- Все, прекратил, - пробормотал недовольно Дин, действительно убирая руки. – Я задумался.
- Так это у тебя именно так и называется? – он перекатил Дина на спину, сам отстраняясь на безопасное расстояние. От этого момента все места прикосновений жгло, а сердце заходилось в повышенном ритме, но все было не так страшно. Он был едва ли возбужден физически. – Дин, я не знаю, почему именно…
- Тебе честно или как дебил из мыльной оперы? – деловито предложил ему Дин, садясь на кровати и стягивая футболку через голову. Кастиэль потратил всю волю на то, чтобы не смотреть на выступающие под кожей напряженные мышцы. Мазохист, не иначе. – Я решил приколоться. Поначалу. Ну знаешь, такие парни, которые на вид вроде бы наши, а на деле нет… Я решил, что ты такой. Решил подойти.
- И?
- А уйти не смог. Все, конец истории, - Дин метнул неизвестно откуда взявшийся бейсбольный мяч в выключатель но стене. Мгновенно наступивший сумрак на секунду дезориентировал Кастиэля. Он слышал по звукам, что Дин стягивает джинсы, а потом забирается под одеяло. Но он никак не мог заставить забраться под одеяло себя. - Ты спишь сидя?
- Тебе обязательно все время заполнить паузу? – Кастиэль отогнул одеяло на своей стороне и поднял подушку с пола, отряхнув ее. Ведь он хотел оказаться здесь, почему теперь этого желания нет? Он больше не сгорает, как подросток, от одного вида. Для этого всего лишь не нужно тратить первую ночь на секс? Может, он вообще ошибся.
- Нет, но вдруг ты передумал, - в тот момент, когда Кастиэль устроился на боку, Дин аккуратно поднял одеяло и передвинулся ближе к нему. Он не давил собой, не прижимался, а просто оказался рядом на том расстоянии, которое попросту невозможно угадать. Ни один человек бы не угадал расстояние комфорта для Кастиэля. – Можно мне…? – задал он совсем идиотский вопрос. Теперь это как какая-то комедия : парень, подобный Дину Винчестеру, спрашивает у парня, подобного Кастиэлю, можно ли ему его обнять на ночь. У них так всегда и будет? Неудобно и через пень-колоду? Кастиэль вздохнул и сам подался чуть назад, едва ли касаясь спиной груди Дина. Но рука Винчестера, что легла поперек живота Кастиэля, была, безусловно, самым опасным моментом. – Я тоже боюсь, - однако Кастиэль этого не слышал. Он боялся, что тело потребует свое.
Но вместо возмуждения Кастиэля накрыла усталость. Не было страхов, не было сомнений. Была одна усталость, потому что все остальное отгонял Дин Винчестер, который, кажется, ничего не имел против того, чтобы его защищать.
========== История седьмая. «Можешь ли ты представить, что прошел целый год?». ==========
Кастиэль крутился на стуле. Это, честно говоря, все, что ему оставалось делать на рабочем месте, потому что душным летом в его отделении все решили дружно не болеть. У него было всего лишь трое подопечных и скучающая пожилая сантитарка, с которой нельзя было поговорить. Он хотел почитать, однако было слишком душно. Поэтому ему только и оставалось, что погрузиться в воспоминания.
Однако затем он стремительно вспомнил, что очень давно не звонил Анне. Она осталась ему единственным другом из всех, с кем он учился и работал. Анна ушла с работы около шести месяцев назад – ровно тогда, когда срок беременности не позволил ей работать. Кастиэль узнал о ее беременности первым. Его разбудил звонок среди ночи – по счастью, в ту ночь они с Дином легли слишком рано, чтобы он был совсем невыпавшимся. Он провел час на кухне, слушая все страхи Анны по поводу ребенка и Майкла. Он слушал терпеливо все, что ей нужно было сказать, после чего сам взял слово. Ему хватило двадцати минут, чтобы успокоить ее. Он описал ей все: что она станет хорошей матерью, а Майкл, похоже, слишком сильно любит ее, чтобы из-за этого бросить. К тому же, это прежде всего счастье, сколько бы боли не пришлось терпеть. Он сказал ей тогда, что завидует. Она смеялась.
- Тебе стоило быть психологом, - Кастиэль тогда искренне испугался голоса Дина в пустой кухне.
