- Вижу их, - промурлыкал Кот. - Два часа, квадрат три-три-пять. Остановились.
Совсем рядом! Сигма прижался спиной к дереву, беззвучно переводя дыхание, и прислушался.
Лес сердито стучал ветвями деревьев. Они плутали по нему уже недели три, не меньше, и все никак не получалось догнать словно бы издевающихся над ними нукенинов. Сигма не сомневался, что смог бы победить их даже в одиночку. Но прежде чем побеждать, неплохо бы поймать хоть кого-нибудь.
Было очень жарко. Пот тек градом, пропитывая ворот форменной рубашки. Припекало солнце, и запах гари витал вокруг. Сигма втянул ртом воздух, жалея, что на нем чертова маска. Мышцы ныли, напряжение сковывало стальными тисками, внизу живота собирался горячий комок, и было так сильно, так невыносимо жарко...
Они должны были завершить миссию две недели назад. Кто же знал, что нукенины окажутся непревзойденными мастерами пряток?..
Отчего же так жарко? Чертово солнце.
Впереди мелькнула тень. Сигма напрягся, пригибаясь.
- Вперед! - щелкнул наушник голосом Журавля.
Они рванули одновременно: нукенины от группы Сигмы, группа Журавля - наперерез. Отступники попались в ловушку.
Или устроили ее.
Сигма поймал на себе острый и какой-то бесшабашно веселый взгляд нукенина. Омега, совсем еще мальчишка. Он усмехнулся, скаля острые зубы, и стремительно сложил печати. К нему прыгнул находящийся ближе всех Егерь. И не успел.
Свистнул ветер - безобидный и теплый, он пришел с севера и прогнал прочь затхлый, пропахший гарью воздух. Повеяло свежестью. Егерь остановился как вкопанный. Медленно повернул голову. Расширившиеся зрачки его желтовато-коричневых глаз были видны даже сквозь узкие прорези маски. Омега отсалютовал Сигме рукой и исчез вместе со своим напарником. За ними погнались Кабан, Охотник и глухо ругнувшийся Кот.
В воздухе разливался удушливо сладкий запах смазки. Находящийся под перекрестьем четырех голодных, расфокусированных взглядов Сигма тихо проклял все на свете и понял, наконец, почему Цунаде не хотела его отпускать и велела завершить миссию за неделю, а при невыполнении - возвращаться.
Тупой-тупой-тупой идиот! Тупой, самоуверенный болван...
Как же жарко.
Четверо натренированных альф. Они бы, может, и удержались, если бы запах нарастал постепенно, если бы было время взять чувства под контроль. Такое бывало, и не раз. Но азарт погони не оставляет возможности следить еще и за этой частью организма: какой там контроль, когда все чувства на пределе - догнать бы, схватить! И появившийся словно бы ниоткуда запах - да это как кусок мяса бросить перед стаей охотящихся, оголодавших волков!
Ни шанса.
Черт, черт, черт.
Его и самого повело, переплетающиеся в воздухе запахи альф наждаком терли по нервам, но Сигма тем и занимался две недели, что неосознанно сдерживал симптомы - не до течки тут, в разгаре миссии. Он - удержаться смог бы. Они - нет.
Они глухо, почти синхронно зарычали. Маски скрывали лица и прятали глаза, но Сигма и без того знал, какие пустые у них взгляды. Пьяные, жадные, оголодавшие.
Интересно, отстраненно подумал он, они будут трахать его по очереди или всем скопом? Отбиться-то в любом случае не выйдет.
А потом у него предательски подкосилось колено. Сигма не упал, но вздрогнувшее тело послужило сигналом к атаке. Постыдно захотелось закрыть глаза и просто перетерпеть - не хрустальный же он, не развалится. А гордость - ну, побоку гордость. Но потом захлестнуло жесткой волной: да ни черта! Фиг вам!
Сигма выхватил кунай, пригнулся, умоляя ноги работать, а когда Егерь был уже на расстоянии удара, взор заслонила спина в дутом жилете. Журавль с силой ударил Егеря ногой, отмахнулся от Медведя, подсек ноги Псу, валя его на землю. На какое-то мгновение горечь ударила по горлу: сейчас альфа отобьет законную добычу у других охотников и займется ею сам. И Сигма... Сигма будет себя проклинать потом, но не сможет отказать Журавлю.
