Туллий посмотрел на Лукину, и та ему подмигнула.
– Как тут не быть согласным жениться на самой красивой девушке Рима!?
– Ха, вот это слова настоящего мужчины. – произнес довольный сенатор.
– Да еще и породниться с таким великим родом.
– Рад, что ты правильно мыслишь, сын мой. – и он рассмеялся. – Надо выпить за это. Рабы, вина!
Лишь Оливия недовольно на всех посмотрела и вина не пригубила.
– Тогда мне надо поскорее отбыть из Рима. – объявил Флавий.
– Дай мне два дня, и я устрою тебе пропуск на торговое судно.
– Хорошо, а я пока пойду и разыщу моего друга Меланкомоса.
– Меланкомос твой друг? – удивился сенатор. – Хорошие у тебя друзья!
– Лучшие. Ты меня как-то спрашивал, кто меня спас от убийц Домициана в Риме, так это был он.
– Понятно. Так ты собрался гулять по Риму, словно уже император?
– Нет, но мне очень нужно его найти. Он мой спаситель.
– Хорошо, я его найду, а ты даже не думай покидать виллу до отплытия. Понятно? Я не шучу.
– Хорошо, господин.
– Договорились. И на будущее, хватит называть меня господином. Ты не раб, и мы не на ферме в Таренте. Пожил там год с лишним и уже разговариваешь как плебей.
– Я понял.
Сенатор вскоре покинул виллу. Оливия делала вид, что с Туллием вообще незнакома. Лукина лишь изредка улыбалась, когда они встречались взглядом и на этом все заканчивалось. Наконец, Флавий заговорил первым:
– У нас не было особого случая познакомиться поближе. Пожалуй, теперь он наступил. Я не знаю, помолвлены мы уже или нет, но, как будущие супруги…
– Туллий, это же брак не по любви. Не относись к нему так серьезно. Возможно, я скоро во второй раз стану вдовой, и мне опять придется искать нового супруга, уже третьего.
У Туллия округлились глаза от ужаса.
– Да шучу я! – рассмеялась она. – Видел бы ты свой вид. Ты такой смешной.
– Ну и перспективы.
– После свадьбы мы расстанемся надолго, так что этот брак по сути простой договор для печати на пергаменте.
– А дети?
– Ты хочешь детей?
– Наследников императорского трона.
– Ахаха, ты действительно такой смешной. Это будем решать, когда станем императором и императрицей.
Туллий посмотрел в сторону и увидел, как Опойя подслушивала их разговор, после чего убежала.
– Стой! – приказал он и ринулся за ней.
– Смотри не ушибись случайно, пока за рабыней бегаешь. – съязвила Лукина.
Туллий догнал Опойю в своей кубикуле. Там она молча села на кровать.
– С тобой все в порядке? – спросил ее Флавий.
– Да, господин.
– Почему убегала?
– Нельзя подслушивать разговоры хозяев. Это правило. Теперь ты меня наказать.
– Не буду я тебя наказывать. Ты для меня не рабыня. Более того, я тебя освобожу. Только надо узнать у Гнея, как это сделать по закону.
– Правда, господин, ты меня хотеть освободить?
– Конечно, ты будешь либертином[64].
– Благодарю, благодарю. – Опойя кинулась его обнимать и целовать.
– Да рано еще благодарить. – улыбнулся Флавий. – С первого момента, как я увидел тебя на форуме Тарента, сразу же влюбился беспамятства. Ты идеал красоты и нежности. Мне так хотелось бы на тебе жениться. Но, римские законы запрещают брак гражданина и бывшей рабыни. Да и ни к месту это. Но освободить-то я тебя смогу. Это лишь малое из того, что ты заслуживаешь. А пока мне надо уйти ненадолго. – он ее чмокнул в губы.
Туллий накинул поверх туники латерну и, прикрыв голову, вышел в сад. Вся охрана попряталась в тени, спасаясь от палящего жаркого солнца. Выждав, пока они отвлеклись, чтобы выпить воду, он, минуя двери, выбежал на улицу.
