- 1 -
Зеркала всегда врут. Драко Малфой сердито отвернулся от точеного лица, отражающегося в гладкой поверхности. Бездушное стекло в который раз подсовывало ему красавца, довольного жизнью: породистое лицо с тонкими чертами, отросшие белые пряди, длинной челкой прикрывающие то, что таится на самом дне серых глаз, и холодный надменный прищур. Драко усмехнулся и зеркальный красавец мгновенно повторил его жест, искривляя рот в высокомерной ухмылке, в которой вечно лгущее зеркало не удосужилось разглядеть даже оттенка горечи. Драко раздраженно тряхнул головой, резко отворачиваясь от старинного трюмо в золотых завитках, и сердито поехал прочь, управляя коляской при помощи магии и привычно помогая ей руками.
Стопка “Ежедневного пророка” зашелестела страницами от легкого ветра, и Драко бросил на нее обреченный взгляд. С каждого листа паршивой газетки ему улыбался национальный герой — веселый, торжествующий, уверенный в себе и своих силах, наслаждающийся жизнью по полной программе. Который давно уже и думать забыл про своего школьного врага. А вот Драко… Драко все еще любил его, впрочем, как и всегда. Даже отсюда, даже сейчас. Как будто можно перестать любить только оттого, что ты оказался в инвалидном кресле.
Жизнь иногда бывает ужасно несправедлива. Непростительное, брошенное напоследок Фенриром, прошло по касательной. Не то чтобы Драко сильно хотел заслонять собой Гойла, но… Так получилось. Наверное, комплекс героя заразен и подхватывается как вирус вместе с любовью. Грег тогда поднялся с земли, недоуменно оглядываясь, а Малфой больше не смог встать никогда.
Драко подъехал к высокому окну и уставился на залитую солнцем большую лужайку. Несмотря на уговоры отца, он упорно не хотел выходить наружу и давно разогнал всех друзей. Почти в шею вытолкал Блейза с его дурацким сочувствием, наорал на безутешную Панси, практически проклял Асторию, а от благодарностей Гойла отмахивался особенно рьяно, каждый раз при встрече невольно припоминая, сколько из-за него потерял.
Отец, домовые эльфы и книги стали его единственным развлечением в эти несколько месяцев, полных беспросветной тоски. И еще окно в этот парк. И воспоминания о чертовом Поттере, о котором думать все равно было нельзя.
Если бы можно было запретить любовь, Драко запретил бы ее на уровне Министерства. Потому что невыносимо, немыслимо думать из инвалидного кресла о том, кому ты и даром не нужен. Тем более теперь. Когда ты не смеешь о нем даже мечтать, потому что уже давно нечувствителен ниже пояса, и даже твоя мужская сила больше тебе не принадлежит.
От этих мыслей каждый раз было больно настолько, что Драко уже устал что-то чувствовать. И острая, ломкая боль сменилась вросшей под кожу тупой, заунывной, преследующей по пятам круглые сутки. Лишь взгляды на новое колдо в газете, знакомые вихры, солнечные ямочки на щеках да еще вьющуюся вокруг Поттера рыжую Уизли по-прежнему били ножом в самое сердце. Драко усмехнулся, с силой вцепляясь в шершавые колеса коляски. Он никогда не был нужен Поттеру. А теперь и подавно. Постылая жизнь.
Хлопнула наружная дверь, и Драко нехотя обернулся, — обычно в это время суток никто не нарушал его покой, предоставляя его самому себе.
В дверях мялся непривычно смущенный и хмурый отец и смотрел на Драко, устало опираясь рукой о косяк.
— Что? — Драко постарался смягчить раздражение, которое невольно испытал, застигнутый за постыдными мыслями.
— Драко, тут к тебе… — Люциус неловко запнулся и попытался откашляться в кулак.
Драко сердито откинулся на спинку кресла:
— Отец… я же просил. Никого… — холодно начал он и умолк, с удивлением глядя на встревоженного отца.
— К тебе мистер Поттер… — Люциус торопливо отвел взгляд.
Драко недоверчиво уставился на него, не в силах поверить в этот бред. Поттер не мог к нему… Ни за что не мог… Отец перепутал… Но тут же в голову ворвалась все объясняющая мысль “наверное, по делу”, и Драко с силой сжал пальцы на металлических ободах.
— Он сильно настаивает, — Люциус хмурился и упорно не смотрел на него. — К тому же он в служебной форме. Не в моих нынешних силах ему отказать.
Драко прикусил губу, готовый завыть от отчаяния. Он не видел Поттера больше трех месяцев с той самой финальной битвы, и уже и не думал, что когда-нибудь ему снова доведется пообщаться с национальной легендой вблизи. Но ведь и Поттер тоже не видел его… вот такого…
— Драко, он ждет, — негромко напомнил отец, и Драко прерывисто вздохнул, опуская взгляд вниз и собираясь с духом.
— Хорошо. Пусть войдет, — ровным голосом отозвался он и попытался взять себя в руки, стараясь не думать, какими глазами сейчас посмотрит на него чертов Поттер.
Мечтал ли проклятый гриф когда-нибудь увидеть своего врага поверженным настолько? Или в силу своего проклятого благородства тот даже не подумает торжествовать, и самое страшное, что Драко заметит в его глазах, будет жалость? Снисходительная жалость честного гриффиндорца к нему, раздавленному, уничтоженному и вдобавок влюбленному до беспамятства.
Драко резко вскинул вверх подбородок. Чего бы это ему ни стоило, Поттер не должен ни о чем догадаться. Драко теперь живет, как умеет, и плевать ему на этого Поттера, пусть смотрит. Он, Драко, несмотря ни на что, будет держаться с ним холодно, вежливо и отстраненно. Уж это он может! А при первой же возможности надменно укажет герою на дверь. Развлечений в его положении сейчас было так мало, что Драко уже заранее предвкушал, как вышвырнет национальную легенду вон вместе со всеми его вопросами и показушным сочувствием. И даже почти не будет жалеть.
Люциус чуть замешкался, с тревогой отслеживая внутренние метания сына, и, наконец, увидев решимость в его глазах, широко распахнул тяжелые створки.
— Прошу сюда, мистер Поттер, — он посторонился, пропуская Гарри вперед, и Драко, сжав сердце в тиски, не дрогнув, встретил изучающий пристальный взгляд зеленых насмешливых глаз.
— Ну, здравствуй, Малфой, — Поттер, чуть изменившийся и в то же время все такой же знакомый, до последней черточки, до каждого непослушного вихра, подошел к Драко и остановился прямо напротив него. Засунув руки в карманы бордовой аврорской мантии, он разглядывал Драко, сидящего в инвалидном кресле, оценивающе и свысока. Жалости в его глазах не было и в помине. — Неплохой агрегат, — Поттер небрежно кивнул на коляску. — Сколько он может выжимать по прямой?
Драко понял, что волновался напрасно — на лице этой авроратской бестолочи не отразилось ни тени сочувствия. Не было даже намека на тень. Бревно! Бесчувственный чурбан!
— Чего приперся? — Драко с первых же секунд не смог удержаться в рамках холодной чопорности, и Люциус, укоризненно качнув головой, тихо скрылся в дверях.
— Проведать, — Поттер пожал плечами, окидывая комнату отсутствующим рассеянным взглядом, как будто сам обездвиженный Малфой уже перестал его интересовать вовсе.
Почему-то это взбесило Драко еще больше.
— Ах, значит, проведать? — выпалил он и с издевкой заметил: — В таком случае, где же цветы и конфеты? Или что там еще мне положено? — от злости Драко и сам не заметил, как начал куражиться.
— …фрукты, — рассеянно подсказал Поттер, подходя к нему ближе и снова принимаясь скучающе разглядывать инвалидное кресло.
— Что? — Драко внезапно растерялся от его наглой близости.
— Говорю, что вроде как больным еще положены фрукты, — Поттер резко отвернулся и теперь с интересом смотрел в окно, изучая пейзаж. — Но я думаю, что ты перебьешься, Малфой. Во-первых, ты не больной, а во-вторых, не заработал. Пока, — он глянул на Драко через плечо и неожиданно ухмыльнулся.
Драко, невольно ожидавший даже от Поттера притворно-сочувственных слов и неловких взглядов куда-нибудь вбок, снова наткнулся на устремленные на него упрямые зеленые глаза. Такие же раздражающие, как и всегда. Чувствуя, как все его существо заливает привычное бешенство, он прошипел:
— Я. Спрашиваю тебя, Поттер. Зачем. Ты. Приперся?
