- Проскакать на воображаемой лошади в семейных трусах по школьной столовой во время проверки из муниципалитета, распевая песню на корейском языке? – наугад произнес Сэм, представляя себе неоднозначную картину.
- А ничего, одобряю, - Габриэль улыбнулся и тут же склонил голову, скрывая улыбку. – Но я вообще-то о том, что ты сделать можешь, но никогда бы не решился, - и тут он уже внимательнее посмотрел на лицо Сэма, ожидая ответ.
- Наверное, сказать брату, что я больше не нуждаюсь в его опеке? – эта мысль была для него новой. После смерти отца получалось само собой разумеющимся, что Дин будет заботиться о Сэме, но прошел уже год, а Дин никак не переставал постоянно следить за ним.
- А может он так справляется с потерей отца? Всего себя посвящая тебе, - неожиданно предложил Габриэль. – Всегда думал, что если не дай бог по имени назову, запрыгнет на этаж в окно в трико и произнесет нечто вроде: «Кто-то звал меня!» нараспев.
- Тебе никто не говорил, что у тебя буйная фантазия? – поинтересовался Сэм, тем не менее, улыбаясь, стоило ему представить брата в трико.
- У меня вон там вот, - он кивнул за окно, где царила сырость ненастоящей зимы, - весна и птички поют.
- В этом я бы заподозрил ЛСД, давай проверим, - он за щеки притянул к себе шипевшего недовольного Габриэля, якобы вглядываясь в его зрачки. – За распространение наркоты вообще-то полагается неслабый срок, - добавил он, заставляя Габриэля легко засмеяться. – Поставь еще чего-нибудь, - попросил он, отпуская Габриэля от себя. – Со словами есть?
- Почему нет, все есть, за умеренную плату, - и раздвинул мобильник снова, сосредоточенно ища в поисковике. – Закрой глаза, - и Сэм послушно выполнил просьбу, головой уперевшись в кафедру и позволяя себе расслабиться.
Перед ним был переулок. Яркие огни ночного клуба и вылетающие на улицу молодые люди: парни и девушки, поднимавшие в воздух стаканчики с шампанским и бутылки с пивом. Они смеялись, не будучи пьяными, но чуть навеселе, в кожаных куртках и без машин, из тех, кто по вечерам работает и пропадает у друзей. Они улыбались и шутили, обнимаясь друг с другом, бежали вдоль улицы от машины с мигалками, останавливались у общественного фонтана и, не сговариваясь, прыгали на бортик, бегая вокруг. Наконец они прыгнули в воду, подняв тучи брызг. И снова бег от полицейских, сломанные каблуки и парни, несущие девушек на руках по темным переулкам. Край города и рассвет, бессонная ночь и адреналин, бушующий в крови. Прекрасные и неправильные, те, кто есть***. Это песня молодости, песня того, что жизнь можно проживать и неправильно, главное – проживать. Это песня, отдававшаяся мурашками по спине, заставляющая вжиматься в кафедру и желать бежать вслед неизвестным, купаться в фонтане и встречать рассвет, добираясь до дома к раннему утру и собираясь на учебу, фотографии с безбашенными друзьями и ночное небо над головой, это песня жизни, желания жить, желание тратить мгновения на полную.
Сэм задохнулся, слушая ее. Не в состоянии усидеть, не в состоянии оставаться таким, как есть – он хотел немедленно сделать хоть что-нибудь, доказать, что его никто не в состоянии удержать. Он даже упустил момент, когда рука Габриэля легла ладонью на его ладонь, беря за руку по-настоящему. Сжимая так, как будто он готов был повести Сэма туда. Вместе с ним. Сэм открыл глаза, пока повторялся припев, не понимая, как может простая музыка в три минуты с незатейливым текстом увести его так далеко, заставить хотеть изменить свою жизнь. Как объяснить это головокружительное ощущение?
И Габриэль снова испытывал то же самое. Музыка еще играла, когда он спросил:
- Знаешь, что из отчаянного сделал бы я?
- Нет, - покачал головой Сэм, как будто видя их самих с другого ракурса, под эту песню, каким-то саундтреком к тому, что произойдет. Он уже знал, что это не просто так. Не знал, насколько это спланировано, но почему-то очень хотел подчиниться. Узнать.
- Поцеловал бы тебя, - как-то буднично произнес он.