Путь его лежал в ложбину между Эсквилином и Целием, рядом с амфитеатром Флавиев, где находилась Большая школа гладиаторов (Ludus Magnus). Внутри этого прямоугольного трехэтажного кирпичного строения расположился дворик с портиком и четырьмя фонтанами по углам, который имел вид маленького амфитеатра, по внешнему виду, и представлял собой уменьшенную копию амфитеатра Флавиев. Здесь гладиаторы тренировались, оттачивали свое мастерство и устраивали показательные бои в присутствии зрителей, где на девяти ступенях его трибун может разместиться 1200 зрителей. В центре северной и южной сторон находились трибуны для особо важных гостей. На арену вели два входа, расположенных друг напротив друга. Центральную часть восточной стороны занимало большое помещение с колоннами и, которое являлось святилищем культа императора. Амфитеатр окружали казармы, выходящие во внутренний двор и состоящие из клеток-кубикул, в которых гладиаторы жили по четыре человека и спали на полу. Всего же здесь проживала тысяча гладиаторов. Школа соединялась с амфитеатром Флавиев подземным туннелем, и гладиаторы могли легко выходить на арену незаметно для народа.
– Мне нужен Меланкомос! – гордо объявил Туллий стражникам при входе в школу гладиаторов. – Позовите его.
– А мне нужен император! Если позовешь его, то я позову Мелана или Комоса, или обоих. – и стражники расхохотались.
– Он мне срочно нужен, я его очень близкий друг.
– Близкий, насколько близкий? – и стражник сказал один другому: – А ты говорил, что Меланкомос только по девицам. – и снова хохот.
– Каждому по денарию, если позовете его.
– Давай монеты вперед, и если не найдем его, то ничего не вернем.
Туллий кинул им по денарию, и стражники начали долго спорить, кто пойдет искать, а кто останется. Наконец, они решили проверить, кто из них сильнее в соревновании на руках и проигравший пойдет искать. Флавий же облокотился на стену и не вмешивался в развлеченье стражи. Они долго не сдавались друг другу, пока не вышел главный страж, здоровый и лысый, похожий на гладиатора.
– Какого лысого галла вы тут устроили представление, как овцы перед соблазнением волков? Вы ничтожные fellator[65]! Сегодня целый день будете отрабатывать свой хлеб у меня.
Стражники стали, как вкопанные, боясь шевельнуться, а на Туллия вдруг напал смех, он не смог сдержаться и согнулся напополам. Главный страж подошел к Флавию:
– Тебе это кажется смешным? Ты mentula[66]!
– Нет! – все еще не успокаивался Туллий. – Я просто… просто… ищу моего друга Меланкомоса!
– Я его лучший друг, но тебя не знаю.
– Могу ли я его увидеть? Это очень срочно.
– Как зовут, и кто ты? – оценивающе стал разглядывать его.
– Клитус. Он меня знает, клянусь.
– Ладно, идем со мной, но, если ты меня обманул, я тебя брошу на арену против толпы гладиаторов. Усек?
– Вполне.
– Ну, а вы, – он обратился к двум стражником. – чтобы нормально все тут охраняли, cunnus[67]!
Страж с Туллием поднялись по лестнице на третий этаж, где лысый здоровяк умудрялся, по пути, то ногой пнуть кого-то, то по подзатыльнику дать и все это сопровождалось нецензурными комментариями в адрес гладиаторов, школы, амфитеатра Флавиев, да и всего Рима в целом. Остановились они возле кубикулы, где стоял только стол со скамном. Там и сидел Меланкомос.
– Тут это… – заговорил лысый страж. – я мясо костлявое привел по имени Клаудиусус. – и он толкнул Туллия так, что тот вбежал в кубикулу.
– Эй, а по осторожней нельзя? Так и убить можно. И я Клитус, а не Клаудиусус. – начал ругаться Флавий.
– Пищал, что хочет тебя видеть, да я думаю, а давай-ка я ну это… ну приведу, короче, сюда… вот… может сразу выпотрошить его, а кожу как украшение над входом повесим? А то больно малец дерзкий. При тебе вон как похрабрел.
– Ха. – даже Меланкомос, вечно суровый, развеселился. – Не надо Лавр. Я сам разберусь с ним.
