Когда они приехали в аэропорт, сумерки уже полностью накрыли Вену. Взяв вещи, они быстро прошли в зал аэропорта, нашли большое табло с расписанием вылетов и с удивлением отметили, что все прилеты задерживаются, а вылеты отменяются в связи с крайне неблагоприятными погодными условиями. Это не входило в их планы, но, похоже, судьба смилостивилась над ними и дала время побыть вместе еще немного.
- Жанна, подожди, пожалуйста, мне надо позвонить и предупредить друзей, что вылет задерживается и я могу опоздать. Как только Этьен отошел, Жанна бросилась в противоположную сторону к другому телефону.
- Алло, Карл, доктор Жан Этьен, которого ты вызвал из Парижа, не может вылететь, все рейсы отменены, мне так неудобно, ведь это он из-за нас оказался здесь перед Рождеством. Может быть, ты пригласишь его к нам? - сбивчивым голосом говорила Жанна, - тем более к нам приглашен Людвиг Норман, наш семейный врач, скучно им точно не будет.
- Решай сама, если считаешь, что он вольется в нашу компанию, вези.
Досада на лицах пассажиров, нервозность в движениях, словах - всему виной был снежный буран, из-за которого отменили рейс, а это сделало невозможным вовремя попасть домой на Рождество. Не хотелось бы прозябать в такой праздник в аэропорту. Жан подошел к мадам Васнер, он был растерян, обескуражен и расстроен не на шутку.
- Я не знаю, как отсюда выбраться, - он от бессилия развел руками, - ну почему сегодня, почему со мной?
- Дорогой, ведь тысячи пассажиров оказались в подобной ситуации, став заложниками разбушевавшейся стихии. Не убивайся ты так, а то я сейчас расплачусь, - Жанна опустила глаза.
Он удивленно посмотрел на нее. "Неужели мадам Васнер так зло шутит или издевается?" - мелькнула странная мысль, которую он тут же прогнал.
- А ну-ка, признавайся, это ты надула снежные сугробы и испортила погоду? - произнес Этьен и, приобняв Жанну, коснулся губами ее волос.
- Теперь я все понял, ты приглашаешь меня провести еще одну бурную ночь в отеле? Смею тебя заверить, что после вчерашнего нас туда больше никогда не пустят! Эта длинная тирада Этьена была еще подкреплена активной жестикуляцией и обращением к небу:
- Господь, услышь меня!
-Жан, я серьезно говорю, не переживай, мы приглашаем тебя к нам, - сказала Жанна.
- Кто это мы?
- Мы это я, ну и, конечно, Карл, я ведь должна была ему сказать.
- Ты, это серьезно? - на миг Жан задумался, словно что-то просчитывал, затем улыбнулся, притянув к себе Жанну, поцеловал и сказал:
- Я согласен, поехали!
Уже около трех часов они находились в пути. Дорога без конца петляла, то резко спускалась, то плавно поднималась вверх, местами было скользко. Все эти пируэты были видны по впереди идущей машине. Ее часто заносило, бросая из стороны в сторону, но водитель каким-то чудом всякий раз возвращал ее на свою полосу. Фольксваген "Жук" непонятного года выпуска лихо вилял по дороге, когда автомобиль заходил в очередной поворот. Он натужно, из последних сил, тарахтел, карабкаясь вверх, и радостно урчал, когда несся вниз. Вдали, у подножия горной гряды, показались огни небольшого города, где должно было закончиться их путешествие. Автомобили, словно живые, бросились вниз по спуску, стремительно ускоряясь и набирая скорость. Вдруг водитель впереди двигающегося "Жука" резко затормозил, машина в очередной раз вильнула задом в левую сторону, но в этот раз водителю не удалось выровнять автомобиль. Центробежная сила, вцепившись в корму, начала выносить его на встречную полосу, раскручивая все сильнее и сильнее. К несчастью маленького фольксвагена, навстречу в гору рвался тяжелый грузовик. Раздался сильный удар, и "Жук", словно игрушечный, отлетел на свою полосу, а затем, перевернувшись в воздухе, рухнул в кювет. Жанна благоразумно отстала от лихача водителя и только поэтому чудом избежала опасности:
