Суббота
– Ну, вроде все не так плохо, – сказала Гермиона. Она положила ручку на записную книжку. Отчет Гарри о вылазке Драко в бар «У Спарки» был относительно безобидным. Он, конечно, сидел один большую часть времени, но все же немного поговорил с женщиной из его офиса. Подозрительно поглядывал на Гарри, но, может, просто от того, что заметил, как тот смотрит на него, а не потому, что узнал его по своей прошлой жизни.
– Нет, – согласился Гарри. – Вот та часть и не была плоха.
– Что-то мне это не нравится, – Гермиона снова взялась за ручку.
– А почему ты не используешь перо и пергамент? – вдруг спросил он.
– Потому что мне нравится хранить все записи в одном месте, – объяснила она. – А я не могу притащить перо и пергамент к Драко в квартиру. В любом случае, ручка и записная книжка заколдованы. Все, что я пишу здесь, одновременно появляется в папке вот в том сундуке, – она кивнула на деревянный ящик в углу комнаты. – Так что случилось после?
– Ну… после где-то получаса он покинул бар, и я пошел за ним к его дому. По дороге он поднял ветку, лежавшую на улице.
– И что он с ней сделал? – напряженно спросила она.
– Да просто держал в руке, потом занес ее с собой в дом. Я не пошел внутрь.
Гермиона учащенно нервно дышала, пока записывала слова Гарри.
– Да, может, это и не значит ничего, – безразлично бросил он.
– Если бы это был единичный случай, я бы с тобой согласилась. Но вкупе со всем остальным…
– Да, меня это тоже беспокоит, – признал он. – Но смотри: он ничего не может с этой веткой сделать. Во-первых, это не палочка. Во-вторых, Рескрипсо должно было значительно снизить его магические способности. Даже если бы у него была старая палочка из боярышника, он бы и Люмос не смог сотворить.
– Да, но, с другой стороны, Рескрипсо также должно было не дать Драко пытаться открыть дверь паролем, – пробормотала Гермиона.
– Справедливо.
– А я-то уж надеялась, что не придется доставать огневиски так рано с утра, – вздохнула она.
Гарри рассмеялся.
– А давай и не будем. Пока, по крайней мере.
– Как скажешь. – Она выдавила полуулыбку и закрыла записную книжку. – Полная неразбериха.
– Знаю.
Они немного посидели в тишине, а потом Гермиона поднялась и начала мерить комнату мелкими быстрыми шагами.
– Только не это! – воскликнул Гарри, но встал и присоединился к ней. – Может, стоит рассказать всему Совету?
– Нет! – Твердость голоса напугала саму Гермиону. Она остановилась и повернулась к нему. – Послушай, Гарри, знаю, звучит дико, но… я им не доверяю. А если они еще что похуже с ним сделают? Или попытаются снова перезаписать ему память? Это может только все усугубить. А ведь это не его вина, ну, вот именно эта часть, по крайней мере. Мы должны были проверить заклинание тщательнее, прежде чем использовать его на ком-то! – она снова двинулась по кругу.
– Да мы и так проверяли, Гермиона! Мы месяцами его проверяли. И с другими проблем нет. Может, кто-то в Совете поймет, почему с Малфоем все по-другому.
Она перестала мельтешить у него перед глазами и изогнула бровь, глядя на него.
– И что потом?
– Не знаю… мы потому их и хотим спросить.
– Гарри, я не хочу к ним идти. Они не поймут.
– Не поймут чего?
– Они не знают, как много у Драко от Дрейка. – Слезы пеленой застелили глаза. Она попыталась удержать их, ковыряя заусеницу на большом пальце ногтем указательного.
– Гермиона, – мягко сказал Гарри, – может быть, это ты не знаешь, как много у Дрейка от Драко?
Она глубоко вздохнула и напряженно потерла лоб.
– Ты прав, Гарри. Прав. Но я просто… Я пока не готова сдаться.
– Пообещай мне кое-что.
Она насторожено посмотрела на друга. Взгляд его был добрым, но серьезным.
– Что?
– Если к концу месяца не будет улучшений, мы идем к Совету.
Она все обдумала.
– Хорошо.
– Но если он начнет заниматься магией или сделает еще что-нибудь такое ужасное, мы идем сразу.
– Согласна.
– Гермиона?
– Да?
– Не позволяй своему сердцу становиться на пути разума.
Ее глаза сузились.
– И что это ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что ты так переполнена жалостью к нему, что принимаешь нерациональные решения. – Он вздернул голову. – А ты что подумала, я имел в виду?