Нельзя отказаться от того, что желаешь больше всего на свете.
И все, что было построено, рухнет как карточный домик.
А потом Саске обернулся, отбрасывая прочь маску, полоснул по нему безумным, но совершенно трезвым взглядом, рявкнул:
- Сражайся, идиот! - и повернулся лицом к поднимающимся альфам. - Пошли прочь, суки!
Наруто ошеломленно выдохнул, чувствуя, как соскальзывает с лица маска, а потом в неимоверном прыжке перехватил несущийся к горлу Саске кунай и отправил его обратно, в ногу Медведю.
- А ну, пришел в себя, даттебае! - заорал он, впечатывая кулак в живот хищно рычащему Псу. - Очнись!
Хватило пары ударов, чтобы озверевшие парни сумели взять себя в руки и неуверенно отступить. Саске не терял времени попусту.
- Догнать нукенинов! Живо! - приказал он холодным тоном. Глухо матюгающийся Медведь перевел на Наруто неуверенный взгляд с затаившимся голодом на самом дне зрачков. - Это приказ!
Они исчезли через два удара судорожно колотящегося сердца. А потом ноги подогнулись, и Наруто осел на землю с тихим, полузадушенным стоном. Потому что теперь, когда запах Саске наполнял поляну, а обострившиеся инстинкты жадно тянулись навстречу нитями чакры, Наруто узнал его.
И окаменевшая спина Саске кричала громче слов.
Примечание к части Да-да. Я знаю, что обещала, что эта глава будет последней ^__^"" Но она получалась тако-о-ой большой, что я решила ее разделить. Но я вам клянусь, следующая - точно последняя! Точно-точно! ;) Глава 4. Хета.
- Вставай! — рявкнул Саске.
От его голоса тело прошибло дрожью. Наруто попытался подняться, но не смог даже опереться на трясущиеся ноги. Под кожей бродило пламя, а все силы уходили на то, чтобы не тянуться к Саске чакрой — за подтверждением. Потому что к чертям подтверждение, все и так ясно. А если притронуться к Учихе силой, если позволить себе хоть мгновение послабления: все полетит к Кураме под хвосты. Наруто слишком хорошо помнил, как его замкнуло тогда, в Пещерах, и не стоило и надеяться, что…
- Ты не слышал, идиот? — прошипел его голос совсем рядом. Наруто вскинул голову.
У Саске были дикие, совершенно шальные глаза. И так сильно дрожали руки, что было заметно.
- Вставай, — все так же злобно повторил Учиха и, стиснув зубы, отошел на полшага. Как по живому оторвали. Наруто передернулся и, вспомнив о железной воле и стальном самоконтроле Хокаге, попытался еще раз. Не смог.
- Чертов болван! — ругнулся Саске и спустя мгновение Наруто уже висел на его плече вниз головой. Тело тут же тряхнуло, по ногам мгновенно потекло склизкое и липкое, а Наруто не смог удержаться от утробного стона. Сглотнул кровь из прокушенной губы. Там, где его касались руки Учихи, полыхал пожар. — Ты воняешь на весь лес!
Это было так знакомо и так по-учиховски: скидывать на Наруто все шишки, что Узумаки тут же нашел в себе силы собрать мозги в кучку и огрызнуться:
- Ну прости, даттебае!
Если хриплый голос и резанул по ушам, то Наруто предпочел этого не заметить. Как и сорвавшийся с места Учиха, когти которого пропарывали форменный жилет и болезненно-сладко впивались в бока. Спустя мгновение (Учиха всегда был чересчур быстрым) они уже были на месте предыдущей стоянки, в небольшой лесной прогалине, сохранившей едва видимые следы пребывания шиноби. Саске швырнул его на траву и тут же рванул в противоположную сторону, врезался спиной в дерево и, спрятав руки за спиной, вонзил в мягкую кору когти. Наруто перевернулся, вытягиваясь на примятой траве, очень осторожно выдохнул, стараясь не сорваться на стон.
Снова пахло гарью. От горящих вдалеке полей ветер приносил смог и дым, скрадывал запахи и забивал нос. Не сказать, что это помогало хоть на мгновение. Наруто с трудом сел, сцепил покрепче клацающие зубы и отполз от Саске как можно дальше.