Но Поттер не торопился с ответом. Неспешно подойдя к Драко поближе, он окинул его всего оценивающе-вызывающим взглядом и неожиданно присел рядом с ним, трогая пальцем колесо:
— Ответ “упиться унижением врага”, случайно, тебя не устроит? — попытавшись крутнуть металлический обод, Поттер поднял на Драко наивно-невинный взгляд, и Малфой чуть не задохнулся от злости:
— Ты у нас национальный герой, Потти. Тебя это недостойно.
Поттер пожал плечами и насмешливо фыркнул:
— Ну это все так считают. Но ты-то ведь нет?
Подмигнув опешившему Драко, он поднялся, вразвалочку прошел к комоду и, небрежно взяв оттуда какой-то конверт, стал машинально вертеть его в руках.
— Неужели тебе еще кто-то пишет?
Драко, который чувствовал, что от клокочущей ненависти его сейчас просто разорвет на куски — какая уж там надменная холодность! — стремительно двинул свою коляску на врага, норовя впечататься подножкой ему в голень.
— Не смей ничего здесь трогать! — завопил он, не сдержавшись. — Пошел вон отсюда, скотина!
— Бегу и падаю, — Поттер ловко отпрыгнул и неожиданно наклонился к нему совсем близко, опираясь ладонями на кожаные подлокотники и вламываясь в личное пространство перед самым лицом. — Ну что, Малфой, — вызывающе спросил он, глядя Драко прямо в глаза, — вставать-то собираешься? Или в твоих планах так и было проторчать тут всю жизнь, лишь бы ничего не делать самому? — с ласковой издевкой почти нараспев проговорил он.
Драко, который от злости даже позабыл про свою волшебную палочку, рванувшись к нему, вцепился рукой в ворот, благо Поттер наклонился к нему слишком близко. Притягивая его к себе еще ближе, Драко прошипел ему прямо в насмешливое лицо:
— Не твое дело, Поттер, ты понял? Я буду делать то, что захочу. Не спрашивая советов у всяких идиотов! Захочу и просижу здесь всю жизнь!
— А если не захочешь? Малфой?
Поттер внезапно чуть отстранился, опустился перед ним на корточки и, обхватив его голени руками, как-то ласково и очень интимно скользнул по ним ладонями вниз, словно проверяя, действительно ли его ноги ничего не ощущают.
Все слова разом застряли у Драко в горле. Никогда еще он не проклинал свою немощь так сильно за собственное бесчувствие. Чего бы он сейчас только ни отдал, чтобы ощутить прикосновение этих сильных ладоней к своей коже. Хотя бы раз в жизни.
— Поттер. Ты спятил? — почти беспомощно пробормотал он и сам себя возненавидел за жалобные нотки в собственном голосе.
— Гулять пойдешь? — неожиданно миролюбиво спросил Поттер, зачем-то складывая руки ему на колени и заглядывая в глаза снизу вверх, и Драко, полностью растерявший весь свой запал, просто дернул плечом.
— Я не хожу гулять, — с трудом сохраняя достоинство, высокомерно выдавил он из себя, но на Поттера его заявление не произвело никакого впечатления.
— Да брось ты, наверняка тебе это полезно, — беззаботно отмахнулся он от Драко. — Смотри, какой зеленый стал. На тебя смотреть теперь еще противнее, чем обычно, — пользуясь тем, что Драко задохнулся от возмущения и поэтому промолчал, Поттер резко поднялся и, примеряясь ладонями к рукояткам позади коляски, торжественно объявил: — Я сам тебя повезу!
Драко чуть не завыл от отчаяния.
— Поттер, ты идиот? — он обернулся, меряя Поттера с ног до головы уничижительным взглядом и понимая, что от смеси злости и обиды его взгляд вместо высокомерного больше похож на затравленный. — Моя коляска прекрасно ездит при помощи магии! — раздраженно выпалил он, пытаясь сбросить наглые руки со своего кресла.
Но Поттер лишь пренебрежительно фыркнул:
— Тогда я понимаю, почему ты никуда не выходишь, — он в свою очередь отпихнул руки Драко, половчее ухватываясь за ручки, и на пробу крутнул ногой маленькое переднее колесо. — Да кто так делает? — изумленно присвистнул он, склоняясь над ободом. — Ты даже магию толком настроить не можешь, Малфой. У тебя колесо засбоит от первого же попавшего туда камня.
