– Стража! Убийца на стене! Погибаю! Помоги-и-ите-е-е-е!
Туллий едва спрыгнул с забора на улицу, как к нему подоспела охрана из четырех человек. Луций и Маний спрятались за угол забора соседней виллы. На улицу вышли и сын префекта с кричащей женщиной. Авл опять был одет в белоснежную тогу, как и вчера на форуме. Он был в хорошей физической форме, на вид лет двадцать пять.
– Убийца, он убийца! – снова завопила стареющая женщина.
Туллий тут же спрятал за спиной фрукты.
– Дорогая теща, позволь я сам во всем разберусь! – вмешался сын префекта. – Что у тебя за спиной? – обратился он уже к Туллию.
Юноша протянул руки и показал лимоны.
– Фрукты, значит. – Авл рассмеялся.
– Но… – опять было начала женщина.
– Я не вижу в подростке убийцу. Воришку фруктов вижу, но не убийцу.
Охрана расслабилась.
– Всем ворам надо отрубать руки! – грозно и пафосно произнесла она. – Ты ведь его накажешь за это, верно?
– Конечно, я разберусь, а сейчас возвращайся в свои покои, дорогая теща Оливия.
– Ты меня прогоняешь? Что скажет на все это мой супруг, римский сенатор?
– Не понимаю, на что именно? Думаю, сенатору Гнею Юнию Сервию вряд ли будет дело до ребенка, сорвавшего пару лимонов с дерева.
– Он же покушался на мою…
– Иди на виллу, а то на улице небезопасно стоять. Здесь-то точно могут появиться настоящие убийцы.
Толстая женщина испуганно осмотрелась по сторонам, после чего ушла.
– Фу-у-ух, – выдохнул сын префекта. – как твое имя? – спросил он у юноши.
– Туллий, господин.
– Видишь, что ты наделал? Из-за тебя я вынужден был слушать крики моей тещи. Эта выжившая из ума старая матрона меня когда-нибудь доконает. Твое счастье, что дома был я, иначе она бы тебя точно скормила львам на арене.
Туллий сглотнул.
– Хотя, это я бы с радостью ее скормил, но не львам, а кому-то более мелкому, мышам или крысам, как пример, чтобы помучалась. – продолжил он и демонстративно задумался.
Охранники рассмеялись.
– Господин, – прервал молчание Туллий. – прости меня, я не знал, чья это вилла, я не знал, что тут живет супруга сенатора, если бы знал, то даже к этой улице близко не подошел бы.
– Учти, воровство – это опасная игра. Сегодня лимоны, а завтра и на украшения потянет. Запомни это навсегда, я прощаю лишь один раз человека. Увижу тебя рядом с моей виллой снова, посчитаю, что ты участник какого-то заговора и тогда лишение рук будет казаться милостью богов. Свободен.
Туллий поклонился и протянул лимоны.
– Нет, оставь себе. – махнул рукой Авл и с охраной вернулся на виллу.
Туллий подошел к друзьям.
– Это было потрясающе! – восхитился Маний.
– И здорово ты так придумал этот трюк с лимонами. Молодец. Он даже ничего и не заподозрил. – похвалил Луций.
– Спасибо, друзья, что пришли ко мне на помощь. – съязвил Туллий.
– Так ведь опасности-то не было! – обиделся Луций. – Мы контролировали ситуацию, и если бы тебе грозила беда, то тут же спасли тебя, правда, Маний?
– Ну, а как же! – неуверенно промямлил Маний.
– Как бы там ни было, план провалился, – констатировал факт Луций. – Вилла серьезно охраняется, а если он тебя во второй раз словит, то ты, скорее всего, умрешь.
– Наоборот, план сработал. – ухмыльнулся Туллий. – Внутри мало людей, да и к тому же я знаю, где держат рабов.
– Что собираешься делать?
– Залезу сюда поздно ночью и украду ее.
– Но на этот раз без нас. – твердо заявил Маний.
– О да, а то от вас такая польза была… – снова съехидничал Флавий.
– Это ты зря, – обиделся Луций – а кто тебя сюда привел? Как бы ты узнал, где живет сын префекта?
– Спросил бы у любого на форуме.
– Ахаха. – рассмеялся Маний.
– Зря смеешься, не хочешь мне помогать, значит с твоей просьбой не помогу.
