– У нас есть веревки? – проговорил капитан. – Ага, прекрасно!
Глаза догадливых весело заблестели. Пираты все сделали, как сказал капитан, и когда фрегат, заметивший их, подошел к ним вплотную, взорам испанских моряков предстала недвусмысленная картина. Было ясно, что темноволосый юноша с мольбой в глазах и кляпом во рту, пленник. Вскоре вся команда Блэкмора вместе с ним была принята на борт. Пленника развязали. Капитан корабля, в черном платье, расшитом золотом, обратился к нему с вопросом.
– Quién es usted? (Кто вы?)
– El Señor escuchó mis oraciones, (Господь услышал мои молитвы), – воздев глаза к небу, сказал на великолепном испанском языке капитан пиратов. – Mi nombre es Carlos de la Negre. Soy el hijo de un comerciante, que fue a Maracaibo. Estos sinvergüenzas tomaron el barco, mataron al padre de nuestro pueblo, y fue capturado, pero hace dos días en una tormenta atrapado ellos se hundieron , pero milagrosamente lograron escapar . Y, como se ve, no podía deshacerse de su cuidado .
(Меня зовут Карлос де ля Нэгро. Я сын негоцианта, мы шли в Маракайбо. Эти мерзавцы захватили наш корабль, убили отца, наших людей, а меня взяли в плен, но два дня назад в шторм захваченное ими судно затонуло, но нам чудом удалось спастись. И, как видите, у меня не получилось избавиться от их опеки.)
– Son los británicos? (Они англичане?) – Продолжал допрос испанец.
– Sí, cerdo Inglés sucia (Да, грязные английские свиньи), – с нескрываемой ненавистью, произнес «негоциант».
– Bueno, señor, me alegro de haber podido ayudar a su compatriota. Mi nombre es Sebastian Ribera, soy el capitán de este barco . (Что ж, сеньор, я рад, что смог помочь своему соотечественнику. Меня зовут Себастьян Рибера, я капитан этого корабля.) – Дав знак гостю пройти вперед, он обернулся и приказал отправить пленников в трюм.
– Siéntase como en casa Don Carlos. (Будьте как дома дон Карлос.)
Блэкмор кивком головы поблагодарил капитана за любезность.
«Дону Карлосу» была предоставлена отдельная каюта и прекрасный костюм, богатством отделки, подтверждающим свое испанское происхождение. Умывшись и облачившись в тонкую батистовую сорочку, атласные кюлоты, камзол и жюстокор, Блэкмор перевел дух и оглядел себя. Ни дать, ни взять испанский кабальеро! Но ломать комедию придется недолго, ибо даже в совершенстве владея испанским языком, он мог попасться на лжи на каком–нибудь самом невинном вопросе. Необходимо сосредоточится, этому, однако, чертовски мешала навязчивая дума о еде. Мысль о товарищах, запертых в душном трюме, перекрыла первую, эгоистичную. Нужно пошататься по кораблю и выяснить, где у них оружие. Капитан не дурак, и, несмотря на его вкрадчивый тон и кошачьи манеры, в его колючих черных глазках читалось все же подозрение. В дверь каюты постучали, матрос оповестил дона Карлоса, что капитан и его офицеры ждут его к ужину в кают–компании. Сейчас его засыплют вопросами. Нужно отказаться. Он сжал ладони, кровавые мозоли саднили. Есть, однако, хотелось нестерпимо. Нет рисковать не стоит. Передайте сеньору Рибере, что мне не здоровится, и я намерен подышать свежим воздухом. Спасибо. Дьявол, руки выдадут. Здесь где–то были перчатки. А, вот! Блэкмор натянул перчатки, нахлобучил треуголку, и вышел из каюты.
Поднявшись на палубу, он огляделся. На таком судне команда должна насчитывать не меньше, чем полтораста матросов. Корабль был английской постройки, захваченный когда-то испанцами. Значит, оружие должно быть только в одном месте.
– Дон Карлос, – Блэкмор услышал за спиной негромкий голос капитана, – жаль, что вы отказались от ужина, сегодня он был вопреки обыкновению недурным.
– Верю, капитан, – улыбнулся Блэкмор, и почувствовал, как его желудок взвыл от зависти, – но я совсем не голоден.
– Вам необходимо отдохнуть, – томно улыбнувшись, произнес капитан Рибера, – завтра я бы хотел поговорить с Вами.
