Майкова Алиса Николаевна
Эротическая сказка, или московская Психея
Жила-была у нас в микрорайоне Чертыпханово столичного города не слишком молодая женщина Елена Валентиновна по фамилии Снег. И была она некрасива и толста, как лягушка с большим животом. И даже глаз за очками не разглядеть было - так, одни буравчики!
И от ентой своей некрасивости стала злой и лживой, потому как никого не любила на всём белом свете. Даже собак с кошками не любила, не говоря уже о небе и деревьях, - ими ведь тоже можно любоваться.
А она никем не любовалась на этом свете, значит, совсем бесполезною была! Даже нежности ни к кому не чувствовала! А это уже совсем беда.
Все люди и события, всё окружающее было ей чужое и неинтересное. И часто ей было скучно жить, и злость одолевала, что не додали ей денег и благополучия.
Секса она опасалась, да и толком не знала, как его организовать, а поесть вкусно не отказывалась. Хотя по ресторанам не ходила, потому что зарплата не позволяла.
Работала в поликлинике медсестрой - уколы ставила в процедурном кабинете и дурью маялась - развлекалась иногда : кому побольнее, а кому полегче укол сделает.
Иногда на свои блестящие длинные ногти с маникюром посмотрит - вроде и счастлива: "Ни у кого таких нет!"
Обстоятельства на работе так сложились или в семье воспиталась она такой стервой несчастною - то неведомо. Хотя чего греха таить - всё от родителей нам дано: и уродство и красота, и храм и срам. А только без нежности да радости к ближнему своему человеком не быть! Так только - влачить жалкое существование потребителя и функционера.
Кто сам без таланта, тому и в других таланта не понять.
Работала, как было сказано, Снег медсестрой во взрослой поликлинике, но не в простой районной, а как бы в особенной - федерального подчинения. А в таких местах посетителей немного, но и зарплаты тоже маленькие. А где зарплаты маленькие, там и работы нет - одна суета начальственная да грызня.
Пришла к ней как-то одна обеспеченная дама уколы делать и стала корить-выговаривать: мол, вы мне в прошлый раз укол сделали так больно, что синяк образовался!
Посмотрела на неё Снег равнодушно, на синяк её взглянула и усмехнулась - у больной попа такая огромная да жирная, что синяк ентот надо с биноклем искать.
И такая эта мадама была вся расфуфыренная, в кольцах золотых и браслетах бриллиантовых, что проснулась моментально у Елены Снег классовая ненависть, а это будет посильнее, чем у боксёров на ринге, но сдерживается медсестра и говорит.
-- Ну, больная, готовьтесь к уколу!
-- Я готова, только вы уж поаккуратнее.
-- Ну, снимайте ваши дорогие колготки...
И забоярила опять она "госпоже-сударыне" такой укол, что та взвыла от боли и как есть неодетая побежала к главврачу Зурабу Варгеновичу Елбандяну жаловаться, наводя ужас на встречных и поперечных по всей поликлинике.
Главный по федеральной поликлинике вызвал медсестру к себе и говорит при уколотой, строго так.
- Что же ты, Елена...немудр-ё-ная! Делаешь больно и без того больным гражданам!
- Как могу, так и делаю! Всё по инструкции! Я же не виновата, что дамочка такая слабая да квёлая!
- Как вы смеете меня "квёлой" оскорблять! У меня муж бизнесмен, а дочь у мэра сидит!
- Вот и хорошо, - ответствует Снег. -- Есть кому утешить! А у меня дома только телевизор и стиральная машина в собеседниках... Скажите спасибо, что я шприц новый взяла, а могла бы и уже использованным вам чего-нибудь нехорошее занести! За-ради экономии! А я, как дура, всё по инструкции: одному больному - один шприц!
У буржуйки прямо челюсть отвисла и глаза блюдцами округлились.
-- Так вы меня ещё и заразить хочите?
-- Не "хочите", а "хотите". Приезжают в столицу от навоза и в русский язык мусорят. Короче. Всё делала по инструкции - ничего личного.