– Ну, как хочешь! – и он с шумом и криком стал возвращаться по коридору: – Какого дохлого египтянина вы тут разлеглись? У нас что сейчас время для простибул? Так я сейчас вас пристрою на их работу в лупанарий…
– Я зря тебе рассказал по дороге в Рим, где меня можно найти! – грустно пробубнил грек, не глядя на Флавия. – Только думай, прежде чем упоминать имена или о ком-то говорить. У этих стен есть уши.
– Почему ты меня бросил на въезде в Рим?
– Я не нужен тебе более. У тебя есть хороший наставник и учитель. Тебе повезло. А у меня есть свои обязанности.
– Ты обещал меня научить искусству боя.
– И научу, будешь приходить сюда и тренироваться.
– Это опасно для меня быть на виду, ты же знаешь.
– Жизнь вообще опасна.
– Я отбываю в Иудею, и ты мне нужен.
– Как охрана?
– Нет, как мой друг и наставник. Я должен узнать о родителях, которые были христианами.
– Я-то тут причем, я не христианин.
– Помоги мне, прошу тебя. Я очень хочу научиться всему у тебя.
– Я не идол для подражания.
– Благодаря тебе я жив и это не просто так.
– О-о-о, да-а-а, не просто так, тебя ведут все боги мира!
– Правда?
– Ага, конечно! Я сегодня ночью как раз про тебя с Юпитером общался!
– И что бог сказал?
– Что тебя выпороть надо розгами!
– Я серьезно вообще-то!
– Взаимно! Я здесь тренер и учитель, как ты прикажешь все это бросить?
– Так же как ты бросил тогда, когда пошел защищать меня и отвез к родным.
– Если честно, порой мне так хочется просто одной рукой придушить тебя и тело выбросить в Тибр. Тогда моя жизнь была бы спокойной и размеренной.
– Я знаю, – улыбнулся Туллий. – я тебя тоже очень люблю.
– Ладно, вечером буду у тебя, и там все обсудим.
– А ты знаешь, где я остановился?
– Я знаю все.
Туллий вернулся на виллу сенатора до прихода Гнея. Охрана очень удивилась, увидев его входящим, не понимая, когда это Флавий вообще выходил. Он посетил кальдарий и хорошенько пропарился после зловонной школы. Затем написал письмо на папирусе, а когда вернулся Сервий, тут же пошел к нему.
– А, блудливый Туллий. – произнес сенатор, перекладывая папирусы на своем столе в таблине.
– Блудливый?
– Как прошла встреча с твоим греческим другом? Школа гладиаторов тебе понравилась? Это же Домициан ее отстроил.
– Почему все люди вокруг меня всегда все знают?
– Может быть потому, что мы не простые люди, а очень влиятельные!? А ты влиятельная личность для нашего будущего. Но про встречу я узнал уже от самого Меланкомоса.
– Тогда ясно.
– Я, как и обещал, нашел его, а ты не выполнил того, что обещал. Я не люблю несерьезных людей. Но, я все же надеюсь, что это твой юный возраст сказывается и когда ты вырастешь, то станешь человеком слова.
– Виноват.
– Будем надеяться, что ты это сказал осознанно, а не просто потому, что так положено.
– Сенатор, я бы хотел дать моей рабыни свободу. Что для этого надо?
– Если хозяин не младше двадцати лет, а рабыня не младше тридцати, тогда нужно обратиться к табеллиону – писец, который заверит правовой акт. Только надо иметь документ при себе, что она твоя собственность.
– Но мне нет двадцати, а ей только двадцать. Да и принадлежала она Авлу, у меня нет ничего на нее. Наверное, теперь ты ее хозяин?
– Я не буду искать на вилле Авла в Таренте, где документ на нее и тем более что-то переоформлять… Пока что не буду, может потом. Но, есть и другой способ, надо при друзьях объявить об ее освобождении и все.
– Так просто?
– Да, а лучше всего вывези ее за пределы Рима и отпусти на все четыре стороны. Так она попадет домой, если по дороге ничего с ней не приключится. Кстати, откуда она?
– Скифия.
– Да, далеко забралась.
– К тебе гость, господин! – перебил их номенклатор.
– Пусть зайдет.
Появился Меланкомос.
– Садись. – указал на бисселий сенатор. – Как доехал?
– Я шел. – сурово ответил грек.
