- Ты точно ничего не хочешь мне рассказать? – Сэм помотал головой, убирая мокрыми ладонями волосы с лица. Тошнота проходила, но не удавалось восстановить фокус взгляда. – Сэм, сон никогда не бывает просто сном. Наш мозг понимает больше, чем мы, и говорит на ином языке, и сны – единственная между разумом и сознанием связь. Есть что-то, что мучает тебя. Попробуй хотя бы предположить.
- Это даже в мыслях звучит глупо, - он выпрямился, смотря на себя в зеркало. Тонкие, еще подростковые черты лица, проблемы со смуглой кожей на лице, преимущественно на щеках, волосы в каком-то страшном беспорядке, прилизанные водой и каре-зеленые глаза. И снова эта мгновенная вспышка, и вот он улыбается себе в зеркале, скорее, ухмыляется. На нем белый костюм, его лицо взрослее, скулы проступают четче, а на лбу первые признаки морщин от бесконечно задумчивого выражения лица, но его глаза… Глаза монстра. Он попробовал еще раз окатить водой лицо, но это не помогало. Он дрожал. – Я не могу, я даже сам не понимаю, - от присутствия Габриэля не становилось легче. Сэм с трудом замечал его, приходилось каждый раз останавливаться на мысли о его присутствии. Это было еще более странно. Черт, за последнее время он ни секунды не был один, постоянно рядом с ним, как и желал того, но что изменилось за каких-то пару ночей? Днем он по-прежнему был поглощен учебой и Габриэлем, но ночью и то, и другое теряло всякий смысл.
Господи, он что-то не сделал. Что-то масштабное, его долг. Эта мысль отдалась паникой. Вспотели ладони, кончики пальцев закололо, а сердце зашлось от тахикардии в груди.
- Я думал, ты мне доверяешь, - на прикосновении к плечу трудно было сосредоточиться. Он должен был убедить себя, что то был только сон. Он обнял Габриэля, но как-то получилось, что в действительности он оказался в объятии, защищающем и готовом поддержать в любой момент, даже если не сейчас. Габриэль был меньше его, но сейчас он проявлял гораздо больше терпения и разумности, чем сам Сэм.
- Есть ли какой-нибудь… Какой-нибудь шанс, что мы в действительности не те, кто мы есть? – спросил он и тут же почувствовал себя глупо. Но слов назад не воротишь. Ему оставалось только получить ответ. Он боялся посмотреть на лицо Габриэля и просто старался перестать думать, обнимая его в ответ.
- Мы сильны только тогда, когда точно знаем, кто мы есть. Но наш мир – необязательно один. Мы даже не знаем, есть ли вообще понятие о «пределах». В любом другом ты можешь быть совсем другим человеком… Или существом. И никто не мешает им, мирам, пересекаться. Это, по сути, самое простое объяснение половины сверхъестественных явлений, - он провел по волосам Сэма, как старший брат, роль которого в этом смысле Дин редко исполнял. – В любом случае, раз уж ты оказался в этом, ты можешь только предположить, кем ты мог бы быть, как я мечтал бы быть архангелом, - отпечаток крыльев на асфальте. Он настолько ярко стоит перед глазами Сэма, что ему приходится как следует зажмуриться, чтобы яркие вспышки затмили это изображение. – И все же… Я думаю, во всех нас, сколько бы наших двойников не существовало, есть что-то общее. Это то, что отличает нас от других, в любом мире, отличает и объединяет. Кто знает, может быть, у меня та же страсть к приколам в другом мире, - «Алё, я Трикстер вообще-то». На этот раз воспоминание было не таким ярким, как будто давним. С каждой фразой становилось только хуже. Сэм ожидал от него яркого протеста, спасения, той доминантной мысли, за которой он мог бы пойти и забыть обо всех сомнениях. Это то, что он в Габриэле ценил. – Остается только найти то самое уникальное. Похоже, в этом смысл жизни.
- Тогда я во всех мирах такой занудный ботаник? – слабо улыбнулся Сэм, пытаясь вернуть разговору шутливый тон, но взгляд Габриэля говорил о том, что ему не удалось и это. – И обязательно встречаю одного несносного парня на своем пути, - на этот раз Габриэль все же улыбнулся в ответ.
- Пойдем спать, Сэмми, петух уже сам себя пожарил в попытках нас разбудить по утрам, - и Сэм подчинился, надеясь, что сон отступит.