Да, времени нет. Сможем ли мы вшестером захватить корабль? Шансы? То, что у нас есть, шансами не назовешь. На расчет надежды мало, вот если удача была чуть благосклонней. Он отправился вниз. Ночь была решающей, а чувство голода невыносимо, молодой здоровый организм требовал пищи. Мимо проходил матрос, с подносом кукурузного хлеба. И на том спасибо.
Ночь выдалась ясной и душной. Луна, словно гигантская рампа, освещала земные подмостки. Блэкмор разделся по пояс, испанская роскошь сковывала движения. Приоткрыв дверь, он заметил часового. Да, дон Себастьян, вы правильно сделали, что не поверили мне. Но сторож, видно, не разделял подозрений своего капитана, он дремал. Тенью, выскользнув из каюты, Блэкмор встал за спиной своего стража. Молниеносное движение руками и испанец лежал на полу со сломанной шеей. Блэкмор спустился на нижнюю палубу. Часовой, заметив его, вскинул мушкет. Какой ты нервный, амиго. Сверкнула сталь короткого лезвия. Теплая кровь брызнула в лицо. Тошнотворный звук, вырывающийся из узкой раны на горле, отравлял тишину и резал слух. На ремне исходящего в конвульсиях испанца позвякивали ключи. А вот и подходящий. Пираты высыпали из зловонного мешка.
– Excellent culotte, capitaine, – заметил Бове, – satin! (Отличные штаны, капитан, атлас!)
– Подарок, дона Себастьяна, – приподняв многозначительно одну бровь, произнес Блэкмор, и уже серьезно продолжал, – итак, джентльмены, картина следующая. Я насчитал сто сорок семь человек команды плюс офицеры. Сейчас на вахте около тридцати матросов. Оружие на корме, постарайтесь не разбудить остальную команду раньше времени. Капитана я беру на себя. Наверное, не стоит говорить, что, если провалим финал, получим «отставку без предварительного уведомления».
Пираты переглянулись, будто обменялись информацией на телепатическом уровне и ринулись наверх. Нельзя сказать, что или кто помогал этим отчаянным головам в их предприятии, но факт вещь упрямая, шестеро злых, голодных и ведомых жаждой свободы молодых мужчин захватили фрегат. Единственным козырем в руках пиратов была внезапность. Для начала ту часть испанской команды, которая изволила почивать, заперли в кубрике. Моряков, стоявших вахту, тех, кто не успевал сопротивляться, оглушали и кидали за борт. Вступавших в бой, без жалости убивали. Никому из испанской команды и в голову не пришло, что количество человек так беспощадно идущих к своей цели было как минимум в двадцать раз меньше команды корабля. Судно было взято так ловко и бесшумно, что, когда в каюту к капитану, ворвался разгоряченный схваткой Блэкмор с окровавленной шпагой в руке, как воплощение жестокости и гнева, дон Себастьян, спросонья, не сразу вник в ситуацию, хотя считал, что подготовился к любым неожиданностям.
– Дон Карлос, – вскочив со своего ложа, вскрикнул капитан, – как посмели? Что это значит?
– Это значит, что ваш корабль захвачен, – ответил Блэкмор, и изящным движением пистолета указав на дверь, произнес, – прошу, сеньор, ваша команда ждет на шкафуте. – Капитан, свирепо взглянув на своего гостя, вышел.
На верхней палубе, как стадо овец, загнанное волками, толпилась испанская команда под основательным прицелом. Рэмбл и Харди, недолго думая, развернули несколько пушек, нацелив их на пленников, держали зажженными фитили, – что там пистолеты, вот как зашалят, так и получат. Бове уже вел бурную деятельность по посадке моряков в шлюпки. Дэмпер и Кэрри выбрасывали трупы за борт. Окровавленная морская вода за кормой вздувалась и кипела от неистовой акульей трапезы. Блэкмор вывел капитана.
– Чувствовал я, с тобой что-то не так, – процедил Рибера из–за плеча.
– И на старуху, как известно, бывает проруха, – весело бросил ему в ответ Блэкмор, – в следующий раз не будьте столь легковерны, сеньор Рибера, – издевательски подытожил Блэкмор.
– Будь ты проклят, висельник, – прорычал испанец.
– Да–а, – притворно разочаровано протянул Блэкмор, – а я–то думал, Вы прейдете в восторг от нашей блистательной победы. Ведь какова работа?
