– Нет, отец, с животом уже тяжело мне передвигаться. Я просто закроюсь в своей кубикуле.
– Ты можешь присутствовать, если интересно. В отличие от твоей матери, ты умная.
– Тогда мне интересно… – и она начала разглядывать Флавия. – …интересно же наблюдать за тем, как Туллий идет к императорскому трону.
В августские иды на вилле у Сервия стали собираться гости. В основном это были сенаторы и несколько патрициев из уважаемых и древних семей. Но главной неожиданностью для многих, безусловно, было появление здесь Марка Нервы.
– Надеюсь, Гней, я не зря проделал столь длинный путь в эту жару, чтобы отведать твое и мое любимое белое фалернское вино. – произнес Нерва, скидывая с себя тогу. – Когда оно настоится в меде, то становится очень крепким и сладким.
– Конечно, Марк, у меня его вдоволь.
– Оно же очень дорогое. Самое дорогое. В четыре раза дороже всех остальных сортов.
– Я в курсе.
– Я просто очень люблю вина и терпеть не могу «Кровь лозы». Оно быстро плесневеет в амфорах, поэтому приходиться разбавлять горным медом, либо водой, как в тавернах. А плебеи, вы не поверите, – и он расхохотался. – разбавляют вино водой из Тибра, чтобы не было столь кислым.
– Да, мы слышали об этом. Сейчас принесут наше вино. Итак, все уже собрались, а нас сегодня почти шестьдесят человек…
– Нет, не все. – перебил его Нерва. – Я позволил себе от твоего имени пригласить еще одного очень важного и влиятельного человека.
– Кто это? И почему я узнаю об этом только сейчас?
– Не волнуйся, друг, ты же мне доверяешь точно так же, как и я тебе!? А разве мы когда-то подводили друг друга?
– Что же, надеюсь этот незнакомец не Домициан!? – Послышался хохот гостей. – Друзья! – продолжил Сервий. – Во-первых, благодарю, что вы все отозвались на мое предложение и прибыли сюда в столь мрачное для нас время. Во-вторых, на данный момент лишь мы с вами реальная оппозиция императору…
– Я не думаю, что Нерва оппозиция. – заявил один из сенаторов. – Он не только самый близкий друг Флавиев из оставшихся живых, так еще и очень близок к Домициану. Не рискуем ли мы возлежать с ним за одним столом?
– Ваши опасения мне понятны, сенаторы. – ответил Марк, наливая вино. – Но, наши отношения с императором лежат в руинах. Мы давно уже не любовники. Да и чаще всего он старается избегать меня. Никаких должностей не дает… даже места в сенате меня лишил. Его изменила должность императора в худшую сторону.
– А если он сейчас предложит должность консула, как пример. Ты опять будешь с ним?
– Нет, я человек очень и очень злопамятный. Веспасиан и Тит всегда с уважением ко мне относились, с почетом. А Домициан… он предал меня. Больше мне нечего добавить.
– Марк, – обратился к нему Гней. – а ты хорошо помнишь Туллия Флавия?
– Конечно, он рос на моих глазах. А что?
– Что ты о нем нам можешь рассказать?
– Ребенок как ребенок. Всегда в тени Тита был. Про него можно сказать, что малец неконфликтный, спокойный, уравновешенный. Хорошо учился. Правда замкнутый немного… Но безумно красивый, Аполлон отдыхает, да простит меня этот бог! Тит его любил, но кто же знал, что это приемный сын!? Домициан так мечтает его словить. Однако, как не прискорбно это звучит, я не думаю, что Туллий жив.
– Ты же помнишь, как он выглядит?
– Что за странный вопрос, я же говорил, он вырос при мне.
– Туллий! Зайди к нам. – объявил Сервий.
Все гости вытаращились на входящего в атрий Флавия и замерли.
– У меня вопрос к тебе, Нерва. Просто спрашиваю для себя, на всякий случай. Это действительно Туллий? – поинтересовался Гней.
Марк, пораженный увиденным, приблизился к Туллию и стал трогать его лицо, будто хотел снять с него маску. Затем потрепал волосы и произнес:
– Мальчик мой, Туллий! Ты жив!? – и обнял его крепко.
– Дядя Марк! – Флавий обнял в ответ.
– Хвала богам… как же ты выжил? Почему ко мне не пришел? Я никогда не выдал бы тебя Домициану.
– Я чуть не погиб, меня спасли и доставили в Тарент. Там и выживал. Безопаснее всего было находиться в дали от Рима, пока я не наберусь сил.
– О боги… – Нерва не знал на кого смотреть. – Так вот, значит, какой у вас план. Домициана заменить Туллием!? – и он рассмеялся. – Гениально, Гней, просто гениально.