Но он всегда возвращался.
***
«- Нам нужно поговорить с тобой. Нам нужна твоя помощь.
- Хммм, дайте-ка угадаю, вы разрушили этот мир к чертям, а я за вами должен прибрать?
- Пожалуйста, только пять минут. Просто выслушай.
- Окей. Вот что я тебе скажу. Выживете двадцать четыре часа, и мы поговорим.
- Выживем в чем?
- В Игре!»
Он снова стоял в этом ангаре. Его взгляд был направлен прямо на невысокую фигуру в круге из огня, но взгляд ему не повиновался. Он видел только то, в чьем теле находился. Слышал его голос, но был уверен в том, что не говорил сам. Как будто он сидел в кинотеатре будущего, чувствовал, слышал, присутствовал, но ничего не мог сделать. Он уже был здесь, в каком-то из предыдущих снов, и мог предсказать каждое слово, каждое выражение лица. Только поэтому он заметил тот момент, когда что-то пошло не так. Взгляд нечеловеческих золотых глаз прожигал его насквозь, именно его, того потерявшегося в двух мирах Сэма, специально выискивал где-то за его псевдообличьем. И, наконец, нашел. Он хотел что-то сказать ему. Сэм чувствовал его намерение, но он не представлял, что ему хочет сказать кто-то, так похожий на его собственного Габриэля. И это был одновременно совсем не он. Было невозможно перепутать. Было невозможно понять. Было невозможно проснуться.
«Сэмми».
- Сэмми, вставай, пожалуйста, у нас сегодня нет лишнего времени, - Сэм застонал и перевернулся на спину, понимая, что почти не спал этой ночью. Все тело ныло, а голова болела, собирая тяжесть над глазами, утяжеляя веки и закрывая глаза обратно. – Если у нас не получится спровоцировать, все пойдет к черту.
Всю неделю они исправно доставали Захарию. Страшно было только первый раз, когда Сэм стоял на стреме в коридоре возле двери в квартиру Захарии, пока Габриэль открывал дверь, демонстрируя один из своих множественных сокрытых талантов. Он даже настоял на темной одежде, хотя над масками посмеялся. Он даже сумел найти ровно такие же джемпера, которые часто показывали в фильмах. Дело делом, а зрелище никто не отменял. У них было всего полчаса на то, чтобы навести высокохудожественный бессмысленный беспорядок, простую перестановку. То же они повторили на следующее утро, пока Захария еще спал. Это было невероятно – Сэм бесшумно ступал по ковру в гостиной, передвигая мебель ровно туда же, куда и вчера, и все это время знал, как непрочен сон. Как недалек он от момента, когда их застанут. И вместе с адреналином, который заставлял его прислушиваться каждую секунду, он испытал какой-то совершенно детский восторг, когда пересекался с Габриэлем в этом бесшумном действии. Черт, он был готов сойти с ума от битвы разума и желания, когда Габриэль притянул к себе. В любую секунду в комнату мог зайти Захария и вызвать полицию, и в то же время он был совершенно не в состоянии отойти от своего бойфренда, заражаясь его сумасшествием. Камер в коридоре дома не стояло, а выходили они через задний ход, даже не показываясь около парадного, никогда не попадаясь на глаза соседям или любым свидетелям. Это было глупо, наивно, но получалось, и понемногу Сэму начинало казаться, что все еще может получиться. Наконец на третью ночь в их псевдоконтору поступил звонок. Измененным голосом Дин записал заявку, которую оставил Захария, удерживаясь от смеха ровно до того момента, когда положит трубку.
- Сэм, блин, нам надо поймать этого придурка около трех раз, прежде чем у него будет повод нахамить твоему брату, - Сэм лениво открыл глаза. Габриэль потянул его за плечи наверх, заставляя сесть, а Сэм сопротивлялся, пряча улыбку. Он был слишком тяжелым, чтобы Габриэль мог поднять его из такого положения, и, наконец, его бойфренд сдался, хлопнув ладонью по его животу и заставляя рефлекторно согнуться. – Я бы с тобой не разговаривал, но именно сегодня нам нужно изобразить счастливую пару.
- Изобразить? – уточнил он, кидая в Габриэля подушку. Тот уже натягивал голубой тонкий джемпер, пиная подушку в угол. Он еще пострадал для вида, но уже потянулся за джинсами. – Каковы шансы на то, что мы не закончим, как Кастиэль, при первой встрече?