Тетка онемела от ужаса перед таким формализмом. А главврач решил ситуацию не накалять, потому как больше всего боялся огласки этой неразрешимой конфронтации между больными и медперсоналом во вверенной ему поликлинике федерального подчинения.
-- Понятно!
Солидно так произнес Елбандян и добавил:
-- Ты иди, Лена Снег, работай аккуратно по графику!... В инструкции ведь про "больно" ничего не написано - вот и колют как хотят! Волюнтаристы!...Но ничего... Я ей выговор влеплю, дамочка! Я ей ...премию сокращу...- утешил скандалистку главный, вздохнув тяжко.
С тем и ушла Елена на рабочее место - с гордо поднятой головой. За такие зарплаты пусть только грешники в аду да фантики на фабрике стараются! Пусть на такие деньги овощи колосятся да фрукты потеют!
Нет у рядового персонала никакой материальной заинтересованности ишачить на богатое начальство -- хоть убей! Раньше из-за идеи о всеобщем Равенстве терпели малую зарплату, а теперь в эпоху дикой Конкуренции терпеть стало невмочь.
Поэтому-то и не боялась никого наша бедная Снег - не было у неё конкурентов на рабочем месте. Кто ж за такую милостыню добровольно пойдет на рабочую каторгу?!
Главврачей-то хоть пруд пруди - всегда кто-нибудь на их место метит да завидует, а медсёстры требуются в каждом медицинском углу.
-- Ничего мне никто и не сделает! Как хочу - так и колю. А хочешь нежности - так плати по-нормальному!
Снег не стеснялась брать взятки шоколадками или десятками.
Какой-то злодей так всю систему медицинскую устроил, что простому медику все равно: работай или не работай, а только копейку и получишь в федеральном учреждении! Есть, конечно, люди совестливые и хорошие, но хорошо кушать-то всем хочется.
Вот и остается только с больных деньги вымогать: я тебе укол без боли, а ты мне - сотенку в карман за курс лечения. Я тебе - операцию под наркозом, а ты мне - полста штук в конверте.
И каждый раз у больных "взыграет ретивое" - нервы, возмущение и попрание. Но платят ведь мимо кассы!
Сколько же нервной энергии ушло в межзвёздное пространство из-за какой- то ерунды - укола в ягодицу! Но если бы Снег укол небольно сделала, так и тетка бы её не заметила, и не было бы ярких эмоций у обеих.
А чего тут поделаешь? Не мы такие - Жизнь такая.
Мир так до нас устроили. А мы что же - терпим да молимся. Кто стерпит по привычке - тому и дальше терпеть-болеть, а кто поскандалит - тому и привилегии.
Для того и начальство поставлено, чтобы понимать - кому в очередь, а кому сразу на процедуру. Разбираться в людях для использования их в своих личных целях - это целая чиновничья наука.
Руководить, конечно, не самому родить, а только для организации любого процесса надо талант такой иметь - организаторский. Но не каждому он дан, да каждый мнит себя начальником.
Путаются люди и не свои места в жизни занимают, от этого все и страдают.
Всё уже до нас кем-то скроено да устроено!
Дама к Елене больше не возвращалась. Но девичьи нервы болели, а душа страдала от несправедливости - не на ком теперь было эксперименты ставить по выяснению болезненных зон!
Снег огорчилась, потому как надо было другую жертву искать среди уколистов для исследований. А уж как подходящ был дамочкин зад для экспериментальных "наноуколов".
Любила, оказывается, по-своему наша медсестра свою профессию - людям что-нибудь вкалывать! Экспериментировать с телом! Нравилось ей чужую плоть жалить, прямо как мушкетёру маньячному. А может, мстила она так больным за всех обделенных федмедработников.
Долго ли - коротко ли, а только её внимание остановилось на дедульке, которому уже месяц Снег что-нибудь да вводила: то витамины, то антибиотики, то ещё какое-нибудь противоспалительное!
Как-то опять пришел к ней днём в процедурный кабинет. " Неймётся этим старикашкам! - подумала Елена, всаживая иглу по самое не горюй в сморщенное седалище. - Хоть бы крякнул! Старый маразматик!"