– А ты дашь слово, что если я тебе помогу, то ты выполнишь все, о чем я попрошу?
– Конечно нет, как я могу давать слово, о чем не знаю? Может это не в моих силах и возможностях…
– Да все просто, – вмешался Луций. – он хочет руки и сердца.
– Мои? – вытаращил глаза Туллий.
– Да нет… – застеснялся Маний. – твоей сестры.
– Корнелии???
– А у тебя так много сестер Корнелий? Видишь ли, я очень давно в нее влюблен, хотел было уже за ней ухаживать, но тут оказалось, что у нее есть ты, то есть старший брат. Мы и не догадывались, что у твоего отца была еще одна жена раньше, которая и родила тебя. Поэтому он решил тебя найти и вернуть. В общем ты в ответе за нее, я это понимаю, поэтому и хочу, чтобы ты разрешил нам встречаться… вот.
– Эм… – Туллий оцепенел и не знал, что ответить.
– Да не переживай, я ее не обижу и до свадьбы даже не притронусь. Я хочу настоящую первую брачную ночь.
– Понятно… – ужаснулся Туллий.
– Так что скажешь? Думаю, это будет честно, я тебе помогаю с твоей возлюбленной, а ты с моей.
– Да, это честная сделка.
– Отлично! Так что, по рукам? – Маний протянул руку и Туллий пожал в ответ. – Так что, когда начинаем, ночью?
Глава II
С наступлением темноты друзья уже были наготове. В это самое время к центральному входу на виллу прибыл паланкин[10], охраняемый всадниками, откуда вылез седой человек лет шестидесяти пяти, со строгими чертами лица и запавшими щеками, и скрылся внутри виллы.
– Это префект? – спросил Туллий.
– Нет, – ответил Луций. – точно нет. Я знаю, как выглядит префект.
– Но это был явно патриций. – вмешался Маний. – Один паланкин стоит целого состояния.
– Да не важно. – сурово произнес Туллий. – Выждем, когда голоса на вилле стихнут и вперед.
Была уже глубокая ночь и Туллий решил действовать. Он опять залез по плющу на забор и за ним последовал Маний. Луций остался на страже улицы. Маний залег на заборе, чтобы следить за виллой. В случае опасности он должен был свиснуть, тем самым предупредить Флавия. Сам же Туллий спрыгнул с забора на территорию виллы и стал красться к самому зданию, а именно к интересующему его левому крылу. Было довольно тихо и спокойно кругом. Он без труда приоткрыл дверь и оказался внутри. «Где же вся охрана? – подумал Туллий. – Неужели спит?» Он спустился по лестнице и оказался в подвальном помещении, где дремал старый страж в углу на табурете. Кругом же были клетки со спящими мужчинами-рабами и гладиаторами. Среди них не было ни одной рабыни. «Не то место! – мысленно разозлился Туллий и быстро покинул этот подвал. – Надо идти в правое крыло». Он тихонько миновал атрий[11] и стал на цыпочках красться по коридору в другой конец виллы. Перед экусом[12] слева Туллий услышал голоса и остановился. Лишь краем глаза он заглянул туда и обнаружил десять стражников, которые не спали, а играли в кости. Правда, никто не шумел, не кричал, не ругался, а общались шепотом. Все были увлечены игрой и даже не заметили, как мимо них проскочил какой-то силуэт. Туллий, успешно миновав их, вздохнул и пошел дальше. На этот раз уже справа был таблин[13], где тоже слышны были голоса, однако намного меньше, всего три. Двери были двустворчатые, украшенные накладками из металла и слегка приоткрыты. Для Туллия не составило труда легко их миновать, когда вдруг он замер, услышав, о чем именно они говорят.
– Я не понимаю, сенатор… – голос сына префекта. – а при чем тут вообще император Домициан к Титу Флавию?
– Сынок! – глухой немолодой голос. – Во-первых, он не Тит Флавий, а император тоже. Во-вторых, я говорю про то, о чем судачит не только сенат, но и весь Рим.
– То есть, все считают, что император Домициан отравил своего брата Тита, чтобы поскорее занять его трон!?
– Да! И небезосновательно, ведь император Тит умер совсем молодым и здоровым. Он был настоящим человеком, истинным римлянином, воином и военачальником, а тут вдруг внезапно заболел и быстро умер. Всегда надо задавать вопрос в таком случае, а кому выгодна была его смерть?
– Да кому угодно, тем же иудеям, например. Отомстили за Иерусалим и Храм Соломонов.
– Ты серьезно так думаешь? Они проникли во дворец императора и отравили его? Или подкупили преторианцев?
– Сенатор… – вмешался третий голос.
– О боги, называйте меня по имени, что вы ведете себя, как чужие люди? Или ты хочешь, чтобы я тоже тебя называл только лишь префектом?
– Нет, Гней Юний Сервий, что ты! Но, возвращаясь к теме, Тит Флавий, конечно же, был императором, причем всеми уважаемым, тут никто не спорит, но сейчас времена поменялись и у нас лишь один император – это Цезарь Домициан и обвинять без доказательств нашего божественного повелителя было бы глупостью.
– Ты знаешь легенду этого города, Клавдий? – спросил сенатор.
– Какую? Их много.
– Таренту почти столько же лет, как и Риму. Еще при Великой Греции он стал одним из наиболее богатых, многолюдных и могущественных полисов. Но, три столетия назад, именно Тарент спровоцировал Пиррову войну против Рима и поплатился за это…
– Кстати, македонский царь Пирр был вторым, после Александра Великого, величайшим полководцем в истории, как утверждал историк Тит Ливий. – перебил сенатора Авл.
– Да, но я так не считаю, ведь в отличии от Александра Македонского, у Пирра были проигранные битвы, в конце концов он был убит во время очередной войны. – строго ответил Гней Сервий. – Но я говорил не о Пирре, а о том, как Тарент вначале завелся с Римом, а потом вынужден был капитулировать перед ним, позабыв о главном, что этот греческий город должен был стоять до конца, а не требовать от Пирра продолжения войны с Римом. Практически, это ознаменовало начало заката Греции, которая уже не могла защищать свои провинции и начало рассвета Римской Республики.
– К чему ты клонишь, друг мой, позволь спросить? – поинтересовался префект Клавдий.
– Дай досказать. Как бы там ни было Тарент сдался Риму, но ровно через шестьдесят лет, во время уже Ганнибаловой войны Тарент перешел на сторону карфагенян, тем самым предав Рим, как когда-то предал Грецию. Правда, через три года Рим отомстил, во второй раз захватил ваш город, но на сей раз уже граждан не пощадил, а вырезал и продал в рабство 30.000 жителей… Итак, к чему же я это все говорю!? Вот ты, дорогой друг, сейчас восхваляешь Домициана, как когда-то Тита, но последнего нет уже в живых и больше он тебе неинтересен, так как не принесет никакой выгоды. Умрет Домициан, ты и о нем уже не вспомнишь, а будешь восхвалять нового и так далее и далее. Я считаю, что человек должен быть честен, в первую очередь, с самим собой и уважать себя и других. Ты не сможешь всегда подстраиваться, куда подует ветер.
– Я с тобой не согласен, – возразил Клавдий. – дуновение ветра и подстраивание – это и есть чистой воды политика. При Тите я был никем, а при Домициане стал всем. Так кого мне любить? А у тебя, мой друг, видимо, ситуация наоборот.
– Что ты сказал? – повысил тон сенатор.
– Отец! – вмешался сын префекта. – Прошу! Не надо ссор.
Но в этот самый момент в коридоре показалась та самая, орущая женщина Оливия. Завидев Туллия, она замерла от изумления. Он достал кинжал и приложил палец ко рту. Женщина с грохотом упала в обморок. Туллий спрятал кинжал и решил поскорее добежать до правого крыла, как наткнулся на других стражников. Их было пятеро, и все сразу наставили на юношу свои мечи. В коридоре появились префект с сыном. Сенатор же нагнулся над лежащей без сознания супругой.
– Гней Сервий, она жива? – спросил Авл.
– Жива. У нее обморок. – ответил сенатор и подошел к ним. После чего обратился к двум стражникам: – Отнесите ее на софу.
Те отправились исполнять приказание.
– Ты? – поразился сын префекта, увидев Туллия. – Что ты опять тут делаешь? Неужели мало лимонов было?
– Кто это, Авл? – поинтересовался префект.
– Этот воришка сегодня днем напугал Оливию, когда воровал наши фрукты. Ну, а сейчас решил, видимо, украсть уже что-то подороже. – после чего обратился к Туллию: – Думал, мы спим, и ты сможешь воровать все, что пожелаешь, ведь так?