– Да, это полезно. – повел бровями Гней. – Итак, я достал пропуск на онерарию[68] идущую в Палестину, но судно отплывает с рассветом от Тройных ворот. Так что стоит поторопиться. Конечно Фортуна очень благоволит Туллию, так как это редкое явление. У нас в основном в том направлении товарооборот только с Египтом. Зерно же доставляют из Александрии.
– Я не один плыву. Со мной отправятся Меланкомос и Опойя. – заявил Флавий.
– Я догадался. Ты можешь взять с собой до пяти человек.
– Благодарю, сенатор за постоянную помощь.
– Уже отправляемся? – удивился грек. – Я пришел сюда обсудить поездку, а не двигаться в путь.
– Решать тебе. – пожал плечами Сервий.
– Ты со мной? – спросил Меланкомоса Туллий.
– Да, только мне надо вернуться в школу и предупредить всех.
– Встретимся на рассвете у выезда из Тройных ворот.
– Хорошо. – сурово кивнул гладиатор и ушел.
– Это тебе. – сенатор дал несколько мешочков с монетами Флавию. – Чтобы не нуждался в дороге.
– Я не могу взять.
– Можешь и должен.
– Опять благодарю.
– Сейчас поужинаем и отправишься в путь.
– Гней, ты не мог бы послать это письмо моему другу Манию в Тарент, я очень буду признателен. – и он дал папирус.
– Конечно, завтра я пошлю его с гонцом.
– Нет, это не спешно. Можно просто в ближайшие месяцы.
– Хорошо.
Поев, Туллий приказал Опойе собрать ее и свои вещи, а сам, тем временем, заглянул в кубикулу к Лукине и попрощался с ней, но она, в ответ, лишь кивнула. К Оливии заходить ему явно не хотелось. Наконец, он обнял сенатора.
– Благодарю за все. Надеюсь, что путешествие пройдет без проблем и я вернусь в Рим через год. – проговорил Флавий.
– Молись богам.
– А вы будете собираться еще на обсуждение дальнейших планов?
– Конечно, я расскажу им о том, что ты уехал, что женишься на моей дочери и отправишься потом исполнять воинскую повинность. Она как раз начинается с семнадцати лет. Но ты чуть задержишься с этим. Не страшно.
– Да, чуть задержусь.
– Иди, на улице вас лошади ждут. Одна для тебя и твоей рабыни, две для моих охранников. Вещей у вас мало, так что карруку задействовать не стоит.
– Тогда увидимся через год.
Рим не зря назывался Столицей мира! Миллион человек – это лишь официально проживающие здесь граждане, а еще были приезжие. По периметру город составлял 112 стадий. Но, как можно было управлять и наводить порядок в столь огромном городе? Великий реформатор Октавиан Август в 7-м году до Р.Х., с целью полного присоединения всех населенных территорий Рима, увеличил число округов (regiones) города с 4-х до 14-ти, каждый округ при этом был поделен на 265 кварталов (vici). Первоначально районы были известны лишь по номерам, позднее появились названия: Regio Palatii, Regio Campi Martii, Templum Pacis и другие. Территориальное деление города позволило наладить работу пожарных; специально выставили караульные посты и ввели ночную стражу. Районами управляли магистраты, которые выбирались из простого населения каждого квартала: по 4 на квартал, позднее 48 с каждого района независимо от числа кварталов. Магистраты занимались, по большей части, религиозными церемониями в округе.
Проехав через Большой Форум, Флавий с путниками оказался у Тройных ворот Сервиевой стены, находящихся между северным склоном холма Авентин и рекой Тибр, с юго-восточной стороны Бычьего форума. В соответствии со своим названием они имели три прохода, из которых центральный предназначался для каррук и груженных повозок, а два боковых – для пешеходов. Еще два века назад за этими воротами была гавань и склады, но теперь, главная гавань находилась в Остии, куда и шла прямиком Остийская дорога. Сейчас же здесь обитали нищие и остались лишь старые пирсы для швартовки нескольких торговых судов. Пирсы пустовали, кроме одной онерарии. К ней-то Туллий и подъехал. Возле судна не было никакого движения. Складывалось ощущение, что вообще никто никуда не собирается. Туллий с рабыней слезли с лошади и отдали поводья другому всаднику:
– Возвращайтесь на виллу.
– Но нам поручено дождаться твоего отплытия.