Вдруг к полковнику подбежал гонец и вручил пакет. Степанов тихо, никому не мешая, ушел. Мы с казаками наблюдали за штабом. Песни потихоньку затихали, все жаждали узнать, что же это за пакет. Казаки стали расспрашивать гонца, что принес пакет. Это был гонец с заставы. Но приехавший казак говорил что-то невнятное, что напали, что там война идет, а он ускакал в самом начале боя. Я подошел к Остапу и попытался у него спросить, но он меня не слушал. Потом сказал:
–А ну, станичные, давай готовсь к выступлению.
Не успел он закончить, как из штаба вышел дежурный и громко крикнул: – Первая, вторая, третья сотни, по коням – товсь, офицеры – в штаб.
Полковник Степанов, не дожидаясь, пока зайдут все офицеры, начал:
–Господа, пакет от вахмистра второй сотни. На них напали, идет бой, скорее всего, уже закончился. Ведь против их тридцати – тысячная армия, и время не в нашу пользу. Но, господа, нам предстоит поехать и разобраться на месте. Это наш долг. Так, слушайте сюда. Первая сотня – дозорная, с ней идет капитан Павлов. На расстоянии выстрела идут две другие. Старшим – майор Семкин. Все, господа, время. Сейчас каждая минута дорога.
Пока офицеры были в штабе, казаки подготовились к выступлению. Все сидели в седлах и ждали только команды, чтобы выступить. Скоро должно было стемнеть.
–Как мы поедем ночью? Ведь на нас могут напасть и перестрелять, – спросил я у Шунько.
–До места доедем уже к утру.
–Да кто его знает, где место, и где теперь застава, и где нас ждут регифы.
Шунько со мной согласился, но приказ есть приказ. Семкин вышел из штаба и прямо с крыльца дал команду: «Трогай».
Ехали мы сначала быстро. Но доехав до гор, где местность вся была в невысоких деревьях, поехали не спеша, прислушиваясь к каждому шороху. Ночь выдалась темная, видно было только хвост впереди ехавшего коня. Быстро ехать было опасно, так как могли попасть в засаду. Остап выбрал десять человек для головного дозора.
Стало светать. Данько ехал впереди, всматриваясь в каждый куст. Он то вырывался вперед, то оказывался позади всех. Проезжая мимо меня, он сказал:
–Мать твою душу, а ты как здесь?
–Не понял. А где мне быть?
–В лазарете, лечиться!
–Все, вылечился, капитан сказал, что я здоров.
Остап с недоверием посмотрел на меня:
–Врешь, как всегда?
–Вру, но я не могу Богдана без присмотра оставить. Он тоже раненый, а едет. – тихо сказал я.
Остап грозно посмотрел и поскакал дальше.
До обеда мы проехали совсем немного. Боясь попасть в засаду, двигались не быстрее черепахи. По разговорам казаков, до заставы оставалось недалеко. Послышалась беспорядочная стрельба. Стреляли, по-видимому, с заставы. Значит, ребята еще живы и ведут бой. Надо быстрее их спасать. Но Остап что-то слушал. Прислушиваясь к выстрелам, он качал головой. Сзади послышался цокот копыт. Оглянувшись, я увидел, что все три сотни на полном скаку во главе с майором идут в бой.
– А ну, станичные, преградим им путь.
Мы встали во всю ширину дороги, преграждая им путь. Остап поскакал навстречу, размахивая шапкой. Разогнавшиеся кони чуть нас не сбили. Майор в гневе кричал, ругался. Показался Кузнецов. Остап ему жестом показал: «Уводи сотню». Поручик понял и стал быстро уводить казаков не только своей сотни, но и остальных. Казаки, по-военному, быстро отходили. Через несколько минут впереди остался только наш головной дозор. Семкин, соскочив с коня, почти подбежал к Остапу. Но видя, что тот стоит спокойный, спросил:
–Извольте объяснить, почему вы сорвали наступление?
–Вашбродь, застава рядом, за теми деревьями, мы слышим бой, но почему стреляют только турецкие винтовки?
Майор стал прислушиваться.
–Я думаю, вашбродь, казаков-то они давно перебили, а этими выстрелами они заманивают нас в западню.
–Ты прав, казак. Коней – в укрытие, казакам – укопаться, приготовиться к бою.– Майор вертел головой во все стороны. – Значит, они знают, что мы здесь и играют нам театр. Так, Данько, слушай мою команду. Отбери двух казаков потолковее. Заминируй вон ту скалу, что сзади нас, пусть они ее взорвут. Она засыплет весь проход, это даст нам время отойти на безопасное расстояние. Мы с Богданом стояли позади майора и, услыхав, что надо двоих казаков, подошли ближе. Майор посмотрел на нас строгим взглядом:
–Вам чего?
