Я думал о клятвах, о тревожной атмосфере в огромном лагере, где для поддержания мира необходимо держать вооруженных копейщиков. Думал о том, о чем умолчал Фраомар, и о том, почему мне велели прибыть в Бургэм позже остальных. Думал об Этельстане. В последний раз, когда я его видел, он благодарил меня за взятый Лунден, хвалил меня в зале, вызвав у воинов ликующие крики, и вместе с Лунденом он получил изумрудную корону. Но с тех далёких времен он не прислал мне ни одного письма и не предложил никаких наград. За строительство лагеря я заплатил людям серебром, но за подаренное королевство не получил ничего.
Wyrd bið ful ãræd. Судьба неумолима.
Служба кончилась, воины разбредались по хижинам, а монахи в тёмных рясах с надвинутыми капюшонами с пением двинулись через лагерь. Идущий впереди нёс фонарь, за ним следовала ещё дюжина, их голоса звучали глухо и уныло.
— Христианское колдовство? — мрачно спросил Торольф.
— Они просто молятся о мирной ночи, — отозвался Финан, осеняя себя крестом.
Монахи не стали приближаться к нашим жилищам, а повернули назад, к кострам, освещавшим вечернее богослужение. Их голоса затихли, а из валлийского лагеря донёсся взрыв женского смеха. Эгиль вздохнул.
— Почему мы не привезли своих женщин?
— Да потому, что нам они не нужны, — сказал Финан. — Здесь собрались все шлюхи от Меймкестера до Лигвалида.
— А! — улыбнулся Эгиль. — Тогда почему я делю хижину с вами?
— Можешь вместо неё заночевать вон в тех зарослях, — сказал я, кивая на юг, где темнела кучка деревьев, отделявших нас от валлийского лагеря.
И тут я увидел стрелу.
Освещенная ночным костром, она пронеслась как вспышка в темноте, внезапный отблеск огня на стальном наконечнике и светлых перьях. Стрела летела в нас. Я толкнул Финана влево, Эгиля вправо, а сам бросился наземь, и стрела чиркнула по моему левому плечу, порвав плащ.
— Уходим! — выкрикнул я, и мы вчетвером бросились прочь от костра, в тень, а темноту пронзила вторая стрела и уткнулась в дёрн.
— Ко мне! — проревел я.
Теперь я находился в безопасности, хижина прикрывала меня от лучника, пускавшего стрелы из темноты меж деревьями.
Эгиль, Торольф и Финан бежали ко мне. Мои люди покидали свои укрытия, шли к нам, узнать, почему я кричал.
— У кого есть оружие? — спросил я.
Отозвался хор голосов, и я немедля призвал всех следовать за собой.
Я бросился к зарослям, забирая чуть влево — не хотел вырисовываться на ярком фоне костра, хоть и знал, что буду замечен, несмотря на эту маленькую предосторожность. Но я решил, что лучник там лишь один, будь их два или три, атаковали бы залпом, не по одной стреле. А ещё я считал, что выпустивший ту стрелу, кем бы он ни был, уже удрал. Он наверняка увидел десяток бегущих воинов, заметил отблески пламени на наших мечах. Если он не намерен умереть, то, конечно, убрался восвояси, но я всё равно побежал туда.
— Беббанбург! — воззвал я, и воины подхватили боевой клич.
Мы с криками вломились в подлесок, топча кусты ежевики и древесную поросль. Новых стрел не было, и крики постепенно затихли. Я остановился за толстым стволом.
— А чего мы кричали? — спросил меня Берг.
— Вот, — Финан потянул стрелу, до сих пор торчавшую у меня в плаще.
Выдернув стрелу, он поднёс её к свету.
— Боже, какая длинная!
— Отойди в тень, — велел я. — Все отойдите.
— Мерзавец давно сбежал, — огрызнулся Финан. — Он нас не видит.
Луны не было, но пламя нашего костра и огни валлийского лагеря заливали рощицу мрачным красным светом. Я вдруг начал смеяться.
— Что такое? — спросил Эгиль.
— Мы должны были быть безоружными.
Я обвёл рукой столпившихся среди деревьев воинов — все были с мечами и топорами. Из укрытий к нам спешили новые люди, и у всех в руках блестело оружие.
Эгиль повёл несколько своих воинов к южному краю рощицы, но не дальше. Там норвежцы остановились, глядя в ночь в поисках лучника, которого поглотила тьма. Финан поднял стрелу.
— Не из короткого лука выпущена, — заметил он.
— Да.
— Это был охотничий лук. — Его пальцы пробежали по оперению. — Похоже, из тех длинных луков, какими пользуются валлийцы.
— Их и саксы, бывает, используют.
— Но нечасто, — он вздрогнул, проверяя наконечник стрелы. — И к тому же свежей заточки. Этот засранец хотел твоей смерти.
Содрогнувшись, я припомнил вспышку света, пронёсшуюся сквозь тьму. А теперь темнота рассеялась — к подлеску сбегались привлечённые шумом люди с горящими факелами. Ближе всех размещались валлийцы, и они подошли к нам первыми, во главе со здоровенным воином, закутанным в меховой плащ и с могучим боевым топором в руке. Он разгневанно лаял на своем языке, и когда мои люди подняли против него мечи, остался невозмутимым. Но прежде чем кто-либо успел нанести удар, воина оттолкнул в сторону высокий и лысый священник. Он пристально смотрел на меня.
— Лорд Утред, — удивлённо произнёс он. — У тебя неприятности?
— Они всюду меня находят, отец Анвин, — ответил я, — и я рад тебя видеть.
— Теперь я епископ Анвин, — ответил он, сказал что-то резкое здоровяку, и тот нехотя опустил жуткий топор.
Анвин оглядел рощицу, сейчас наполненную моими людьми и ярко освещенную факелами валлийцев. Он улыбнулся при виде наших молотов-амулетов.
— Вижу, ты по-прежнему водишься с плохой компанией, лорд Утред? А что это были за крики? Разве вы не знали, что идёт служба? Епископ Освальд читал проповедь! — Он помедлил, не сводя с меня взгляда. — Сам епископ Освальд!
— Я обязан знать, кто это? — невесело поинтересовался я. Анвин говорил так, словно этот епископ Освальд — знаменитость, но мне что за дело? За долгую жизнь мне пришлось выслушать чересчур много христианских проповедей. — Так чего ж вы не слушаете его? — спросил я у Анвина.
— Чего ради какой-то паршивый епископ-сакс будет меня поучать? — парировал Анвин.
Его длинное скуластое лицо, обычно угрюмое, расплылось в улыбке.
Анвина я встретил много лет назад на побережье Уэльса, где мои воины и люди короля Хивела разделались с викингами Рогнвальда. Это там Хивел даровал Бергу жизнь.
— Ну, так из-за чего ты кричал? — спросил Анвин. — Испугался мыши?
— Вот из-за чего.
Я взял стрелу из рук Финана.
Анвин подержал стрелу, взвешивая в руке, и нахмурился. Видимо, догадался, о чём я думаю, поскольку покачал головой.
— Тот стрелок не из наших людей. Идём, поговорим с королём Хивелом.
— Разве он не в Риме?
— А я позвал бы тебя, будь он в Риме? — ответил Анвин. — Мысль о долгом пути в твоём обществе, лорд Утред, наводит на меня ужас, но Хивел захочет с тобой увидеться. По какой-то странной причине он неплохо к тебе относится.
Мы ещё не успели уйти, как с западной стороны рощицы появились новые люди с факелами. Большинство несли и щиты с драконом и молнией Этельстана, возглавлял их молодой воин на внушительном сером коне. Проезжая под ветками, он вынужден был пригнуться. Всадник остановился рядом со мной.
— У тебя в руках меч, — рявкнул он, а потом окинул взглядом всех остальных воинов с оружием. — Приказ короля позволяет иметь оружие только стражам.
— Я страж, — сказал я.
Это его ожидаемо разозлило. Он вытаращился на меня. Он был молод — двадцать один или двадцать два года, с чисто выбритым мальчишеским лицом, ярко-голубыми глазами, блестящими светлыми волосами, длинным носом и заносчивым видом. Говоря по правде, очень хорош собой. Ещё сильнее впечатляли его кольчуга тонкой работы и толстая золотая цепь на шее. Он держал в руке меч, и тяжелая крестовина тоже сверкала золотом. Всадник не сводил с меня взгляда, на его лице отражалось отвращение к тому, что он видел.
— Ну, так кто ты такой? — спросил он.
Один из его людей начал было отвечать, но на него шикнул Фраомар, появившийся вместе с юнцом. Фраомар ухмылялся, и Анвин тоже.
— Я — страж, — повторил я.
— Называй меня господином, старик, — сказал всадник, и, склонившись в седле, указал мечом с золотой рукоятью на мой молот. — Называй меня господином, — ещё раз сказал он, — и спрячь эту языческую безделушку, что болтается на твоей шее. Говори сейчас же, кто ты такой!
Я улыбнулся.
— Я тот, кто воткнет Вздох змея тебе в задницу и отрежет тебе язык, крысомордый кусок дерьма.
— Божьей милостью, — поспешил вмешаться епископ Анвин, — речь у лорда Утреда по-прежнему ангельская.
Меч немедленно опустился. Молодой человек выглядел растерянным. К моему удовольствию, он к тому же казался напуганным.
— И зови меня господином, — добавил я.
Всадник не нашёл, что ответить. Его конь заржал и попятился — епископ Анвин сделал ещё шаг вперёд.
— Никаких беспорядков здесь нет, лорд Элдред. Мы просто шли своей дорогой, король Хивел желает снова встретиться с лордом Утредом.
Значит, это Элдред, понял я, очередной фаворит Этельстана. Он только что выставил себя дураком, решил, что близость к королю делает его неуязвимым, а потом неожиданно сообразил, что вместе со своими людьми столкнулся с буйными валлийцами и злобными норманнами — все они враги саксов, да к тому же превосходят числом.
— Но оружие в лагере запрещено, — произнёс он, но уже без прежнего высокомерия.
— Ты ко мне обращаешься? — возмутился я.
Он помедлил.
— Нет, господин, — сказал он и едва не подавился последним словом.
А потом рывком поводьев развернул жеребца и галопом поскакал прочь.
— Вот бедняжка. — Отца Анвина произошедшее явно позабавило. — Но этот бедняжка способен навлечь на тебя неприятности, господин.
— Пускай попробует, — огрызнулся я.
— Нет уж, пускай с тобой побеседует король Хивел. Он обрадуется, что ты здесь. Идём, господин.
И я взял с собой Финана, Берга и Эгиля и пошёл встретиться с королём.
Я повидал много королей. Одни, вроде Гутфрита, были глупы, другие старались изо всех сил, но всё равно не знали, что делать. И лишь немногим стоило хранить верность: первый — Альфред, второй — Константин из Альбы, король Хивел из Дифеда — третий. Из этих троих я лучше всех знал Альфреда, и после его кончины меня многие спрашивали о нем. Я всегда отвечаю, что он был столь же честен, сколь и умен. Так ли это? Он был способен на хитрость в той же мере, что и Константин, и Хивел, но все трое всегда использовали хитрость лишь ради того, что считали благом для собственного народа.
С Альфредом я частенько бывал не согласен, но я ему верил, он был человеком слова. Константина я едва знал, но те, кто хорошо его знал, часто сравнивали его с Альфредом. Альфред, Константин и Хивел — величайшие короли, каких я встречал в жизни, все трое обладали мудростью и врожденной властностью, но из этих троих мне больше всех нравился Хивел. Он обладал легкостью в общении, которой недоставало Альфреду, насмешливостью и широкой улыбкой.
— Бог мой, — приветствовал он меня, — что за ветер принёс тебя в мой шатёр? Не иначе, как пустила ветры свинья!
— Мой король, — поклонился я.
— Садись же, садись. Конечно, король сайсов расположился в огромном монастыре, а мы, бедные валлийцы, довольствуемся этой лачугой! — Он обвел рукой громадный шатер с толстыми шерстяными коврами, согретый очагом, уставленный скамьями и столами и освещенный высокими, толстыми свечами. Хивел сказал что-то слуге по-валлийски, и тот поспешил принести мне рог с вином. В шатре еще с десяток мужчин сидели на скамьях вокруг очага и слушали арфиста, игравшего в тени. Хивел взмахом руки приказал ему прекратить и улыбнулся мне.
— Ты еще жив, лорд Утред! Я рад.
— Ты очень любезен, мой король.
— Ах, он мне льстит! — Он обращался к остальным людям в палатке, большинство из которых, подозреваю, не говорили на языке саксов, но всё же улыбнулись. — Я был любезен с его святейшеством Папой, — продолжил Хивел. — Он страдает от болей в суставах. Я посоветовал бедняге мазать их шерстным жиром, смешанным с козлиной мочой, но послушал ли он меня? Нет! Ты страдаешь от болей, лорд Утред?
— Частенько, мой король.
— Козлиная моча! Втирай ее, друг мой, втирай! Она даже может улучшить твой запах! — ухмыльнулся он.
Выглядел он так, каким я его помнил: коренастый, с широким обветренным лицом и веселыми морщинками у глаз. Возраст выбелил его подстриженную бороду и короткие волосы, на которых он носил простой обруч из позолоченной бронзы. На вид ему было около пятидесяти, но он все еще был крепок.
— Садитесь, садитесь все. Я тебя помню, — показал он на Финана. — Ты ирландец?
— Точно, мой король.
— Финан, — добавил я имя.
— Ты сражался как демон, я помню! Бедняга, я думал, у ирландца достанет благоразумия не воевать за лорда сайсов. А ты? — он кивнул в сторону Эгиля.
— Эгиль Скаллагриммрсон, мой король, — Эгиль поклонился и тронул Берга за локоть. — А это мой брат Берг Скаллагриммрсон, и он благодарит тебя.
— Меня? С чего норвежцу меня благодарить?
— Ты пощадил меня, мой король, — сказал Берг краснея и кланяясь.
— Да?
— На берегу, — напомнил я, — где ты убил Рогнвальда.
Когда Хивел вспомнил ту битву, его лицо помрачнело. Он перекрестился.
— Честное слово, это был нечестивый человек. Я не люблю убивать, но его крики были словно галаадский бальзам для моей души. — Он посмотрел на меня. — А этот — порядочный человек? — Он кивнул в сторону Берга. — Достойный?
— Очень хороший, мой король.
— Но не христианин, — сухо заметил он.
— Я поклялся, что его приобщат к вере, — ответил я, — потому что такое условие ты поставил, сохранив ему жизнь, и не нарушил своё слово.
— Он сам решил по-другому?
— Да, мой король.
— Мир полон глупцов, верно? А почему ты, добрый пастырь, держишь в руках стрелу? Уколоть меня хочешь?
Анвин рассказал о том, что случилось во тьме. Он говорил по-валлийски, но мне не требовался переводчик, чтобы понять рассказ. Когда епископ закончил, Хивел хмыкнул и взял у него стрелу.
— Ты думаешь, лорд Утред, что это кто-то из моих людей?
— Не знаю, мой король.
— Стрела тебя убила?
— Нет, мой король, — улыбнулся я.
— Значит, это не один из моих воинов. Мои не промахиваются. И стрела не моя, у нас оперение из гусиных перьев, а это, похоже, орлиные? — Он бросил стрелу в очаг, и ясеневое древко мгновенно вспыхнуло. — В Британии многие пользуются большим охотничьим луком, верно? — спросил Хивел. — Я слышал, в Леджичестершире неплохо с ним управляются.
— Это редкое умение, мой король.
— Точно, точно. Мудрость — ещё более редкое явление, а тебе нужна мудрость, лорд Утред.
— Неужели?
Хивел указал на человека, сидящего рядом с ним, чьё лицо скрывалось в тени капюшона.
— Этой ночью у меня странные гости, лорд Утред! — радостно заявил Хивел. — Ты, твои язычники и новый друг из дальних земель.
Шатер наполнился вонью паленых перьев. Человек скинул капюшон, и я увидел, что это Келлах, старший сын Константина, принц Альбы.
Я поклонился.
— Мой принц, — произнёс я и понял, что Хивел прав, мудрость мне понадобится.
Меня окружали враги Этельстана.
Глава четвертая
Келлах когда-то был моим заложником, жил у меня примерно год, и я к нему привязался. Тогда мальчишка, сейчас мужчина в расцвете сил. Он был похож на отца — такие же короткие каштановые волосы, голубые глаза и серьёзное лицо. Он осторожно улыбнулся, приветствуя меня, но не произнес ни слова.
— Не кажется ли тебе, — начал Хивел, — что встреча королей Британии — это повод для праздника?
— Кажется ли мне, мой король?
Хивел понял мой скептицизм и улыбнулся.
— Как думаешь, зачем нас собрали вместе, лорд Утред?
Я ответил так же, как до этого ответил Эгилю:
— Он как охотничья собака, метит свою территорию.
— Король Этельстан ссыт на нас? — предложил вариант Хивел.
Я кивнул, и Келлах поморщился.
— Или ссыт за границы своих владений. — Хивел взглянул на крышу шатра. — Увеличивает их.
— Думаешь? — спросил я.
Хивел пожал плечами.
— Тебе виднее, лорд Утред, ты же его друг. Или нет?
— Я думал, что да.
— Ты сражался за него. Люди до сих пор говорят о той битве у лунденских ворот!