- Извини, что разбудил, просто Анна… - Кастиэль искренне хотел извиниться. Тогда Дин отработал общественные часы и вкалывал в мастерской с утра до вечера, чтобы доказать, что он не придурок с улицы, а ценный работник. Кастиэль понимал его, как мог. Более того, ему самому пришлось найти себе дополнительную работу на те дни, когда он не был на дежурстве – денег всегда не хватало, особенно с козлом-начальником Дина. В те дни они просто работали, что было сил. В те дни отношения оставались на одном уровне. И Кастиэль старался, как мог – полгода прошло тогда с момента первого свидания. На свидания они больше не ходили, а на первый раз – полноценный раз, решились только несколько недель спустя. Без изощрений. Без пафосного выделения момента. Просто после какого-то кино, после ужина Кастиэль предложил первым. И даже тогда Дин спросил его, действительно ли после этого ничего не исчезнет.
Не исчезло.
- Анна? Я не разбудил? – спросил Кастиэль, когда Анна подняла трубку. Он был в родильном отделении этой же больницы, когда Анне позволили принимать гостей. Он собирался туда так долго, что Дин пошутил про свидание. Но на самом деле он просто боялся попросить пойти туда с ним. Как признание того, что он может вмешиваться в жизнь Кастиэля не только дома. Как признание перед единственным другом Кастиэля, что они вместе. Кастиэль согласился. И Анна была так же рада, как если бы Кастиэль пришел один.
- Издеваешься? Да этот бандит все будильники уделает, - устало, но с какой-то долей нежности проговорила Анна. Она тяжело отходила от родов, и в какой-то момент Кастиэль переживал за нее сильнее, чем за себя.
- Ты можешь представить, что прошел целый год? – спросил он Анну, стесняясь самого факта вопроса. Год, полный своих радостей и своих неудач. Год с тех пор, как умер отец, и Кастиэлю вскоре должно было исполниться двадцать. Год, как он последовал совету Анны. Год, как он встречался с Дином.
- Нет, Кас, не могу. Могу представить, что прошло шесть месяцев… Майкл, пожалуйста, проверь его, я по телефону… Извини, - вернулась она снова к трубке. – Мне иногда хочется позвонить, но я не знаю, о чем рассказать. А спросить… Кажется, я даже не знаю, о чем можно спросить.
- У меня все по-старому? – улыбнулся Кастиэль. Мимо прохромал пациент в ванную комнату, попросив ключ. – Знаешь, мне снова кажется, что так будет всегда. Работа в больнице, проблемы с деньгами, которые вечно быстро уходят, всегда будет Дин, который, кажется, и рядом, и очень далеко от меня. Я порой не знаю, кто я для него.
- Ты придумываешь, - авторитетно заявила ему Анна. Судя по звукам, она вышла на балкон. – Знаешь, я боялась, что он не станет заниматься ребенком. А он вместо этого… Иногда он смотрит на малыша, а я начинаю боятся, не любил ли он меня только из-за ребенка, которого я вынашивала.
- Фигню говоришь, - тут же ответил Кастиэль. Потом улыбнулся – Дин заражал его своей манерой говорить. – Он ни разу не сказал мне, что любит меня. Я, конечно, тоже, но все-таки вдруг в один день я приду домой, а его не будет? Он не из тех, кто сидит на месте. Он вообще ненавидит быть привязанным к одному месту. А тут я… Может, он меня вообще ненавидит.
- Было бы круто, если бы у нас не было времени придумывать себе всякую чушь. Год прошел, а твоего Дина не разу в полицию не забрали. По-моему, это показатель. Майкл, черт, оно же горячее, что ты… Извини, Кас, мне пора, - и Кастиэль отключил звонок задумчиво.
Они прошли тот этап, когда секс оказался не самым важным в отношениях. Сказать, что он боялся до смерти не подойти Дину и в этом – ничего не сказать. У него случилась настоящая паника. Из-за этой паники он не сразу ответил на привычные прикосновения. Но Дин понял без слов. Он подстроился. В ту же ночь он помог Кастиэлю победить страх. В ту же ночь он впервые ответил на вопрос Кастиэля о том, почему он его выбрал. Только слушая его голос и его признания – о том, почему он не смог пройти мимо Кастиэля, Кастиэль смог перестать бояться. Это был единственный раз, когда его пришлось уговаривать. Но Дин понял. Он всегда понимал.
