Валерии тоже подошел к толпе плебеев, взглянул на объявление, усмехнулся и уже хотел пойти дальше, но что-то побудило его зайти в этот трактир. Протиснувшись сквозь толпу галдящих людей у входа в небезызвестный на всю Капую притон «Угрюмый павлин», он оказался в полутемном помещении трактира.
— Сюда, господин, — вертлявый человечек повел юного патриция в дальний угол харчевни, торопливо распоряжаясь, чтобы подавали на стол.
Хозяина этого заведения, еврея Исмаила, Валерий знал уже давно. Не раз бывал здесь с друзьями, ночуя иногда на деревянных скамьях с проститутками. Бывали тут и потасовки, когда юноши не могли поделить между собой какую-нибудь девку. Утром трактирщик жалостливо упрашивал заплатить за причиненный ущерб, но получал лишь медные ассы, которые молодые люди бросали к его ногам. Пирушки здесь проходили так бурно, что, казалось, Исмаил и не рад своему ремеслу. Но деваться было некуда. Приезжавшие из Израиля евреи говорили, что там еще хуже. Народ задавили налогами, и он бежит из страны. Исмаил тяжело вздыхал, слушая речи своих сородичей, но каждый день рано утром отпирал засов харчевни, чтобы впустить новых посетителей. Вот и на этот раз, как только завидел в дверях Валерия, он засуетился, и уже отдавал распоряжения прислуге угодить юному патрицию, которого он узнал, несмотря на его нелепый маскарад.
— Вашего любимого? — спросил трактирщик. — Фалернского?
— Давай, тащи! — Валерий решил развеяться, побыть немного в одиночестве, перетрясти воспоминания этих дней. Дней, проведенных с Актис.
За соседними столами, грубо сколоченными и не раз собиравшиеся вновь после очередной потасовки, сидело человек двадцать. Девицы пристроились на коленях у своих приятелей, звонко чокались с ними чашами и непристойно ругались. К Валерию подошла рыжеволосая симпатичная женщина, повиливая бедрами и поправляя свою замысловатую прическу.
— Скучаешь, милый? — обратилась она к юному патрицию. — Вижу, что скучаешь. А мне-то как тоскливо!
Гетера улыбнулась Валерию и, усевшись прямо на стол, томно взглянула на юношу..
— Закажи и мне фалернского, милый, — женщина положила свою пухлую ладонь на руку Валерия. В ее глазах светилась уверенность в своей неотразимости.
— Ступай прочь! — Валерий, словно испугавшись чего-то, отдернул руку. — Неужели кроме меня здесь нет никого?
— Ты такой красавчик, мой милый! Пойдем со мной! — гетера поманила юношу за собой.
— Я тебе сказал, чтоб ты оставила меня в покое!
— Ну, успокойся. Не надо так горячиться. Нет денег у тебя, так бы и ответил, — женщина, спрыгнув со стола и одернув короткую тунику, медленно побрела прочь.
Исмаил выглянул из-за занавески. Он был раздосадован. Жаль, что Памфила не сумела вытрясти из этого мальчишки несколько монет. А уж он надеялся, что его «палочка-выручалочка» и на этот раз добудет Исмаилу немало ассов.
Валерий допивал вино, когда в трактир с веселой музыкой ввалилась компания молодых людей. Стулья заскрипели, ноги зашаркали по грязному полу харчевни, легкий шепот пронесся среди посетителей «Угрюмого павлина».
— Хозяин, — раздался голос юноши, по всем признакам предводителя. — Давай на стол все, что у тебя есть! Да винца не забудь. У нас что-то в горле пересохло после кутежа на вилле Гелия!
Раздался смех, который был ответом на шутку молодого повесы. Один из друзей вожака компании гуляк, неожиданно для всех присутствующих, выхватил откуда-то горящий факел и высоко поднял его над головой своего вожака.
Взглянув на юнца в кожаных штанах, на лице которого играли и прыгали огненные блики, Валерий встал из-за стола. Юлия, сына сенатора Квинта, поддерживали с двух сторон за руки молодые девушки, такие красивые, что даже дух захватывало.
— Хозяин, накрой нам вон в том углу! — Юлий показал в ту сторону, где стоял Валерий.
Дружная компания двинулась по трактиру, оглашая воздух смехом, криками, звуками флейты и кифары.
— Приветствую тебя, Валерий!
— Здравствуй, Юлий!
Двое юношей обнялись и расцеловались.
— Каким ветром тебя занесло в «Угрюмый павлин»? Донесся до меня слух, что в последнее время ты стал сторониться своих друзей.
— Надоело все. Бессонными ночами и приставаниями навязчивых проституток я уже сыт по горло. Юлий, наверное, и у тебя бывают минуты, когда хочется бросить все эти кутежи и пожить спокойно?
— Да что ты? Жизнь прекрасна только в разгуле! Зачем же тогда боги даровали нам власть над остальным миром? А старики все кряхтят, да поучают нас уму-разуму. Видать, и ты тоже стал таким же назидающим философом, как твой отец?
— И ты не пресыщен удовольствиями?
— Нет! Хотя одни и те же забавы надоедают. Ты прав в этом. Но надо искать новых приключений в бурлящем потоке жизни! Гулял вот на свадьбе Гелия, и каждый день дарил мне еще неизведанные развлечения.
А ты-то сам как оказался в этом трактире? Говорил же, что хочешь пожить спокойно? — спросил вдруг Юлий своего собеседника.
— Шел мимо и даже сам не знаю, как оказался здесь.
Взрыв хохота потряс харчевню. Юлий хохотал пуще всех. Его худое тело и длинные тонкие ноги дергались так, будто он болел эпилепсией…
— Ну, насмешил, друг Мой! Удачно сказано, удачно! Бахус все-таки затащил тебя в «Угрюмый павлин»? Хозяин! Две кружки пива!
— Я не пью этот варварский напиток.
— А зря. Чудесное средство от головной боли. А голова у меня трещит, ты бы знал…
Трактирщик суетливо подбежал к столу, где пировали два патриция, и с раболепием поставил чаши с пенящимся напитком перед своими посетителями.
— Ну-ка хозяин, принеси нам вареного кролика, — тоном, не терпящим возражений, приказал Юлий Исмаилу.
— Не положено, господа. Нельзя. Приказ цезаря.
— Какого еще цезаря?
— Божественного Тиберия, мой господин.
— Да ведь он уже давно отправился к праотцам. Так что Тиберий нам не указ. Ты слыхал, что у нас новый принцепс? Несравненный Нерон!
— Я маленький человек. Что мне прикажут, то я и делаю…
— Внемли мне, ты, презренный трактирщик.
Я приказываю тебе принести сюда именно вареного кролика, а не испеченного, или какого-то другого, как то требует закон. Он мне не указ, исполняй же приказание побыстрее, а не то мои друзья тут позабавятся. — Юлий обвел взглядом харчевню.
Исмаил поклонился и быстро скрылся за занавесками, где готовили еду его жена и две служанки.
— Вот так надо ставить на место этих людишек! — Юлий, довольный собой, улыбался.
За соседними столиками сидели плебеи и рабы. Одни не обращали никакого внимания на веселящихся патрициев, другие, наоборот, с жадностью взирали на шумное гуляние компании.
Если перед знатными римлянами стояли обильные кушанья, то небогатый человек в день имел лишь небольшой кусочек овечьего сыра, миску пшеничной каши, да горстку маслин.
— Послушай, друг. У меня к тебе дело, — Валерий колебался сказать или нет о своей задумке, созревшей у него минуту назад.
— Выкладывай, да не тяни ты! — Юлий, разрывая кроличье мясо зубами, туго набитым ртом торопил собеседника.
Валерий огляделся по сторонам.
— А… — протянул сын сенатора и кивком головы показал своим друзьям на соседний стол, дав понять, что у него важный разговор.
— Хочешь развлечься?
— Ты еще спрашиваешь?
— Тогда завтра ночью я предлагаю тебе море приключений… — Валерий загадочно подмигнул собеседнику.
— И где ты собираешься провести эту ночь? Уж не в лупанарии ли у Торкваты, а может быть ты меня затащишь к себе на виллу, чтобы хорошенько кутнуть с девицами? Тогда возьми вот этих, — Юлий кивнул в сторону двух своих подруг. — Ты не пожалеешь!
— Ты прав. Я хочу провести время на вилле, но мы пойдем развлекаться в другое поместье.
— Скажи к кому? Я заинтригован!
— Пусть пока это будет тайной для тебя. Мы переоденемся в одежду рабов и проберемся под покровом ночи на виллу. А уж там найдем кучу развлечений.
— Я понял тебя, Валерий. Что ж, придумано неплохо. Твоя затея мне нравится. — Юлий дружески похлопал собеседника по плечу. — Но ты так и не скажешь, к кому мы пойдем?
— Нет! Придем, туда, сам увидишь.
— Ладно. Будь по-твоему.
— Конечно. Не вздумай никого посвящать в наши планы. А то ничего не выйдет.
— О! За это надо выпить. Ты не против?
— Давай. За удачу пропустим по чаше фалернского.
Когда Исмаил принес две кружки вина, и друзья осушили их, Валерий, слегка опьяненный напитком и предстоящей встречей с Актис, прошептал на ухо Юлия:
— Никто не должен знать об этом. Об одежде не беспокойся, я принесу сам. До виллы пойдем в тогах, а уж перед самыми стенами облачимся в туники рабов. Встретимся у входа в «Угрюмый павлин». Согласен?
— Да. Я приду перед самым закатом солнца. Не рано?
— В самый раз. А теперь мне надо идти.
Скажи друзьям, что у тебя завтра срочное дело. Найди какую-нибудь отговорку. И хватит пить на сегодня.
Валерий уже хотел подняться из-за стола, чтобы покинуть трактир, но Юлий удержал его.
— Может быть, скажешь, к кому идем развлекаться?
— Нет. В девятом часу пополудни я жду тебя здесь. Не подведи, Юлий. Итак, до завтра!
Пожав друг другу руки, двое молодых патрициев расстались.
Ветер, дувший весь день, к вечеру ослабел. Стало прохладнее. Солнце садилось за горизонт. Римляне прогуливались по мостовой города, обмахивая себя веерами и платками. Прошло уже полчаса, а Юлия все еще не было. Прислонившись к столбу, на котором горел факел, освещавший ночью городские улицы, Валерий с беспокойством ожидал приятеля. «Неужели не придет? Может, быть Юлий пьян? А вдруг проболтался своим дружкам и сейчас прячется где-нибудь и наблюдает, что я буду делать дальше?» — с тревогой в душе думал юный патриций. Вдруг с правой стороны послышалось дребезжание повозки, в которой неистово погонявший лошадей, на месте возницы стоял Юлий.
— Садись, друг мой. Для начала пронесемся с ветерком по городу. Надо вытрясти хмель из головы, — сказал Юлий, когда повозка остановилась. Четверка вороных коней била копытами о мощенный булыжник.
— Ты что, спятил? Нас не должны видеть вместе. И как ты еще не угодил в тюрьму с этой колымагой? Беги в трактир, пусть хозяин присмотрит за твоим экипажем. До виллы пойдем пешком. Юлий разочарованно присвистнул, но тем не менее, вняв доводам Валерия, в то время, пока Исмаил, держа за узду лошадей, повел их во двор дома, в котором помещалась харчевня, двое приятелей уже бодро шагали по узким улицам Капуи.
Смеркалось. Небо затягивали облака, за которыми раз за разом пряталась луна. Прохожие торопились укрыться в комнатах своих домов, чтобы не быть застигнутыми надвигавшейся мглой. Когда не стало видно дороги на расстоянии десяти шагов, Валерий достал из перекинутой через плечо сумки факел, зажег его и повел спутника к улочке, пролегавшей между трех-четырех этажными домами. Здесь сдавали комнаты внаем простому люду. Из-за угла, неожиданно для двоих приятелей, выскочила женщина с лоханью в руках. По-видиму, она выливала помои в сточную канаву и сейчас спешила в свое жилище. Свет факела выхватил из темноты ее лицо, иссушенное недоеданием и болезнями. Глаза женщины испуганно смотрели на незнакомцев. В них было нечто такое, что приводило в ужас.
Одежда на ней была от долгого ношения истлевшая. Юлий вздрогнул и схватил приятеля за руку. Женщина оцепенела, затем вскрикнула, и с молниеносной быстротой нырнула в дверь своего дома.
— Откуда это она взялась, — пробормотал Юлий, — ну и глаза у нее.
Валерий тронул его за плечо.
— Идем дальше!
— Не было другой дороги, что ли? Того и гляди, нам здесь горло перережут.
— Ты что, боишься? Это самый короткий путь на виллу. А против разбойников у нас есть оружие, — Валерий вытащил из-за пазухи нож, блеснувший в свете горящего факела, и показал его Юлию.
— Дай мне, — спутник Валерия протянул руку за ножом.
— Возьми. У меня есть еще один.
Вилла Деции Фабии находилась близ реки, как и все поместья капуанских богачей. Роскошные особняки протянулись вдоль берега реки. Здесь за городом римляне имели роскошные дома и благоухающие сады, тенистые дорожки и водоемы с прозрачной водой, цветники и огороды, многочисленную прислугу и, что самое важное, они могли здесь уединиться от повседневных забот окружающего мира.
Чтобы попасть на виллу Фабии, Валерию всегда приходилось идти пешком или добираться туда в носилках только через город, так оба поместья были расположены по разные стороны Капуи. Когда два приятеля, миновав последние городские дома, очутились на дороге, ведущей в усадьбы богачей, стало совсем темно. Луна скрылась за плотной пеленой облаков, Теперь только факел освещал юношам путь на виллу.
Свернув с дороги, Валерий повел Юлия через фруктовую рощицу, обсаженную оливковыми деревьями.
Впереди послышался лай собак. Два друга шагали по земле, усеянной маслинами, которые лопались под их ногами. Когда роща кончилась и через несколько шагов перед юными патрициями возникла стена, преграждавшая дальнейший путь, Валерий обратился к Юлию:
— Ну вот и пришли. Это вилла Деции Фабии.
— Ай да сюрприз! — Юлий, вспомнивший ссору с Петронием Леонидом, был удивлен и обрадован одновременно.
Удивлен потому, что Валерий — постоянный гость в этом доме, мог не таясь ни от кого подолгу здесь жить и во всю развлекаться. Обрадован же Юлий был тем, что теперь он мог еще более досадить Петронию Леониду.
Быстро переодевшись в туники рабов, довольно опрятные и чистые (надо сказать, что все слуги Фабии были одеты в добротное белье) и перепоясавшись ремешками, двое юношей с трудом взобрались на стену, окружавшую усадьбу. Прежнюю одежду они спрятали под валуном, который лежал поблизости.
— Дай-ка я нагряну к Фабии, — сказал Юлий. — Ведь она с мужем давно не спит, не так ли?
Валерий улыбнулся и в знак согласия кивнул головой. Вскоре два приятеля растворились в темноте. Один направился к Фабии, а другой поспешил в эргастул для рабынь.
Актис лежала с открытыми глазами на мягком тюфяке, подложив руки под голову. Не все рабыни спали. Они переговаривались в дальнем углу каземата, и иногда над чем-то посмеивались. Снаружи послышался шорох.
Кто-то пытался открыть замок, Актис встрепенулась и села, взволнованно и часто дыша. Сердце учащенно забилось, казалось, ему не хватает места в груди, и оно хочет вырваться на волю.
Дверь, скрипнув, бесшумно открылась, но в непроглядной темноте никого не было видно.
— Актис… — голос, такой родной и любимый, окутал девушку и приятной истомой, поторопил на зов.
Актис быстро поднялась и бросилась к Валерию. Они стояли, обнявшись, освежаемые ночной прохладой и бьющими рядом фонтанами. Дрожащие губы Актис целовали лицо юного патриция. Жаркие поцелуи орошали нежные и бархатные волосы любимого, зажигали румянец на его щеках, навечно оставляли любовный трепет на устах Валерия.
— Любимая, пойдем в нашу беседку. Ночь темна, но скоро придет рассвет. А по тебе я уже успел так соскучиться, что теперь ни минуты не могу прожить без тебя.
Актис, обвив руками шею Валерия, тихо прошептала:
— Веди меня, куда ты только пожелаешь, любимый. Я вся в твоей власти.
Когда двое влюбленных пришли в ту самую беседку, в которой состоялось их первое свидание, Валерий посадил Актис к себе на колени и осторожно привлек к своей груди.
— О боги, какой ты нежный, — голубкой проворковала девушка, когда юноша осыпал ее возбуждающими страсть ласками и шептал ей на ухо слова любви. — Как бы я хотела, чтобы ты никогда не покидал меня, любимый.
— Я буду, пока это возможно, с тобой. И ночью и днем с тобою рядом, — Валерий говорил тихо и Актис показалось, что она сидит на берегу журчащего ручья, так приятен ей был голос милого друга. — Ты разве не заметила, какой на мне наряд?
Девушка взглянула на одежду Валерия, удивленно взметнув вверх брови. Ее глаза расширились от удивления.
— А где твоя тога? Тебя ограбили?
— Да нет же… — смеясь, успокоил он Актис, — я дома ее оставил, вернее, спрятал под камнем.
Но девушка непонимающе слушала Валерия и с беспокойством осматривала его. Вдруг на теле остались раны от стычки с разбойниками? Ей даже померещилось, что ее милый вот-вот упадет на землю и умрет здесь, в беседке, и она ничем не сможет помочь ему. Когда же Актис услышала о том, что придумал ее милый друг, она беззаботно рассмеялась: