– Оу… звучит здорово! – преувеличенно радостно ответила Гермиона. – Но у меня вроде как работа запланирована.
– Да ты прикалываешься! В субботу? – не поверила Джинни.
– Это особый случай, Джинни.
– Это что, Хорь… ээээ… твой засекреченный проект? – поинтересовался Рон.
– Да.
– Ооо, – быстро подхватила Джери. – Строжайший секрет. Ну, мы, конечно, понимаем. Но духом ты будешь с нами.
– Верно, – улыбнулась Гермиона, представляя, как скручивает ей глотку. – Вы извините меня на секундочку? Я отлучусь в туалет.
Когда она добралась до уборной, она закрылась в кабинке и достала из кармана маггловский телефон. Затем наложила на себя заглушающее заклинание и набрала номер Драко. К счастью, попала на автоответчик.
– Здравствуй, Дрейк. Это Гермиона. Я надеюсь, ты готов ответить на пять вопросов и не вести себя при этом как сволочь, потому что я решила согласиться на твое предложение. Увидимся на следующей неделе.
Когда Гермиона выходила из уборной, она все думала, во что себя втягивает. Но один только взгляд на четырех смеющихся и во всю флиртующих людей смыл сомнения долой быстрее, чем улетающий от ловца снитч.
========== Глава 7. Пять вопросов ==========
Четверг
– А может, я и был гребаным кондитером, – сказал он сам себе, пытаясь пережевать набитое в рот горячее печенье. – До охерения вкусно. – Он использовал лопаточку, чтобы переложить остальные печенюшки с противня на тарелку и зажег огонь под чайником. – Да Грейнджер целую страницу измарает, описывая, какие они до обалдения потрясающие. Иииииии я снова разговариваю с собой. Гребаное дерьмо…
Он посмотрел на часы. Семь минут до того, как она позвонит в дверь. Сегодня не было дождя, так что едва ли ей снова придется одолжить его одежду, что, кстати говоря, было печально, ведь, по его мнению, она выглядела куда лучше в его бесформенных беговых шортах и футболке, чем в своем дурацком ханжеском костюме. Он на секунду замер с противнем в руках, вспоминая тот короткий миг, в котором она стояла полуголая в его ванной. Только на этот раз ему послышался голос из-за двери.
– Мистер Малфорд, – звал голос, – вы мне тут не поможете? Никак не могу расстегнуть бюстгальтер…
Прозвенел дверной звонок. На пять минут раньше!
– Уже иду, – крикнул он, всеми силами заставляя себя представлять наименее сексуальные образы, известные мужчине, в отчаянной попытке разгладить распирающие спереди брюки. Только когда, скажем так, «одеревенение» спало, он открыл дверь.
– Прости, я немного раньше, – сказала она. – Надеюсь, не сильно затрудняю тебя этим?
– Ну, если бы ты пришла еще чуть раньше, оказалась бы в весьма неудобной ситуации, ну знаешь, пришлось бы сказать «Здрастье» шлюшкам, – самодовольно объявил он.
– ШлюшкАМ? Во множественном числе?
– Я мужчина в самом расцвете сил, Грейнджер.
– А чем это так вкусно пахнет? – с подозрением спросила она, кладя сумку на пол и роясь в ней.
– Мы со шлюшками пекли печенюшки.
– Ну, конечно. Какая я глупенькая, - всплеснула руками она.
– А ты что думала, я делал со шлюшками? – наигранно возмутился он, прицокивая языком. – Грязные у тебя мыслишки, – добавил он, заходя в кухню и шутливо грозя ей пальцем.
– Конечно, ведь только извращенец может подумать, что с профессиональными жрицами любви занимаются сексом, – она последовала за ним на кухню. – Ну так что, угостишь меня шлюшкиными печенюшками?
– Почти уверен, – он вручил ей кружку с чаем.
– Ты добавил…
– Немного молока и ложку сахара, – с улыбкой кивнул он, заставляя ее чувствовать себя немного некомфортно от того, что, кажется, уже изучил ее привычки.
– Спасибо. – Она откусила небольшой кусочек печенья. – Мммм… Надеюсь, ты хорошо заплатил девушкам.
– Они были удовлетворены. – Очередная самодовольная ухмылка.
Она закатила глаза и ушла со своим чаем в гостиную.
– А знаешь, на самом деле, спасибо за это. Я уже и не припомню, когда в последний раз ела домашнее печенье с шоколадной крошкой.
– Да пожалуйста. О! – воскликнул он, когда она достала что-то из своего кейса. – Замечательно! Чудесная новая записная книжка. Я безумно рад, что ты нашла подходящую замену ее почившей подруге. Сколько же слез ты пролила над ее могилой?
– Прекрати быть сволочью. У нас все-таки сделка.
– Нееет, – протянул он, нацепив любимую улыбку превосходства, – сделка была в том, что я отвечу на пять твоих вопросов и не буду вести себя при этом как сволочь. Но я не давал обещаний по поводу перерывов между вопросами.
– Ну да, – недовольно вздохнула она. – С чего бы мне ожидать от тебя такой любезности…
– Научишься, Грейнджер. – Он откинулся в кресле и забросил одну ногу на другую. – Ну, давай, задавай свои вопросы.
– Ладно. – Она устроилась на диване, сняла колпачок с ручки и отпила немного чая. – Как…
– Да ты серьезно собираешься профукать вопрос, спрашивая как моя гребаная работа? – Очередное ехидное замечание автоматически сорвалось с его губ.
– Вообще-то, мистер Малфорд…
– Ооо, мы снова вернулись к мистеру Малфорду? А что же случилось с Дрейк-О?
– Я сегодня веду себя профессионально. А ты не ведешь себя как сволочь. И, кажется, мы определились, что я не буду называть тебя Дрейк-О. Так что будь добр, заткни свой ротик печенькой и дай мне задать вопросы.
Очень послушно и не менее демонстративно он откусил огромный кусок от печенюшки.
– Спасибо. Как ты спишь? Были какие-нибудь странные сны?
– Как я сплю? – удивленно и немного настороженно он посмотрел на нее. – Да нормально. Но да, у меня бывают странные сны.
– Расскажи мне о них.
– Ну, это можно зачесть за два – технически, за три – вопроса.
– Вообще-то, ответ можно зачесть за сволочизм.
Он поднял ладони, сдаваясь.
– Ну да, да. Хорошо. Ладно… Вообще, это очень простой вопрос, потому что у меня бывает три типа снов: хороший, плохой и скучный.
Она быстро судорожно записывала.
– Продолжай.
– Ну, скучный сон собственно такой и есть – скучный. Я сижу на работе, с которой, кстати, все в порядке, занимаюсь проектом и в какой-то момент замечаю, что полоса прокрутки справа становится все меньше и меньше и ближе и ближе к верху страницы. Типа того, что документ, который я просматриваю, удлиняется и удлиняется по мере прочтения. Да я даже буквы и числа разобрать не могу, но я твердо намерен сидеть до тех пор, пока не закончу задание. Довольно скучно, верно?
– Ты говоришь, что не можешь разобрать символы на экране. Это другой язык?
– Если и так, то я его не знаю. Какие-то палочки, черточки, кружочки…
– Понятно. – Ее брови были напряженно сведены. – Продолжай.
– Ну, хороший сон всегда одинаковый: я летаю. Думаю, это довольно распространенный сон.
– Как ты летаешь? У тебя есть крылья?
– Нет. Я вроде как… лечу на чем-то.
– Что-то вроде… – ее голос чуть задрожал, но она справилась с собой, – маленького самолета?
– Неееет, – протянул он, раздосадованный тем, что она не поняла. – Я лечу не В чем-то, я лечу НА чем-то. Вообще, никогда не могу разглядеть, что это.
– А ты знаешь, куда летишь?
– Не думаю, что я лечу куда-то конкретно. Иногда мне кажется, что я гонюсь за чем-то, иногда – что просто нарезаю круги. Как бы то ни было, я всегда просыпаюсь в отличном настроении после этих снов.
– А последний?
– Плохой… сложнее всего описать. – Он откинулся на спинку кресла, уставился в потолок и машинально потер левое предплечье. Ей очень не понравился этот жест, но она постаралась не придавать этому значения и продолжала записывать. – Я никогда не знаю, где я или как туда попал, но это какое-то место, которое вроде как снаружи, но в то же время внутри. Не могу объяснить. Знаю, что должен сделать что-то ужасное, но не хочу. Иногда у меня в руках оружие, иногда – нет. Иногда мне кажется, что родители прямо за спиной, но когда я оборачиваюсь, они исчезают, и я не успеваю их разглядеть. Обычно сон заканчивается, когда в меня стреляют, или пронзают, или прожигают. Всегда в одно и то же место.
– Куда? – с придыханием спросила она, уже зная ответ.
– Сюда, – он закатал рукав и указал на свое левое предплечье.