Удовольствие от того, как Дин обращается с ним, от потребностей тела, которое получило то, чего хотело, от того, что это Дин рядом с ним, стоило всего и одновременно никогда не стоило бы отношений. Шуток и замечаний, понимания и споров из-за каких-то бытовых деталей. Даже то, что он порой стонал так громко, что соседи оглядывались на них на лестнице и перед почтовыми ящиками, никак не шло в сравнение с тем, что порой, в самое тяжелое дежурство, Дин иногда звонил ему и рассказывал что-нибудь смешное. А наутро всегда забирал, неважно, опаздывает он в мастерскую на работу или нет. Никакое прикосновение, даже самое умелое, не стоило простых объятий поздно вечером, когда у Дина не оставалось сил вообще, но он не позволял Кастиэлю даже и мысли допустить, что он не хочет. Просто нет сил. Никакое прикосновение языка к горячей коже возбужденного члена не шло в сравнение с простым поцелуем перед уходом на работу Дина. И даже если Кастиэль был со смены, он все равно сперва обязательно провожал его, а потом шел досыпать. И даже в выходные, когда Кастиэль заслуженно спал ночью, Дин все равно не мог уйти без этого.
Нет никакого умения подгадывать момент для поцелуев. Потому что эти моменты приходят сами, от взаимопонимания, что так легко рождается. Если бы они остановились на уровне отношений первых месяцев, Кастиэль бы никогда не узнал, что с партнерами на одну ночь Дин никогда не оставался до утра. Он никогда бы не узнал, что существуют вечера, в которые можно было бы просто поговорить.
Это в первые месяцы Кастиэль мог попросту не вставать с кровати. Даже если он просто шел мимо Дина из кухни в ванную, Дин все равно тормозил его, как будто без этого он бы просто умер. Кастиэль смеялся и поддавался, потому что это было забавно. Забавно постоянно ждать поцелуев и приставаний, по большей частью шутливых, а потом незаметно переходить в откровенно возбужденное состояние. После первого раза Кастиэль весь день предпочел не одеваться вообще, потому что Дину, похоже, было мало. Стоило ему встать и накинуть рубашку на плечи, чтобы сходить проверить почту – а они накопили на простенький компьютер, и Кастиэль со дня на день ждал результатов промежуточных экзаменов – или на кухню за соком, как за пять минут Дин оказывался рядом и все начиналось сначала. От поцелуев, от которых болели губы после, до слишком быстрого минета, иногда прямо в коридоре, чтобы Дину потом был шанс еще и донести Кастиэля обратно до кровати. В такие моменты Кастиэль ненавидел Дина за то, что тот так нагло упивается своим превосходством.
Но и это прошло.
Кастиэль засыпал за столом, когда его забудило жужжание мобильного телефона. Он лениво нажал на кнопку ответа, даже не посмотрев на экран.
- Привет, Кас, - просто поздоровался с ним Дин. И ровно в этот момент Кастиэлю показалось, что он может слушать это приветствие хоть всю жизнь. Он все равно будет знать, что в следующую секунду Дин скажет что-нибудь едкое, или смешное, или приятное – потому что Дин всегда разный. И угадывать его – настоящий интерес. – Я жду обещанной мне ролевой игры в доктора! – заявил он уверенно, как будто был в квартире.
- Могу взять домой клизму, - добродушно ответил Кастиэль. Испуганные отрицания привели его в отличное настроение. Минута молчания показалась самой уютной на свете.
- Я ненавижу твою работу, - проговорил Дин. – Когда тебя нет ночами. К этому трудно привыкнуть. Очень, - он загремел посудой, стремясь заглушить свое смущение.
- Дин, но это просто моя…
- Нет, ты послушай, потому что по телефону я скажу, а так нет, - и Кастиэль терпеливо замолчал. – И свою работу я тоже ненавижу. Но вчера они наконец-то подписали договор. Это не значит, что мне станет легче и нужно будет меньше работать, просто я теперь не на птичьих правах. Но стоило мне прийти домой… Короче, я очень давно тебя не видел.
- Всего лишь этим утром, Дин!
