё, что я хочу в этом мире — чтобы мы снова стали нами.
— Даже если это иногда будет причинять боль?
— Это — единственный способ, чтобы это стало реальностью, — сказала Лекса с влажным и хриплым смехом, — так что да, — она легла, притягивая Кларк за собой, и в итоге они обе лежали на диване лицом к лицу. — Я хочу, чтобы это было.
— Я тоже.
— Я хочу открыть тебя вновь, открыть вновь нас; снова понять, что значит любить друг друга.
Внутренности Кларк перевернулись при этих словах. Дыхание останавливается, чувствуя напряжение в голосе Лексы.
— Я хочу знать, что мы не разрывали друг друга и кого-то другого впустую. Хочу знать, что мы делали это потому, что знали, что будем доверять друг другу, заботиться друг о друге и держаться друг за друга, — Лекса поцеловала Кларк в лоб. Её губы такие мягкие, лёгкие и естественные. — Потому что мы знали, что будем вместе, не смотря ни на что, и потому что, знали, что-то, что случилось раньше…
— … не повторится вновь, — закончила за неё Кларк, и Лекса закрыла глаза.
Слёзы высвободились из глаз, когда брюнетка кивнула:
— Да.
Кларк подняла руку, вытирая слёзы с щёк Лексы.
— Лекса, — шепчет она и ждёт, когда зелёные глаза вновь откроются. Когда они открываются, в них видны слёзы и грусть, и Кларк берёт её щёки в руки и целует в губы. — Хочешь знать, почему ты видишь только дождь?