- Тормози, - громко крикнул Жан. Она вывернула руль и резко остановилась на обочине. Жан выскочил из машины и бросился бежать к беспомощно лежащему на крыше фольксвагену. Так получилось, что удар пришелся прямо в корму маленького автомобильчика. Сквозь искореженный металл струился густой черный дым, а вслед за ним появились жадные языки пламени. Жан дернул пассажирскую дверь, она не поддалась, тогда он ногой сильно ударил по стеклу, оно рассыпалось на мелкие осколки. Он запустил руку в салон и буквально выхватил из него легкое тело. Это оказалась бодрая старушка, которая, ничуть не испугалась, а только начала громко кричать, умоляя помочь ее супругу. Между тем огонь быстро разгорался, угрожая забраться в салон. Жан понимал, что времени почти нет, мог взорваться бензобак. Забыв об опасности, Жан с трудом втиснулся в разбитое окно, затем перевернулся на спину и увидел, что на ремнях безопасности в отблесках нарастающего огня висел вниз головой седовласый старичок-гонщик. Этьен потянулся вверх, нащупал кнопку замка ремней, нажал ее, и старичок, словно мешок, свалился на него. Жан быстро подался назад, таща за собой горе-водителя, вытянул его через окно, подхватил на руки и отбежал от автомобиля. Через несколько секунд раздался громкий хлопок. Яркая вспышка озарила дорогу. Минут через двадцать возле горящего фольксвагена появились полицейские, которые посадили перепуганных стариков на заднее сиденье своего автомобиля и вызвали пожарную машину. Составление протокола и объяснение заняло еще полчаса, и только после этого Жанна продолжила путь.
- Ты же мог сгореть, ты - сумасшедший. Жан молчал, молчал и улыбался. Он внутренне гордился своими поступками и мог позволить себе не отвечать на женские выпады.
С высоты спуска, по которому двигался BMW, хорошо был виден небольшой городок, его границы выделялись горящими фонарями. По ним точно можно было определить направление главной дороги и прилегающих к ней улиц.
- Нам надо проехать через центр на ту сторону, а там за городом через два километра будет наше шале.
Спустя минут десять, машина остановилась перед невысоким забором с красивыми витыми металлическими воротами и калиткой. Жанна нажала на кнопку звонка, через несколько секунд ворота плавно поползли в сторону. Немного проехав, автомобиль остановился у большого трехэтажного дома, построенного в типично тирольском стиле, сочетающий в себе камень и дерево. Кто бывал в Австрии, тот знает эти дома, внешне грубоватые, они наполнены невероятной атмосферой домашнего уюта и тепла.
На крыльце появился пожилой мужчина, он быстро спустился навстречу приехавшим и с заметной укоризной в голосе произнес:
- Добрый вечер, Жанна, я уже начал волноваться, доведете вы меня, старого.
- Ну не надо, Питер, все хорошо, не волнуйтесь, - в знак примирения она по-детски чмокнула его в щеку и добавила:
- Знакомьтесь, это доктор Жан Этьен, он из Парижа. А это Питер Линке, наш управляющий и мой старый друг.
-Питер, а где Карл? Он отдыхает? Помолчав, она спросила:
- Да, спит перед телевизором.
- Что, опять выпил?
- Совсем немного.
- Питер, покажите Жану гостевой дом и подайте ужин.
Метрах в тридцати от большой трехэтажной виллы находился дом поменьше, видимо предназначенный для многочисленных друзей Карла. На первом этаже этого сооружения располагалась просторная комната, выполняющая функцию гостиной. На втором этаже, куда можно было подняться по широкой, деревянной лестнице, находились спальни, ванные, гардеробные комнаты.
Жан поблагодарил Питера за экскурсию, отказался от позднего ужина, быстро разделся, принял душ и лег спать. Он устал и был совершенно разбит.
Доктор Этьен спал крепко и проснулся поздно, где-то около десяти. Быстро приведя себя в порядок, он спустился вниз. Гостиная преобразилась от развешанных гирлянд и хвойных веток, украшенных колокольчиками, елочными игрушками, свечами и другими атрибутами самого любимого зимнего праздника. Большие панорамные окна создавали необыкновенное чувство уюта и вместе с тем гармонию с окружающим миром. Их можно было открывать и использовать как большие стеклянные двери. В окна заглядывали молодые зеленые ели, не мешая наблюдать за хозяйским домом, расположенным напротив. Жан обратил внимание на большую нарядную елку, стоящую в углу и обильно украшенную рождественскими игрушками. Рядом с ней располагался камин, напротив стояли два широких кресла, а на полу лежала огромная шкура бурого медведя. Дальняя часть комнаты была зоной столовой и кухни, там находился большой обеденный стол с барной стойкой. Стол был сервирован, на одной его половине размещались тарелки и фужеры вместе со столовыми приборами, другую его часть занимали большие и маленькие кастрюли, сковородки и судочки с ароматной едой. На столе возле вазы с еловой веткой стояла рождественская открытка. Жан взял ее в руки, повернул и прочитал: "Дорогой Жан, будьте, как дома. Я с Карлом уехала в Инсбрук, поздравить родных. Встретимся в девять вечера за праздничным столом. Целую. Ваша Жанна".
