Речь о пролитом молоке - Sgt. Muck 8 стр.


Но и Дин изменил Кастиэля. Порой Кастиэль случайно говорил то, что думает – и с такой уверенностью, что это скорее шло на пользу, чем во вред. Однажды он высказал врачу, что он устал поправлять его ошибки (и сказал это весьма красноречивыми словами), высказал дежурной медсестре, что она пойдет и вымоет за собой срач в процедурном кабинете. Он послал к черту какого-то наглого пациента, предлагавшему ему что-то там за деньги. Он не специально говорил матом, но когда, рассказывая Дину, случайно использовал эти слова, то понял, что ему на деле гораздо легче – весь гнев и все раздражение выходит. Дин улыбался так, словно это была его персональная победа.

И, конечно, он научил Кастиэля водить машину. Он починил к тому времени мотоцикл, таская с работы никому не нужные детали, и несмотря на демонстративный поиск седых волос Кастиэля, не отказался от него. Кастиэль ненавидел эту машину, так как боялся, что она угробит Дина. А без Дина Кастиэль вообще не представлял, что будет делать. Это как если бы отнять у человека способность взаимодействовать с миром. Он жил бы, но такой жизнью, что и представить страшно.

- И еще – оставишь машину на парковке. Я хочу тебе кое-что показать, - Кастиэль удивленно согласился. Наутро он, конечно, забыл об этом обещании. Он удивленно воззрился на Дина и его мотоцикл , припаркованный рядом с Импалой, которую Кастиэль водил так аккуратно, как только мог.

- Нет, - сразу же заявил Кастиэль, как только Дин протянул ему шлем.

- Я просто хочу тебе кое-что показать, - и он уговорил Кастиэля за каких-то пять минут (упомянув даже то, что всегда мечтал покататься так с Кастиэлем). Кастиэль, кроя мысленно его трехэтажными словами, крепко-накрепко вцепился в его пояс, прижимаясь грудью к спине и мечтая закрыть глаза. Дин сообщил ему едва слышно, что по приезду домой он отложит обед и вообще все дела, если Кастиэль не перестанет шевелить руками на поясе. Кастиэль мгновенно поднял руки на его грудную клетку, стискивая кожаную куртку.

- Дин, я боюсь, - признался он в последнюю минуту, когда Дин нажал на газ. Однако вместо скорости и страшного рева они услышали лишь ровный звук мощного мотора и увидели, что скорость не превышает двадцати миль в час. Изредка поднимая скорость до тридцати и выше, строго следуя знакам, Дин довез Кастиэля до самого дома. Лишь один раз, когда парень на другом мотоцикле заорал Дину, какого черта он насилует машину, Дин просто показал ему средний палец.

Только у дома Дин позволил Кастиэлю взглянуть на табличку вместо намеров, на которой было написано: «Моя жизнь дорога моему бойфренду». Он смотрел на эту табличку, не представляя, как не умереть от того, как внутри все перевернулось. Черт возьми, он готов решать будущее их отношений как никогда. Он не представлял, как можно пойти еще дальше, но как только узнал бы, пошел, потому что в тот момент он слишком сильно любил Дина Винчестера.

- Это было необязательно, - пробормотал Кастиэль, поднимаясь с Дином в лифте. Он заново посмотрел на Дина и как будто бы впервые заметил, что Дин изменился. Год пошел за три, и теперь Дин выглядел на двадцать пять вместо двадцати одного, что шло ему гораздо больше. Дин стал много спокойнее, хотя периодически у него включался режим внутреннего ребенка. И все это за какой-то год, что они провели вместе. Знать бы, какой датой считать этот год, да Дин вряд ли о ней помнит…

Когда Кастиэль зашел в квартиру, он ее не узнал. Они, конечно, разбирали коробки по мере отступления лени, однако теперь квартира преобразилась – всего за один день. В коридоре появились полки, на которых были расставлены книги Кастиэля и его отца. В комнате Кастиэля было огромное количество места и неизвестно откуда взявшаяся простенькая мебель. Однако он был удивлен, заметив,что и комод, и шкаф был пуст. Тогда он толкнул дверь в комнату Дина.

Которая, казалось, теперь будет их комнатой. Он удивленно смотрел на большой шкаф, в котором висела вся одежда и его, и Дина, и на работающий телевизор, и на все костюмы Кастиэля, что лежали в отдельном ящике рядом с халатами, которые нужны были когда-то для учебы. На неожиданно откуда появившиеся фотографии, которые они делали так редко, что забывали о них. И хотя они стояли не в рамочках, а были рассованы, где попало – между комодом и стеной, между стеклом и окантовкой небольшого серванта, в котором стояли все диски Дина. Это было больше похоже на то, что с этого дня кое-что все же изменится.

- Дин, кто тебя покусал? – только и спросил он Дина, но вместо ответа Дин кивнул на экран телевизора, под которым стоял включенный видеомагнитофон. И Кастиэль опустился на колени перед телевизором, понимая, что это запись камеры видеонаблюдения из магазина того дня, когда он впервые увидел Дина. Все, что случилось за этот год, неожиданно обрело свои размеры, и Кастиэль осознал, насколько это давно было. Он больше не носил футболок и джинс не по размеру. Он давно привел в порядок волосы и уж тем более смирился с тем, что отца не вернуть.

Тогда он посмотрел на дату в левом верхнем углу экрана – это было ровно год назад. Получалось, что Дин вспомнил дату их знакомства, а Кастиэль нет.

- Дин, - «Скажи это еще раз… Мое имя». Дин поднял на него взгляд, который как будто бы пытался скрыть страх быть неоцененным, но все это было невозможно не оценить. Тогда Кастиэль случайно увидел на обратной стороне двери свои старые рисунки, когда у него было время рисовать. Они были тщательно прикреплены как будто в один большой коллаж с надписями «Как рисует Кастиэль» и почему-то криво нарисованной уткой с подписью «Как рисует Дин». – Я не знаю, что сказать.

- Скажи, что не уйдешь просто потому, что я решил за тебя, что делать с вещами, - прикрыв один глаз, пробормотал Дин, наигрывая страх перед ответом. Кастиэлю захотелось метнуть в него подушкой так, как и в прошлом году. Теперь он, конечно, не вел себя, как ребенок, но иногда Дин специально выводил его, и они катались по ковру, стремясь выиграть честно и нечестно. Это не всегда заканчивалось решением, кто победил.

- Спасибо, что решил именно так, - он оставил сумку на стуле, неизвестно откуда принесенном и обнял Дина, подойдя к нему слишком быстро. Кастиэль не знал, сможет ли он отстраниться, чтобы сказать хоть что-нибудь еще, потому что он в тот момент был поражен в самое сердце. Об этом он, конечно, тоже не смог бы сказать.

- Еще скажи, что мной гордишься, прямо как Сэм, - простонал шутливо Дин, обнимая Кастиэля за талию.

- Но я горжусь, - упрямо возразил Кастиэль, отстраняясь и смотря ему в глаза. – За то, кем ты стал за этот год. И за то, что я был рядом все это время, - он не дал Дину сказать хоть что-нибудь, целуя его так отчаянно, как никогда прежде.

Половина пар с нормальной ориентаций не бывает настолько счастлива, несмотря на все проблемы, как он и Дин.

========== История восьмая. «Речь о пролитом молоке». ==========

Все началось с пролитого молока. Кастиэль точно не смог вспомнить, в какой момент это произошло. То был второй год их совместной жизни, однако последние месяцы Кастиэль начинал понимать, что все изменилось. И вот теперь, бросая свою сумку на пол, Кастиэль понял, что больше так продолжаться не может.

Он позвонил Анне, не став даже объяснять. Просто нужно уйти, чтобы больше ему не досаждать. Может быть, Дин не смог ему сказать сразу о том, что он уже не может жить с Кастиэлем, потому что это его предел. Он собрал все свои вещи и оттащил обратно в свою комнату, некоторые из них сразу забрал – все, что нужно для того, чтобы где-то переночевать. Анна согласилась – повезло, что в этот майский вечер Майкл уехал на неделю на какую-то конференцию. Она не скрывала, что ей нужна помощь с ребенком, а Кастиэль не скрывал того, что он на грани срыва.

Он закрыл дверь за собой и положил ключи под коврик. Наверное, найдет.

Дорога до Анны прошла как во сне. Он не взял Импалу, как больше не нуждался вообще ни в чем от Дина. Пока было трудно осознать, что все, вот он, тот самый конец отношениям, который случается со всеми. В конце концов, он был непозволительно счастлив – без всяких забот – почти год. И вот теперь это случилось тогда, когда он меньше всего был готов. Ему казалось, что Дин звонит и говорит ему, что любит, совершенно искренне, однако теперь до него дошло все, что случилось на самом деле. И вина в этом, конечно, пролитого молока.