Но дедок только "спасибо " сказал, да и пошёл штаны одевать. Поскольку работала Елена посменно, то стала замечать, что меньше у неё уколистов стало: "Вот и хорошо, пусть за меня сменщица Зинка отдувается! Всё равно зарплата одинаковая".
И вроде свободного времени больше стало, а радости нету, ещё сильнее загрустила она от вынужденного минимализма, хоть горькую пей... Горька вода, а примет её дурак - и пройдёт беда. Для того и пьём-давимся, чтобы не думать ни о чем: мозги туманим да вытравливаем.
Прошла неделя. Сидит в квартире Снег, по телику сериал смотрит, а тошно. "Вроде и работы немного, а скучно,- подумала вдруг в кои-то веки и не на рабочем месте. -- Сейчас пойду и наемся колбасы докторской! Пивасиком залью печаль- тоску..."
А колбасы-то в холодильнике и не оказалось! И пиво кончилось. Вот горе!
ЭТО ТАК КАЖЕТСЯ, ЧТО НАМ РАБОТЫ НЕ НАДО, а она нам по натуре потребна. Без работы человек, что лист осенний - засыхает да падает. Хорошо, чтобы работа человека не унижала, а самоуважение у него порождало, хоть и в денежной форме.
Ну, а у Снег кошелек опустел вместе с холодильником. И позавидовала Снег всем, кто получает больше неё. А таких людей вокруг немало: главврач, главмед, замглавного, замзамы, врачи и стоматологи -- все получали раз в десять больше Елены. Их ещё и больные благодарили конфетами да деньжатами.
В обычных районных поликлиниках медсёстры тоже страдали, но не так, потому что им ещё Мэр доплачивал, а ихней федеральной поликлинике никто доплачивать не хотел.
― И за что же нам , федералам, такое наказанье?! ― роптала гражданка.
"Да будь на то моя воля - я бы целый день колола, больных этих! Только где ж их взять? Может, объявление в газету дать?" - вдруг задумалась о жизни медсестра.
"Колю недорого и стерильно".
Ну, подумала чуток да и заглохла, словно старый жигулёнок, потёрханный отечественными дорогами и буераками. Только ещё больше пристрастилась к телевизору, словно к родному. Сидит перед ящиком одинокая, глаза в голубой экран вперила как зомби бессознательная и жуёт сухарь завалящий.
И вот только попадая в голубой эфир, была она в гармонии и покое и не тошнило её от заскорузлого одиночества! А там, в голубом эфире жизнь бурлит как вода в унитазе! Посмотришь новости какие-нибудь про шоуменов или бандитов, то сразу все соседи в округе кажутся такими сволочами, словно во вражеском окопе в отдельном блиндаже затаился! Сиди тихонько на своих квадратных метрах, жуй курицу-гриль и думать не моги о совместной борьбе за свои права!
Обиженные всех стран объединяйтесь!
Пыталась Снег дружить с другими медичками, но не получилось: у кого семья, у кого любовь, у кого подработка на уме. И ничто не объединяло их со Снег, кроме денежной неопределенности. Но бунт в глубине её бессознательной души всё-таки затаился.
Как-то ночью проснулась и зарыдала.
-- Господи! И почему я такая никому не нужная!?
А тут и аванс кстати подоспел. Вот опять сидит она как-то одна дома одна на восьмом этаже, смотрит в телевизор, поевши жареной картошки на сале, и так грустит за чашкой чая с кексом, что не в сказке сказать не пером описать. По телевизору супермоделей показывают, наряды модные, жизнь красивую да богатую.
"Бедная - я бедная, несчастная я - несчастная! И за что мне такая судьба скучная далась!? Ни любви нет, ни денег! Ложись и помирай! Что мне горемычной делать-то? А?" Спросила не пойми у кого, телевизор выключила и спать завалилась.
И снится ей сон, будто дедок, тот самый уколоман, ей и говорит: "Елена, ты глупая женщина! Страдаешь в одиночестве, а могла бы деньги лопатой грести!"
И так на неё посмотрел хитро, что от неожиданности Снег и проснулась.
