У Чака и Блэр, возможно, было бы больше времени для своих лучших друзей, если в дополнение к их индивидуальным репетициям с педагогом по вокалу они не проводили бы почти каждый свободный момент своего времени в частных репетициях друг с другом. Хотя некоторые из этих так называемых «репетиций» были всего лишь эвфемизмами* для секса, по настоянию Блэр они действительно проводили большую часть времени по вечерам и выходным, работая над своими совместными номерами. Блэр потребовала от Чака помощи в практике их совместных дуэтов, он играл для не на фортепиано, в то время как она репетировала свое соло.
Уроки игры на фортепиано занимали большую часть времени Чака в детстве, поскольку его мать считала, что каждый истинный джентльмен должен уметь играть на этом инструменте. И хотя она умерла вскоре после рождения Чака, Барт Басс до сих пор считал ее наставления священными. Поэтому Чак был обречен на уроки игры на фортепиано три раза в неделю, с тех пор, как ему стало четыре года. Не желая разочаровывать ни отца, ни пожелания умершей матери, которую он боготворил, Чак старательно занимался до тех пор, пока не смог играть на уровне любого концертного профессионала. Но отец Чака каждый раз лишь холодно наблюдал за публичными выступлениями сына, пока тот не перестал их давать вовсе. В настоящее время мало кто из его друзей вообще могли вспомнить, что Чак мог играть на фортепиано. Но Блэр Уолдорф, естественно, никогда не забывала о его детском таланте.
Блэр никогда не забывала ничего из того, что могло помочь в ее росте как королевы. Будучи в состоянии мгновенно вспомнить старый слух или необходимую пикантную информацию из тайников своего сознания, она имела большое преимущество в борьбе со своими стервозными подчиненными. Однако причиной того, что Блэр помнила детские концерты Чака так наглядно, было то, что они обычно проходили с ее участием. Выступления Чака часто сопровождались в паре с Нейтом, Блэр и Сереной - Нейт обычно жонглировал или показывал физические упражнение, а Блэр и Серена танцевали или читали вместе стихотворение.
Мать и отец Нейта всегда были там, готовые оценить эти концерты, так же как и Лили, когда она была не за рубежом с ее новым бойфрендом. Гарольд также часто присутствовал, за что Блэр была чрезвычайно благодарена. Мать Блэр и отец Чака были самыми редкими посетителями, предпочитая деловые встречи, даже если обещали прийти. Чак иногда подходил к Блэр и сжимал ее руку в знак солидарности, когда они понимали, что их родители опять не появятся на выступлении. Не то, чтобы их присутствие было бы действительно утешительным. Когда Элеонор все же удавалось прийти, она всегда в конце выступления поджимала губы и говорила нечто вроде: «Очень хорошо, но Блэр, ты должны смотреть более внимательно на Серену в следующий раз и попытаться повторить ее грациозные движения» или «Блэр, ваше чтение было бы прекрасным, если бы ты поняла, что нужно говорить громче и медленнее, как Серена». Барт никогда не говорил ничего критического Чаку, а просто кивал ему в конце шоу, напоминая, что он улетает в Цюрих или еще какое-то другое место рано утром. Горечь того, что у них обоих были такие разочарованные и неблагодарные родители, оставила яркий след в памяти Блэр о завораживающем фортепианном исполнении Чака.
Так Блэр уговорила Чака помочь ей и себе с репетициями «Призрака», практикуя свои номера в ее квартире. На нее произвело впечатление то, что он все еще играл очень хорошо, она была тронута его признанием в том, что он продолжал помнить об этом идеале джентльмена, созданного его матерью. Наблюдая за тем, как красивое лицо Чака хмурится, когда его пальцы интенсивно взлетают над клавишами, как он снимает пиджак, чтобы обеспечить свободу действий, за тем, насколько идеально завязан его галстук, Блэр не могла не согласиться с мнением покойной миссис Басс.
Со своей стороны, Чак был удивлен, когда впервые услышал пленительный голос Блэр. Он не был уверен, что действительно слышал ее голос ранее. Он предполагал, что она поет достаточно хорошо, ведь она получила главную роль в мюзикле, но, учитывая успеваемость, ее конкуренция не была такой уж и жестокой. Однако, слушая ее пение, он был буквально очарован богатством и чувствительностью ее тона. Чак был удивлен, что такой командный голос мог издавать столь изящный звук. Может быть, поэтому, когда она пела, казалось, что музыка выливалась не только из ее рта, но через все ее тело, дрожа и выстреливая из лица, груди, пальцев на руках. Это заставило его еще больше восхищаться ею, хотя, конечно, он не показывал этого. Но через несколько дразнящих отказов, он охотно начал соглашаться репетировать с ней всякий раз, когда она хотела, намереваясь продолжать проводить время с ней. Даже несмотря на серьезное, несколько маниакальное отношение к совершенствованию своего выступления, рядом с Чаком невозможно было не расслабиться, посмеяться или подразнить, касаясь друг друга во время их номеров.
Иногда они даже не пели песни из мюзикла. Так же, как эти двое всегда разделяли любовь к классическим фильмам (хотя Чак предпочитал старый нуар** романтическим комедиям с Хепберн), винтажной одежды и старомодным коктейлям, так Чак и Блэр имели страсть к старому джазу, который Нейт и Серена никогда не были в состоянии понять. Подстрекаемая Чаком, Блэр часто заканчивала свои репетиции, хрипло напевая любимые песни. Чак с благодарностью оценивал эти страстные спектакли, исполненные Блэр, пока он сидел, скрестив ноги, на пианино и получал ласковые улыбки, танцуя пальцами по клавишам. Когда она акцентировала внимание на выступлении с «Fever»*** , она лениво перебирала волосы, облизывала губы и немного покачивала бедрами так, что ему приходилось резко обрывать песню, хватать ее в объятия и поваливать обоих на диван.
Только через две недели Блэр наконец начала репетировали номер «Wishing You Were Somehow Here Again». Хотя она должна была учить песню с педагогом по вокалу, она неохотно выполняла номер перед Чаком. Для Блэр пронзительная мелодия о продолжающемся горе Кристины после кончины ее отца была самым трогательным моментом во всем мюзикле. Ее настроение вторило и разжигало в ней эмоции от потери собственного отца, только не от смерти, а после ухода к молодому мужчине-модели во Францию. Поэтому она не хотела петь ее перед Чаком или кем-либо еще, пока не сможет быть уверенной, что будет в состоянии держать собственные чувства под контролем, чтобы не дать трещину в ее обычной непроницаемой броне стервы и не показать себя уязвимой.
Тем не менее, как только Блэр начала петь, Чак заметил неуверенные нотки в голосе. Обычно она поддерживала зрительный контакт с ним во время пения, но сегодня она решительно избегала его взгляда с начала строфы:
Ты был когда-то моим единственным спутником,
Ты был всем, что имело значение,
Ты был другом и отцом,
Затем мой мир был разрушен.
Память Блэр вернулась в прошлое, когда впервые был разрушен ее идеальный мир - ее отец объявил, что он и ее мать разводятся, а на следующий день он уезжает жить во Францию с Романом, этим человеком со Дня Благодарения. Горечь, наполнившая строчки, была вызвана страданиями из-за потери одного из родителей, который сопровождал ее в настоящей жизни, а не спародированной, и звучала очень странно из ее уст. Чак мог видеть боль на лице Блэр.
Хочу, чтобы ты снова оказался здесь,
Хочу, чтобы ты оказался рядом,
Иногда мне казалось, что если я просто захочу,
Каким-то образом ты окажешься здесь.
Но не важно, как страстно Блэр желала того, чтобы он был рядом, когда она проснется, ее отец никогда не вернется, не считая коротких посещений время от времени.
Хочу услышать твой голос снова,
Хотя знаю, что этого никогда не случится.
Мечтания о тебе не помогут мне сделать
Всего того, что, ты думал, я могу…
Понимая, в конце концов, что ее отец не вернется, и что человек, который был ее судьбой, ее непрестанным источником поддержки, ее силой притяжения, ушел навсегда, Блэр отбросила мягкость, которую приравнивала к слабости. Она сосредоточила всю свою энергию на стремлении стать королевой в отсутствие Серены, зная, что должна быть сильной для самой себя. Она не могла полагаться ни на кого, независимо от того, что они говорили и что обещали. Ее отец, Серена, Нейт - они все говорили, что любят ее, но все бросили.