Анна не сразу спросила его о том, что случилось. Она заварила чай еще до его прихода и теперь просто сидела рядом в маленькой гостиной, как тогда, в комнате санитаров. Но Кастиэлю больше не восемнадцать. Он по-прежнему работает медбратом и подрабатывает в избранные дни сиделкой на смену рядом с умирающим пожилым мужчиной. Но только теперь давние проблемы жилья и заработка казались ему смешными. Что толку, если главная проблема в том, что он одинок. Глупо, но несмотря на все, в чем он винил сейчас Дина, он все равно понимал, что Винчестера никто и никогда не заменит. Не сможет. Так сложилось, что за два года, даже если Винчестер не подходил ему, Кастиэль попросту подошел к нему сам. И результат был выше всяких ожиданий. Анна уже знала об этом. Последнее время они часто разговаривали об этом.

Анна говорила о том, что Майкл стал часто уезжать. Она призналась, что он даже не соглашается остаться на ночь, хотя она давно отошла от родов и прочих неприятностей. Кастиэль не смог предложить ни единого нормального варианта относительно такого поведения.

Кастиэль рассказал о том, как это начиналось. О пропаже Дина. Сперва он не звонил во время рабочего дня, затем переставал заезжать за Кастиэлем без предупреждения, а иногда, даже если заговаривал о чем-то, тут же себя обрывал. Самое ужасное, что Кастиэль действительно верил в его счастливый взгляд. Он простил брошенные ботинки посреди коридора, потому что у Дина как будто бы появилась новая работа (по крайней мере, Кастиэль видел увеличение дохода, но о работе не добился ни слова), простил то, что иногда Дин звонил с сообщением о том, что не появиться ночью – бессистемно, но все же звонил и сообщал. Но чем дальше, тем больше. Он перестал ходить с Кастиэлем в магазин. Он не починил Импалу, когда у нее что-то полетело, и Кастиэль снова ездил на транспорте. Он иногда отказывал Кастиэлю в близости, и это выводило Кастиэля из себя – он считал, что устраивает Дина таким, какой он есть. Он помнил то время, когда считал, что простит измену. Одну, вторую, - да, но не бесконечные. Не те, что уведут Дина от него. Он мог бы позвонить Сэму и спросить, но это было бы подло, потому что, очевидно, Сэм и так обо всем знал. Кто же это мог быть, раз он так притягивал Дина? Что в Кастиэле было не так?

- Кас, я не знаю, что сказать… Но почему сегодня?

- Сегодня он пролил молоко и не вытер стол, хотя прекрасно знает, что после смены я это ненавижу делать больше всего – убирать за ним. Это все. Он забыл все, чего мы достигли за это время. Я боюсь только, что это действительно прошло бесследно, - он посмотрел на темную улицу за окном. – Я ведь даже не смогу сказать ему, почему я ушел. У меня нет доказательств того, что он изменяет, я просто это чувствую. Да и не договаривались мы, что принадлежим друг другу. Я просто считал, что это нормально. Что у всех так, не нужно об этом говорить. А получилось, что у геев те же проблемы.

- Может быть, это действительно работа, которая его выматывает? – предположила Анна, поглядывая в сторону детской – кажется, привычка. Она сжала руку Кастиэля. Пусть она не понимала, но она старалась его поддержать. А Кастиэль никогда ее не благодарил. – Мне казалось, он слишком любит тебя, чтобы изменить.

- Да, но после работы люди не сияют так, как он. Каждый раз, когда я на него смотрю, он настолько довольный, что у меня язык не поворачивается спросить, что происходит. Ведь я хочу, чтобы он был счастлив. А теперь получается, что я же и мешаю, - он вздохнул. Теперь он был почти того же роста, что и Анна, не таким худым и уж точно не слабым (одно время они с Дином ходили в спортзал, что рядом с домом. Потом Дин заявил, что не может смотреть, как Кастиэля лапают взглядами другие мужики), но, вероятно, таким он и останется на всю жизнь до старости. Он обнял Анну, надеясь, что это сойдет за благодарность.

- Знаешь, Кас, с девушкой тебе было бы слишком сложно, - пробормотала Анна, и Кастиэль на мгновение потерял из виду ее руки – секунда, и в ее руках оказался телефон с горящим экраном. – Он тебя ищет. Ты не хочешь хотя бы сказать ему все то, что сказал мне? Он этого заслуживает. За тот год, что все было прекрасно.

- Думаешь? – Кастиэль неуверенно сжал телефон в руках, не решаясь нажать на кнопку. – Ему не понравится, если я начну выяснять отношения. Я просто хочу уйти так, чтобы он не помнил меня плохо.

- Думаю, что лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть, - она похлопала его по бедру и вышла из комнаты, оставляя его наедине с телефоном. Кастиэль вздохнул.

- Да, Дин, - ответил он, ожидая услышать что угодно, от мата до холодного «прощай». Однако вместо этого Кастиэль услышал нечто совершенно иное. То, что он слышал почти все вечера до того:

- Хэй, Кас! Слушай, никак не могу домой прийти сегодня. Оставишь мне ужин, хорошо? Может быть, к четырем приду. Я не буду тебя будить лягу в твоей, хорошо? Можешь пнуть меня с утра, разрешаю, - и он отключился, даже не удостоверившись, что Кастиэль ему что-то ответил.

Кас выбросил телефон как можно дальше от себя. Разбился или что-то – неважно. Кастиэль ненавидел этот мобильник. Сначала он потерял отца, теперь Дина. Мобильник, конечно, не виноват, но Кастиэль просто не хотел знать, что он теряет. Анна посмотрела на него смущенно с ребенком на руках. Мальчик казался заплаканным.

- Он скучает по Майклу, - пробормотала она, обнимая малыша. Малыш был достаточно внушительных размеров уже с тех пор, как Кастиэль последний раз его видел.

- Можно мне его? – попросил Кастиэль, стараясь не думать о том, как что-то внутри него стремительно ломается. Ему казалось, что он больше никогда не окажется на краю этой бездны безысходности или чего там еще покрасивее звучит. – Я же похож на Майкла, да?

- Отчасти, - подумав, кивнула Анна. – Может и поможет.

- Только мне нужно на воздух, - Анна не стала спрашивать его, зачем. Она отправилась переодеваться сама, оставив ребенка на руках Кастиэля. А Кастиэль смотрел на маленького мальчика, гадая, кого он выберет потом. Ведь ему повезло, и его мама примет его, даже если он приведет домой парня. Только это не всегда лучше, чем привести домой девушку. Малыш зачарованно разглядывал его, видимо, сомневаясь, но потом расслабился и засопел на плече Кастиэля. Вроде бы и не папа, но точно похож, вероятно, решил малыш. Кастиэля успокаивало сопение ребенка. Он бесшумно отдал его на руки Анне, и вот они уже выкатывали коляску на темную и холодную улицу.

И лишь там Кастиэль по-настоящему согнулся, уткнувшись ладонями в колени и пытаясь дышать. Дышать не получалось. Холодный воздух словно ножом резал легкие, а глаза кололо от желания просто заплакать. Только он разучился это делать. Хотелось кричать, что угодно, кого-нибудь убить за то, что жизнь показала ему в очередной раз задние карманы. Что он сделал не так? Он всегда больше всего боялся потерять Дина, все это время, что, казалось, он навсегда останется с Винчестером. Винчестер мог творить все, что угодно, но Кастиэль верил, что его терпения хватит до старости. Пока все не началось сначала. Пока Дин не стал вычеркивать Кастиэля из своей жизни.

Анна помогла ему выпрямиться. Она не смотрела на его лицо, потому Кастиэль не смог выплеснуть гнев на нее – странное умение угадывать, что выбесит и без того злого человека. Неужели Майкл на нее кричит? Или, того хуже, бьет? Да сам Кастиэль бы убил его, узнав о таком. Несмотря на то, что не обладает особенной силой.

- Дженни, детка, ты отлично поработал сегодня!

- Мы будем скучать!

- Знаешь, мне кажется, что мы зря пошли на улицу так поздно,- Анна придержала за руку Кастиэля. Он посмотрел на странные фигуры – одна как будто бы была знакома, но это невозможно. Он прочел на погасшей вывеске «стриптиз-бар», после чего пожал плечами и хотел разворачиваться, когда на лицо оставшихся двух мужчин упал свет фонаря. Одного из них Кастиэль не знал, но зато другого, несмотря на боевой раскрас косметикой, узнал так, как узнал бы в толпе.

- Кастиэль, с тобой все хорошо?

Назад Дальше