И я повторил ей слова сказавшего:
И я проспал с нею ночь, лучше которой не видал. А утром она сводила меня в баню и вымыла меня, и одела в лучшие одежды. Потом другие девушки подали нам еду и напитки. Мы поели и попили, и чаши ходили между нами до ночи. А потом я выбрал другую из них, красивую чертами и с нежными боками, как сказал о ней поэт:
И я проспал с ней прекраснейшую ночь до утра. Говоря кратко, целый год прожил я у них в приятнейшей жизни. А в начале следующего года девушки сказали мне: «О, если бы мы тебя не знали! Если ты нас послушаешь, в этом будет твое благополучие» — а после этих слов принялись плакать так, что я удивился и спросил: «Что случилось?» И они ответили: «Мы дочери царей, и живем здесь вместе уже много лет. Мы отлучаемся на сорок дней, после которых проводим целый год за едой, питьем, наслаждениями и удовольствиями, а потом снова отлучаемся. Таков наш обычай, и мы опасаемся, что когда нас не будет, ты ослушаешься нашего приказания. Вот, мы отдаем тебе ключи от дворца: в нем сорок сокровищниц; открой тридцать девять дверей, но берегись открыть сороковую, иначе расстанешься с нами». И я ответил: «Если в этом разлука с вами, то я никогда ее не открою».
Тогда одна из девушек подошла и обняла меня, и заплакала, и произнесла:
И произнесла еще:
И, увидев, что она плачет, я воскликнул: «Клянусь Аллахом, я ни за что не открою дверь!» — и простился с нею, и они вышли и улетели, а я остался сидеть во дворце один.
Когда же подошел вечер, я открыл первый покой и вошел в него, и увидел там помещение, подобное раю, и в нем был сад с зеленеющими деревьями и спелыми плодами. Птицы в нем перекликались, и воды разливались. И мое сердце возвеселилось, и я стал ходить между деревьями и вдыхать запах цветов, и слушать пение птиц, прославлявших единого, могучего. И я увидел яблоки всех оттенков, от алеющих до желтоватых, как сказал поэт:
И я взглянул на айву и вдохнул ее аромат, издевающийся над запахом мускуса и амбры, и она была такова, как сказал поэт:
Потом посмотрел на абрикос, подобный отшлифованному яхонту, красота которого восхищает взор, а после вышел из этого покоя и запер дверь сокровищницы, как было. А назавтра открыл другую сокровищницу и, войдя в нее, увидел обширную площадь, где были большие пальмы и бежал поток, по краям которого стлались кусты роз, жасмина, майорана, душистого шиповника, нарцисса и гвоздики. И ветры веяли над этими цветами, и благоухание их разносилось направо и налево. Полное блаженство охватило меня, и я наслаждался до конца дня, а потом вышел и запер дверь сокровищницы, как было.
После этого я открыл дверь третьей сокровищницы и увидел там большую залу, выстланную разноцветным мрамором, драгоценными самоцветами и роскошными камнями. Были в ней клетки из райского дерева и сандала, в которых пели птицы: соловьи, голуби, дрозды, горлицы и певчие нубийки. И мое сердце возвеселилось, и забота моя рассеялась, и я проспал в этом месте до утра.
А потом я открыл дверь четвертой сокровищницы и очутился в большом помещении, где было сорок кладовых, наполненных камнями драгоценными: яхонты, топазы, изумруды и такие, которых не описать языком. И ум мой был ошеломлен, и я воскликнул: «Думаю, что таких вещей не найти даже в казне величайшего царя!». И тогда мое сердце возрадовалось, и забота моя прекратилась, и я воскликнул: «Теперь я царь своего века, и эти богатства, по милости Аллаха, принадлежат мне! И под моей властью сорок девушек, у которых нет, кроме меня, никого».
Так я не переставал ходить из помещения в помещение, пока не прошло тридцать девять дней. За это время я открыл все сокровищницы, кроме той, куда мне запретили входить.
А мое сердце тем не менее было занято этой сокровищницей. Ведь была она последней из сорока, и сатана, на мое несчастье, судил ее открыть. Недостало у меня терпения удержаться от этого, а ведь до условного срока оставался лишь один день. И я подошел к упомянутой сокровищнице и открыл дверь в нее, и вошел, и почувствовал благоухание, подобного которому никогда не вдыхал. И этот запах опьянил мой ум, и я упал и пролежал в обмороке с час. Но потом я укрепил свое сердце и вошел в сокровищницу, а там увидел, что пол усыпан шафраном и повсюду расставлены золотые светильники и цветы, пылающие светом и распространяющие запах мускуса и амбры. Там же я увидел две большие курильницы, каждая из которых была наполнена алоэ и амброй с медом, так что помещение пропиталось их ароматом. А еще я увидел, вороного коня, подобного мраку ночи, когда она стемнеет. Перед ним стояли две кормушки: одна из белого хрусталя с очищенным кунжутом, а другая, такая же, полная розовой воды с мускусом. И конь был оседлан и взнуздан, и седло его было из червонного золота. Увидев его, я подивился и сказал про себя: «За этим непременно должно быть скрыто великое дело!».
Сбил с пути меня сатана: и я вывел коня и сел на него, но он не тронулся с места, тогда я толкнул его ногой, но он по-прежнему не двинулся. И взял я плеть и ударил ею коня, и тот разом встал на дыбы, заржал и издал крик, подобный грохочущему грому, а потом, распахнув два крыла, полетел со мной и скрылся на некоторое время от взоров в выси небес. И он опустился со мною на крышу и сбросил меня, хлестнув по лицу своим хвостом и выбив тем самым мой правый глаз, который вытек мне на щеку.
Конь улетел от меня, а я спустился с крыши и нашел тех десять кривых юношей, которые теперь говорили мне: «Ни простора тебе, ни уюта!». И я ответил им: «Вот и стал я таким же, как вы; подайте и мне блюдо с сажей, чтобы я мог бы вычернить себе лицо, и позвольте мне сидеть с вами». Но они не приняли меня: «Клянемся Аллахом, ты не будешь сидеть у нас, уходи отсюда!» — вот с какими словами они прогнали меня. И мое положение стеснилось, и я стал размышлять о том, что произошло над моей головой.
Вышел от них я с печальным сердцем и плачущими глазами и говорил украдкой: «Я сидел, развалившись, но болтливость мне повредила!». И я обрил себе бороду и усы и пустился бродить по землям Аллаха, и Аллах предначертал мне благополучие, пока я не прибыл в Багдад, в сегодняшний вечер.
А здесь я нашел этих двоих, стоявших в недоумении, и поздоровался с ними и сказал: «Я чужеземец!». И они ответили: «Мы тоже чужеземцы!». И нас сошлось трое календеров, кривых на правый глаз.
Вот, о госпожа, моя история.
«Пригладь свою голову и уходи!» — сказала женщина, но календер воскликнул: «Не уйду, пока не услышу рассказа вот этих!» — и указал на халифа и его спутников. Тогда женщина обратилась к халифу, Джафару и Масруру, сказав им: «Рассказывайте нам вашу историю».
И Джафар выступил вперед и повторил ту историю, которую рассказал привратнице у входа, и, услышав этот рассказ, женщина сказала: «Я дарю вас друг другу».
И все вышли, и когда оказались в переулке, халиф спросил календеров: «О люди, куда вы теперь направитесь, когда заря еще не заблистала?». А те отвечали: «Клянемся Аллахом, о господин наш, мы не знаем, куда пойти». Тогда халиф предложил: «Идите переночуйте у нас!» — и повелел Джафару: «Возьми их и приведи ко мне завтра — мы запишем то, что случилось». И визирь повиновался, а халиф поднялся к себе во дворец, но сон не брал его в эту ночь. Лишь когда наступило утро, он сел на престол власти и после того как явились вельможи царства, обратился к Джафару с приказанием: «Приведи ко мне этих трех женщин, и собак, и календеров».
И Джафар исполнил и привел их пред лицо халифа. Когда женщины зашли за занавеску, визирь обратился к ним и сказал: «Мы простили вас за милость, которую вы оказали нам раньше, не зная вас, но теперь я вас осведомлю. Вы пред лицом пятого халифа из потомков аль-Аббаса[25], Харуна ар-Рашида, брата Мусы-аль-Хади, сына аль-Махди Мухаммеда, сына Абу-Джафара аль-Майсура, сына Мухаммеда, и брата Ас-Саффаха, сына Мухаммеда. Рассказывайте же одну только правду!».
И когда женщины услышали, что говорил Джафар от имени повелителя правоверных, старшая выступила вперед и сказала: «О повелитель правоверных, со мной была удивительная история. Вот она».
История первой девушки
Эта история, наверное, если бы написать ее иглами в уголках глаз, стала бы назиданием для поучающихся и наставлением для тех, кто принимает наставления.
Собаки, которых вы видели, — мои сестры. Нас было трое родных сестер по отцу и матери, а эти две девушки — от другой матери. Когда отец умер, все взяли свою долю наследства. А через несколько дней скончалась и матушка, оставив нам три тысячи динаров, так что каждая из дочерей взяла в наследство по тысяче динаров. Я была моложе их по годам, а сестры сделали приданое и вышли замуж, и они прожили некоторое время, а затем оба мужа собрали товары, каждый взял у своей жены тысячу динаров, и они все вместе уехали, бросив меня.
Их не было пять лет, и мужья их загубили деньги, и разошлись, оставив жен в чужих землях. А через пять лет старшая пришла ко мне в образе нищенки, одетая в рваное платье и грязный старый изар. Она была в гнуснейшем состоянии. И я даже не вспомнила ее сразу и не признала, но потом спросила: «Что означает это положение?». И она ответила: «О сестрица, в словах нет больше пользы! Калам[26] начертал то, что было суждено!». И я отправила ее в баню и надела на нее новую одежду, и сказала: «О сестрица, ты мне вместо матери и отца! Аллах благословил наследство, которое досталось мне с вами, и я его умножила и живу превосходно. Я и вы — одно и то же» — и оказала ей крайнюю милость. Она прожила у меня целый год, и сердца наши были в тревоге о третьей сестре. Прошло лишь немного времени, и она явилась в состоянии еще худшем, чем старшая. И я сделала ей больше, чем первой, и им достались деньги из моих денег.
Но через некоторое время они сказали мне: «О сестрица, мы хотим замуж! Нет у нас терпенья сидеть без мужа». А я ответила: «О глаза мои, нет добра в замужестве! Хорошего мужчину теперь редко найдешь, и я не вижу добра в том, что вы говорите. Вы ведь испытали замужество». Но они не приняли моих слов и снова вышли замуж без моего согласия, а я обрядила их из моих денег и покровительствовала им.
Они уехали со своими мужьями и прожили с ними небольшое время, а потом их мужья взяли то, что у них было, и уехали, оставив их. И сестры пришли ко мне униженные, извинялись и говорили мне: «Не взыщи с нас! Ты моложе нас по годам, но совершеннее по уму! Мы никогда больше не станем говорить о замужестве! Возьми нас к себе в служанки, чтобы у нас был кусок хлеба». «Добро пожаловать, о сестрицы, — ответила я, — у меня нет никого дороже вас», — и приняла их, и оказала им еще большее уважение. И так мы провели целый год.
А потом мне захотелось снарядить корабль в Басру[27], и я снарядила большой корабль, и снесла туда товары и припасы, и то, что нам было нужно на корабле, и сказала: «О сестрицы, хотите ли вы жить дома, пока я съезжу и вернусь, или вы поедете со мной?». А они отвечали: «Мы отправимся с тобой, мы не можем с тобой расстаться». И я взяла их с собою. Деньги же разделила пополам — одну половину взяла, а другую отдала на хранение, сказав: «Может быть, с кораблем что-нибудь случится, а жизнь еще будет продлена, и когда мы вернемся, мы найдем кое-что, что нам поможет».
Мы путешествовали дни и ночи, и наше судно сбилось с пути. Капитан проглядел дорогу, и корабль вошел не в то море, в которое мы хотели, но некоторое время никто не догадывался об этом. И ветер был хорош десять дней, а после них дозорный поднялся посмотреть вдаль и воскликнул: «Радуйтесь! — а, опустившись, довольный, сказал: — Я видел очертания города, и он похож на голубку».
Мы обрадовались, и не прошло часа дневного времени, как издали перед нами заблистали городские сооружения. «Как называется город, к которому мы приближаемся?» — спросили мы капитана, и он ответил: «Клянусь Аллахом, не знаю! Я никогда его не видел и в жизни не ходил по этому морю. Но все обошлось благополучно, так что вам остается только войти в этот город. Посмотрите, как будет с вашими товарами, и если случится продать — продавайте и закупайте всего, что там есть, а если продать не придется, мы отдохнем два дня, сделаем запасы и уедем». И мы пристали к городу, и капитан первый отправился туда и отсутствовал некоторое время, а потом вернулся и сказал: «Поднимитесь, идите в город и подивитесь творению Аллаха, и взывайте о спасении от гнева его!».
И мы отправились в город. Подойдя к городским воротам, я увидела людей с палками в руках, но, приблизившись к ним, разглядела, что поражены они гневом Аллаха и превратились в камень! И мы вошли в город и увидели, что все, кто там есть, поражены гневом и превратились в черный камень. Не было там ни живого человека, ни горящего огня. И мы были ошеломлены этим, и прошли по рынкам, и увидели, что товары целы, и что золото и серебро тоже осталось, как было. Это порадовало нас, но мы призадумались: «Уж не скрыто ли за этим какое-нибудь зло?!».
И мы с сестрами разошлись по улицам города, и каждая из нас забывала о других, забирая деньги и материи. Я же поднялась к крепости и увидела, что она хорошо устроена. И вошла в царский дворец и увидела, что все сосуды там из золота и серебра, и тут же увидела царя, который сидел среди своих придворных, наместников и визирей, а на нем были такие одежды, которые повергали в недоумение. Он сидел на престоле, выложенном жемчугом и драгоценными камнями, а на нем золотое платье, где каждый камешек светит, как звездочка, Вокруг него же стояло пятьдесят невольников, одетых в разные шелка, и в руках у них обнаженные мечи.