Павел Мариковский
МУРАВЬИ, КТО ОНИ?
В лесном муравейнике спрятан таинственный мир.
Обыденный сожитель муравьев Формика руфа угощает капелькой пахнущего вещества самку муравейника. По-видимому, эта капелька продлевает жизнь самки. Рабочие муравьи живут 2–3 года, а самки — много лет. У автора одна самка жила 25 лет.
От автора
Муравьи — удивительнейшие насекомые. Они издавна привлекали к себе внимание человека. Но о них, как ни странно, написано очень мало книг, доступных широкому кругу читателей, хотя из научных трактатов можно составить большую библиотеку. На русском языке существует только две, изложенных популярно книги о муравьях. Одна из них Ф.Кнауэра «Муравьи», переведена с немецкого языка более восьмидесяти лет назад, и вторая — И.Халифмана, «Пароль скрещенных антенн» опубликована в 1963 году. Обе книги написаны на основании других книг и людьми, не изучавшими муравьев.
Эта книга несколько необычная. В ней описаны только личные впечатления автора об этих созданиях на основании наблюдения, проводившиеся несколько десятилетий в поле, степи, пустыне, лесу. Придуманного в этой книге ничего нет, даже картинки природы и обстановки работы, кое-где вклинивающиеся в описание эпизодов работы зоолога-натуралиста, написаны с натуры, хотя иногда читателю и покажется те или иные описываемые события необычными в жизни этого маленького и вездесущего народца.
Муравьи везде и муравейники всюду. Наклонишься к земле над жилищем муравьев, возьмешь в руку лупу или бинокль с лупками-насадками, заглядишься и забудешь обо всем окружающем.
Вот муравей спешит с ношей в челюстях. Его беспрерывно останавливают сожители по гнезду. Неужели знакомятся с тем, что он несет, желают узнать, какая появилась новая добыча?
Муравей выносит другого муравья из подземных камер наверх, бродит с ним несколько минут по земле в разных направлениях, потом опускает. А тот, кого несли, почистив свои усики, отправляется по делам. Уж не ради ли этого его вытащили из жилища?
Переползая с травинки на травинку и опасаясь опуститься на землю к муравейнику, подбирается муравей-чужак другого вида. Покрутился вокруг, все высмотрел и поспешил обратно. Уж не особенный ли он наблюдатель, ведущий слежку за делами своих соседей?
Муравьи напали на муравья-чужака, подобравшегося в их жилище, распяли его за ноги и за усики, но не стали казнить, и вокруг задержанного потек беспрестанный поток любопытных. Может быть ради того, чтобы познакомиться с ним, узнать, кто он такой будущий противник, с которым придется сражаться.
К муравейнику ползет муравей с большим, раздутым, почти прозрачным, брюшком. Это — доильщик, напитавшийся сладких выделений тлей или нектара цветов. Его останавливают, просят сладкой отрыжки. С некоторыми он охотно делится, другим отказывает. Неужели в распределении пищи существует особый порядок, и не всегда все имеют на нее право?
На муравейнике неожиданный переполох, к нему стройной колонной, поблескивая, будто рыцари, одетые в латы, движутся рыжие муравьи-амазонки. Не будет ли сейчас разыграно ради куколок сражение?
У входа в муравейник муравья-пигмея два рабочих барахтаются клубком на земле. Наконец расцепились. Один пополз в муравейник, скрылся в его входе. На него никто не обратил внимания, не остановил. Значит не чужой, а свой. Другой стал кувыркаться, как-то странно вздрагивать и дрыгаться ногами безостановочно как в истерике. Потом будто успокоился, поднялся на ноги, но начал подскакивать кверху, задрал над собой брюшко, принял необычную позу. Иногда кое-кто подбежит к нему, пощупает усиками и следует дальше по своим делам. Может быть, этот муравей о чем-то сигналит?
И так до бесконечности... Но обратимся к книге и познакомимся с теми историями, которые в ней описаны.