Слишком много лет я борюсь со слезами,
Почему прошлое не может просто умереть…?
Голос Блэр сорвался от рыданий на последнем слове, она так бы хотела отпустить прошлое и перестать держаться за него. Чак перестал играть, взял ее за руку и поинтересовался причиной этого внезапного эмоционального срыва. Он хотел успокоить ее, но так как он не имел большого опыта в успокоении или утешении, он не был уверен, что делать.
- Что случилось, Блэр? - тихо спросил он, молясь, чтобы это не было связанно с ним и она не собиралась заканчивать их отношения.
Она посмотрела на него слезящимися глазами, но ее голос остался пренебрежительным.
- Песня просто расстроила меня, все в порядке, - отрезала она. - Многие люди становятся эмоциональными, когда слушают такую выразительную музыку. Те из нас, у кого есть чувства, конечно же.
Глаза Чака сузились, но он не попался на удочку, сразу интуитивно понимая, что это было лишь оборонительной реакцией Блэр, поскольку она признала, что было источником ее печали.
- Она напоминает тебя о уходе отца? - спросил он, пристально глядя ей в глаза так, чтобы он смог понять, если она захочет солгать ему.
Блэр угрюмо вздохнула под его пристальным вниманием.
- Да, - неохотно призналась она. Чак ничего не сказал, но нежно поцеловал ее в лоб.
- Это напоминает мне о том, какой одинокой я была после того, как он ушел, - призналась Блэр. - Какой одинокой я бываю до сих пор… и это заставляет меня думать…. о всех других людях, которые бросили меня.
Сочувствие Чака сразу превратилось в ревность, и он отпустил ее руку.
- Так вот в чем дело? Это значит, ты хочешь вернуться назад в объятия твоего драгоценного принца, даже если его корона уже не так чиста после секса с твоей лучшей подругой? — жестоко выплюнул он.
Яростный взгляд Блэр был обращен на его руку.
- Нет, это заставляет меня задаваться вопросом, почему я обладаю удивительным талантом окружать себя людьми, которые делают мне больно, - она плакала, ее тон явно свидетельствовал о том, что она включает его в эту группу. - Это заставляет меня думать о том, как не только мой отец, но и Серена, и Нэйт, практически все важные люди в моей жизни подводили меня в тот или иной момент.
Чак сразу почувствовал угрызения совести за нападение на Блэр и неспособность успокоить ее. Конечно, Блэр не могла просто забыть о боли, что причинил ей Нейт, только потому, что она была с Чаком сейчас. Так же сильно, как он хотел иметь возможность стереть воспоминания о многих годах, которые она провела с его лучшим другом, из ее голове, он хотел сохранить их отношения. И ссориться с ней было равносильно тому, чтобы бросить ее в объятия Натаниэля, что было неизбежно, если она узнает, что он держал их на расстоянии друг от друга и что Нейт хочет вернуться к ней обратно.
- Прости, - сказал Чак. Губы Блэр расслабились, и она перестала хмуриться, но ее тело оставалось напряженным. Чак обнял ее. - Просто для заметки, я никогда не бросал тебя, - выдохнул он нежно в ухо Блэр, когда она немного расслабилась.
Блэр почувствовала, что ее сердце стало биться быстрее от его слов. Потому что это было правдой, из всех людей в ее жизни Чак был единственным, кто никогда не бросал ее, никогда не подводил ее. И он был с ней, когда остальные уходили - сначала ее отец, затем Серена и, наконец, Нейт. Конечно, некоторые могут сказать, что он был даже слишком близок с ней, учитывая, что они переспали после около двадцати минут от расставания. Но он всегда давал ей то, чего она хотела. И даже после того, как она оттолкнула его на следующее утро, он был рядом в следующую ночь. С бриллиантовым ожерельем. Так что вполне естественно, что сердцебиение Блэр ускорялось, и она чувствовала разливающий жар внизу живота всякий раз, когда думала о нем. Это пугало ее. То, что он никогда не оставлял ее, никогда не причинял ей боль, не значит, что он никогда не сделает этого. Она никогда не думала, что Натаниэль, или Серена, или ее отец смогут сделать ей больно. Поэтому Блэр послушалась, когда холодный голос в ее голове прошептал, что она должна сделать все возможное, чтобы искоренить это чувство.