–Ну, мы – два толковых казака!
Семкин посмотрел на мои руки, но спрашивать ничего не стал. Подозвал нас поближе к скале.
–Слушай команду. Надо положить порох под скалу. Когда горцы будут вон у того отдельно стоящего дерева, подожжете шнур. Завал на дороге образуется шириной метров десять – пятнадцать. Конному этот завал пройти будет непросто. Они будут долго карабкаться по завалу. Вы тем временем их обстреляйте. Мы дадим вам несколько винтовок. Когда горцы перейдут завал, то сразу уходите, но не по дороге, а правее. В деревьях вас не найдут.
–А почему не по дороге, следом за вами?
–Они вас нагонят.
–Да куда там, нагонят!– обиделся Богдан.
–Ладно, идите за порохом, возьмите с обоза мешок побольше. И, ребята, прошу вас, задержите их хотя бы на один час.
–Слушаюсь, вашбродь!
Мы быстро побежали выполнять приказ, на телеге лежали три мешка с порохом. Мы взяли два. Под скалой выдолбили углубление. С помощью казаков положили мешки, приделали шнур и стали ждать. Головной дозор в десять сабель, прячась за деревьями, шли не спеша, прислушиваясь к каждому звуку. Здесь вперемешку были и камни, и песок. Остап шел впереди.
–Казаки, мне кажется, что за мной наблюдают сотни глаз. Не к добру это, ой не к добру, чую, на мне рубаха горит, как на воре.
–Остап, давай залпом пальнем и посмотрим, что будет, – сказал казак с длинными усами.
– Давай попробуем. Стреляйте.
А сам он взял бинокль и стал наблюдать. После первого залпа стрельба на заставе стихла. После второго Остап в бинокль увидел врагов – они были повсюду.
–Ну, все, казаки, тикайте.
Они повернули коней и поскакали обратно. Мы с Богданом видели, как мимо проскакал Остап, он был последний. Цокот копыт стих.
–И что? Все? А где горцы? – обиженным голосом спросил Богдан.
Шум копыт с вражьей стороны послышался задолго до их появления. Горцы с криками неслись нам навстречу. Богдан поджег шнур.
–Рано. Ты что!
Но было уже поздно. Шнур быстро горел. Мы отбежали подальше. Там на месте лежали четыре винтовки и патронташ с патронами. Я прицелился в первого. Выстрелил, но не попал. Зарядил еще раз и опять не попал.
–Вот, вражья рожа! Заговоренный, что ли.
Но тут же он упал, сраженный пулей Богдана.
–Кум, тебе что, других мало, ты что моих бьешь? Стреляй своих …
Но договорить я не успел, на нас летели сотни горцев. Мы стреляли, они падали. Богдан крикнул: «Стреляй в коней!». Мы залпом выстрелили. Два центральных коня упали, на них падали другие кони. Когда мы перезаряжали, я заметил, что еще один конь упал, споткнувшись. Мы успели выстрелить еще по разу. И все горцы оказались лицом к лицу с нами. Мы бросили винтовки, вооружившись саблями и кинжалами. На нас шли десятка два горцев. Их злобные лица выражали гнев, они что-то говорили на своем языке. Мы, прижимаясь друг к другу, медленно отступали. И тут раздался взрыв такой силы, что земля под нами подпрыгнула. Поднялись столбы пыли. В одном метре ничего не было видно. Пыль, песок резали глаза. Меня кто-то взял за руку и потянул в сторону, оттащив за облако пыли. Я протер глаза. Рядом стоял Богдан, покрытый слоем песка.
–Коль, готов?
–Пошли, – сказал я.
По мере оседания песка и пыли прояснялись горцы – те, что нас минуту назад хотели резать. Богдан подошел к первому и вонзил в него кинжал. Я саблей рубанул другого: «Ну что, гады, попались?» Проходя понемногу дальше, мы рубили их направо и налево, пока они были слепые. Но вскоре мы дошли до самого завала. Пыль осела, и перед нами открылась страшная картина. Завал оказался шириной метров тридцать, под камнями оказались живые люди, они что-то кричали, наверное, звали на помощь. Но жалости к ним не было. Мы откопали в слое пыли свои винтовки. Быстро очистив их от песка, приготовились к стрельбе. На той стороне завала стояли горцы. Оцепеневшие от увиденного, они что-то говорили, возводя руки к небу.
