– Не знаю про такие! Чай не бедствуем. И сам могу, кому угодно денег дать! – воскликнул Илья Петрович.
Денис задорно рассмеялся и, встав с дивана, подошел к окну. Уже светало. Он посмотрел задумчиво на спящий парк, на влажную лужайку вдохнул прохладный свежий воздух и, повернувшись к князю, спросил:
– Илья Петрович, а как все было с самого начала? Расскажи. Мне все сумбурно как-то рассказали. Не понял я всего. Вот только знаю, что откуда-то взялись те брошь и серьги. И что владела брошью Полина наша. А остальное все частями. Ты сам-то знаешь все?
– А как не знать. Оксана мне подробно все и в красках рассказала! Садись, велю сейчас я водки нам принесть, и закусить еще. – И вышел.
Денис снова стал смотреть в окно. Он помнил все тут. Но теперь ему казалось, что попал он в сказку. А как еще такое объяснишь?
Вернулся князь с подносом. Поставил все на стол, сел в кресло.
– Все спят уже, и повариха тоже. Ну, слушай, – и разлил водку по рюмкам. – Полина, та, что в вашем веке, от матери на день рождения в подарок получила брошь. А мать ей после этого сказала, чтоб на себя ее не надевала. Хранила просто чтоб! Что эта брошь несет в себе какое-то проклятье, но Полюшка не испугалась. Она ее на платье приколола и тут все это началось…
– Что началось? – спросил Денис.
– История вся эта! – ответил князь и многозначительно посмотрел ему в глаза. – Продолжу я. Так вот, и стали сниться ей такие сны – что вроде барышня она, и все как есть у нас тут, снилось… Поехали они с друзьями как-то к озеру купаться, туда откуда ты пришел – ну, от того, что у имения Васильчиковых. Где портал сейчас.
– Я понял. Что дальше?
– И встретила она там Владимира. Того, что в вашем веке. Потомок он Оксанин и мой. А мать его Елена – колдунья. Полине, значит, он все рассказал и к нам сюда через портал ее привел. Чтоб барышне Полинушке помочь. И сыну моему – Владимиру. Я не хотел его на ней женить. А дальше было дело так – Владимир, тот, который мой, приютил больного колдуна, отца Оксаны. Он болен был и при смерти лежал. Его он в домике охотничьем своем приветил. Оксаночка моя была при нем. Ухаживала за стариком. А тот колдун, решил Владимира отблагодарить, и барышням подкинул две вещицы. Вернее он хотел, чтобы нашла их барышня меньшая, та, которую Владимир полюбил. Там были брошь и серьги. Они у озера на берегу лежали. Полинушка их и нашла. Но их там было двое! Вдвоем они гуляли там. И поделили. Брошь – красоты невиданной взяла себе Полина, а серьги старшая взяла сестра – Мария.
– А как они там оказались? Серьги с брошью? – спросил Денис.
– Не знаю я. И Оксана тоже. Не рассказал отец, откуда в озере такая красота лежала. Сказал лишь, что их надобно потом вернуть. И что помогут они в другое время барышне с Владимиром уйти, коль не позволю я ему на ней жениться. Чтоб вместе были!
– А дальше что?
– А дальше, черте что! Пришли они из века вашего и тут такое учинили! Владимир мой Полину обесчестил, по наущению того, потомка нашего. И сказывал, что было б все не так, коли они бы тут не появились!
– А как?
– Почем я знаю? Они в историю вмешались и все с ног на голову тут перевернули! Владимир и Полина, ваши, похожи как две капельки воды на наших. И тот, что ваш, ко мне в имение приехал и молодого князя заменял. Комедь ломал! А мой сынок тем временем с Полинушкой своей в постеле нежился.
– А наша-то Полина где была?
– А ваша, в доме у Васильчиковых барышню изображала. Да так ей это удалось, что мать с отцом провесть смогла. Не провела лишь няньку. Признала та, что дитятко-то не ее! А та во всем созналась ей. Что, мол, меньшая барышня сейчас в постеле с князем, и надобно их обвенчать. Меня-то самого сумели провести! Не понял я, что не дитя он мне родное, а не пойми каков потомок! Устроил тут шкандаль, мол, не пойду с Марией под венец. И заявил, что Полюшку он обесчестил. Меня удар чуть не хватил! Потом остыл немножечко, подумал, и сам решил жениться на Марии. Уж больно мне луга те заливные покою не давали! Поехал я к Васильчиковым, чтоб уладить дело, а граф, любитель выпить, недолго препирался. С моими доводами согласился и барышню меньшую велел к венцу готовить. А мне Марию в жены обещал. Но запропала барышня, ее и след простыл. Отец ее взбесился, орал, кричал, весь покраснел… А я про домик-то охотничий еще давно разведал, где мой сынок все время с Полюшкой своею проводил. И говорю я графу, мол, знаю, где она. Туда приехал я, а там! С утра во рту ни капли не держал! Сидят все четверо! Две Полюшки, и два сынка, Владимира! Я чуть не умер. Неужто, думаю, совсем плохой, коли в глазах уже двоится! И эти там же – друзья Полины вашей, Василий и его Ирина. Не глянулась она мне сразу! Я на дворянке Ваську бы женил. А эта…
– Ну, тут, Илья Петрович, уж ничего не сделать. Ее он очень любит!