– Яяя… Прости, Гарри. Знаешь, мне все еще как-то неприятно, когда Рон подкалывает меня по поводу Г.А.В.Н.Э.
Гарри по-доброму улыбнулся.
– Даааа, он бывает той еще задницей.
– Ну, совсем чуть-чуть, – она улыбнулась в ответ.
– Ну так что, идешь вечером на игру?
– Иг… ру? Аа… Что, еще один матч «Гарпий»?
Он кивнул.
– Против «Палящих Пушек». Игра будет не то чтобы очень сложной для них. Ну, разве только для Рона – ему придется выбирать, за кого болеть.
– Верно, верно… – как-то в прострации сказала Гермиона. И как она могла забыть?
– Гермиона, – осторожно сказал он, – я знаю, ты не особо любишь квиддич, но я думал, ты хотя бы захочешь прийти, посмотреть, как Джинни играет.
– Прости, Гарри. Я бы правда хотела пойти. Но у меня уже есть планы.
– И что за планы? – подозрительно спросил он.
Она вздохнула. Ну какой смысл лгать ему?
– Я встречаюсь с Драко.
– Вечером?
– Да.
– Гермиона… – в его голосе звучало предостережение.
– Гарри, это ничего не значит. Я просто… пообещала ему. За то, что он пообещал сходить в бар с коллегами.
Гарри набрал воздух в грудь и открыл рот, собираясь что-то сказать, но потом выдохнул и резко закрыл его. Он изучающе посмотрел на Гермиону. Она постаралась выглядеть абсолютно спокойной, чтобы он больше не задавал вопросов.
– Ладно, – сказал он, качая головой в неверии, что она действительно это делает. – Просто… будь осторожна, Гермиона.
– Буду.
– И слушай, если ты придешь на следующую игру, для Джинни это будет много значить. Матч против «Монтрозских сорок». Победа укрепит положение «Гарпий» в чемпионате.
– Я определенно приду, Гарри, – уверенно сказала она. – В следующую субботу?
– В четверг. В восемь. Встретимся в «Убежище»?
Четверг? Ну, ей точно придется перенести встречу с Драко. Она не может снова прокинуть друзей ради него.
– Определенно. Там и встретимся.
– Отлично. – Он подхватил пиджак и направился к выходу. – Ну, все, я обедаю с Роном сегодня. Увидимся в понедельник на работе.
– Верно. Спасибо, что зашел, Гарри. И что не сказал никому.
– Конечно, – он положил руку на дверную ручку. – Слушай… я доверяю твоим суждениям больше, чем чьим-либо другим, но все же… будь осторожна.
– Буду. – Она крепко обняла друга.
Конечно, проще сказать, чем сделать. Но она попробует.
***
Когда Гарри ушел, Гермиона провела несколько часов, исследуя чары памяти. Конечно, когда Совет впервые решил использовать заклинание, она прочла каждую книгу, какую только нашла в Министерской библиотеке с упоминанием слова «память». Но теперь ее задача была более специализированной, более узкой: она искала случаи, когда что-то пошло не так.
Некоторые книги оказались более подходящими, чем другие. Например, семисотстраничная «Чары, что напомнят» Димитры Димитрескью была совершенно бесполезной тратой вечера среды, ведь книга полностью состояла из заклинаний, которые помогали помнить что-нибудь типа визита к любимой бабуле на день рождения или возврата книги в библиотеку вовремя, то есть проблемы, которые легко решались ежедневником или простым Шариком-напоминалкой. Гермиона надеялась, что у мисс Димитрескью хотя бы найдутся полезные советы насчет того, что делать если с заклинанием что-то пойдет не так. Но ответ всегда был один и тот же: извинитесь перед оскорбленной стороной и постарайтесь быть внимательней, когда будете накладывать заклинание в следующий раз.
– Ага, уверена, поможет… – пробормотала Гермиона, представляя, как они всем Советом просят прощения у Драко.
А вот у Рудино Ван Бландермеера в «Косяках, ошибках и плохо наложенных заклинаниях», напротив, оказалась довольно полезная глава о заклинаниях памяти. Ван Бландермеер подробно излагал поучительную историю Малангты Крашоу, ведьмы, которая в 1626 году попыталась применить особое зелье, чтобы стереть часть воспоминаний мужа после того, как он поймал ее на измене. К несчастью для мистера Крашоу, Малангте не удалось отыскать толченую расторопшу. Так как по рецепту требовалось всего «одна шестнадцатая кубка феи» растения, Малангта решила, что не так уж это и важно. Она еще никогда так не ошибалась. Зелье имело эффект прямо противоположный тому, которого добивалась ведьма: каждое воспоминание в голове мистера Крашоу теперь было подпорчено образом Малангты в объятиях ее любовника, неважно была ли она в этих воспоминаниях в реальности или нет. Например, когда он пытался вспомнить свой первый школьный день, вместо старого строгого профессора Эллиот, который приветствовал его у входа в ветхое, продуваемое со всех сторон школьное здание, мистер Крашоу видел Тома Флетчера, вколачивавшегося в его жену.
В книге Ван Бландермеера была уйма таких историй – все они безумно интересные, но ни одна не напоминала Гермионе сложившуюся у нее ситуацию. Во всех историях в «Косяках, ошибках и плохо наложенных заклинаниях» было нечто общее: кто-нибудь накосячил, сделал ошибку или плохо наложил заклинание – простой просчет при добавлении ингредиентов или проговаривании заклятья. Гермиона была уверена, что этот случай – не про Драко. Они были особенно осторожны, исследуя, разрабатывая и накладывая чары.
У Синтиллы Лоусон в «Подчищая за собой: как поправить непоправимое» содержался один презабавный анекдот, в котором был хоть какой-то смысл. Лоусон рассказывала историю Джарвиса Минчпина, американского волшебника, который жил в восемнадцатом веке и наложил заклинание Обливиэйт на своего кузена Перкина, у которого занял приличную сумму денег. По какой-то неведомой причине Перкин забыл не только об одолженных деньгах, но и о том, как нужно одеваться. После того, как он прошелся по городской площади в одном только напудренном парике и непарных перчатках, Перкина бросили в тюрьму за «развращение общества». Вот тогда-то совесть Минчпина и проснулась: он подкупил местного судью, чтобы вытащить Перкина из-за решетки (на его же деньги, разумеется) и снял заклинание. Когда Перкин понял, что произошло, он был в такой ярости, что трансфигурировал Минчпина в козла. Вернуть свое доброе имя, однако, Перкину уже не удалось, и он уехал во Францию. Что стало с Минчпином-козлом, история умалчивала.
Но больше всего внимание Гермионы привлек рассказ о Флоризель Аскью, ведьме, безнадежно влюбившейся в Василия Ипсиланти, волшебника с пугающим интересом к черной магии. Согласно дневнику Аскью, она провела несколько лет, стараясь убедить Ипсиланти бросить темные искусства. Он даже пытался несколько раз ради нее, но каждый раз случались рецидивы. В конце концов, Аскью так отчаялась, что состряпала особое зелье, которое должно было стереть все воспоминания Ипсиланти о его увлечении темными искусствами, давая ему шанс, по словам Флоризель, «начать с чистого листа». Ипсиланти выпил зелье, но эффект был ужасающим: хотя нужные воспоминания стерлись, Аскью не подумала заменить их новыми. В результате в памяти Ипсиланти появились огромные провалы: например, он понятия не имел, чем занимался почти весь 1933 год. Из-за разрушенной памяти он медленно, но верно сходил с ума, что снова привело его к занятию черной магией. В попытке все исправить Аскью выдумала еще одно зелье, которое стерло бы все воспоминания Ипсиланти, сформировавшиеся после первого зелья. Второе зелье наделало много больше бед: воспоминания Ипсиланти исчезли, но сумасшествие осталось и, хуже того, все усиливалось. Он еще больше увлекся темными искусствами и, в конечном итоге, погиб, пытаясь разжиться глазом у живого единорога. Аскью винила себя, впала в глубокую депрессию, из-за чего вскоре навсегда бросила магию, чтобы стать пастушкой в Новой Зеландии.
История подтверждала страхи Гермионы: зелья Аскью, хоть она и хотела как лучше, стоили Василию Ипсиланти здравомыслия и, в конце концов (она нервно сглотнула при мысли об этом), жизни. Все последующие попытки уменьшить ущерб привели только к большим проблемам. Гермиона сделала несколько заметок, так, для себя. Может, ей удастся найти больше информации об Аскью или Ипсиланти в других книгах. По крайней мере, читая, она убеждала себя, что делает хоть что-то, чтобы помочь ему.
***
Суббота, позже
Когда Гермиона наконец оторвалась от книг, она удивленно вздохнула: было почти пять тридцать! Нужно поторопиться, если она хотела успеть на ужин к Драко вовремя. Она быстро приняла душ и оделась, пытаясь особо не париться по поводу наряда: розовая хлопковая рубашка, джинсы и коричневый вельветовый пиджак. Она стянула волосы в аккуратный хвостик и надела пару стоптанных кроссовок. Закончив одеваться, она отрыла сумку и аккуратно уложила туда палочку, а затем трансгрессировала в свое обычное место: туалет для персонала в библиотеке в двух кварталах от дома Драко. Она присмотрела это место даже еще до того, как он въехал в свою новую квартиру. В библиотеке не было камер, а уборщики пользовались этим туалетом только ночью. Если ей только не приспичит трангрессировать между двумя после полуночи и семью утра, она могла спокойно выходить через черный вход рядом с уборной, и никто ее не заметит. Тогда оставалось всего два квартала до дома Драко. Конечно, в дождливый день даже два квартала не были особым весельем, но в остальные дни это ее не напрягало.
К счастью, сегодня дождя не было. Может, позже и будет, но не такая уж это и проблема: в конце концов, она всегда может воспользоваться высушивающим заклинанием на обратном пути.
Она позвонила в домофон. Он впустил ее, даже не спросив, кто там. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не рассмеяться, когда он открыл дверь в квартиру. В конце-то концов, на нем была светло-голубая рубашка, мешковатые брюки цвета хаки и… фартук. Украшенный рисунком хрена поварской фартук.
– В чем дело, Грейнджер? Никогда не видела мужчину в фартуке? – поинтересовался он, принимая ее жакет.
– Просто никогда бы не подумала, что ты можешь носить его. Особенно… фартук с хреном.
– Хрен очень мужественный овощ, – со знанием дела заметил он, направляясь обратно на кухню. – А то почему, ты думаешь, мы называем хрен хреном?
– И что же появилось раньше? – спросила она, тут же жалея, что позволила себе продолжить эту линию разговора.
– А не важно. Факт остается фактом: хрен есть хрен. Или ты когда-нибудь видела фильм для взрослых, где джентльмен предлагает даме: «О, да, детка, пососи мою морковку»? Или дама говорит джентльмену: «Господи, какой огромный банан!»? – Он стоял к ней спиной, но она точно знала – на его губах играет пошловатая ухмылка. Наверное, он ждал, когда она сменит тему, и она уже собиралась, как он сделал это сам: – Хочешь вина?
– Нет, спасибо. – Алкоголь определенно был плохой идеей. Сегодня ей понадобится каждый самый маленький кусочек ее здравомыслия.
– И я предполагал, что ты это скажешь. Тогда, может, имбирный эль*?
– Звучит здорово. – Он налил каждому по стакану. – У тебя тут вкусно пахнет, – заметила она. – Что готовишь?
– Пиццу.
– Для пиццы нужен фартук? – удивилась она, опираясь на кухонную стойку.
– Для теста для пиццы нужен фартук. Мука, знаешь ли. Да и с соусом я развел чуть больше грязи, чем предполагал. Но, полагаю, ты права: угрозы моим брюкам больше нет. – Он серьезно кивнул, снял фартук и повесил его на крючок.
А рот у Гермионы так и остался открытым.
– Ты сам сделал тесто и соус?
Он искренне не понимал ее удивления.
– Я и сыр собирался сделать, но не смог затащить сюда корову так, чтобы домовладелица ничего не заподозрила. Никаких животных, – наигранно фыркнул он.
– Ух ты…
– Знаешь, я насчет коровы пошутил. – Он кинул в напитки по несколько кубиков льда.
– И все же я до сих пор немного ошеломлена тестом.
– Да это не так сложно, Грейнджер. Любой идиот может следовать рецепту. Ты любишь пиццу?
– А кто нет?
– И я так подумал. Плюс, заметил, что в ресторане на той неделе ты взяла суп-пюре с овощами. Решил, вдруг ты вегетарианка.
Гермиона глубоко и шумно вздохнула, в изумлении поднеся руку к груди. Движение было почти неосознанным. Она стала вегетарианкой три года назад, но Рон до сих пор забывал не класть бекон в ее сандвичи.
– Я и правда вегетарианка. Спасибо, что заметил.
– Я много чего о тебе замечаю, Грейнджер, – он хитро улыбнулся ей, и она покраснела под его взглядом.
– Ну так, – внезапно ее до безумия стали интересовать кубики льда в стакане, – как встреча с коллегами вчера?
Его лицо потемнело.
– Нормально.
– И все? Нормально?
– Да. Все. Было. Нормально.
– Ну а ты…
– Грейнджер, я сходил. Ради тебя. Это не было очень ужасно, но повторять мне бы не хотелось. Договорились?
– Договорились, – пробурчала она и уперла руки в бока. – Знаешь, Дрейк, я всего лишь пытаюсь помочь.