- Мне кажется, что при встрече с лосем тактика поведения совпадает с тактикой относительно медведей, - и он подмигнул Сэму. На нем не было никаких наушников, браслетов – ничего, что делало бы его младше. Только темные джинсы и джемпер, даже с сумки исчезли все значки и нашивки. Почему-то для него так нужно было именно в этот день. Сэм не мог понять, зачем. Для него Габриэль был по-своему уникальным в любом виде и в любой одежде. И, впрочем, без нее. Тем более что последний раз они обходились хотя бы руками больше недели назад.
- Меня ждет вознаграждение? – он все же поймал уже готового к выходу Габриэля, не озаботившись поиском рубашки. Он и сам понимал, насколько увереннее стал хотя бы с начала семестра, но теперь это было совершенно неважно. Ему не нужна была уверенность, он больше не волновался за свою внешность, за свой рост или за отсутствие интересов. Для этого ему всего лишь нужно было найти Габриэля, полную свою противоположность. – Или я могу в кредит? – поинтересовался он, останавливаясь в миллиметре от нежной кожи за ухом, едва касаясь ее губами.
- Никаких кредитов, налицо неплатежеспособность! – он провел по татуировке на груди Сэма, все же поддаваясь на медленные прикосновения губ к уху и шее. – Прибереги для встреч с нашим мачо. Хорошо вжился в роль, - Сэм фыркнул и отстранился, вытаскивая из своей спортивной сумки, наконец, недостающую рубашку.
- Или в травмпункт, или этой ночью мы не будем спать, - предупредил он Габриэля, собирая учебники.
***
- Еще минута, и я забуду, что здесь ходят люди, - предупредил он Габриэля, только широко улыбнувшегося на его злость. Первый раз удался на отлично – сын декана поморщился, увидев их, и тут же толкнул своего нервного заикающегося друга в попытках идентифицировать их. Поначалу планировалось, что первый раз их застанут только державшимися за руки или что-то в этом роде, но удержаться не получилось. Габриэль дразнил его так открыто, и взглядами, и словами, и воспоминаниями, что Сэму ничего не оставалось, кроме как проучить его. Он надеялся, что всю первую пару его губы будут саднить, и, вероятно, судя по мстительным смскам, что приходили ему на философии под раздраженным взглядом Анны, так оно и было. И во второй раз, когда они планировали подловить футболиста возле стадиона, что было крайне опасно, Габриэль отомстил ему не просто поцелуем, но мимолетными прикосновениями под рубашкой и сквозь ткань джинс. Слишком большой перерыв для гормонального взрыва. Слишком велика потребность. Ему было плевать, сколько именно футболистов его увидят, да и место было совсем пустынным – требовалась огромная удача, чтобы увидеть их здесь – и потому он дал себе свободу. Сумка лежала рядом на асфальте вместе с сумкой Габриэля, а его руки уже давно проводили по едва ощутимым контурам его татуировки на спине, проходясь от лопаток до поясницы и иногда чуть ниже.
- Какие люди? – фыркнул Габриэль, пожалуй, дыша чуть чаще, чем обычно. Вопреки его насмешливому тону, он провел по щеке Сэма без какого-то двойного смысла и намерения, просто потому, что ему так хотелось. – Наш клиент прошел примерно минут пять назад, потратив еще пять на разглядывание нас, - сообщил он, отстраняясь от губ Сэма на какие-то секунды. – Если тебя интересует, конечно, - и приглушенно застонал, признавая, что Сэм учился слишком быстро.
- Думаешь, действительно скажет сегодня? – спросил Сэм, лишь огромным усилием воли заставляя себя отпустить Габриэля. Тот недовольно нахмурился, но решению Сэма вторил звонок – пора было возвращаться с большого перерыва. – Мне кажется, что все завертелось уже и без нашего участия, - Габриэль странно посмотрел на него. – Что я сказал не так?
- Я чувствую то же самое, - признался он. – Как будто мы потеряли над этим контроль почти сразу же, как только решили. Странно, что никто не запалил нас – нет, Сэмми, правда, мне случалось забираться в квартиры, но не со спящими там хозяевами, обычно в нежилые, но свидетели есть всегда. И что он позвонил – теория про внушение только теория. Это должно было закончиться почти сразу же, но чем ближе вечер, тем больше я нервничаю.
- Я не могу предсказать вечер, - кивнул Сэм, касаясь его руки на какое-то мгновение. Чувствовать подобное взаимопонимание было невероятно и почти правильно. Почти напоминало ему кукольный домик. Казалось бы, все выглядит так, как должно, но на деле оно ненастоящее. Он все еще больше всего боялся, что ненастоящим окажется Габриэль, что шел с ним рядом. Что на самом деле у него нет того человека, над кем и вместе с кем можно безнаказанно шутить и не думать над словами, иногда молчать и просто быть рядом. Нет того, чьи прикосновения бы сводили с ума лучше любой фантазии, чей ответ поражал искренностью и на чьей коже следы служили бы лучшим напоминанием.
- Я скажу больше. Я его вообще не чувствую, как будто вечера уже не может быть.
***
«- Сэм. Не пытайся ответить. Просто слушай. Сделай то, что должен. Это не более чем обман. Послушай меня. Время уходит. Освободи свой разум от всего, что наплел тебе Захария».
Сэм вздрогнул и проснулся. Он сидел на лекции, возможно, уже отсидел половину, Габриэль сидел с ним и необычно для самого себя занимался химией, рисуя формулы во всю страницу. Чередование линий и букв едва не повергло Сэма обратно в сон. Он часто заморгал, пытаясь скинуть с себя все то же гнетущее впечатление, которое преследовало его во снах, как снова вспомнил.
Дерево. Он был привязан к дереву так крепко, что освободиться не получалось. Он мог только двигать глазами. Кажется, он был в белом костюме. Он не мог видеть, но это было одним из его ощущений. Поляна в совершенно сумрачном лесу, в тот час, когда темнота еще не наступила, но вечер уже вступил в свои права. Что самое страшное – он был там в одиночестве. Один посреди леса, привязанный так, что нет никакого шанса на освобождение. И отчаянно громкий голос, пытающийся что-то сказать ему. Сэм не видел его обладателя, не помнил тона голоса, не помнил слов. Снова его сковало ощущение потери, словно бы он тратил время зря. Накатывала тошнота, а голова кружилась. Иногда, если отвлечься, ему казалось, что конечности словно бы действительно немели от отсутствия движения. Иногда, если слишком быстро переводить взгляд, он угадывал сквозь какую-то нереальную картинку стволы деревьев.
- Гейб, - его голос сорвался. Габриэль поднял голову, переводя взгляд на него. Какое-то мгновение в них отражалось недоумение, которое еще больше выбило из-под ног Сэма всякую опору в виде здравого смысла. Затем Габриэль словно бы вспомнил, и его взгляд потеплел. Он коснулся рукой его предплечья. – Кажется, я схожу с ума, - выговорил он с трудом, понимая, что от бессилия и беспомощности он готов заплакать.
- Необязательно ты. Может быть, это мир вокруг тебя, - он снова, казалось, понимал больше Сэма. Да, черт возьми, с этим миром что-то было не так. Он не чувствовал вкуса еды на обеде, а сейчас ему больше всего хотелось пить, но не представлялось возможности достать воды. Он не ощущал тепла от руки Габриэля, хотя, скорее всего, просто был слишком взвинчен, чтобы заметить. Паника скрутила не только разум, но и все внутренние органы. Паническая атака сжала сосуды, подняла давление и расслабила все внутренние сфинктеры пищеварительного тракта. Хуже Сэм никогда себя не чувствовал. Он закрыл глаза, прислонившись лбом к холодной парте.
«- Пообещай мне, черт возьми, пообещай, что успеешь! Хотя бы ради этого идиота. Ты должен, Сэм. Очнись, Сэм. У меня больше нет времени. Тебе нужен мой нож. Попроси его отдать. Он сможет. Нужно только…»
- Ты пугаешь меня, Сэм, - признался Габриэль. Какую-то секунду Сэм готов был соглашаться на скорую, на пропуск занятий, на что угодно, но его отпустило. Мгновенно мир заиграл своими красками, в аудитории оказалось жарко, а к его бедру прижималось бедро Габриэля, сидевшего к нему слишком близко. – Ты уверен, что тебе не нужна помощь?
- Не сейчас, во всяком случае, - задумчиво ответил он, не понимая, что сделал, чтобы это странное состояние спало. Память отказывала ему в ответе, пока, наконец, его собственный голос не произнес тихое: