Спасителем Толстого оказался прапорщик соседней роты, хорошо ему знакомый князь Шаховской. С притворной строгостью, предназначенной для сокрытия личной близости, прапорщик громко объявил:
– Monsieur le comte! L'Empereur vouz а pardonnee!
Вдруг, после слепого ужаса эшафота, Федор оказался в какой-то караульной комнате, без всякой охраны, в окружении знакомых офицеров. Один предлагал ему чай с пирожными, другой совал в руку отобранные у бессовестного солдата часы, третий накидывал на плечи мундир.
– Честь ваша вне опасности, – шепнул ему Шаховской. – Мы все уладим с бароном Фризеном.
На мгновение у Толстого возникло настолько явственное видение ложной памяти, что он потер себе виски. После этого, уже без охраны и без рогожи Толстого отвезли к графу Палену (все-таки это был не тот генерал, который объявлял приговор.)
Строго, но вежливо Пален объявил Толстому, что вина его велика, но государь в который раз решил проявить свою милость. Учитывая некоторые особые обстоятельства, граф Толстой полностью освобождается от уголовного наказания и переходит в личное распоряжение Палена. Пока же ему надлежит явиться к месту своей новой службы, в Вязмитиновский гарнизонный полк, тем же чином.
Конец ознакомительного фрагмента.