Учиха следил за ним темным немигающим взглядом. Бугрились под кожей канаты-сухожилия мышц, хищно раздувались тонкие ноздри, а кора под сжимающимися пальцами трещала жалобно и отчетливо. И глаза у него были беспросветно черными и абсолютно непроницаемыми. Дальнейшему передвижению помешала тоненькая березка, ткнувшая в спину шершавым прикосновением. Наруто запрокинул голову, стукаясь затылком, сухо сглотнул.
Саске прикипел взглядом к его обнаженной шее, почти дернулся, скривился и негромко выдохнул. Отвел глаза. В воздухе разлилось едва слышное утробное ворчание, больше угадываемое — кожей, нервами, телом, — чем слышимое на самом деле.
Молчание давило не хуже запаха. Наруто боялся до ужаса, причем сам не знал чего, но все равно смотрел в точеное лицо Учихи. Искал: сомнение, одобрение, радость, брезгливость, разочарование — хоть что-нибудь! Но Саске буравил жухлую траву взглядом и не произносил ни слова.
Он молчал, а под кожей бродили смутные, жаркие тени. Чакра ревела от отчаяния и рвалась из цепей самоконтроля так, что перехватывало дыхание и ломило мышцы от неясной, тягучей боли. Она хотела сплестись, найти знакомое, родное тепло. Она помнила, каково это, и не желала подчиняться ни на мгновение.
Наруто замер, не смея даже пошевелиться: любое движение обернулось бы постыдным срывом. Он не смог бы удержаться, его вело, и обносило голову вязким дурманом. Саске был горячим и жаждущим, и безумно красивым, но к черту все это — внешность, силу, темперамент, - все!
Саске был осью его личной вселенной. Столпом мироздания. Сутью.
И Наруто не знал, когда так стало, но то, что поднималось внутри сейчас, не имело ничего общего с похотью и желанием, которые кружили внутри в Пещерах. Хотелось…
Хотелось прижаться и обнять, спрятавшись и спрятав от целого мира, и скользить ладонями по спине и бокам, обрисовывая каждую мышцу, хотелось целовать медленно и нежно, хотелось тонуть в ощущениях, хотелось просто быть рядом. И все можно было бы решить, если бы не чертова течка…
И так страшно, так неимоверно страшно было все испортить. Все то, что было ими создано — равными, братьями, друзьями. Не альфой и омегой, объединять которых может только секс, но никак не та связь, что теплилась между ними. Больше всего на свете Наруто боялся потерять Саске и найти на его месте кого-то незнакомого. Чужого. Только уже не на пять лет, а на всю оставшуюся жизнь.
А Учиха молчал. Не уходил, не смотрел, задерживал дыхание, стискивал зубы и прятал в тенях от ресниц глаза. Сквозь застилающий сознание жар, тем самым неясным, смутным ощущением, когда боль одного становилась болью другого, — Наруто чувствовал его гнетущую, испепеляющую злость.
Она на мгновение отрезвила, позволила встряхнуться. Узумаки никогда не умел слишком долго страдать над свалившимися на голову неприятностями, и уж точно всегда предпочитал определенность неизвестности. Поэтому он скривился, моля голос не подвести, и осторожно буркнул сквозь стиснутые зубы:
- Скажешь что-нибудь?
Учиха дернулся, ощутимо напрягся.
- Мне не о чем с тобой говорить, — рыкнул Саске, все так же на него не глядя.
И вот теперь-то злость окончательно стала общей. То есть, вот так вот, да?! То есть, это Наруто опять один виноват?!
- Даттебае, ублюдок, какого хрена ты злишься на меня?! — рявкнул Наруто. Колотило все ощутимее, и Наруто не рискнул бы предположить, сколько в той дрожи было от ярости, а сколько от возбуждения. - Я, знаешь ли, не виноват!
- Не виноват? — Саске тяжело вскинул голову и уставился Наруто прямо в глаза. И вот теперь и впрямь стало страшно. Наруто как-то совершенно неожиданно вспомнил, что это он тут готов раздвинуть ноги и прогнуться, а Учиха вполне так себе может передвигаться.