На следующий день ждёт не дождётся, когда к ней дедок пожалует. Приходит тот уже к вечеру, здоровается и идёт за ширму штаны снимать. Заполнила дрожащими руками шприц витамином В и к заднице. Только вот задумалась, может, сделать ему укол без боли и крови? Сказано-сделано. А старик и говорит.
-- Чтой-то вы, Леночка, сегодня не в форме! Как-то совсем и не заметил, укололи вы меня там, али нет!
-- Так вам же лучше.
-- Ах, душа моя! Мне лучше, когда побольнее!
И так смотрит на неё умильно да ласково. Смутилась Елена, а потом как будто её чёрт дёрнул, и говорит дедку.
-- Я вам всё сделаю как скажете, только отблагодарите меня по-царски, а я уж для вас расстараюсь!
-- Милая вы моя! Сами знаете, что старикам-то надобно.
-- Что же? Зубные протезы?
- Ах, душа моя! Какая вы наивная!
- Слуховой аппарат импортный?
-- А если подумать?
-- Массаж тайский эротический? Нет? Ну, не знаю. Чего же вы хотите?
-- Уважьте меня! Я для вас тоже кое-что сделаю.
Тут в дверь заглянул очередной больной.
-- Вот что. Приходите ко мне домой после работы!
Дедок вмиг стал серьёзным и из штанов вытащил бумажку с адресом.
-- Со щприцем приходить?- спросила Елена, застеснявшись.
-- Зачем? А... Нет, конечно. Накрасьтесь только ярко! Выпендритесь!
Вечером нарядная Снег направилась по указанному адресу, сгорая от любопытства, что ей дедулька предложит. "Если интим, то только за большие деньги!"
Дом оказался новый, улучшенной планировки. Рябинки молодые, посаженные около подъезда, краснеют ягодками. А квартира аж на последнем восемнадцатом этаже. Долго ли коротко ли Елена в лифте ехала да похабные надписи на его стенках читала, а доехала до самого верха. Застыла перед указанной квартирой, и подумалось ей: "Чего я, дура, приперлась?!" Но вдруг дверь сама отворилась, и надо было входить.
Темно как-то вокруг стало, холодно, только в конце коридора свет показался.
Потолки высокие и мебель старинная. Видать, дедулька не бедствовал. Пошла по длинному коридору на свет. Сидел он в центре большой залы, за большим овальным столом . Перед ним на темной тяжёлой скатерти стояла грязная бутылка вина и два бокала.
--Ну, проходи, коли пришла, девица!
-- А откуда вы в курсе, что я - девица?
-- Да я давно за тобой наблюдаю. Почитай, уж целый месяц в вашей конторе уколы практикую. Ну, садись! Повезло тебе, касатка! Несказанно! Вот только мне надо одну вещь уточнить... Придется раздеться!
-- Чего так сразу?
-- А чё тянуть? Ты ведь понимаешь, не маленькая, что ежели мужчина зовёт женщину в гости, то не крестиком вышивать и в шахматы играть! Тем более, что я уже лет сто не вышиваю! Интернет поганый совсем мне голову заморочил... Так что, разоблачайся! Не тяни.
-- Кто вас разберёт старых федералов. Я думала, ты бедный несчастный на стареньком диване коньки точишь - на тот свет готовишься. А ты вон...за бутылём отдыхаешь...
-- Какое ваше поколение грубое! Лишённое романтики и обхождения...
-- Какая романтика! Если медучилище кончила аж девять лет назад, а принца своего так и не нашла! Думала - придёт он ко мне укол делать, а я ему так вставлю, что влюбится сразу и замуж позовёт!... Ладно. Разденусь так и быть! Только музыку включи...
-- Это можно.
И заиграла барабанная музыка. Да так громко и ритмично, что ноги сами вскочили и заплясали, а руки принялись кофточку расстёгивать. Вспомнила она, как в кинофильме заграничном за палку держатся и оголяются девицы бесстыжие. И что-то с ней случилось такое, что понравилось самой... И не стало никаких преград. И обнажилась Снег по самое не горюй.