Друзья выпили за упокой хазарского племени.
– Послушайте, братцы, а не добить ли нам хазарскую орду, которая висит у нас на хвосте. Ведь не отстанут! Будут нас, словно блохи, всю дорогу покусывать.
Хан с Грутом единодушно высказались: «за». Королева – «против». Понятно из каких-таких соображений: она за Павлика своего ненаглядного переживала. Вдруг не вернётся под родимый кров. Но её мнение было проигнорировано. Компания, если честно сказать, была не в том состоянии, чтобы прислушиваться к чьим-либо советам. Мёд – это такой напиток, после употребления которого в голове у любого прибавляется столько ума, что чужие советы кажутся пустыми и никчёмными. А где-то даже вредными.
– А может быть, мы тризну справим сразу по всем павшим? – предложил Аспарух.
– Ты прав, брат. Мёртвые ещё немного подождут. Они воины. Они поймут, – загорелся Павел. – Драгмира ко мне, немедленно!
Когда прибыл Драгмир, вожди оживлённо обсуждали ход предстоящей кампании. Тина смотрела на них и удивлялась их наивной радости предстоящему сражению. «Словно дети! – думала она. – Возможно, кто-то из них погибнет в этой битве. Но нет, это никого не волнует».
– Послушай, князь, немедленно организуй разведку в сторону той орды хазар, что не успела на помощь хану Бирею, – приказал Павел Драгмиру.
– Я и сейчас могу доложить: утром они находились от нас в двух переходах. Они не торопятся нас догнать. По всей вероятности, выжидают подходящего момента.
– Сколько у них в орде всадников и кто у них ханом?
– Наш старый друг Бирей.
– Вот гадёныш, живучий! – не сдержался Павел. – Ничего, я предупреждал его: встретимся – земля круглая.
Все недоумённо уставились на Павла.
– Вы чего? – Не выдержав взгляда, спросил он.
– Земля плоская. Иначе, как бы кони могли скакать по круглой земле? Они бы сваливались с неё, – пояснил ему Аспарух.
«Во, блин! Попал, – подумал Павел. – До Коперника и Бруно ещё целая пропасть веков. Но вслух сказал:
– Круглая, не в смысле так, – он нарисовал в воздухе круг.
Тина беззвучно смеялась, но выручать его не спешила. Ждала, когда он сам выпутается.
– А вот так, – Павел указал на блюдо с фруктами на столе, и ладонью изобразил над ним круг.
«Ну, Тиночка, ну лиса! Не помогла, – думал он, вытирая со лба пот. – А ведь я где-то читал, что разведчики в тылу у немцев бывало «сгорали» из-за какой-нибудь мелочи, пустячка – в гильзу папироски дунут, а потом сожмут её в гармошку…»
– Что-то мы не о том говорим, – перевёл Павел разговор на другую тему. – Хан, ваши люди много кочевали в этих степях. Есть ли среди них такие проводники, чтобы каждую травинку знали.
– За этим дело не станет.
И Павел изложил свой план операции, как всегда рисковой и масштабной: в ней предполагалось участие пятнадцати тысяч воинов и … артиллерии. Павел всё-таки решился применить своё детище в предстоящем сражении, надеясь, что потерь будет гораздо меньше.
– Сборы в поход надо начать немедленно, пока диспозиция не изменилась, – пояснил Павел.
Никто из присутствующих толком ничего не понял, но переспрашивать короля постеснялись, а Грут, тот вообще решил, что это хмель разгулялся в голове короля.
Но он ошибался, капитан тут же начал давать распоряжения:
– Грут, пойдёшь со мной, а ты, Драгмир, останешься охранять стоянку.
– Но, король, – пытался было возразить князь.
– У тебя невеста. Займись приготовлениями к свадьбе.
– Не переживай ты так сынок, – похлопал князя по плечу Грут. – Вот наследника сделаешь, тогда и смело в бой!
– Аспарух, сколько возьмёшь воинов?
– Восемь туменов всадников.
– Хорошо. Остальных и артиллерию беру я. И давай сейчас же решим вопрос о командовании.
– А чего тут решать, план твой, ты и командуй. Войско в бой вести должен один вождь.
– Добро. Тогда к войскам. С рассветом выступаем.
6
Утром Павел вышел из шатра хмурый и не выспавшийся. Мало того, что Тина полночи отчитывала его за плохо усвоенные уроки по устройству мироздания; потом, словно бес в неё вселился… Измотанный Павел на какие только уловки не пускался:
– Нельзя тебе много, Тина, ты в тягости, – уговаривал он, строя заботливое выражение лица.
Но ничто не останавливало настырную девчонку. Хитро усмехаясь, продолжала требовать своё. Короче говоря, что спал, что музыку слушал. А на прощание: «Павлик, ты там поосторожней. Вперёд всех без надобности не суйся». И не подумала даже: как ему в таком состоянии полками командовать?
Грут, поджидавший его у шатра, сразу определил его состояние.
– Не переживай, король, в обозе отоспимся. Путь то не близкий.
– Отоспимся, – пробурчал Павел. – Ты огневой запас проверил?
– Всё в порядке. Артиллеристы полны желания в деле испробовать огненный бой. А то всё камни да камни.
– Испробуют. И не дай Бог хоть одно орудие подведёт. Шкуру спущу!
– Они про то ведают.
– Основная надежда на них, – и, уловив ухмылку на лице Грута, добавил, – и на нас тоже.
К ним подъехал со своими темниками хан Аспарух.
– Мои готовы.
– Ну что, товарищи вожди и военачальники, – Павел вскочил на коня. – Поехали!
В походе отрядом командовал Аспарух. Павел и его верный конунг Грут спали в обозе богатырским сном.
Похоже, Неждана Груту до самого утра всякие эротические истории рассказывала.
Проснулись они от резкой остановки. День клонился к закату. От солнца остался краешек, золотивший макушки деревьев и слепивший глаза, словно хотел напомнить – «Не забудьте, завтра снова вернусь». Павел, прикрываясь ладонью от яркого света, огляделся.
Вокруг царила деловая суета: кто поил коней, кто варил ужин, кто готовился к ночлегу.
Посмотрев друг на друга, друзья, не сговариваясь, вскочили на коней и поспешили разыскивать хана.
Аспарух со свитой находился у небольшой рощицы.
– Ну, разведка, где хазары? – поинтересовался Павел.
– Их стоянка у Борисфена. Охрана – разъездами до сотни человек. Расстояние – полдня пути. Днём незаметно не подойти. Но самое главное, что они не просто так стоят, они накапливают силы. К ним ежечасно стекаются разрозненные отряды и сотни воинов.
– Значит, по численности они нас превосходят?
– Примерно втрое.
– У кого какие мысли, господа военный совет?
По интонации голоса Павла Грут понял – у короля уже есть план.
– Пришёл. Увидел. Победил. Так кажется, говорил наш коллега Сашка Македонский. Мы два главных дела уже сделали, остаётся пустяк.
Все, кроме Грута и людей капитана, посмотрели на Павла как на больного.
– Отставить ночлег. А то нас хазары точно обнаружат. Я не говорю, что они нас победят. Но прольётся гораздо больше крови.
– Объясни, король, что ты задумал? Не надо держать нас в неведении, – попросил Аспарух.
– Охотно. Понимаете, сейчас на берегу Днепра, тьфу ты – Борисфена, в войлочных юртах расположатся на ночь сорок пять тысяч воинов, надеясь, что охрана их не подведёт. А мы – делаем ночной марш-бросок и в темпе вальса выдвигаемся на исходный рубеж.
Никто ничего не понял, но слушали его внимательно.
– Вы спросите: «А как же их подвижные дозоры?» Отвечаю: «А чем наши диверсанты хуже?» Впереди пойдут самые опытные и умелые. Встреченные дозоры вырезать подчистую. Не думаю, что их будет много. Возможно, мы их даже не встретим. Основная охрана расположена близ лагеря. Это вы знаете не хуже меня.
– Ты предлагаешь ночной бой? – спросил Саттабай. – Кони не люди. Будет паника.
– Да, бой будет ночным, но не конным.
И Павел до конца изложил свой план. Болгары начали было спорить, но Аспарух поднял руку. Все затихли.
– Мы уже видели, как странно воюет король Само. Поэтому я вверяю ему судьбу битвы и свою жизнь. Кто-то хочет отказаться? – обратился он к своим темникам.
Желающих не нашлось. И тысячи двинулись в ночь.
Воевать ночью степняк не приучен. Ночью он может совершить лихой воровской набег, и, прихватив что плохо лежит, лихо скрыться в ночи. Полномасштабные военные действия – это что-то новенькое для него.
Через четыре часа, не встретив ни одного разъезда, союзники в полной темноте вышли на исходные позиции.
Луна лишь изредка выглядывала из-за туч, чтобы поинтересоваться, чем это таким заняты копошащиеся внизу люди?
На расстоянии двух стрелищ от хазарского лагеря Павел выстроил все двадцать огнемётных орудий в одну линию. На их охрану, кроме обслуги, была оставлена его личная гвардия и две тысячи воинов. Командование артиллерией капитан взял на себя. Аспарух, Грут и Сатта- бай, разделившись на три отряда, обложили становище с трёх сторон. Хазары оказались прижатыми к Днепру.
– В бой не суйтесь. Рубите и поражайте стрелами тех, кто сам на вас набежит. Сейчас вы узнаете, что такое напалм и почему его ООН запретил, – закончил вполголоса Павел свои напутствия, провожая уходящих в ночь.
Его воины соорудили прикрытие от огня. «Обнаружить себя раньше времени – потерять победу». Эти слова короля они помнили прекрасно.
– Ну, с Богом, – украдкой перекрестился некрещёный король. И над притихшими расчётами разнеслось. – Огонь!
Так началась эра огненного боя. Правда, византийцы пальму первенства приписывают себе. Что это, мол, они изобрели и впервые применили «греческий огонь». Но, в науке истории много казусов, и Павел не был в претензиях. Он и так в средних веках накуролесил. Историки до сих пор не могут свести концы с концами.
В лагере хазар творилось невообразимое. Все двадцать ёмкостей с горючим составом долетели до места назначения. Ещё бы! Ведь били, практически, прямой наводкой. Лопались бочки с оглушительным треском, разбрызгивая вокруг себя огненную смерть. Не страх, а дикий ужас охватил спавший лагерь.
Между тем на лагерь обрушилась вторая, а затем и третья партия огненной смерти. Горело всё: люди, животные, жилища, земля под ногами, вода в Днепре. Вырывающиеся из круга огня горящие фигуры падали, сражённые стрелами ангелов мщения. Да, месть была жестокой. Но это была война. Кто кого.
«А бросать в жертвенные костры живых людей, это гуманно? – пытался оправдать себя Павел. – Но ведь это их мир. И они сами решают, как им жить и как умирать». «Ещё бы атомную бомбу притащил», – упрекнул его внутренний голос.
Воины Павла воспринимали происходящее с детской радостью и суеверным страхом. Они стали обладателями Перуновых молний. Трепещите враги!
Разыгрался ветерок и до Павла стал доноситься тошнотворный запах. Этот запах он помнил. Ему приходилось выносить обгоревших пацанов из чадящих бэтээров на той, на другой войне.
Чтобы поскорее покончить с разыгравшейся трагедией, Павел дал команду произвести ещё пару залпов. Что было исполнено. На месте, где располагался хазарский лагерь полыхал огромный костёр. Сорокапятитысячная орда перестала существовать.
«Вот почему немцы так боялись «Катюш», – пронеслось в голове. – «А ведь они были цивилизованными и технически подкованными людьми».
Пламя огромного костра стало постепенно утихать. Павел отправил своих людей проявить акт гуманизма. Добить раненых. Ожоговые центры ещё не существовали.
К орудийным позициям стали стягиваться отряды Аспаруха, Саттабая и Грута.
– Нехорошая война, – заявил Саттабай.
«Ну вот, началось», – тоскливо подумал Павел.
– Поживиться нечем, – продолжил свою мысль болгарин.
– И только? – удивлённо спросил Павел.
– А что ещё? – пожал тот плечами. – Воину нужна победа, но ему нужна и добыча.
– Да-а, – протянул Аспарух. – Я знал, что ты великий воин. Но такое! Сегодня нашим женщинам никого не придётся оплакивать. Сегодня у нас великая победа. Я уверен, что хазары преследовать нас больше не посмеют.
Кстати, исторический факт. С той поры вдоль установившейся хазаро-болгарской границы крупных столкновений больше не было. Отчего? Что так могло напугать воинственное и последовательное в своих поступках племя? Или опять Павел Горюнов? Ещё одна загадка для историков.
– Само, дружище, мы не потеряли ни одного человека. Зато всей их орде устроили погребальный костёр, – восторженно завопил Грут.
Итак, у хазар отбита охота к дальнейшему преследованию, а они, все такие розовые и в шоколаде, победителями возвращаются домой.
7
Ликованию союзников не было предела. Вернулись войска, ходившие на хазар. Таких побед не одерживал ни один полководец в мире. Все воины живыми вернулись в свои рода. Поражение врагу нанесено невиданное. Правда, чтобы одержать окончательную победу над ордами хазар требуются неисчислимые людские ресурсы. Чем, увы, союзники не располагали. В ближайших планах по-прежнему оставались: тризна по павшим товарищам, свадьба болгарской принцессы и ругского конунга и поход во Фракию.
Приготовления шли полным ходом. Резался скот. Готовились мёды. На месте тризны устанавливались идолы.
«Программа обещает быть не слабой, – подумалось Павлу. – Хоть резать и в огонь кидать никого не будут». Он вместе с Саттабаем и Грутом сидел в шатре у Аспа- руха. Они временно оказались не у дел, и хан пригласил их в гости. Павел переложил на Драгмира все свои дела. Он хотел поразить болгар и устроить парад своих войск. Со строевыми песнями. Чёткими рядами. В общем как полагается.
Хан щёлкнул пальцами и к столу вереницей поплыли полуобнажённые девушки. У каждой в руках поднос с разнообразными яствами, выпивкой… Словом: «…Ешь ананасы, рябчиков жуй. День твой последний приходит буржуй».
«А порядочки-то восточные, – отметил Павел. – Ничего, ославянитесь. Славянство, пользуясь своим многолюдством, столько народов в себя впитало! Сам сомневаюсь: кто я на самом деле?»
Хан начал свою речь:
– Я хочу выпить за своего брата короля Само. Самого удачливого вождя, о подвигах которого много слышал и кого, наконец, встретил в жизни. Вождя, не проигравшего ни одной битвы.
«Суворов тоже ни одного боя не проиграл, – про себя возразил хану. – Хотя, Суворов-то ещё не родился».
Между тем хан продолжал:
–
Я хочу, чтобы дружба между твоим и моим народом продолжалась в веках. Чтобы мы всегда с чистым сердцем могли прийти друг другу на помощь. За нас!
«Так и будет, ещё не раз вам подмогнём, – осушая вместе со всеми свою «черепушку», подумал Павел.
Ну и, как водится, далее тосты посыпались один за другим. В общем, скучно не было. Перед пирующими высыпали молоденькие танцовщицы и стали поражать гостей безупречностью своих стройных фигур и мало-мальским умением танцевать. Движения танца сводились к тому, чтобы разогреть страсть у присутствующих.
«Средневековая «виагра», – пронеслось в полупьяном сознании капитана. – У мужиков, наверное, тоже были проблемы». Будучи верным своей, рождённой ещё с курсантских времён традиции, он встал и произнёс:
– Предлагаю выпить за женщин! Офицерскому составу предлагаю выпить стоя.
– Гусары и мужчины пьют стоя, – уточнил Грут.
Павел восхитился: – «Вот чертяга! Он скоро меня переплюнет».
Гулянке не дали перерасти в гульбище прибывшие посыльные. Они доложили, что к тризне всё готово и воины ждут своих вождей.
Аспарух заговорщицки подмигнул Павлу и прошептал ему на ухо:
– Попозже сбежим.
Павел был не против.
В центре лагеря, рядом с королевским шатром Драг- мир выстроил настоящую трибуну для «высоких гостей». На ней были установлены кресла для короля с королевой и хана с принцессой. И вот началось.
Первой колонной проходила артиллерия. Мощные установки тянули быки. А бойцы браво выводили:
.. Артиллерия – боевая наша жизнь, Артиллерия – веселей в строю держись.
Следом за ними шла конница. Каждая сотня с лихим свистом и джигитовкой распевала свою строевую песню.
Болгары были сражены наповал. Это в начале, а затем всё разномастное многолюдье разразилось криками и одобряющим свистом от увиденного.
– Брат, я всё больше и больше удивляюсь твоим способностям управлять войском и умением поднимать боевой дух даже в мирной обстановке, – обратился к Павлу Аспарух. – То, что я сейчас вижу, это словно из другого мира.