Кто же они?
Класс Насекомых разделяется на 32 отряда. Один из них носит название Перепончатокрылых. Он объединяет семейства пчел, ос, муравьев и мелких перепончатокрылых, кладущих свои яички в тело других насекомых и развивающихся за их счет.
В семействе муравьев много видов, но сколько — точно никто не знает. Приблизительно около 20 тысяч. Может быть и больше. Трудолюбивые ученые систематики немало поработали, разобравшись в великом видовом многообразии насекомых. Но еще не все виды открыты, и каждый год где-нибудь находятся ранее неведомые для науки. К тому же существуют виды очень редкие, не попадающиеся на глаза энтомологам.
Муравьи очень многочисленны. Пожалуй, их больше, чем каких либо других насекомых. Разве только они уступают по численности комарам да мошкам в местах их изобилия. Даже в больших городах, где от животного мира остались одни крысы, мыши, воробьи и голуби, а из насекомых — тараканы, мухи и моль, живет немало муравьев.
Я не занимался систематикой муравьев, хотя умение различать их виды и роды — необходимое условие для того, энтомолога исследователя.
И все же пришлось несколько раз столкнуться с муравьями, ранее неизвестными для науки. Для примера приведу следующую встречу.
Южные степи Тувы. Середина августа. Еще жарко и нет признаков осени. Разве только ночи стали длиннее и прохладнее.
Под вечер, когда закончен трудовой день, хочется забраться повыше на холмы и осмотреться. Но с ближайшего холма, открываются новые, и, кажется, нет им конца и не увидеть того, что там скрывается за горизонтом.
Пролетела стайка стремительных чернобрюхих рябков. Их мелодичные крики нарушили тишину и будто застыли над холмами. На западе со стороны далеких Саян сгустились черные тучи и медленно надвигаются в мою сторону. Застыл воздух. Кустики караганы, голубые цветы дикого льна, пустынные засохшие злаки тоже застыли, не шелохнутся. Из укромных мест вылетели комары и зазвенели тонко и нудно, как в пустой комнате. Далеко они забрались в степь: до реки не менее десяти километров. И где они могли спрятаться в такой ровной степи с редкой растительностью.
На земле всюду видны холмики блестящих черных муравьев Формика пицеа. Сколько они выбрасывают наружу земли, сколько в почве проделывают нор и галерей, какую титаническую работу, преобразующую почву, выполняют эти крошечные труженики!
Муравьи собираются на покой. Они уже почти все исчезли, попрятались в жилища, и лишь запоздалые разведчики спешат присоединиться к остальным. И вдруг — что такое здесь происходит! Едва заметную тропинку пересекает целая колонна черных муравьев. Деловитым размеренным шагом они спешат в одном направлении, никуда не сворачивая в стороны. Хватаю одного муравья, вынимаю лупу, всматриваюсь и не верю глазам. Правда ли это? Вижу тонкие, как сабли, челюсти типичной амазонки, мощную матовую голову с подвижными усиками, чуть сутулую грудь, толстую шишечку позади груди и блестящее брюшко, отражающее кусочек синего неба и надвигающиеся темные тучи. Да, это типичнейшая амазонка грабительница куколок других видов муравьев, из которых потом выходят ее помощники-рабы, выполняющие все работы по муравейнику. Но маленькая ростом и совершенно черная.
Сто пятьдесят лет тому назад, в 1802 году энтомолог Латрейль описал муравья рыжую амазонку Полиэргус руфесценс. До сего времени не были найдены другие виды этого рода. И вот теперь здесь, в этой глухой степи, близкой к Центральной Азии у меня в руках второй и неизвестный науке вид этого рода, черный как смоль, маленький и такой загадочный.
А колонна муравьев занялась своим делом. Один за другим муравьи скрываются в подземелье муравьев черных пицеа. Прошло несколько минут. Все черные амазонки исчезли под землей. Еще минута, и на поверхности все кишит от муравьев. Черные пицеа мечутся в возбуждении наверху. Многие из них разбегаются и прячутся в траве. Те, кто покрупнее, смело бросаются на врага с широко раскрытыми челюстями. Черные амазонки, ловкие, быстрые, с куколками в челюстях выскакивают одна за другой наружу, быстрыми молниеносными ударами отталкиваясь от наседающих защитников. Передо мною — настоящий грабительский налет.
Кое-кто из амазонок выбирается наверх без куколок. Это какие-то наблюдатели, организаторы, и, что замечательно — даже они не применяют свое страшное оружие, тонкие длинные челюсти-кинжалы, ни один из хозяев не убит и не ранен. Амазонки, оказывается, щадят воспитателей своих будущих помощников. Выскочив из чужого гнезда, амазонки разбегаются широким фронтом, чтобы затем вновь собраться в стройную колонну. В этом тоже виден расчет: в рассыпном строю легче избежать стычки с защитниками. Проходит еще несколько минут, и в обратном направлении уже тянется колонна со сверкающими в наступающей темноте белоснежными куколками.
Обратный путь недолог. Проходит еще несколько минут, и все амазонки уже возле своего гнезда скрываются с добычей в жилище. Амазонок встречают муравьи-помощники, черные пицеа, когда-то унесенные из родного гнезда еще куколками. Они тоже возбуждены, крутятся возле входа в свое подземное жилище, принимают от грабителей ношу, заботливо сносят ее в свои залы и галереи. Вскоре поверхность земли опустевает, все попрятались в свои жилища.
Черные тучи все ближе, вдали сверкают молнии, доносятся далекие раскаты грома. Ближние горы заволакиваются красноватой мглою. На вершине ближайшего холма появилась лисица, вытянула длинный хвост, подняла ушки и, не отрываясь, стала рассматривать меня, ползающего по земле. Потом несколько раз громко тявкнула, повернулась, почесала зубами корень хвоста и мелкой рысцой побежала дальше.
Пора спешить к биваку. Утром принимаюсь за раскопку жилища черной амазонки. В нем награбленные белые куколки, муравьи-помощники пицеа, и сами грабители-амазонки, и их крылатые самцы и самки. Потревоженные амазонки выскакивают из ходов и бросаются на меня, нарушителя покоя, впиваются острыми челюстями в руки, забираются под одежду: кусайтесь, милые амазонки! Теперь вы разведаны, теперь вы мои и о вас, таких интересных будет опубликована статья в научном журнале.
Черная амазонка была мною названа по латыни Полиергус нигер, то есть «Черная».
Бег с поднятым брюшком
Муравей-бегунок Катаглифис аенесценс самый распространенный и, пожалуй, самый многочисленный обитатель пустыни. Внешность его заметная: гибкое стройное тело, черные с отблеском вороненого металла покровы и длинные усики, находящиеся в беспрерывном движении. Бег его прерывистый с частыми остановками, очень стремительный. Муравей, будто не зная усталости, легко носится по земле, разыскивая добычу.
У этого бегунка в северных районах Средней Азии есть два родственника. Один, чуть поменьше — бледный бегунок, другой большой черно-красный бегунок-фаэтончик. Бледный бегунок живет только в песчаных пустынях, а бегунок-фаэтончик южанин и далеко в северные пустыни не проникает. Давно подозревают, что черный бегунок Катаглифис аенесценс в действительности не один вид, а несколько. Но разграничить их до сих пор никто не смог: уж слишком изменчивы муравьи и сложна их систематика. Но различные виды должны обладать и разным образом жизни.
Много лет назад, когда я только стал присматриваться к муравьям, в пустыне Джусандала мне встретился черный бегунок, но необычный с высоко поднятым кверху брюшком. Тогда я так и решил, что это он забавный муравей-фаэтончик. Потом, когда увидел настоящего фаэтончика, муравья большого и другой окраски, вспомнил и того, небольшого, встреченного в пустыне Джусандала. С тех пор всегда при случае искал маленького фаэтончика с поднятым кверху брюшком, но безуспешно.
Шли годы, незнакомый муравей не встречался, и я постепенно забыл о его существовании.
И вот, сейчас, в логу между холмами, среди зарослей шалфея, засохших ферул и еще каких-то растений, вижу необычную картинку, опускаюсь сперва на корточки, потом на колени, а затем ложусь на землю. Передо мною черный бегунок с брюшком, задранным высоко кверху, как у того, увиденного много лет назад. Он, как и полагается бегунку, очень тороплив, носится по земле, размахивая длинными чутьистыми усиками, очень занят. Да и занятие его необычное. Муравей хватает мелкие соринки, сухие листочки, отцветшие и упавшие на землю цветы шалфея, и все это сносит в одно место, закрывает мусором широкий вход в норку. Кое-когда к норке подбегают другие такие же бегунки и, опустив брюшко, ловко пробираются под землю сквозь нагромождение мусора.
Я поражен увиденным. Во-первых, наконец, маленький черный бегунок-фаэтончик. Во-вторых, почему он занят столь необычным делом! Никогда не видал, чтобы бегунки маскировали вход в свое жилище мусором.
Принимаюсь раскапывать убежище необычного муравья. Оно, скорее всего, походит на чью-то большую норку, приспособленную немногочисленной семьей муравьев под временное убежище. Потом, оглядываясь, всюду вижу черных бегунков с задранными кверху брюшками, нахожу еще один муравейник вход в который тоже замаскирован мусором. И здесь — тоже небольшая семья с куколками и личинками расположилась в опустевших ходах какого-то подземного жителя.
Находка необычна. У муравья-незнакомки, по-видимому, существует временные убежища в чужих брошенных подземельях, маскируемых мусором.
Не без труда ловлю десяток необычных бегунков, потом изучу их внешность, и с сожалением прощаюсь с распадком, поросшим цветами: впереди длинный путь, а времени очень мало.
Ученые испытывают немалые трудности при поисках различий между близкими видами, а иногда неожиданно, как всегда по мелким признакам строения тела, открывают множество хорошо отличимых видов среди вида, казавшегося ранее одним. Трудности в разграничении видов вызываются еще тем, что в одном и том же муравейнике встречаются рабочие различные по внешнему виду. Иногда они так непохожие друг на друга, что их ошибочно описывали как разные виды. Между тем, изучая муравьев, надо всегда уметь различать виды.
Дома меня ждало разочарование. Внешность муравья с поднятым кверху брюшком ничем не отличалась от обычных черных бегунков. Близкие виды муравьев нередко отличаются друг от друга только по строению тела самцов и самок. Систематикой муравьев занимаются многие мирмекологи и когда-нибудь маленького муравья фаэтончика опишут другие!
Хорошая примета
«Будет удачным бивак!» — подумал я, увидев тропинку, по которой сновали рыжие степные муравьи Формика пратензис. Но муравьиная тропинка в тугае — еще не муравейник. Его надо найти, что не так просто в густых зарослях колючего лоха, чингиля и шиповника. Туда не хочется лезть. К счастью, муравейник оказался близко, при помощи топорика и секатора к нему нетрудно проложить путь. Прокладываю дорогу и вижу волосатую самку муравья. Слегка сгорбившись, она деловито заглядывает в щелки и норки, видимо после брачного полета ищет убежище. А еще через минуту мимо проползает другая самка с одним крылом, уцелевшим после свадебного путешествия, но на ее теле нет золотистых волос.
У муравья Формика пратензис известно две формы самок, отличающихся волосистостью покровов. Но почему существуют эти две формы и что они собою представляют — никто не знает. Скорее всего, они принадлежат разным близким видам, но обитают нередко вместе в одной семье. Разница в рабочих не найдена.