А Сэм не знал, что ответить. Его брат однозначно бы поблагодарил ударом в челюсть, но Сэм не страдал категоричностью. Он никогда, кроме Дина, и то в детстве, не обнимал никого, не то, что целовать. Он не знал, как можно захотеть кого-то поцеловать, не испытывал желания обнять. Играющая музыка заставила его принять решение. Почему нет? Разве это не время для ошибок? Кто может запретить ему, кроме его самого.
- Попробуй, - тихо ответил Сэм, боясь посмотреть на реакцию Габриэля. Он и вовсе закрыл глаза – музыка заканчивалась, стихала и отдалялась. Шуршание одежды, и вес Габриэля опустился на его чуть согнутые колени. Подчиняясь ладони под подбородком, он поднял голову, открывая глаза. Габриэль сидел на его бедрах, лицом к нему, так близко, что можно было угадать очертания проступающих редких веснушек. В выражении его лица не было ни капли несерьезности, скорее наоборот – он и сам не ожидал, что Сэм согласится. И теперь это было неловко – быть в такой близости друг от друга. Как начинается поцелуй? Кто должен начать первым? Куда девать руки? Сэм мгновенно понял, что это была не лучшая идея.
Габриэль взял его руки в свои и устроил на своей талии, между боковым вырезом нижнего края рубашки и поясом светлых джинсов с цепочкой на бедре. Придвинулся еще ближе, хотя, казалось бы, больше некуда. В этом было что-то, что заставило Сэма немедленно пересмотреть свой взгляд на ненужные объятия – так он чувствовал себя увереннее, когда так расслабленно полусидел, прижимая к себе кого-то вполне годного для объятий. Тем более что ширина его спины не очень отличалась от спины девушки, чуть шире и с меньшим изгибом, но ничего страшного в том, чтобы оставить там руки, не было. Любопытство, захватившее его, толкало его на совсем немыслимое – он провел второй рукой от назначенного места по спине вверх, слегка задирая рубашку. Габриэль склонился над Сэмом, повинуясь ладони на лопатках, оперевшись локтем о всю ту же кафедру и смотря на Сэма сверху вниз.
- Подожди, я переживу момент превосходства, - попросил его Габриэль, и Сэм засмеялся, спрятав покрасневшее лицо на его груди. У Габриэля был своеобразный талант, но он все еще не мог найти ему правильного названия. Одна фраза заставила его почувствовать себя не так глупо, скорее даже нормально. В его руках был несколько худощавый пока еще, приятно теплый человек, которого просто хотелось обнимать. От рубашки исходил легкий запах темного шоколада с чем-то разбавляющим эту сладость. Чужая рука коснулась его волос, пожалуй, Сэм признавал, уже несколько длинноватых для парня, и принялась перебирать прядь за прядью. Он хотел напомнить, что, в общем-то, договор был только на поцелуй, но вслед за движением ласкающих его волосы рук уходило все напряжение с шеи. Каких-то несколько движений, приятных прикосновений к голове, и больше не хочется свернуть себе шею от бесконечного сидения над учебниками.
- Ты поэтому хочешь стать врач…- поднял он голову, собираясь задать вопрос, но Габриэль как будто этого и ждал. Все еще поглаживая его по волосам, он поймал губы Сэма, прижимаясь к ним своими, не так ровно, как обязательно бы попытался сам Сэм, не так настойчиво, скорее ласкающе, касаясь своим носом крыла носа Сэма. Габриэль отстранился, улыбаясь, и Сэм потянулся за ним – повторяя. Точно так же просто прикасаясь губами, не больше, только на этот раз – к ямке под нижней губой и над необычной формы подбородком. Повторять за ним оказалось легко, особенно пытаясь пойти своим путем. Так повторялось несколько минут, пока по губам Сэма не скользнул его язык. Пока Габриэль не прикусил его нижнюю губу, прося открыть рот. Скользнул по небу и зубам. Отстранился, давая Сэму попробовать сделать так же и, стоило Сэму потянуться к нему, положил ладонь ему на затылок. Объятие само по себе стало увереннее - Сэм сжал руки, обнимая его за талию и где-то над лопатками, а Габриэль проводил рукой по его шее. Никакой неловкости, идеальное обучение, которое Сэм сразу же воспринял. Он сел прямее, оперевшись рукой о возвышение, на котором сидел, а Габриэль скрестил ноги за его спиной, когда сидеть, как прежде, стало неудобно.