– Гениальность не в придумывании плана, а в его реализации. – ответил Сервий.
– Да, ты прав.
– Ну что же, Туллий, поздравляю. – улыбнулся ему Гней. – Тебя опознали.
Довольный Флавий возлег рядом с Нервой. В атрии появился номенклатор:
– Господин, пожаловал еще один гость!
– Пусть входит. – разрешил Сервий.
Когда же этот гость вошел, лица у многих присутствующих побледнели. Они хотели уже бежать во все стороны не оглядываясь, даже через окна. Казалось, их бы не остановил и тот факт, что вилла находилась частично в холме. Даже Туллий сглотнул и тоже стал подумывать уже о побеге.
– Ну надо же, – удивился спокойный Гней. – сама императрица к нам пожаловала!
– Проходи, возлежи, Августа. – бросился помогать ей Нерва.
Она, в черном пеплуме, молча возлегла с Марком, и только тогда заметила Туллия:
– А, ясно. – лишь выдавила из себя Домиция. – Вот из-за чего нужно было это собрание.
– Я не понимаю… – еле слышно произнес Флавий. – она ведь…
– Императрица! – начал было Сервий.
– Уже нет, Гней! – парировала Августа. – Домициан развелся со мной и изгнал со дворца! Или до тебя еще не дошли эти сведения?
– Прими мои искренние соболезнования по поводу смерти сына. Он был столь юн…
– Домициан-Младший умер? – поразился Туллий. – Как? Почему?
– Тебе какое дело до этого? – резко ответила ему Лонгина. – Наоборот, радуйся, прямого наследника у Домициана больше нет. Остались только двое родственников со стороны Сабина, но они ничтожества оба, впрочем, как и ты.
– А как моя сестра Юлия поживает? – не реагировал на оскорбления Флавий.
– Живет с матерью на вилле. Но она тебе не сестра, ведь, в отличие от тебя, она настоящая дочь Тита Флавия, его кровь, его плоть.
– Так чем мы можем помочь тебе, Домиция? – вмешался в разговор Сервий. – Сегодня развелся Домициан, а завтра вновь поженится. Насколько мне известно, вы и раньше так конфликтовали.
– В этот раз все по-другому. Он унизил меня при всех, когда после театра отправил голой идти во дворец.
– Да, это грустная история. К тому же публично убил твоего любовника.
– Да Плутон с ним, с любовником тем. Домициан публично оскорбил меня перед плебеями, перед этой чернью. Знаешь, что они кричали? Казни ее! А он ведь мог это сделать, мог исполнить просьбу плебса… Домициан должен умереть, иначе умру я.
– А вдруг, это все ловушка? – предположил один из гостей. – Вдруг, ее сюда специально прислали с предлогом, а завтра список с нашими именами попадет в руки императора, и он нас сразу казнит?
– Да как ты смеешь обвинять меня в том, что я, прикрываясь смертью моего сына, участвую в разоблачении заговора? Да проклянут тебя все боги Рима!
– Прости его, Домиция. Мы все очень рискуем… – заступился Гней.
– А я не рискую, возлежа за одним столом с этим… Туллием?
– Мы все обеспокоены тем, куда катится наша любимая империя и если не остановить Домициана, то Нерон останется далеко позади.
– Это да, он уже обдумывает, как расформировать сенат и разрушить Курию Юлия.
Сенаторы охнули.
– А недавно я был на ужине у императора. – заговорил Нерва. – Так там он убил Мария, стража Юпитера Капитолийского, который спас его во время правления Вителлия. Просто и хладнокровно выпустил стрелу в своего спасителя, но перед этим долго слушал его воспоминания и обещал покровительство и заботу.
– Итак, уже ясно, что с каждым последующим днем Домициан будет становиться все безумнее. – заявил Сервий.
– И что мы можем? – спросил один из сенаторов. – Нас слишком мало. Даже здесь и сейчас присутствуют лишь тридцать восемь сенаторов из шестисот.
– Но какие тут сенаторы и какие тут люди! Лучшие из лучших!
– Каков план? – спросил Нерва.
– Его еще нет. Он только зарождается. Домициан осторожен и всегда наготове. Он сейчас покинет Рим и будет жить на разных виллах как можно дальше отсюда. Мы не сможем успешно действовать за пределами Рима. Надо, чтобы завершилось строительство его дворца и тогда он будет там постоянно жить, расслабится, и пропустит наш разящий удар. У нас будет лишь одна попытка и мы ее используем.
– Домициан не успокоится, пока не схватит Туллия.
– Я решу эту проблему. Завтра Домициан похоронит Туллия Флавия навсегда.
– Как?