*****
За окном проносились огни небольших городков, поселков, затем опять становилось темно. Поезд словно врезался в эту влажную осеннюю ночь, оставляя по сторонам широкие поля и леса, еще не потерявшие свои цвета.
- А ты до сих пор тоскуешь о Жане? - тихо спросил Мартин. Он почувствовал антипатию к человеку, которого давно уже нет.
- Да, я вспоминаю его часто.
- Каким он был? Расскажи, - любопытство Мартина начинало брать верх. Жанна повернулась, пристально посмотрела в глаза Мартину и тихо произнесла:
- Ты на него очень похож. Я словно вернулась в прошлое, туда, на семь лет назад. Прости меня.
Она схватила руки Мартина и стала их жадно целовать. Он наклонился, коснулся губами ее волос и тихо прошептал на ухо:
- Пожалуйста, не надо, я не хотел делать тебе больно.
Она выпрямилась. На него смотрели огромные печальные глаза, полные слез и невыносимой боли.
- Я расскажу, каким он был, и почему его не стало,- она внутренне собралась, затем повернулась к окну и тихо продолжила свою грустную повесть.
*****
Съев роскошный бекон с яичницей и запив его чудесным кофе, Жан вышел на улицу. Возле большого дома стоял Питер, он приветливо кивнул Жану и поинтересовался планами на день.
- Планов никаких, может посмотреть город, - равнодушно ответил Жан.
- Вас подвезти? - предложил Питер.
- Спасибо, прогуляюсь пешком, - развернувшись, он отправился к калитке.
Дорога стелилась вдоль подножия большого горного кряжа. Дул слабый ветерок, иногда поднимая легкие снежинки над ослепительно белыми сугробами. Повернув голову, Жан увидел бездонное голубое небо, яркое солнце и величественные вершины гор. На самом верху снег поднимался и образовывал легкую дымку, иногда струящуюся полоску. Вьюга, словно заправский художник, белыми мазками пробовала изменить картину, добавляя все новые и новые штрихи. До города было больше двух километров. Жан бодро шагал по обочине дороги навстречу мчавшимся автомобилям. Все спешили домой к рождественскому столу, ведь Рождество - самый любимый и яркий праздник зимы.
- А я не дома, - подумал Жан, - зато с ней, - он мысленно возвращался в то время, когда увидел ее впервые. Тогда он поддержал ее, беспомощную, потерявшую силы бороться за собственную жизнь, и вселил надежду. И произошло то, что должно было произойти, он сам заболел самой опасной болезнью - любовью. Сначала ее признаки проявлялись почти незаметно, потом стали отвлекать его, а затем он понял: болезнь приняла хронический характер. Жизни без Жанны он уже не мыслил. Сейчас, вспоминая то время, он осознал, что, когда она находилась в больнице, он летел на работу по поводу и без него. Во время их встреч он не мог удержаться, чтобы не коснуться ее нежной, почти прозрачной кожи, не посмотреть в ее глубокие карие глаза. Они шутили, общались, и случилось чудо - она поправилась.
Послеоперационный период, химиотерапия - все это он помог ей преодолеть. Это время он не забудет никогда. Сколько вечеров они встретили в его доме у камина, сколько безумных ночей провели. Болезнь Жанны отступила, от нее не осталось и следа, лишь маленький шрам на правой груди напоминал о событиях трехмесячной давности. Влюбился, сейчас он это отчетливо понимал. Что делать дальше? Тупик. Он не мог назвать ее любовницей, не поворачивался язык, хотя по сути их действия подпадали именно под термин "любовники". Он чувствовал, что теперь вряд ли сможет полюбить другую.
Жан шел широким твердым шагом, как идут мужчины, уверенные в себе. До города оставалось чуть больше километра.
- Сегодня скажу ей, а завтра объяснюсь с ним, - твердо решил Этьен, - хватит мучиться. Сегодня не буду ему портить праздник, скажу завтра, а если получится, заберу Жанну с собой.
Снег хрустел под ногами, горячее дыхание превращалось в белый пар. Жан шел, смотрел на приближающийся город, но мысли его были с ней.
- Я не смогу выдержать еще одну разлуку, я не смогу без нее, - эти слова, словно в калейдоскопе крутились в его голове. Тогда, спустя месяц после химиотерапии, когда Жанна уехала домой, разлуку с любимой Этьен пережил очень тяжело. Он тосковал. Работа казалась невыносимо скучной, а удачно сделанные операции не приносили привычного удовлетворения. За это время Этьен окончательно понял, каким страшным и разрушительным может быть одиночество, когда, отдав свое сердце, он, в силу определенных обстоятельств, остался один. Он вел себя так, словно боялся открыться, сказать вслух слово "люблю", хотя любовную битву он уже давно проиграл, его сердце было захвачено, а свобода - повержена. И как бы это не выглядело странным, свободы он уже не хотел, он желал зависимости.
*****
Машина мягко стелилась по зимнему полотну дороги, бесконечные повороты, подъемы и спуски очень быстро сделали свое дело. Удобно расположившись на заднем сиденье, Карл задремал. Еще пару серпантинов и месье Васнер погрузился в глубокий, безмятежный сон. Жанна обрадовалась этому, потому что последнее время разговоры не складывались, вызывали раздражение и какую-то странную неприязнь. Не только слова, но и его прикосновения вызывали отторжение.
"Интересно, что делает сейчас Жан? Скучает? Может, думает обо мне? Прочитал ли мою открытку? Как могло такое случиться, что я влюбилась, как девчонка", - она улыбалась, думая о Жане. А еще радовалась тому, что сегодня подтвердилось то, о чем она так давно мечтала. Неделю назад прошли все мыслимые сроки, а эти дни все не наступали. Она сделала тест на беременность, он показал положительный результат. Все сомнения рассеялись:
"Я беременна, у меня будет малыш, как невыносимо долго я ждала. Я буду мамой, как это чудесно". Восторг наполнил душу Жанны. Она отчетливо представила, как держит на руках теплый розовый комочек. Это маленькое тельце, ее малыш, перебирает ручонками, ищет ротиком грудь, нежно сжимая сосок, тянет энергию материнского молока. Жанна зажмурилась, затем тряхнула головой, выдохнула, как будто хотела освободиться от чего-то. Но это ощущение не уходило, поднимая внутри совершенно незнакомую волну материнского счастья.
"Сегодня вечером непременно расскажу Жану, представляю, как он будет счастлив. А вдруг нет?". Жанна мысленно произнесла эту фразу и от неожиданности резко нажала на педаль тормоза, машину сильно дернуло. Карл на заднем сиденье качнулся, повернул голову на другой бок и продолжил свой сон.
"А, если он не хочет ребенка, - продолжала мысленно рассуждать Жанна, - что мне тогда делать? Дети должны расти в семье. Жан не должен отказываться от своего малыша, он же отец. Стоп. А любит ли он меня? Ведь Этьен не проявляет своих чувств открыто, страстные моменты сменяются показной сдержанностью". Страх медленно стал пробираться в душу.
"Я не соглашусь на аборт, не буду убивать своего ребенка, дитя - это награда. Как можно расстаться с ним? - продолжала накручивать себя Жанна. - Я не верю, что Жан откажется от нас".
"Боже, а что я скажу Карлу? - эта мысль пронзила сознание мадам Васнер. - Как я смогу объяснить все? Карл сразу же подаст на развод, он не простит". Жанне стало страшно. Изводя себя этими ужасными раздумьями, она вдруг поняла, что пытается сделать выбор между привычным комфортом, статусом, обеспеченной жизнью и маленьким беззащитным человеком. Ей стало стыдно от того, что она смогла даже допустить мысль об аборте.
"Буду рожать, - упрямо произнесла Жанна, спохватилась, взглянула в зеркало заднего вида на спящего Карла и добавила, - у меня все равно будет ребенок. Пусть выгонит, пусть опозорюсь, не пропаду, воспитаю сама. Мне небо его подарило, это - судьба. Она ехала, нервно дергая руль, иногда резко тормозя. Происходило это потому, что недавняя огромная радость, переполняющая ее, медленно переросла в страх одиночества, позора. К концу поездки настроение окончательно испортилось, Жанна едва владела собой.
*****
- Налить еще немного? - Мартин ласково улыбнулся и потянулся в карман за флягой.