Хорошо бы испытать отношение семей муравьев к разным самкам. Теперь как будто представилась такая возможность, и я осторожно, чтобы не обратить на себя внимания, бдительных защитников, усаживаюсь возле муравейника и вытряхиваю на него из пробирки волосатую самку. Несколько секунд она в замешательстве, потом, очнувшись, бросается наутек. Но куда ей деться среди такой бдительной стражи! На нее бросается целая толпа, ее валят на землю, хватают за ноги, за усики. Один грызет острыми челюстями ее тонкую талию, другой, безжалостный, подогнул брюшко к ее голове, собирается брызнуть ей в рот яд. Пропала самка!
Но она, собрав все силы, разбрасывает в стороны нападающих, стремительно, отбиваясь на ходу, бежит из скопища недругов.
— Самка чужая, а муравьи, наверное, потомки безволосой родительницы! — решаю я. Посмотрим, что получится со второй моей пленницей. Она также напугана неожиданной толпой любопытных собратьев, тоже пытается бежать, но быстро смиряется, замирает, слегка размахивая длинными усиками, будто просительно поглаживая ими своих пленителей. А они?
Они совсем не такие, не приветливые, не хватают за усики, не грызут талии. Им только непременно надо как можно внимательнее обследовать гостью, узнать, кто она такая. А толпа любопытствующих не уменьшается. Вот самый быстрый ощупал со всех сторон незнакомку и, растолкав в стороны тех, кто оказался на его пути, помчался по муравейнику, быстро-быстро размахивая брюшком из стороны в сторону. Это был знакомый и давно разгаданный мною сигнал:
— Самка! На нашем муравейнике появилась новая самка!
Еще полчаса волнений, сомнений, толкотни, и гостью тихую и покорную поволокли во вход муравейника. Она нашла свой дом.
Теперь надо узнать, муравьи этой семьи потомки безволосой самки или нет. Но для этого надо разрыть жилище, найти хотя бы еще родительницу.
— Жаль тревожить муравейник! — вздыхает мой товарищ.
— Очень жаль! — соглашаюсь я. — Пожалуй, даже не стоит, дождемся другого случая.
А сам думаю: сколько вот так из жалости к муравьям не доведено до конца интересных наблюдений.
Но счастливый случай сам приходит на помощь. В одном из входов сверкают прозрачные крылья, показывается крылатая самка, за ней другая. Хватаю находку, смотрю на нее в лупу.
Ура! Самка безволосая. Теперь можно не сомневаться. Не забыть бы набрать муравьев-рабочих и потом зимой в лаборатории искать различия между рабочими-потомками разных самок и решать, что же это такое, вариации или разные виды. Довольный, выбираюсь из колючих зарослей. Бивак оказался действительно удачным.
Проходит несколько лет, и в муравейнике этого вида я встречаю отдельно безволосых, волосатых, а иногда и тех, и других вместе взятых. Загадка самок остается нераскрытой. В жизни муравьев какие только не встречаются сложные комбинации. По-видимому, все же оба вида настолько близки друг к другу, что могут жить и вместе. Но помесей между ними нет.
Муравьи — особенные насекомые. Они издавна привлекали внимание ученых, пожалуй, даже больше чем остальные насекомые, даже такие замечательные, как пчелы. О муравьях писали древние мыслители, им посвятили свои исследования множество ученых, испытав силы и талант на раскрытие тайн жизни этих маленьких жителей нашей планеты. Сейчас о муравьях известно многое: описано большинство ранее неизвестных видов, которые объединены в роды и подсемейства, изучено их распространение по земному шару, разведаны основные особенности их общественного строя, найдены многочисленные сожители. Но до настоящего времени многое еще остается закрытым для нашего взора. Тонкие особенности поведения, психологии, способы управления обществом и распределения в нем обязанностей, их общинный строй и многое другое, все это еще находится за занавесью, скрывающей неизвестное.
Муравьи неисчерпаемы, так разнообразно и разнолико их бытие, что, мне кажется, каждый исследователь, в меру своих способностей, наклонностей, наблюдательности, склада ума и даже характера, изучая муравьев, способен отразить что-то новое, к тому же по-особенному, по-своему. И сколько еще предстоит потратить сил, времени, пытливого внимания, чтобы сказать: «Да, мы теперь более или менее узнали, кто они такие, эти загадочные существа — муравьи»...
Самая главная особенность муравьев — они живут обществами, не выносят одиночества, и каждый изолированный вскоре погибает, даже оставленный рядом с едой. Среди них нет «Робинзонов». Они немыслимы.
Общество муравьев в основном женское. В нем обязательно есть одна или несколько самок, кладущих яйца, и множество дочерей — бесплодных самок, которых принято называть рабочими, хотя было бы правильнее вместо «рабочий» говорить работница. Но традиция всесильна, особенно устоявшаяся издавна, и я не противоречу, опасаясь гневного осуждения, недоумения и обвинения в оригинальничании.
Раз в год в обществе муравьев появляются крылатые муравьи — самки и самцы. Они покидают семью и после полета опускаются на землю. Самцы гибнут, выполнив свое жизненное назначение, самки обосновывают семьи или примыкают к существующим.
Такова схема, в которой существует великое множество вариантов. Добавим еще то, что муравьи очень древние общественные насекомые. Уже 25 миллионов лет назад, когда далекий предок человека еще ходил на четвереньках и не знал орудий труда, муравьи уже жили обществами. Об этом свидетельствовали многочисленные находки муравьев в окаменевшей смоле — янтаре.
Сколько лет живет муравей — никто точно сказать не может, хотя бы потому, что продолжительность жизни их самая разная, также как и различен их мир. Ясно только одно: муравьи-рабочие, не то, что другие взрослые насекомые, живут не год, а значительно больше. В общем, по-видимому, в среднем рабочие живут около двух-пяти лет, самцы погибают сразу после брачного полета. Самки живут очень долго.
Известный натуралист Н.С.Донисторп воспитывал самку муравья в течение 16 лет. У другого ученого С.Д.Леббока — самка муравья прожила 15 лет. У.Х.Джаннет самка муравья Лазиус алиенус прожила 9 лет. Во всех случаях самки могли, быть может, прожить и дольше, но после смерти своих экспериментаторов, прекращали свое существование.
У меня самка муравья-жнеца Мессор аралокаспиус, пойманная тот час же после брачного полета, прожила семнадцать лет вместе со своими многочисленными рабочими и, наверное, жила бы еще много лет, если бы из-за несчастья муравейник прекратил свое существование. В этой муравьиной семье, жившей в большом «многоэтажном» бетонном сооружении и пользовавшейся возможностью разгуливать по всей комнате, содержалось около пятисот рабочих, которые за это время сменились не менее четырех раз. Самка на семнадцатом году жизни была вполне жизнеспособной и продолжала активно откладывать яйца, а рабочие не менее активно воспитывать своих сестер.
Естественная гибель рабочих по всей вероятности происходит не всегда равномерно и усиливается перед зимовкой по завершении всех летних дел.
Конец дел
Наступила осень, разукрасила листья осин и берез, и в посветлевшем лесу стали далеко видны сосны и ели. Не беда, что ночи холодные, лишь бы днем грело солнце, и было тепло, на муравьиных кучах рыжего лесного муравья Формика руфа жизнь бьет ключом по-прежнему, хотя здесь, в Западной Сибири, всем муравьиным делам пришел конец. Не потому ли в эту пору так много умирает муравьев от старости?
Жизнь муравьев управляется давними законами. Смерть состарившихся жителей осенью имеет глубокий смысл: семье выгодной потерять рабочих, когда закончены все дела, а не раньше или позже.
Я надолго засел возле муравейника, собираю мертвецов, которых волокут на съедение. Те, которых вытаскивают из муравейника, уже высосаны. Они легче перышка, и малейшее дуновение ветра уносит их с ладони. Умирающие вне жилища за работой или в пути, иногда еще подают слабые признаки жизни, когда их несут в муравейники.
Вот на склоне муравьиной кучи один муравей, пятясь, тянет за усик другого. Осторожно отнимаю у носильщика его ношу и кладу его на пень. Муравей дрогнул усиком, шевельнул передней ногой и замер. А я был так предусмотрителен: сперва взял пинцетом носильщика, потряс его над пнем, пока он не разжал челюсти и не отпустил своей ноши. Значит, это были последние минуты жизни старого муравья, когда его уже волокли на съедение. Медленное угасание жизни с полной потерей работоспособности, по-видимому, в среде муравьев невозможно.
Разный уровень общественного развития
Не все муравьи находятся на одинаковом уровне общественной жизни. Наряду с теми, у которых общество развито и им управляют сложные законы, есть виды муравьев как бы остановившиеся в своей эволюции, отсталые. Таковы муравьи подсемейства Понерина. Семьи этих муравьев небольшие, иногда не более десятка особей, или немного больше, самка маленькая, похожая на рабочих. Если она гибнет, ее легко заменяет один из рабочих. Предполагается даже, что все рабочие способны класть яички. Забота о потомстве этих муравьев примитивная. Личинок не кормят особыми отрыжками, им просто приносят добычу и кладут перед ними. Муравьи, закончившие превращение, способны сами без посторонней помощи выбираться из кокона без участия нянек.
Общество Понерин как бы — прошлое муравьиной жизни, отставшее в своем прогрессе, застывшее на начальной стадии исторического развития. Примитивны и их жилища. Самки очень мало плодовиты, не пользуются тем вниманием и почетом, как у других муравьев. Они даже способны сами добывать пищу. Разделение труда отсутствует.
На заре мирмекологии много писали о сходстве человеческого общества с обществом муравьев. Предполагалась присутствие вполне разумной деятельности у этих насекомых. Особенно большое впечатление произвело открытие у муравьев так называемого «рабовладельчества», совпавшее с тем временем, когда этот порок человеческого общества еще не был изжит. С тех пор и укоренился в мирмекологии термин «муравьи-рабовладельцы», хотя это явление носит другую подоплеку и происхождение.
Между обществом муравьев и обществом человека действительно есть внешние сходства. Муравьи, пчелы, термиты живут не простым скоплением, а слаженным обществом. Но законы ими управляющие иные, психическая жизнь ее членов основана на разных принципах. Общество муравьев с его укоренившимися и отработанными миллионной эволюцией инстинктами, как остроумно заметил А. Франс («Остров пингвинов», т.6, стр. 259, М. 1959 г.) «в смысле устойчивости выше всякого сравнения». Находят аналогии между обществом муравьев и народов, отставших в развитии. Так известный путешественник, исследовавший Уссурийский край В.К. Арсеньев, пишет о лесных людях удехейцах следующее: «Общественный строй удехейцев весьма оригинален. У них власть отсутствует. Никому в голову не приходит мысль главенствовать над другими. И вместе с тем развито почитание стариков» (Сочинения, том 5, стр. 152, Примиздат Владивосток, 1948 г.).
У муравьев в поведении преобладают инстинкты. Инстинкты же человека сглаживаются воспитанием и, кроме того, в его поведении и деятельности громадное значение имеет обучение. Человек, лишенный обучения, подражания опытным, превращается в дикаря, о чем можно судить хотя бы по детям, воспитывавшимся зверьми. У муравьев поведение обусловлено инстинктами, запрограммировано заранее, хотя, без сомнения, играют большую роль также и опыт, и подражание. Только что родившегося муравья не надо обучать простейшим правилам жизни. Он ими уже владеет, понимает и простейшие сигналы, то есть умеет «говорить». Муравьям не приходится тратить много усилий на обучение членов своего общества житейской мудрости, подобно тому, как это делает человек. В этой особенности заложено громадное преимущество, обуславливающее жизненность и экономичность муравьиной семьи.
И муравей, и человек, зависят от своего общества и не могут существовать вне его. Но у муравья эта зависимость выражена сильнее. Если человек, волею случая, оставшись в одиночестве, все же может жить, если есть пища и кров, то муравей, изолированный от своей семьи, быстро гибнет. Только самка после брачного полета способна прожить некоторое время в одиночестве, пока не вырастит себе первых дочерей-помощниц.
В муравьином обществе, также как и в человеческом, не все одинаковы. Отдельные особи наделены индивидуальными особенностями, и они необходимы, чтобы общество было более разносторонним и жизнеспособным в неожиданных сложных жизненных ситуациях. Но каковы бы не были эти индивидуальные особенности они никогда не идут во вред обществу.
Пластичность поведения муравьев, также как и пластичность поведения человека, позволяет приспосабливаться к различной обстановке. К примеру, муравей Формика пицеа обнаружен большими колониями в болотах в Тобольской губернии, в Подмосковье и Эстонии. В то же время он с не меньшим успехом обитает в горно-степных районах, и дубовых лесах, то есть в различной природной обстановке и окружении.
Облик муравья
Облик муравья характерен, и отличить это насекомое от других по внешнему виду легко. Но только муравья бескрылого, рабочего. Крылатых же муравьев, самцов и самок, неведующему легко спутать с другими насекомыми.
Для муравьев характерна сравнительно большая голова на тонкой коротенькой и незаметной шее, суженная кзади грудь и овальное брюшко, причлененное к груди тонкой талией, на которой сверху посажен уплощенный бугорок, чешуйка или узелки. Голова вооружена двумя мощными челюстями и двумя парами коротеньких ротовых придатков. Челюсти муравья — главное орудие. Ими он нападает на врагов и защищается от них, переносит грузы, строит жилище.
Глаза большие, состоят из множества фасеток, по форме и расположению напоминают пчелиные соты. Кроме того, иногда на лбу еще располагается три простых глазка, похожие на крошечные увеличительные линзочки. Но есть и безглазые муравьи. Спереди голова несет пару изогнутых коленцем усиков, первый их членик длинный.
Снизу к груди причленяются три пары ног, а сверху у самок и самцов — две пары прозрачных крыльев. Кроме того, у самок и самцов грудь заметно вздута, как бы сутулая, в ней располагаются еще и крыловые мышцы.
Природа не поскупилась одарить муравьев величайшим разнообразием мелких деталей строения тела. Не будем разбирать устройство внутренних органов. Оно также сложно, как и у всех остальных животных, в том числе и у человека. Скажем лишь о том, что пищевод ведет не в желудок, а в так называемый зоб. В него муравей собирает пищу, тот час же, раздавая ее отрыжками всем остальным членам общества. Этот зоб как бы играет роль общественного желудка.
Состав семьи
Как уже говорилось, семья муравьев состоит из одной или нескольких самок, самцов, исчезающих после брачного полета, и многочисленных бесплодных самок — рабочих. Но муравьи квартиранты или паразиты других муравьев нередко рабочих не имеют. Они исчезли, не нужны. Таковы муравьи-крошки из родов Формикоксенус, Симмирма, Томогнатус.
Число муравьев в семье очень сильно колеблется, но, в общем, для каждого вида более или менее постоянно. Семьи, имеющие одну самку, обычно не бывают большими, тогда как семьи, обладающие многими самками-родительницами, достигают больших размеров. Крошечные семьи имеют едва ли больше десятка или нескольких десятков жителей, тогда как большие — состоят из миллиона или даже более членов семьи. У муравья Понера элонгата семья состоит из 10–15 особей, муравья Одонтомахус гематода из 100–200, у Пахикондула гарпакс — из 15–100. У крошки Кардиокондила элеганс, обитающей в наших пустынях, число жителей в семье тоже невелико — всего 100–200. У рыжего лесного муравья в семье может быть около миллиона рабочих, в больших же колониях муравья Тетрамориум цеспитум — значительно больше миллиона — целое государство.
Удивительна способность муравьев воспитывать различные, подчас, касты рабочих, очень сильно отличающиеся друг от друга. Эта способность, по-видимому, зависит не только от генаследственных зачатков — генов, но и от способа питания, а также от использования особенных гормонов. Секреты муравьеводства представляют жгучий интерес для тех, кто трудится над выведением новых пород сельскохозяйственных животных.
Члены семьи муравьев подчас бывают удивительно различными по своему облику, хотя немало и таких видов, рабочие которых однообразны или различаются лишь слегка друг от друга только по размерам.