- Ну и как, предсказуемо? – поинтересовался Сэм, восстанавливая сбившееся дыхание. Последние несколько мгновений выдались какими-то не такими, какими-то обещающими больше, чем должно быть, и Сэм не успел даже понять, что это за чувство, когда Габриэль поспешно отстранился.
- Вообще я предсказывал себе удар по носу или в челюсть, - признался Габриэль, отпуская его шею. Он снова сел рядом, как ни в чем не бывало, перекатывая в руках всю ту же монетку. – Мы вроде бы отсидели время, может быть, уже пойдем?
- Нужно сперва…
- Сэм, - дверь класса открылась с оглушительным грохотом, ударившись о стену. – А, живой, - Дин явил самого себя, в своей любимой кожаной потертой куртке, больше его на два размера, с сумкой через плечо и очень недобрым взглядом. – Я бы пошел за тебя, да эта курица рыжая не пустила, - рыкнул он, внимательным взглядом осматривая Сэма и равнодушно отвечающего ему взглядом Габриэля. – Собирайся, Нинка если докопается, выгонит в ту же секунду, - и с этими словами вышел, сдержавшись и не сказав ничего в сторону Габриэля.
- Как же я жить-то буду, его величество на меня даже не смотрит! – застонал Габриэль, заламывая руки, пока Сэм собирал стопки одна над другой, разделяя их первыми попавшимися на столе Ширли цветными листами. – Телефон не забудь, - кинул он коммуникатор с наушниками Сэму.
- А тебе? – успел только спросить Сэм, идя к выходу.
- А мне некому звонить, - и помахал ручкой, натягивая длинную куртку. Сэм благоразумно спрятал мобильник в сумку, избегая ненужных вопросов. Что-то подсказывало ему, что Дину вообще лучше не слышать этого имени. Особенно знать, что его излюбленный вопрос про первый поцелуй Сэмми с этим именем совпадает.
========== Глава 2 ==========
- Сэмми, вставай, опаздываем, блин, опять, - что-то потянуло его за пятку и выругалось неприличным выражением. Голос очень напоминал голос его брата, и Сэм испытал страшное желание двинуть ему пяткой в нос, чтобы не мешал спать. Кровать в общежитии была ему мала, так что разгон найдется. Почесал одну пятку об другую и повернулся на другой бок. Что-то мешалось под щекой и в левом ухе, оттуда даже раздавалась едва слышная мелодия. – Сэм, блин, подымай свою задницу, иначе несдобровать ей у Захарии, - Сэм, чертыхнувшись, поднялся на раз-два, стягивая майку, в которой спал. Опаздывать к Захарии считалось самоубийством. Да как считалось, оно и было таким.
- Сэм, - голос брата заставил его, наконец, открыть глаза, когда он натягивал носки.
- Где? – оглянулся Сэм, не понимая, что заставило его брата здорово побледнеть. Вроде бы носки не самой последней несвежести, еще белые, нигде новых синяков и травм не было. Он лениво подумал о том, что ему снилось – что-то на редкость приятное, а не обычные войнушки с монстрами с автоматом наперевес, и нащупал провод на груди. Какой-то незнакомый провод. У него вообще нет никаких проводов. Он посмотрел на горящий коммуникатор и понял, что, во-первых, забыл его зарядить, во-вторых, он принадлежал кому-то другому, в-третьих, грозе колледжа по имени Габриэль, в-четвертых, с которым он вчера целовался на протяжении пяти минут. Покраснев до корней волос, Сэм медленно вытащил наушник и намотал провода на ладонь, закрывая телефон. – Это так, послушать дали.
- Ты же не слушаешь музыку? – с еще большим подозрением спросил его Дин, щеголяя ярко-красными шортами и белой футболкой, выгодно обтягивающей его накачанный торс. – Ну как, девки вешаться будут?
- С веревкой и мылом обязательно, - кивнул Сэм, запихивая телефон под одеяло от греха подальше. Дин бы вряд ли понял, даже если сказать, что телефон принадлежит Габриэлю. По большей части, Дину вообще не стоило говорить о Габриэле. Сэм, посмотрев на часы, выдохнул – опаздывал как раз Дин на физкультуру в нелепом костюме, а пара Сэма начиналась только через двадцать минут, а это значило, что он успевал дойти до душа абсолютно спокойным бегом. Захария, в числе своих множественных странностей, предпочитал приходить на занятия позже из-за своего утреннего чая.