Она не смогла сдержать резкого выдоха и стала строчить, как сумасшедшая.
– Думаешь, это что-то значит? – спросил он.
– Я… эээ… Интерпретация снов – не совсем моя специализация, – быстро ответила она.
– Следующий вопрос, пожалуйста. Будем считать, что это был пробный, Грейнджер.
– Ну. Начинать нужно с чего попроще, верно? – она прочистила горло. – Ты в последнее время не замечал чего-нибудь странного, тревожного, несоответствующего нормальному?
– Это что еще за вопрос такой? – снова возмутился он.
Она бросила на него суровый взгляд, быстро напомнивший условия их сделки.
– Верно, верно. Ты это спрашиваешь, потому что у меня была травма головы? Проверяешь, что я теперь как новенький?
– Здесь я задаю вопросы, – напомнила она.
– А, верно. Ну, нет, вроде нет. Я имею в виду, иногда то тут, то там бывают странности.
– Например?
– Например, на работе. Иногда я смотрю на что-нибудь типа копира и думаю, да что же это за хрень такая? Но потом, буквально долю секунды спустя, я вспоминаю, что это аппарат, который используют, чтобы получать копии книг или документов. И потом спрашиваю себя: «Да как я вообще мог такое забыть?». А иногда… – он остановился, раздумывая, стоит ли рассказывать продолжение о его «веселых похождениях».
– Что? – тихо спросила она ровным голосом.
– Ты будешь думать, что я слетел с катушек.
– Нет, вовсе не буду. Просто скажи мне.
– Иногда… – он еще сомневался, – я смотрю на журнал или газету и думаю: «Боже, фотографии сломались». Что это вообще может значить?
– А что, ты думаешь, это значит?
– А без понятия. Полагаю, этот бандюга хорошенько меня приложил.
– Да, – выдохнула она. Возникало такое чувство, что ее ручка сейчас начнет дымиться от быстрого письма.
– Следующий вопрос.
– Ты завел друзей?
– Нет.
– Ни одного?
– Нет. – Уже не просто ответ – шипение. Он сжал рукой подлокотник кресла, пытаясь не выходить из себя. – Следующий вопрос.
– Ну, ты хотя бы пытался говорить с ребятами на работе…
– Мисс Грейнджер, – прошипел он сквозь зубы, – я ответил на вопрос и не был при этом сволочью, – он впился ногтями в обивку кресла. – Так что, пожалуйста, задавай следующий. Гребаный. Вопрос.
– Справедливо. Вопрос номер четыре. – Она перевернула страничку в записной книжке. – Скажи мне три вещи, которые знаешь о себе.
– Серьезно? Мы что, опять в первом классе?
Она нахмурила брови. Он будто постоянно забывал об условиях их сделки и то и дело становился… собой.
– Ладно. Я подыграю. – Он на момент задумался. – Но сначала скажи мне вот что: что это значит – знать что-то о себе? Если бы я тебя то же самое спросил, что бы ты сказала? Конечно, ты можешь сказать: «Я знаю, что меня зовут Гермиона Грейнджер, что я социальный работник и что у меня маниакальная потребность записывать каждое слово, сказанное этим очаровательным блондином», – он заметил улыбку, скользнувшую по ее лицу, – но ты знаешь эти вещи или тебе их просто сказали?
– Что-то не понимаю. Я знаю, что меня зовут Гермиона Грейнджер.
– И откуда ты это знаешь? Разве тебе так не сказали твои родители, точно так же, как мне сказали, что мое имя – Дрейк Малфорд?
– Ну… полагаю.
– Иногда меня беспокоит, что я не знаю своего настоящего имени, но в конце концов, а имеет ли это такое большое значение? Это просто еще одна вещь, которую кто-то сказал мне. И я знаю, что я бухгалтер, но только потому, что каждый день хожу на работу, и меня принимают там за бухгалтера. Если бы я пошел на работу, и мне вдруг сказали, что я гребаный социальный работник, то так тому и быть. Да минет меня чаша сия.
– Хорошо, давай оставим в стороне дискуссии о природе бытия и выпады в адрес невинной профессии социального работника, – немного едко сказала она, но все же не стала в очередной раз напоминать про его бесконечный сволочизм, – и вместо этого, назови мне три вещи, которые ты выяснил о себе сам. О своем внутреннем я.
Он положил голову на подголовник кресла и опять уставился в потолок.
– Господи, Грейнджер. Дай мне секунду подумать.
Она ждала, массируя левой рукой затекшее от быстрого письма правое запястье.
– Ну ладно, – сглотнув, начал он. – Могу сказать вот что. Мне нравится, чтобы все было аккуратно. Чтобы кровать была заправлена, посуда вымыта и порядок на столе. Если ты откроешь мой шкаф, ни одной вещи не найдешь не на своем месте. Это первое, что я выяснил о себе. Считается?
– Да.
– Вторая вещь… хммм… Мне нравится готовить. Варить. Жарить. Печь. Есть в этом что-то до удивления приятное – смешивать определенные ингредиенты в определенной пропорции и получать что-то совершенно другое. Так что, может, я и вправду был шеф-поваром «в прошлой жизни». Или химиком. Кто знает?
– А третье? – Она не отрывала взгляда от записной книжки.
– Третье… Я… – Одинокий, больной ублюдок, который с трудом понимает, как живет на этом свете? Человек, который медленно теряет рассудок? Так много способов закончить предложение… – … люблю футбол.
– Не считается.
– Почему нет?
– Потому что ты не это собирался сказать.
– Откуда ты знаешь?
– Просто знаю. Так что ты собирался сказать?
– Это будет стоить тебе последнего вопроса, – предупредил он и заметно напрягся.
Она постаралась прожечь его своим строгим взглядом. Не сработает. Не нужно ей копаться в нем так глубоко. Рассказывать ей про свои глупые сны и странные мысли о копировальной машине – это одно. Но говорить, каким одиноким, больным ублюдком он чувствовал себя в большинство дней, – совсем другое дело.
– Ладно. Тогда последний вопрос. Каким ты видишь себя через пять лет?
– О, а это просто, - он снова расслабился и открыто посмотрел на нее.
– Ну так рассказывай.
– Когда-нибудь, в момент времени между «сейчас» и «через пять лет», я выясню, кто сделал это со мной. А потом выслежу его и убью. После чего найду свою семью и начну с белого листа строить что-то, похожее на жизнь. Ты перестала записывать, Грейнджер.
– Я… – она захлопнула отвисшую челюсть, сглотнула, часто заморгала и наконец вернулась к своей записной книжке. – Полагаю, просто не ожидала такого быстрого ответа. И уж точно не ждала такого ответа.
– А что не так с ответом?
– Ну… Дрейк, а если ты не сможешь ничего этого сделать?
– Я в это не верю, – ни секунды не задумавшись, резко сказал он.
– Дрейк… – в голосе вместе с жалостью сквозил страх.
– Нет, я перефразирую… Я не могу в это поверить, Гермиона. Просто не могу. Это одна из двух вещей, которые позволяют мне вылезать из кровати каждое утро.
– А вторая?
– Ааа… – хитро протянул он. Лицо медленно расслабилось, а на губах растянулась улыбка. – Но ты уже задала свои пять вопросов.
С толикой сожаления она улыбнулась.
– Кажется, так оно и есть.
Он поднялся и прошел к двери. По обыкновению, ему нравилось, когда она оставалась немного дольше, но сегодняшняя встреча и так многого ему стоила. Было намного проще, когда он мог быть надменным ублюдком.
Она сразу поняла намек и собрала свои вещи.
– Спасибо за печеньки. Они и вправду были великолепны.
– Передам твои добрые слова девушкам.
– Уж постарайся.
– Тогда в субботу? – с предвкушением спросил он.
– Да. Полагаю, ты заслужил.
– Зайдешь ко мне в час? Парк недалеко, вниз по дороге. Можем встретиться у моей квартиры.
– Хорошо. – Она забросила кейс за плечо. – Спасибо, что почти не был сволочью.
– Ты не очень-то привыкай, – сказал он с ухмылкой.
– Я и не планирую. – Она усмехнулась перед тем, как уйти.
========== Глава 8. Памятная прогулка ==========
Суббота
Гермиона поверить не могла, что она устраивает такой переполох по поводу сегодняшнего наряда. Она собиралась на прогулку в парк с Драко Малфоем, а не на чай к самой Королеве Англии! Хотя, если подумать, из-за чая с Королевой она бы так не нервничала. А если подумать еще больше, с чего ей вообще нервничать из-за этого? Но самой глубокой и от того не менее ужасной мыслью было то, что она вовсе не боялась прогулки с Малфоем. Хуже – она с нетерпением ждала ее. Но только потому, что прогулка была замечательной отговоркой, чтобы не идти на квиддич. Так она себе сказала, по крайней мере. Ай, да ладно, гнусная ложь.