Туллий промолчал.
– А ведь я тебя предупреждал, – продолжил сын префекта. – что прощаю лишь один раз. Ты, видимо, посчитал мою доброту за слабость!? Зря. Ты мне не оставил другого выбора. – Авл протянул руку к стражнику и тот вручил ему свой меч. – Если думаешь, что сейчас лишишься пальцев или рук, то ты глубоко ошибаешься. Твоя голова все равно пуста, раз ты пролез сюда, а значит она тебе больше не нужна.
И как только он замахнулся мечом, Туллий выдал:
– Я гражданин Рима и требую суда у императора.
– Что? – поразился сын префекта.
– Согласно закону, если гражданин Рима провинился, он может требовать суда у самого императора, а до этого момента он неприкосновенен.
– Да кому какое дело до твоих слов и желаний? – заорал Авл.
– Стой! – вмешался уже Гней Сервий. – Если префект и его сын не выполняют римские законы, то кто тогда будет?
– Так ведь он…
– Я все видел и слышал, так что в курсе. – спокойно прервал его сенатор и обратился уже к Туллию: – А у тебя есть доказательство того, что ты римский гражданин?
– Да! – и Туллий вытащил из туники свиток и протянул ему.
Сенатор раскрыл документ и внимательно прочитал.
– Ты Туллий Флавий? – удивленно спросил Гней Сервий.
– Он самый.
– Откуда ты взял фамилию Флавий?
– Это фамилия моего отца.
– И кто же он?
– Бывший император Римской Империи Тит Флавий.
Префект и его сын расхохотались. Лишь сенатору было не до смеха.
– А этот юнец смышленый, – смеялся Авл. – ты родной сын Тита Флавия?
– Да.
– Мда, не очень хорошо подготовился, видать. Много ошибок, малыш! Во-первых, сын Тита Флавия был убит сразу же после смерти императора. Во-вторых, ни для кого уже не секрет, что сын был приемным, а не родным. В-третьих, Тит Флавий очень разочаровался бы в своем приемыше, если б увидел, как он ворует лимоны и проникает на чужую виллу.
– Я родной сын, так как о том, что я приемный отец сказал мне лишь на смертном одре, а значит, если бы не смерть, то правда не всплыла бы. Значит, я считаю себя его родным сыном, а что думают остальные меня не интересует.
– Что с этим ненормальным будем делать, сенатор? – обратился сын префекта. – А то уже становится все это не смешным, а грустным.
– Есть доказательства, что ты сын Тита? – спросил Гней Сервий у Туллия.
– Есть! – и он достал кинжал.
Стражники напряглись, но сенатор их успокоил.
– Кроме того, что я сенатор, я еще и воин, и военачальник, много сражений прошел, думаете, я не справлюсь с ребенком голыми руками? – и Гней Юний Сервий взял из рук Туллий серебряный кинжал. – Это разве доказательство?
– Этот кинжал подарил мне отец перед смертью. На нем можно увидеть герб Флавиев.
Гней внимательно его разглядел и увидел букву «F» в лавровом венке.
– Смешно – высказался Авл. – Каждый ювелир сможет выгравировать любые инициалы и герб, где только пожелаешь. Может быть, ты его вообще украл.
– Не смешно. – произнес Туллий. – За такую гравюру надо было бы заплатить целое состояние, а воровать у императора кто бы рискнул?
– И что тебе нужно здесь? Опять лимоны?
– Нет, я здесь, чтобы встретиться с сенатором Рима.
– Для чего? Это же явный заговор!
– Довольно! – прервал их сенатор. – Я хочу поговорить с этим юношей наедине. – и он указал рукой следовать за ним.
Туллий первым вошел в таблин, а за ним и сенатор, который плотно закрыл дверь за собой. Опять жестом он указал Туллию сесть на табурет, а сам остался стоять.
– А теперь, Туллий Флавий, – начал было Гней Сервий. – когда мы с тобой наедине, скажи мне правду, зачем ты здесь?
– Мне нужно было встретиться с тобой.
– По какому делу?
– Помочь мне убить Домициана.
– Ты хоть понимаешь, что за такие слова мы можем оба лишиться головы!?
– Я не боюсь.
– А зря, лишь страх смерти делает нас умнее и хитрее. Ты либо безрассудный, либо жить надоело.