— Тебя не спросил! — мгновенно взбеленился Драко. — Все у меня прекрасно работает! Идиот чертов!
— Докажи! — Поттер насмешливо обошел его коляску по кругу, изучая каждое колесо по очереди. — Что-то я сильно в этом сомневаюсь.
— Делать мне больше нечего, как что-то тебе доказывать, — Драко, сам того не замечая, уже катил свою коляску к выходу, накладывая на нее магическое заклинание. — Ты достал меня, Поттер! — вызывающе объявил он. — Пойду развеюсь! А ты проваливай!
Проезжая мимо застывшего у двери отца, Драко заметил его изумленные глаза, но не стал останавливаться. Злость к приставучему врагу кипела в жилах и настойчиво толкала его вперед — сейчас он ему докажет!
На крыльце перед ступеньками Драко замешкался, прикидывая, не позвать ли на помощь домовиков, но вездесущий настырный Поттер снова ухватил его кресло сзади за ручки.
— Нет уж, прости, Малфой, тут я сам тебя покачу. Не хочу отвечать за твою сломанную шею. Опять же, хоть развлекусь.
Он ловко потащил коляску вниз по ступенькам, коварно подбрасывая Драко вверх на каждом уступе, и именно в этот момент Драко понял, что если когда-то и сможет встать на ноги, то только благодаря постоянному чувству бешенства, в котором он пребывает, будучи рядом с Поттером.
А тот, словно не замечая его состояния, уже проворно толкал его коляску по гравиевым дорожкам и под бодрое поскрипывание колес и шорох мелких камней под резиной оживленно вещал, рассказывая про свое поступление в авроратскую академию:
— … учусь там и сразу же прохожу практику в Аврорате. Представляешь, как удобно! В казарме, конечно, не сахар, но после палатки в лесу — просто рай. А ты чего никуда не стал поступать, а, Малфой?
Драко закатил глаза, призывая на тупую лохматую башку громы и молнии. Но Поттеру его ответ и не требовался:
— С другой стороны тоже верно, — сам себе же ответил он. — Поступишь на следующий год. Как раз поднаберешься ума…
Тут Драко не выдержал, извернулся и махнул кулаком, стараясь треснуть его побольнее и мечтая попасть в центр носа. Поттер, очевидно готовый к такой реакции, радостно отскочил в сторону и скорчил ему рожу.
— Ты определенно утратил былую ловкость, Малфой. Но над этим мы еще поработаем, — деловито сообщил он, и Драко снова обреченно закатил глаза:
— Скажи, от тебя в принципе можно избавиться? — простонал он.
Тут Поттер заулыбался ему так ослепительно, что, казалось, его улыбкой можно было зажечь несколько Люмосов сразу.
— Люди любят меня. И хотят, — доверительно сообщил он, наклоняясь к самому уху Малфоя. — А ты мечтаешь избавиться. Непорядок!
В этот момент Драко изловчился и все-таки ухватил его за наглую голову, дергая и с силой прижимая ее к своему плечу:
— Достал ты меня, Потти! Слышишь, достал! - яростно прошипел он.
Драко чувствовал, как в нем поднимается какой-то странный азарт: дикое раздражение, смешанное с бурным восторгом, — Поттер здесь, с ним, и сейчас снова почти все как раньше. И можно опять, как во время их школьных потасовок, прикасаться к нему, дотрагиваться до теплых рук, хвататься за отвороты мантии, пикироваться, угрожать, прижимать и разглядывать настырные зеленые глаза за очками… Накрепко запечатанные в глубине чувства коварно и неожиданно ринулись на волю, и Драко оказался попросту к ним не готов. Оказывается, он очень сильно скучал по нему. Слишком сильно скучал. Именно в этот момент до Драко дошло, что он прижимает врага к себе излишне крепко, а его пальцы, словно сами собой, с наслаждением зарываются в темные взъерошенные вихры. Испугавшись наплыва собственных чувств, Драко мгновенно выпустил Поттера, боясь поднять на него пристыженный взгляд, но тот распрямился и, как ни в чем не бывало, покатил коляску к фонтану, опять принимаясь болтать сам с собой и, словно не замечая, что Драко снова пытается замкнуться в себе.