– Чем меньше знаете, тем крепче спите.
– Но мы должны знать, иначе зачем мы собрались?
– Вы должны знать лишь только то, что важно. Я же сказал, что это уже не проблема.
– Что далее?
– Предлагайте! Не я ж один должен думать за всех. Все же тут заинтересованные и умные люди.
– Я приехала сюда со своим слугой Стефаном. – заявила Лонгина. – Ему вы можете полностью доверять. Несмотря на то, что он остался во дворце, так как лишь он один развлекает и веселит Домициана, он все равно предан только мне.
– А разве Цезаря можно чем-то развеселить и развлечь? – поинтересовался один из гостей.
– Как ни странно можно, но очень редко. Чаще всего он уединяется сам с собой и запирается надолго.
– Пропажу слуги не обнаружит император? – поинтересовался Марк.
– Он знает, что Стефан помогает мне с переездом.
– А он сможет отравить императора?
– Это вряд ли. Домициан ничего не будет принимать в пищу без дегустаторов. А после еще долго ждет последствий, прежде, чем есть.
– Ночью его сможет зарезать Стефан? – спросил один из гостей.
– Нет, его спальник Парфений всегда наготове, да и много преторианцев у дверей, и в коридорах.
– Может нам его переманить?
– Пробуйте.
– Это все хорошо, но не на данном этапе. – прервал всех Сервий. – Как я и сказал, нужно время.
– Тогда мы зря сегодня приехали! – расстроился Нерва, опустошая очередной кубок вина.
– Не зря. Это наша первая встреча из сотни других. Сегодня, мы, так сказать, познакомились снова и объединились. Все на одной лодке плывем к намеченной цели – убить Домициана, а затем сенат провозгласит новым императором Туллия. SPQR – Сенат и Народ Рима примет это решение с благоговением, так как все любят и до сих пор скучают по правлению Веспасиана и Тита Флавиев. А Туллий будет продолжателем их политики.
– Может у Туллия спросим, как он это все видит? – поинтересовался Марк.
Все гости уставились на Флавия.
– Мне главное отомстить Домициану за убийство моего отца, Тита. Именно убийство, так как он отравил его. – ответил он.
– Это все понятно. Ну, а после того, когда станешь императором?
– Я сделаю всех вас своими советниками и буду править вместе с Римским сенатом.
– То есть ты за республиканский устрой?
– Эм… да… именно… республиканский. – растерялся Туллий.
Этот ответ почти всех обрадовал. По радостным лицам можно было все прочитать.
– Ой да ладно, он вам сейчас скажет, что вы только захотите услышать. Ведь все такие хорошие, до прихода к власти. – съязвила Домиция. – А потом становятся тиранами. Хотелось бы верить, что Туллий вообще знает, что такое республика, но лично мне не нравится вариант с ним. Мы должны рассмотреть несколько кандидатов.
– Например? – спросил Сервий.
– Сабинов, младшего или старшего.
– Ты же сама говорила, что они ничтожества.
– Тем легче будет ими управлять.
На сей раз сенаторы задумались.
– Вариантов много, конечно же. – стал размышлять Нерва. – Но Туллий лучший кандидат. Он ведь Флавий, пусть не по крови, но по имени. – и он подмигнул ему.
– Тем более, – продолжил Гней. – даже невооруженным взглядом видно, что Домиция явно не любит Туллия. Не знаю, что у вас произошло, да и не хочу знать, но мы должны придерживаться основного плана. А в нем Туллий главный претендент.
– Может проголосуем? – предложил Марк.
– Да, как в сенате. Люблю эту процедуру. – поддержал один из гостей.
– Хорошо, давайте поиграем. – вздохнув согласился Гней. – Кто за то, чтобы Туллий сел на императорский престол? – Руки подняли Сервий и его дочь, Нерва и половина сенаторов. – Кто за то, чтобы Сабин отец или его сын? – Лонгина подняла руку и оставшиеся. – За Туллия большинство.
– Почти ничья. – зло улыбнулась Домиция. – Слабая победа. – и она собралась уходить. – Сообщите, когда опять будет встреча. Мне почти понравилось у вас. – и ушла.
Другие гости также стали понемногу расходиться. Нерва же подошел к Туллию и Сервию:
– Если хотите, я могу у себя приютить Туллия. Дядя Марк гарантирует его безопасность.
– Это не очень хорошее предложение, – ответил за Флавия Гней. – Вдруг к тебе заявится Домициан среди ночи, и что тогда? Не только Туллий погибнет, но и ты тоже.
– Да последний раз Домициан был у меня в гостях еще до императорства. Я же говорил, он стыдится уже меня. – обиженно произнес Нерва.
– Мы учтем, и если понадобится это для общего блага, то Туллий поживет у тебя.
Марк кивнул и гордо удалился.
– Ох, как с ними всеми сложно. – сел на селлу[62] и расслабился Сервий. – Еще ничего не достигли, а уже делят власть и так всегда было во все времена.
– Так может стоит мне пожить с Нервой? – поинтересовался Флавий.
– Не нужен тебе этот развратник. Он начнет приставать к тебе, как когда-то приставал к Домициану. Тебе это не нужно! Или хочешь быть его любовником?
– Нет, вообще-то я только девушек люблю.
– Вот и славно. Я тоже люблю только женщин, что безусловно большая редкость для Рима. Почти все в Риме любят мужчин и женщин одинаково.
– Так что мне делать дальше? Я же не могу здесь остаться жить, да и не за чем.
– Вообще-то кое-что ты можешь.
– Что?
– Завтра расскажу, когда повидаю Домициана и удостоверюсь, что он тебя похоронил. Надо идти шаг за шагом к намеченной цели, а не все сразу.
– Согласен.
– А пока, иди отдохни.
Ночью к жилью сенатора подъехала каррука. Из нее вышли двое странников в накидках и постучались в ворота. Их открыл раб и обомлел. Перед ним предстали двое здоровых и крепких мужчин среднего возраста с изрезанными лицами и видом явных убийц. Один из них сплюнул и хрипло проговорил:
– Зови хозяина сюда, быстро! Проклятый евнух.
Раб закрыл ворота весь трясясь и что есть мочи побежал к таблину сенатора.
– Господин! – взмолился он, врываясь без предупреждения. – На улице убийцы и хотят тебя видеть.
Сервий расхохотался от вида своего раба:
– Уже иду.
– Позвать всю нашу охрану?
– Да ты что? Не смей никого будить. За полночь уже.
Гней спокойно переоделся и вышел из виллы, двое незнакомцев расступились на улице. Он заглянул внутрь карруки и довольный кивнул:
– Отличная работа. Даже очень.
– Куда доставить посылку?
– Я с вами поеду.
Каррука двигалась по ночному Риму в сторону Палатинского холма. Как ни странно, но именно ночью в столице мира кипела жизнь. Огромный поток каррук, извозчиков и целых обозов, процессией вьючных животных, буквально заполонили все улицы грохотом своих колес, топотом и вонью, заставляя содрогаться окрестные инсулы и домусы, а Тибр отвечал крикам носильщиков эхом. Естественно, что этот нескончаемый поток и гул, который его сопровождает, обрекает римлян на бессонницу. Как можно было заснуть в своей кубикуле в инсуле, когда проезд каррук через уличные повороты, ругательства погонщиков, которые не двигаются с места, лишили бы сна даже императора. В этот период массовой застройки и реконструкций, в целях безопасности от пожаров, когда на небе не было луны, улицы погружаются в глубочайшую тьму. Не было никаких масляных фонарей, факелов или свечей на стенах, никаких ламп, подвешенных к дверным косякам, кроме тех исключительных иллюминаций, внезапно, если кто-то отмечал праздник. В обычное же время ночь падает на Рим, как тень некой опасности – смутной, коварной и грозной. Каждый гражданин направляется к себе домой и там затворяется, укрепляясь наглухо. Все лавки вымирают, за створками дверей пропускают охранные цепи, ставни в кубикулах также запирают, а цветочные горшки убирают с окон, которые они украшали. Патриции, если им приходится выйти из виллы, чтобы осветить и защитить свое передвижение, берут в провожатые рабов с факелами. Другие не слишком-то надеются на ночные обходы (sebaciaria), предпринимаемые, несущими большие свечи, отрядами городской когорты, слишком большого района, чтобы одновременно можно было наблюдать за ним целиком. Упрек в небрежности навлечет на себя всякий, кто отправляется ужинать, не составив прежде завещания и, в случае убийства, обязывающие префекта стражей преследовать убийц (sicarii), взломщиков (effractores), грабителей всякого рода (raptores), изобилующих в Вечном городе, чтобы согласиться, что на его погруженных во тьму улиц, возвращающемуся с обеда «следовало опасаться множества бед». Впрочем, все выглядело не столь трагично, хотя ночной прохожий рисковал подвергнуть себя смерти или, по крайней мере, заражению «всякий раз, как над ним отворялись окна, за которыми еще не спали». Довольно частым явлением был и тот факт, когда на пирах засиживались допоздна и, выйдя на ночные улицы, за отсутствием факелов сбивались с пути, так что в этом лабиринте улиц без указателей, без номеров и света, им удавалось отыскать свое жилище лишь с рассветом.