–Наверно, молятся, – сказал я.
–Посмотри, сколько людей мы убили. А их почему-то не жалко.
–А они нашу заставу перебили.
–Война, – сказал Богдан и выстрелил в горцев.
Один упал. Я выстрелил – тоже упал. Мы стреляли как в тире, убивая одного за другим. Им было некуда спрятаться, и они были ослеплены пылью. Вдруг один из горцев замахал белой тряпкой. Он встал и пошел в нашу сторону. Мы подпустили его к себе, не вставая из укрытия. Горец был лет пятидесяти, в хорошей дорогой одежде, на поясе весела сабля, украшенная драгоценными камнями.
– По-русски говоришь?– спросил я.
–Да, говорю. Великий Шамиль просит вас не стрелять, здесь, под завалом похоронен его сын. Он, в свою очередь, обещает три дня не нападать на казаков. А мой личный совет – уходите отсюда. Шамиль за сына будет мстить, передайте Степанову. Пусть уходит дальше от наших земель.
Богдан встал, подошел к послу, достал кинжал. Я думал: «Все, убьет его». Но друг отрезал ремень, на котором висела дорогая сабля.
–Эту саблю я забираю себе, – сказал Богдан властным тоном.
Посол молча повернулся и ушел. Мы собрали винтовки, патроны и пошли к своим коням. Из укрытия мы еще часов пять наблюдали, как они разбирают завал. Мы хотели убедиться, что за нами не погонятся. И только к вечеру мы отправились в обратный путь. Ехали шагом, осторожно, слушали пение птиц.
–Странно, уже зима почти, а птицы поют, – сказал я.
– Они сюда, в теплые края, слетаются, здесь зимуют, потом опять к нам летят. Может, какая птица и к нам в деревню прилетит. Передать бы с ней привет родному дому.
Гарнизон показался, когда солнце уже было высоко. Нас увидели из укреплений, и сразу кто-то поскакал навстречу.
–Кто-то скачет.
–Остап, кто же еще.
Его большая борода развевалась на ветру. Он скакал во весь опор. Мы остановились у ручья, чтобы смыть пыль и песок. Сойдя с коней, стали ждать Остапа. Подъехав, он начал нас обнимать и целовать.
–Ребята, как я рад, что вы живы, я уж думал, вас тоже накрыло обвалом. Вы, друзья, что охренели – два мешка под скалу? Семкин же вам сказал один мешок взять.
–Он сказал взять мешок побольше, а те мешки были все одинаковые. А один мешок побольше, это и есть два поменьше.
Остап нас опять начал обнимать. –Ну, а что там дальше было, рассказывайте, – потребовал Остап.
–Да что там рассказывать. Тех, кто успел пройти завал, убили, постреляли немного, потом посол пришел и договорился с нами, чтобы мы их не стреляли, а дали похоронить тех, кого завалило скалой и тех, кого мы убили. Зато они обещали на нас не нападать трое суток. Да, вот еще что, их посол подарил мне вот эту саблю, – спокойным тоном ответил Богдан.
Остап взял саблю в руки.
–Подарил, говоришь. Ты хоть знаешь, сколько она стоит?
–А что, дорогая, да?
–Этот посол, наверно, шибко знатный, если ходит с бриллиантами. Скорее всего, вы у него отобрали ее.
Богдан опустил голову.
–Да пусть скажут спасибо, что мы их живыми оставили, а то и посла могли убить.
–Посла трогать нельзя. Это закон. Ладно, мойтесь и поехали. Даша всю ночь у ворот простояла, и сейчас стоит.
Я снял с себя одежду, зашел в холодную воду, помылся. Посмотрел на Богдана. Тот, стоя на берегу, умывался одной рукой. Я посмотрел на него и почуял неладное.
–Слышь, кум, а ну раздевайся!
–Холодно, я лучше в баню пойду.
Я подошел и рванул его одежду. Все его нижнее белье было в крови.
–Ах, ты, сволочь, опять пулю поймал. Ну когда ты, гад, успел? Ведь в нас стрельнули всего два раза.
Остап осмотрел рану.
–Навылет, это хорошо. Что-то, Богданушка, тебе не везет, два боя – два ранения.
Богдан обиженно смотрел то на меня, то на Остапа.
–Я не понял, что вы на меня орете. Я что, эти пули специально ловлю?
–Я думаю, что специально. И вот Остап тоже так думает. Скажи, Остап?
Данько молча помог Богдану одеться, сесть на коня. Потом посмотрел на меня и сказал:
–Не гундось, садись, поехали.
Богдан рассмеялся от души. Я с обиженным видом сел на коня и поехал позади них.
–Слышь, болтун, вперед смотри.
Я посмотрел. Нам навстречу бежала Даша. Я пришпорил коня. Когда подъехал к Даше, она кинулась со слезами мне на шею и заплакала ещё сильнее. Я, как мог, пытался ее успокоить.
–Коленька, почему тебя так долго не было? Я так за тебя переживала, все приехали, а тебя нет.
– Даша, да я просто там наблюдал за горцами.
–Коля, полковник меня и всех жен офицеров хочет увезти в безопасное место.
–Когда?
–Сейчас.
–Это правильно, через два дня сюда придут горцы, и здесь будет война.
–А что будет с тобой?
–Дашенька, не переживай, я – казак, со мной будет все хорошо. Сейчас мне надо идти рапортовать полковнику. Как только освобожусь, я сразу приду к тебе.
Поцеловав Дашу, я вскочил на коня и поехал догонять друзей. Они меня поджидали у ворот. Вместе мы въехали в гарнизон. Казаки, увидев нас, радостно приветствовали. У штаба, отдав коней казакам, мы зашли внутрь, нас уже поджидали офицеры. Они тоже радостно нас поприветствовали, постукивая по плечам. Я встал слева от Богдана, чтобы они не ударили его по раненому плечу. Впереди всех стоял майор Семкин с очень грозным видом.
–Почему нарушили приказ?
Все сразу вокруг замолчали. У Богдана стали расширяться глаза. Он приготовился получать похвалу, а вместо этого мы нарушили какой-то приказ.
–Не понял, вашбродь, – Богдан растерянно развел руками.
–Я вам приказал задержать горцев на два часа. Почему вы вообще остановили их наступление? Вы что, их всех убили, да?
Богдан в растерянности ничего не мог сказать, просто разводил руками. Я понял, что Семкин шутит. И тоже поступил, как он. С очень серьезным видом сказал:
–Ваше благородие, вот честное слово, мы их не всех убили, там еще есть. Мы их просто не догнали. Вы правду говорили, что они быстро ездят.
Офицеры все засмеялись.
–Молодец, казак, с юмором, – полковник встал. – Хватит, господа, к делу. Расскажи, голубчик, подробно.
Я деловито подошел к столу, рассказал, как мы взорвали скалу, как убили всех, кто уцелел. Потом, как пришел посол, договорился, что не будет воевать с нами трое суток.
–Ваше благородие, я вот думаю, что они люто нас бить будут, – встрял Богдан.
–Почему? – поинтересовался полковник.
–Там, под скалой, мы похоронили сына Шамиля, и тот посол просил передать вам, чтоб вы уводили гарнизон с его земель.
–Эти земли принадлежат России, – суровым голосом ответил полковник.
–Ну, что ж, – встрял майор. – Хорошую службу вы сослужили, и врага задержали, и переговоры правильно провели. Благодарю за службу.
–Рад стараться, вашбродь! – крикнул Богдан.
–Ваше благородие, да какую службу, пустяки, – добавил я, поглаживая рукой то место, где должны висеть кресты.
Все вокруг засмеялись.
–Будут вам кресты. Нам всем скоро будут кресты, – грустно проговорил полковник, склоняясь над картой.
Мы тихо вышли из штаба. Богдан пошел в лазарет, а я к Даше. Все женщины собрались у офицерского дома, в телегах лежали нехитрые пожитки. С Дашей стояла жена майора Семкина, рядом бегал их светловолосый сынишка лет десяти.
–Дашенька, вас будет кто-нибудь сопровождать? – спросил я у Даши, но смотрел на жену майора.
Даша очень приятным голосом ответила:
–Не волнуйся, нас будут сопровождать десять казаков из сотни Кузнецова. Потом еще раненые, нас много будет ехать. Вот с вами что здесь будет? – она заплакала, уткнулась носом мне в грудь. Глядя на Дашу, заплакала жена майора. Обе плакали у меня на груди, а я обнял их и успокаивал:
– Не переживайте, мы с Богданом вдвоем тысячу остановили. А двумя тысячами мы двести тысяч остановим.
За этим успокоением застал нас майор. Мне стало так неловко, что я стою и обнимаю его жену. Он очень нежно взял ее за плечи и развернул к себе. Она упала ему на грудь и еще сильнее зарыдала.