– Люблю, конечно, – прошептал Барт. – Но и Маринеллу тоже люблю… Как мне с этим жить, учитель? Это такая разная любовь…
Джио пожал плечами. Ответа на вопрос у него не было. Сам он не был избранником, давно уже не влюблялся в женщин, да и в книгах Ордена ничего подобного никогда не встречал. Считалось, что избранник должен любить богиню и хранить ей верность – и все, никаких подробностей о том, что испытывали при этом реальные избранники из плоти и крови в книгах не сообщалось.
Но сейчас старому монаху не хотелось думать о Маринелле и ее интрижках. Отец Джио думал о миссии, что им предстояла, и кое о чем другом, о чем никогда не рассказывал ни одному человеку, даже Барту.
А в соседней хижине Марисоль развела огонь, чтобы не замерзнуть, – ночи здесь были холодные, несмотря на жаркие дни, и долго-долго смотрела на пламя – она с самого детства любила смотреть на огонь. Потом расплела косы, расчесала волосы гребнем, что прихватила с корабля, и собралась ложиться. Полог приподнялся, и из темноты возник Мишель Шамет.
– В чем дело? – сухо спросила женщина, – Я собиралась ложиться спать.
– Я тоже как раз собирался сделать именно это.
– И? – мрачно взглянула она.
– У этих дикарей не нашлось для меня свободной хижины, – развел руками Мишель, а Марисоль, услышав его слова, расхохоталась от души.
– А что здесь смешного?
– Да тут полным полно пустых хижин! Просто скажи, что хочешь остаться со мной!
– Вот уж нет! Я бы предпочел пойти в хижину к Карло и его дружкам, но там места нет. И у рыцарей уже места нет! Не пойду же я к Маринелле с Венсаном! Они явно меня не ждут!
– Убирайся, – крикнула Марисоль, швырнув в него куском дерева, приготовленным для костра.
Мишель, легко уклонившись от куска древесины, скрестил руки на груди и произнес:
– Между прочим, ты обратила внимание, какие красивые эти дикарки? Некоторые особенно соблазнительны. И улыбались мне, так и смотрели!
– Нет, не заметила. А вот сын вождя, кстати, вполне ничего!
– Эта раскрашенная обезьяна самая пара тебе! Я сразу это подметил!
– Убирайся! – зло повторила она.
– Вот и уйду, – он кивнул. – Пожалуйста, раз так хочешь!
Он остановился возле полога и повторил:
– И уйду! – помедлив, он обернулся к Марисоль, та ответила ему насмешливым взглядом и направилась к расстеленной на земле шкуре, чтобы устраиваться на ночлег.
Поколебавшись, Шамет постоял еще, а потом, резко изменив решение, обернулся.
– А вот никуда я не пойду! – громко возвестил он. – С чего это мне уходить! Некуда мне идти!
С этими словами он вошел и опустился на шкуру рядом с женщиной.
– А ну-ка, подвинься. Место есть.
Марисоль рассмеялась, довольная своей маленькой победой, потом протянула руку, обнимая его.
Глядя в темноту, когда костер уже погас, Марисоль, положив голову на плечо Мишеля, и спросила:
– Так ты признаешь, что любишь меня?
– Зачем все время спрашиваешь, если и так знаешь? – с досадой отмахнулся Мишель. – Терпеть не могу глупые вопросы!
– Почему же ты бросил меня тогда? Почему не появлялся столько лет?
– Дураком был… – вздохнул он, – Все хотел быть свободным… И бродить по свету…
– Набродился? – усмехнулась она.
– Столько раз по краю прошел… Уже надоело… Покоя хочу, чтобы всегда было так хорошо, как сейчас!
– Всегда так и будет… – ласково поцеловала его женщина
Глава пятая. Золотой город
На следующий день путники были рассажены индейцами по узким лодкам и плотам, на которых по реке они отправились дальше, в сторону Милагро. Сидевший на корме самой первой лодки-пироги Барт напряженно смотрел вперед: с каждой минутой предстоящее не нравилось ему все сильнее.
Конец ознакомительного фрагмента.