- Не так. Ты не понял… Тебя как парня, за которым я должен ухаживать. Потому что ты не просто так со мной рядом живешь. Из-за этой работы я месяцами вообще ничего не хотел, а сейчас… Черт, любой другой бы свинтил подальше, решив, что мне нет до него дела, но я…
- Я терпел даже склад твоих носков под диваном, я так просто не уйду, - постарался шуткой снизить смущение Дина Кастиэль, но это было трудно сделать, ведь чем больше говорил Дин, тем меньше переживаний оставалось в Кастиэле. Все, что его мучило последние месяцы, сейчас разрешилось именно так, в этом разговоре. В груди лишь остался настоящий огонь потребности уйти отсюда к чертовой матери, туда, к Дину. И даже не в постель. Просто хлопнуть по рукам, когда он хочет украсть тесто – а Кастиэль научился печь пироги ради него! – или заставить убраться, заперев этот пирог на ключ или просто послушать, как он будет жаловаться Сэму на Кастиэля. Он так привык к этому, что не мог себе представить, как будет после без Дина. Слишком привык. А отношения имеют два пути развития: или обрыв, или что-то серьезное. Но как долго им еще до этого решения?
- Спасибо, Кас. За то, что не ушел. За… Прости за тот раз, когда я… Черт, я был так зол, что я себя не…
- Все нормально, Дин, - это был зимний вечер, когда Дина отправили ремонтировать машину на холоде. Он был так зол, что только чудом сдержался там, в мастерской, но зато весь этот гнев, настоящая ярость, вылилась на Кастиэля. Он не ударил Кастиэля, но его слова были болезненны. В основном это касалось того, что Кастиэль зануда и хочет его привязать к себе. Дин этого не хочет. Не может. Он не такой. Он устал изображать примерного мальчика. Так что пусть он и Сэм идет в жопу. Он ушел тогда в бар. Но вернулся уже через десять минут. Не объяснив, не извинившись, но позволив отвести себя в ванную под горячий душ.
Все действительно было нормально. Кастиэль никогда не обманывался тем, что Дин станет ради него другим человеком. Он даже ждал этого взрыва. Не знал, почему Дин вернулся так быстро, но, по крайней мере, за это время он точно ни с кем не изменял. Хотя измена казалась меньшей из проблем. Кастиэль не все мог обеспечить Дину в списке потребностей, не обладал почти никакими талантами в постели, так что он понял бы, если бы Дин иногда начал ходить к кому-то еще. Просто все в жизни не бывает хорошо.
Он был удивлен, когда на следующее утро Кастиэля ждал завтрак, побитый собой же морально Дин Винчестер, машина до больницы, а следующим утром не только машина домой, но еще и дорогой и самый вкусный шоколад, который только можно было найти в городе. И, конечно, вообще все, что пожелает Кастиэль – от уборки квартиры (некачественной, но и на том спасибо) и даже совместная ванна, которую Дин обычно ненавидел.
- То, что я сказал , это все неправда. Знаешь, я обычно даже Сэму ни о чем таком не говорю, а сегодня рассказал обо всем, что было. Он все равно у меня единственный брат. Он посоветовал мне сказать не ему, а тебе. В общем, я скажу, но только один раз!
- Как всегда, - улыбнулся Кастиэль.
- Я срываюсь, потому что боюсь. То, что я говорю – это то, к чему я привык. И мне чертовски страшно от этого отходить, потому что я не знаю, что будет дальше. Но это не значит, что я этого не хочу, - Дин замолчал, вероятно, чувствуя себя уязвленным по полной программе. Он из тех, кто не любит говорить о своих чувствах. Кастиэль его в этом очень хорошо понимал и никогда бы не заставил пойти на это.
- Я ценю это, Дин, - сказал он просто, не зная, как теперь сдержать эту чертову любовь. Потому что она действительно в нем жила весь год и давала сил терпеть все, что его бесило в Дине Винчестере. Однако он действительно изменил Дина – тот убирался по мере сил без лишних напоминаний и всегда убирал продукты на место, после того раза, когда Кастиэль, вымотанный смертью сразу троих на отделении, просто снес со стола неубранную тарелку вместе со пакетом молока. Он даже не стал убирать. Просто ушел впервые в свою комнату и просто отключился. Дин говорил, что он не сидел под дверью всю ночь и вообще увидел только утром.
Дин самым наглым образом врал. Потому что ни одна тарелка и ни один пакет не оставался на столе больше никогда.