– Дьяволова, еретик чёртов, – сатанел дон Себастьян, – гореть тебе в аду.
– Ну, гореть то мы вместе будем, – подмигнул испанцу пират, – а может мне, и скидочка выйдет, место попрохладней, за то, что не повесил всю вашу компанию с тобой во главе.
– Лучше б повесил, – испепеляя Блэкмора взглядом, буркнул испанец.
– М–м, вот оно что, – произнес пират, – честь задета. Но, извини, времени нет. Придётся смириться. Смирение наилучшее качество доброго христианина.
– Ублюдок, – прошипел Рибера.
– Он меня утомил, – небрежно кинул пират и дал знак Бове, закругляться с посадкой.
– Ну, что ж, джентльмены, мы заработали по чарке, – выдохнул Блэкмор, – но расслабляться рано. Кэрри, Рэмбл, подобрать грот и фок, ставить стаксели. Придется справляться, орлы. Харди, марш на блинду. Мистер Дэмпер, разворачивайте фрегат. Право на борт! Курс зюйд–зюйд–ост! Заберем наших островитян. Надеюсь, они друг друга не съели. Бове, ты на камбуз, приготовь что–нибудь, сил нет больше. Посиделки отменяются, поедим на ходу. Кстати, как назовем трофей?
– На твое усмотрение, капитан, – крикнул, стоящий у штурвала Дэмпер.
– Предлагаю окрестить «Скитальцем», – окидывая взглядом теперь уже свой корабль, произнес молодой капитан.
– А что, красиво и печально, – улыбнулся Дэмпер, – я «за»!
– Ура, капитану Блэкмору! – заорал в эмоциональном порыве Харди.
– Гип–гип, ура! – троекратно подхватили пираты, после чего все хором задорно и весело грянули песню, весьма скабрезную, что-то там про крошку Мэри и ее безмерную страсть к молодым морякам.
–7–
Когда начинается война, люди, которые и так разделены всевозможными как физическими, так и духовными преградами, начинают делиться на дополнительные категории. На тех, кто отдает последнее, что у них есть, – часто в сие последнее входит их собственная жизнь, – и на тех, кто не только не расстается с чем–то ему принадлежащим, но и прибирает к рукам кое–что, пользуясь, случаем. В свою очередь, те, кто наслаждается щедростью войны, делятся еще на две категории: мужи государственные и разбойники обыкновенные. Мужи государственные напрягают свой мозг, растрачивая часть своей неуемной энергии на лозунги и кличи, бросая в атаку тысячи молодых и здоровых мужчин. При этом, не забывая левой рукой размахивать в неистовом «патриотизме», пуская слезу умиления, при виде шеренг «пушечного мяса», а правой класть в карман, то, что составит их благополучие до следующей «священной» войны. Разбойники обыкновенные, просто и весело грабят тех и этих, выдерживая строжайший нейтралитет.
Очередная война не была исключением. Европейские державы вновь делили между собой некие сокровища, перемалывая здоровый генофонд в гигантской военной мясорубке. Англия грабила Испанию, Испания и Франция Англию, Голландия делала вид, что не причем, но кое–какие шалости себе позволяла. Пираты грабили всех, невзирая на флаги. В общем, все было, как всегда.
Выход в море теперь был и опасен, и притягателен одновременно. Либо вы шли на корм рыбам, либо вам несказанно везло и в карманы текло золото. Но это крайности, конечно, на самом деле морские путешествия в это время обещали полную непредсказуемость и неопределенность.
Губернатор Барбадоса, Филип Уоррен с утра пребывал в смешанных чувствах. Война была самым подходящим событием для зарождения славных замыслов, обещающих в будущем вполне рельефные дивиденды. Мозг мистера Филипа напряженно работал. Небольшая эскадра, отданная в полное распоряжение губернатора и, служившая гарантом безопасности острова простаивала зря. А план был намечен, место и время были известны, но риск, риск оказаться скомпрометированным отравлял предвкушение блаженства. Губернатор прошелся от стола к окну и обратно. Взял в руки звонок.
– Майора Хиггинса ко мне.
Спустя некоторое время в кабинет вошел невысокий сухой господин, лет пятидесяти, с лицом весьма сосредоточенным и кислым одновременно.