– Как бы ни так! Ему Елена травку подмешала, чтобы убрать их с берега, когда Полина и Владимир к нам уходили! – воскликнул князь, и понял, что проговорился.
– Да ладно! Кто сказал тебе такое?
– Эх, я как баба! Развезло, небось! – и, посмотрев на второй опустевший графин, сказал, – чего теперь уж! Приворотную траву она ему подбросила в еду. А Ирка и стараться рада. Грудастая! Навроде наших баб дворовых, тьфу! – и сплюнул. – Только ты теперь-то уж молчи! Детишек жалко, пусть живут!
– Не бойся, не скажу! – успокоил Денис князя.
– Так я об чем? Опять отвлекся? Вот. Смотрю, я, значит, и глазам не верю. А в дом, когда зашел, так понял, что не брежу. Сидят рядком, да говорят ладком! Сначала я им не поверил, а Васька мне все объяснить хотел, да и понарассказал такого, что я его и отпускать не захотел. Всю ночь он врал про ваши чудеса, ну, а потом свой черный коробок достал и показал, как там играть в игрушки можно. Да только быстро эта… села… как бишь ее, а …
– Батарейка! – улыбнулся Денис.
– Во, она!
– И дальше что?
– А дальше я решил, что надо у Стромиловых моих влюбленных обвенчать, чтобы чего не вышло. И отписал ему. А там и ты тогда в клети сидел! – и засмеялся.
– Ничего смешного в этом нет! А выйти что могло? Ведь все уж согласились.
– Приехали уж гости, почти весь свет, родня. Все думали, Марию поведут к венцу, а тут Полина! Разговоров много б было! Ее вуалею накрыли так, чтоб до поры никто не догадался, что не Мария это. И я велел тогда, чтоб эти ваши пришлые в моем имении венчались, а те другие, наши, значит, у Стромилова. И тайно! Они на Демоне уехали, с письмом. Стромилов мастер был повеселиться! Такие фортели выделывал тогда! Вот там и обвенчали их. А Полюшка его жене все рассказала. И про тебя, видать. Иначе бы тебя не отпустили.
– Вот, значит, кому обязан я!
– А разве ж ты не знал?
– Сказала мне его жена, чтобы на Полюшку молился, да только я тогда не понял почему! А Демона я видел. Красавец конь!
– Хорош! – согласился с ним князь.
– А дальше было что?
– А дальше было так – Насонов все крутился рядом. Приехал он не вовремя! Как раз в день свадьбы. И понял, что Полюшка его уже с другим повенчана. Он к нам в имение поехал, да заприметил, что в лесу две пары кольцами и платьями меняются. Как я велел. Чтоб пары обменялись, и никто уже подвоха не заметил. А тут Насонова к нам принесло! Он рассказал Марии все, и стали они за нами наблюдение вести. И многое прознали… Ну, тут Оксаночка моя и постаралась. Заслала их в горелый лес, а там кругом болота. Да, что я, знаешь ведь, поди! Сам там скрывался.
– Знаю! Мне ль не знать! Я там такого натерпелся!
– Ну, дело было сделано. Полина и Владимир венчаны, пора уж было вашим уходить, да вот случилась незадача! Уйти-то, как пришли уже нельзя! Порталом было зеркало! А в зеркало войти лишь с брошью и серьгами можно было. А Мария серьги не дает! Мы к ней и так и сяк, уперлась! Ну и решили их украсть. Владимир ваш в окно залез, да все украл, а серьги потерялись. Ну, дальше знаешь сам.
– Я их под окнами нашел, когда в кустах сидел и наблюдал за домом. Мне интересно было все. Ведь я историк! Ходил я по имениям и незаметно смотрел на все. А тут сверкает что-то в траве! Я нагнулся, поднял находку и обомлел. От красоты! Серег таких я никогда не видел. Потом в болотах спрятал. Думал, коль не найду хозяина с собой в свой век возьму.
– Не жалко было отдавать? – с хитринкой глядя на Дениса, спросил Илья Петрович.
– Чужого мне не надо. А как узнал, что без серег мы в свой век попасть не сможем, так что тут говорить? Я счастлив был, что наконец-то встретил тут своих, и что домой уйдем. Устал я по болотам шастать, да если б даже у Насонова прижился, домой хотелось очень!
– Ну, вот и все мы вспомнили с тобой. И все по полкам разложили. Пора уж спать! Сегодня, чую, рано не проснусь, к полудню бы подняться. Оксане будет лихо! Шустрая у нас Любашка! За нею глаз, да глаз!
– А про Стромилова что слышно? Почему сказал ты, что он любил гулять. Он умер?
– Господи помилуй, нет! Дочь заневестилась. У ней дебют. Он в Петербург ее увез. Она от первой у него жены. Еще сынок есть. Только он еще малыш. Тут с нянькою и с дядькой остается. А Варюшку он в свет везет. Пора ей замуж. Там остепенится!
– Невеста говоришь? Ее не видел я. Мальчишка был. Он хлеб мне приносил. По виду был барчук. Ему лет семь не больше.
– Восемь. Тогда шесть было. Он рослый и смышленый очень. Явно не в отца! – засмеялся князь. – Ну, все, пойдем на боковую. А завтра, уж сегодня, к Игнату, к конюху, тебя сведу. Пусть обучает верховой езде. Пока к Игнату, далее посмотрим.
– Не надо мне! Умею. И хорошо держусь в седле. Не то, что ваш Василий!
– Вы все же ездите на лошадях! Все врал мне, значит, Васька!
– Нет. Не врал. Владимир тренер по конному спорту. Я к нему ходил. И научился!
– Неужто все же на этих ездите… машинах что ль? – с крайне расстроенным видом спросил Илья Петрович.
– Да. Увидел бы и испугался! – засмеялся Денис. – Не хмурься, Илья Петрович, я шучу!
Князь проводил Дениса в его комнату, а сам пошел к себе в спальню. Уж скоро Любонька проснется, а он ложится только! Илья Петрович тихо подошел к кровати, полюбовался на спящую жену и лег. Заснул он моментально. Оксана повернулась к мужу и, улыбнувшись, прошептала:
– Спи, отдыхай, душа моя. Теперь скучать нам не приридется!
Глава 2. Денис
Илья Петрович встал только после полудня. Попив чаю, спустился в парк, где в тенистой беседке сидели Оксана и старая нянька. Они наблюдали за возней Любоньки с борзыми щенками. Возле девочки стоял мальчик-псарь и следил, чтобы щенки не разбежались и не поранили девочку своими острыми зубками. Люба задорно хохотала и постоянно встревала в возню щенят, кувыркаясь и бегая вместе с ними. Девочка была резвая и шаловливая. Тихие игры ее не привлекали, она скучала, капризничала, постоянно ерзала и елозила пухлыми ножками. Ей хотелось все время куда-то бегать, лазать и прыгать. Одним словом – непоседа. Старая нянька уже с ней не справлялась, и Оксана старалась не выпускать их из виду. Никому другому она ребенка не доверяла, и очень переживала, когда узнала, что Владимир скоро увезет старушку к Полюшке. Она не знала, что ей теперь делать, ведь для того чтобы подыскать девочке хорошую няню, а вскорости и гувернантку, надо достаточно много времени. Самой ей надо было заниматься хозяйством и обустройством дома. Проверять работу кухни, давать указания кухарке, о том, что приготовить, присматривать за остальными домашними слугами, проверять ключницу и кладовые. Ей хотелось кое-что переменить в доме, так как у Ильи Петровича хозяйки не было уже много лет, и дом выглядел по-холостяцки мрачно, хотелось чего-нибудь светлого, праздничного и женского. А за два года своего замужества Оксана еще ничего не меняла. Илья Петрович и так был слишком занят, он каждодневно принимал у себя старост, жалобщиков, объезжал поля, следил за конюшнями, скотным двором и псарней. Людям своим он доверял, но любил все проверить самолично. Управляющий же вообще в последнее время стал от работы увиливать, и все время на сторону смотрел. Оксана поняла, что он уже немало нажился и хочет расчета, чтобы перейти на службу в другое имение. Не велика потеря – подумала Оксана. Ей было это все в новинку, она никак не могла войти в роль княгини, научиться командовать домашними слугами, не быть слишком мягкой и лояльной к ним. Оксана стала замечать, что этим стали пользоваться, но сделать что-нибудь была не в силах. Управлению хозяйством учили барышень почти с рождения, как и другим наукам, которые могли бы пригодиться в жизни благородным девицам, которые впоследствии становились женами и хозяйками больших имений. А она была человеком вольным и простым, и кроме своего чародейства ничему более не обучена. В этом она преуспела! Сначала все ее боялись, но вскоре, увидев, что новая княгиня приветлива со всеми и добра, а зла и вовсе никому не причиняет, постепенно к ней привыкли, и даже полюбили. Но слабостями пользовались часто. Княгиня по ночам прислугу не будила, все, что понадобится, делала сама, а за какой-нибудь проступок и за лень слегка журила, и быстро забывала обо всем. Князь часто брал с собою маленькую дочку. Сажал ее на лошадь и объезжал поля, а Любонька кататься с ним любила, была спокойна и тиха, и часто засыпала. Князь привозил ее домой, укладывал в кроватку, а они с Оксаной шли обедать.
Нянька увела малышку в дом, та отбивалась и кричала, тянула ручки к князю, но старуха, крепко ухватив Любочку за ручку, не давала ей никакой надежды вырваться. Девочке пора было обедать и ложиться спать. Илья Петрович сегодня никуда не собирался. Он подошел к жене, и, целуя ее в лоб, спросил:
– Что, уморилась, душа моя? – спросил он у Оксаны.
– Ну, просто егоза! – смеясь, ответила она. – Нет с нею никакого сладу!
– Пройдет все скоро, и будешь вспоминать с тоской те времена, когда она была малышкой и нам давала жару!
– Не знаю, что и делать! Владимир скоро нянюшку к Полине отвезет. Как будем с ней справляться? Кого искать? Ты знаешь, я никому ее не доверяю!
– Есть молодуха одна в деревне. Пусть няней будет при Любаше. Она своих братишек всех взрастила, без матери. Мне сказывал об ней наш староста, Захар. Просил его я. И молодухе польза. Жить в няньках лучше и сытней, чем в поле спину гнуть.
– А она здорова ль?
– Здорова, в силах, и молода еще. С ней справится она, не сомневайся. Займешься обустройством дома, отдохнешь, модистку выпишем из Петербурга… А сколько я тебе журналов модных заказал!
– Зачем мне это все? Вот домом я хотела бы заняться. Хочу гостиную обоями оклеить, и сделать посветлей ее. Диваны надо б в тон к ним подобрать и поменять цветы, часы напольные поставить, столы для карт и кресла. В другую, мне хочется рояль перенести из залы и научиться музицировать на нем.
– Учителя я выпишу. А хочешь, к Стромиловым пошлю, у них теперь он в праздности живет. Лишь спит, да ест, и девок портит.
– А не боишься ты, что я его в лягушку превращу? Он отвратителен. Не знаю, как его там терпят. Прогнали бы уже!
– Зато учитель хоть куда! Стромиловский сынишка и тот играет на роялях! А ему, как сказывают, медведь на ухо наступил!
– Нет. Не настаивай, его я не хочу сюда. Попробую сама, пока учитель не найдется.
– Я помогу тебе, душа моя! Вот только надобно нам с нашим гостем разобраться! К Насонову он хочет в Петербург. Так приодеть его бы надо, да обхожденью, танцам обучить. А как ума не приложу! А пусть Насонов сам и думает! Чай, в Петербурге!
– И правильно! Пойду, проверю, как там нянюшка справляется с шалуньей нашей. Ее бы искупать нам надо перед сном.
– Иди, а я займусь делами, пора уж! Дениса не видала?
– Верхом уехал. Да красиво так! Он ладно держится в седле!
– Ну, хоть одно умеет! Намаемся еще!
– Не бойся! Он толковый! – и нежно улыбнувшись мужу, удалилась.
Князь решил пройтись по парку. Два месяца стояла жуткая жара. Вздохнуть свободно можно было лишь вечером, а днем в тени раскидистых деревьев парка. И у купальни. Пойду-ка окунусь – подумал Илья Петрович. Надо б охладиться. Но подойдя к пруду, вдруг передумал. Он наклонился и, попробовав воду рукой – не холодно ли, испугался…
Он вспомнил, как пришел Денис. А вдруг и этот пруд таит в себе какие-то загадки? Вдруг он сейчас нырнет, а вынырнет в каком-нибудь другом пруду, иль веке? Уж лучше я из кадки обольюсь – решил Илья Петрович, и вернулся к дому, не понимая, что с ним случилось и откуда этот страх!