Она медленно выбралась из его рук.
- Ну, тоже для заметки, я больше не верю в очарование принца, - сказала она ему с саркастической ухмылкой.
Чак закатил глаза.
- Так значит девушка, которая говорила мне в пять лет, что собирается сделать свою жизнь идеальной сказкой, больше не включает в нее очаровательного принца? Как ты собираешься написать в конце «долго и счастливо» без принца? Хотя я полагаю, что у тебя точно есть очаровательная принцесса, - с намеком протянул Чак.
Блэр ударила его в грудь.
- Нет, я думаю, что это будет звучать как твое «долго и счастливо» на самом деле. Но, как бы это не происходило, я больше не поклонница сказок.
Чак уставился на Блэр. Все, кто общался с ней, знал, что Блэр Уолдорф любит сказки. Каждый Хэллоуин в детстве он видел, как она одевалась в разных принцесс: Золушку, Рапунцель, Спящую красавицу, Русалочку и, конечно, в ее фаворитку - Белоснежку. Это было непостижимо, что она перестала верить в сказки просто потому, что Натаниэль Арчибальд больше не играл главную роль принца.
- Уолдорф, как ты можешь ожидать, что я поверию, что ты перестала верить в сказки? Это непостижимо.
Блэр грустно улыбнулась.
- Это не так. Это именно то, что происходит, когда отец, который читал тебе сказки в детстве, кто учил тебя верить в них, убегает во Францию с другим мужчиной. Они были моим доказательством, Чак. Я думала, что я смогу иметь замечательную жизнь-сказку, потому что это то, что я считала, было у моих родителей. Но все это было ложью. С тех пор я поняла, какие утомительные на самом деле сказки.
Она выглядела такой раненой, что Чаку захотелось обнять ее. Но ее голос был холодным, и она выражала презрение к своей прошлой наивности. Чак знал, что это было возможностью сменить тему, проигнорировать боль этой девочки рядом с ним, потому что это было тем, чего он не хотел признавать.
- Ну, я никогда не был слишком сентиментальным и открытым. Я не думаю, что я на самом деле знаю хоть какие- то сказки.
Блэр рассмеялась.
- Чак, я знаю, что ты гордишься собой за воплощение цинизма в Верхнем Ист-Сайде, но даже ты обязан знать, по крайней мере, некоторые сказки, независимо от того любишь ли ты их или нет. Ты не можешь ожидать, что я поверю, что ты появился на свет, потягивая виски, покуривая сигары и издеваясь над глупостями других простых смертных. - Она протянула руку, чтобы с улыбкой ущипнуть его за щеку. - Даже великий Чак Басс должен был быть просто милым маленьким ребенком, который слышал те же самые истории, что рассказывали родители даже в Бруклине своим детям перед сном.
Чак улыбнулся ее внезапному игривому настроению, но покачал головой.
- Большой Плохой Барт не из тех, кто читает сказки перед сном. И я думаю, няне не платили сверхурочно, чтобы оставаться и делать это. Учитывая то, что я помню ее впечатляющую стойку раком, Барт заботился не обо мне, когда нанимал ее на работу.
Тон Чака был спокойным и беззаботным, но Блэр была в ужасе. Какими бы ни были недостатки ее отца, он был рядом, когда она была ребенком. Все равно он будет с ней даже сейчас, если она действительно будет нуждаться в нем. Он не был идеальным, но она не сомневалась, что он любит ее. Казалось, что Чак никогда не был в безопасности. В то время как Блэр всегда знала, что у Чака были сложные отношения с отцом, она никогда не осознавала реальные масштабы этой проблемы и отсутствие интереса у Барта к собственному сыну. Чак действительно никогда не делился конкретными деталями своей жизни, не считая тех редких случаях, когда он говорил о своей семейной жизни с ней или Натаниэлем. Живя в Верхнем Ист-Сайде, Блэр слышала истории о менее идиллических методах воспитания в домах, где взрослые были слишком заняты зарабатыванием денег, разводами, получением кайфа или беспокойством о том, что могли увидеть их дети. Но она не могла понять, как можно быть настолько далеким от собственного ребенка, чтобы не найти время, чтобы прочитать ему сказку на ночь.