– А, вот и Вы, наконец, – произнес губернатор, жестом предлагая майору сесть.
– Чем могу быть полезен, сэр, – опускаясь в кресло, ответил офицер.
– Скажите, майор, – тоже опускаясь в кресло напротив, томно проговорил Уоррен, – вы любите делиться?
– Сэр? – в недоумении приподняв разросшиеся как дикий кустарник брови, вопросил майор.
Мне нужны люди, майор. Смелые люди, я сказал бы, отчаянные, с хорошей огневой мощью, которых можно было бы в последствие принести в жертву.
– Ваше превосходительство, – произнес озадаченный майор, – видимо я, не совсем понимаю Вас, каких людей вы имеете в виду?
– Теперь совершенно ясно, милейший мистер Хиггинс, почему вы, в столь серьезном возрасте носите майорский мундир, – небрежно кинул губернатор, – что ж, у вас есть шанс, дорогой мой, не только получить звание полковника, но и обогатиться. Кроме вас, приходиться признать, у меня нет верных людей для столь деликатного дела и, посему мне придется растолковать вам все подробно. – Майор с готовностью кивнул. – Видите ли, мне известно, что через два месяца из Порто–Белло выйдет эскадра, содержимое трюмов, которой может принести безбедную жизнь не только мне, но и моим недалеким потомкам. Но согласно каперскому свидетельству, львиную долю я должен отдать государству.
– Да, сэр, – кивая головой, заговорчески произнес Хиггинс.
– Ну? – в нетерпении осведомился Уоррен, раздосадованный майорской недогадливостью. – Пять процентов будут Ваши, если Вы найдете мне людей со стороны, которые прольют кровь ради нашего предприятия, и которых можно будет спокойно, с чувством выполненного долга отправить на виселицу или отдать испанцам на растерзанье, срывая авансы и благодарность Отечества. Пиратство, столь блестяще пресеченное в этих водах двадцать лет назад, вновь принимает размах. Война, видите ли, благословляет всякого рода любителей легкой наживы на подвиги. Я слышал, что наши испанские «друзья» опять подвергаются набегам неких лихих молодцов?
– Да, сэр, – вновь мотнул головой Хиггинс, – это так. Опять поговаривают о какой–то республике «берегового братства».
– Ну, так добудьте мне этих «демократов», майор, – теряя терпение, поднимаясь, отчеканил губернатор, – устройте мне встречу с кем–нибудь из их главарей.
– Сэр, – просияв, выкрикнул майор, – я слышал об одном таком парне. Он появился, в этой акватории около года назад и уже заслужил скверную славу. Крайне независим, даже в своей среде. Отчаянно нахальный! Некий Блэкмор. Очертя голову, в бой не вступает, он, видите ли, предпочитает неожиданные подходы. Испанцы дают за его голову пять тысяч песо! То, что нужно!
– Найдите его, полковник, – пожав плечами, произнес губернатор.
Майор Хиггинс залился краской.
– После того, как сокровища Порто–Белло будут у меня, а Блэкмор на виселице, – сбив довольство с лика майора, томно произнес губернатор.
– Сэр, я, – смутившись, пролепетал бедный майор, – я постараюсь.
– Постарайтесь, постарайтесь, любезнейший, – лениво протянул Уоррен, подходя к стеклянной двери, ведущей на террасу, – старость у порога, надо встретить ее достойно.
– Единственное, сэр…, – замешкался Хиггинс.
– Что еще? – резко проговорил губернатор, он устал.
– Как я найду его, – виновато произнес несостоявшийся полковник, – никто не знает, где логово флибустьеров?
– Чтобы доказать, что вы, мой дорогой, достойны чести повышения, – съязвил Уоррен, – вам необходимо воспользоваться мозгами, наделенными Вами Господом, для того, дабы отличать Вас от стола. И предвещая Ваш второй вопрос, скажу, чтобы уговорить наших агнцев, не жалейте красочных посулов, но не перегибайте палку, не думаю, что эти ребята столь же сообразительны как Вы, майор. А, вот еще! – Уоррен вновь подошел к своему столу и, опустившись в кресло, написал на бумаге что–то, поставил подпись и, свернув, скрепил письмо печатью. – Передайте это капитану Блэкмору, это нечто вроде индульгенции, разумеется, до поры. Вы должны заставить его поверить.
– Да, сэр, – привычно кивнул Хиггинс, – я понял.