Закинув полотенце на плечо и прихватив что-то относительно чистое, Сэм, зевая, вышел в коридор. Ванная комната, одна на всем этаже, располагалась в самом конце. Можно было ненароком заснуть, пытаясь дойти до нее ранним утром. Но Сэм более ли менее выспался, чувствуя себя приятно-расслабленным. Лениво подумал о том, что некоторые песни ему совсем не понравились, но были потрясающе захватывающие, которые хотелось пережить еще раз… Не одному. Подумав, как это звучит, Сэм покраснел. Не то, чтобы он потерял голову вчерашним днем, и факт подобного его не очень смущал – на больших факультетских пьянках можно было увидеть и не такое – но было что-то, заставляющее его чувствовать себя неудобно. Что-то мешало. Что-то вгрызалось в мысли, омрачая утро. Что-то, о чем он забыл.
В ванной подозрительно никого не было. Почти никого. Что-то блеснуло наверху, и Сэм усмехнулся:
- Добавь красителя вон из той банки, она неделю не отмывается, - и махнул Габриэлю, стоявшему на стремянке позади двери и устанавливающему ведро с чем-то мало напоминающим воду. Он удивленно вскинул брови, смотря вслед Сэму, и пожал плечами, легко спрыгивая с лестницы и подозрительно беря в руки банку. – Крышку в перчатках открывай и подальше от лица держи, летает как зараза, - и с этими словами и чувством выполненного долга Сэм скрылся в душевой, закрыв за собой дверь.
Он стоял под прохладными струями несколько минут, слушая проигрывающуюся в голове мелодию. Это была не навязчивая последняя, а нежная мелодия ангельского плача, которую он слушал на ночь. Вместе с ней неожиданно всплыли и параграфы, что он читал на ночь. Вздрогнув, он проверил себя еще раз – он мог дословно рассказать все три, хотя прочел от силы три раза каждый, сбиваясь на то, чтобы послушать музыку. От удивления он даже вздрогнул, хотя обычно уже легко переносил такую температуру душа. Она помогала окончательно проснуться.
- Откуда ты знаешь про этот краситель? – Сэм едва не подпрыгнул на месте, испытывая желание немедленно прикрыться со всех сторон сразу. Но вместо этого только посмотрел через плечо, обнаруживая Габриэля у самых дверей.
- А откуда ты умеешь вскрывать двери? – поинтересовался он в ответ, выражая легкое недовольство. Или не совсем легкое. Врываться в душ к людям было верхом неприличия.
- Я хочу понять, почему ты об этом подумал, а я нет, - неприличие или нет, а Габриэлю это совершенно не мешало изучать то, что не было скрыто перегородкой – всего Сэма вплоть до поясницы. Отличные перегородки, надо сказать. Так и способствуют смущению и страхам перед публикой.
- Ну потому что я слушаю то, что люди говорят вокруг, а ты нет? – Сэму стоило большого труда продолжить стоять как ни в чем не бывало. Единственное, что ему пришлось выключить воду и пообещать себе помыться в другой раз, не под пристальным взглядом. Повернув кран, он прихватил полотенце с крючка и вытер лицо вместе с волосами, а потом обернул вокруг бедер, на всякий случай еще и придерживая.
- Чем это может помочь? – не отставал от него Габриэль даже в раздевалке.
- Слушай, я тут немного занят, - сорвался Сэм, поворачиваясь к нему лицом.- Не имею привычки переодеваться на людях.
- Комплексы? – понимающе кивнул Габриэль, не думая, впрочем, отступать. – Пока не скажешь, не уйду. Или и так не уйду. Люблю людей смущать, вернее, даже обожаю, - и приготовился внимательно слушать, оперевшись плечом о дверной косяк.
- Так ты узнаешь, чего боятся или стесняются люди, или чем можно воспользоваться, много всего, - Сэм пожал плечами. – Твой телефон в сумке, кстати. Спасибо.
- Если ты его не зарядил, то с тебя обед в столовой, - и Габриэль, прихватив телефон, наконец, ретировался, оставив Сэма наедине с самим собой. Только тогда он смог нормально переодеться и осознать, что на пару все-таки опаздывает.
***
- Я бы специально уехал в тот Штат, где официально можно угробить того, кто тебя раздражает, и прислал бы оттуда бесплатное приглашение провести отпуск для Захарии! – Сэм стоял в очереди вместе с Дином, стрелявшим глазами в каждую мало-мальски симпатичную девчонку. – Дин, она же афроамериканка!