– Немедленно возьми себя в руки! – голос Ракула раздался над самым ухом. – Сейчас не время спорить и выяснять. Мы сами во всём разберёмся! Слышишь меня? Ничего не потеряно, пока ты живая. Если кто-то смог отобрать твою молодость, то мы заставим его вернуть её тебе. Мы обязательно что-нибудь придумаем. Но не здесь и не сейчас. Успокойся! Улыбнись врачу!
– Хорошо, я не знаю, сколько мне лет… – сдалась пациентка, застенчиво улыбаясь. – А как по-вашему?
Довольные искорки вспыхнули в глазах доктора…
– По визуальным признакам… Шестьдесят – шестьдесят пять.
– Значит, пусть так оно и будет… – заплакала Темнова. – Главное, что я жива… И главное, чтобы жил Вадик.
– Стесняюсь спросить, этот парень, он кем вам приходится? Родственник?
Вича хотела сказать, что другом, однако вовремя спохватившись, решила до конца соответствовать «новому возрасту».
– Водитель, – ответила она.
– Понятно, – подытожил доктор. – Сейчас отдыхайте. А завтра потихоньку начнём вставать с кровати… И ещё, я позвоню в полицию, скажу, что вы очнулись… Сможете побеседовать с представителем внутренних органов?
– Да, – согласилась Викуля. – Смогу.
Беседа с молодым лейтенантом получилась формальной и короткой.
Викуля сослалась на то, что практически ничего не помнит, спросив только о судьбе мотоциклиста, ехавшего впереди них.
Лейтенант ответил, что на дороге не было никакого мотоцикла, по крайне мере, ни камеры, ни видеорегистраторы машин его присутствия не зафиксировали. Пообещал посодействовать в получении справки об утере документов, пожелал скорейшего выздоровления и убежал.
– Что теперь делать собираешься? – в пустой палате снова появился призрак Ракула.
– Для начала начну искать колдуна, кота кладбищенского… – подумав, ответила Вича.
– Это – проще простого, я адрес знаю, – ровным голосом ответил Ракул. – Отсюда мне всё стало понятно… – он помолчал. – Получается, что Большова – моя прежняя хозяйка – через него со своей дочери на тебя старость переложила… Эх, Вика, зачем тебя угораздило те деньги присвоить…
– Что теперь об этом вспоминать, – ответила Темнова. – Адрес назовёшь?
– И адрес назову, и с тобой пойду…
– Со мной? – Вика не поверила своим ушам.
– С тобой! – подтвердил Вадик. – Должен же тебя, дуру, кто-то сопровождать, тем более, ты снова мне платишь, значит, и контракт продлевается…
– Теперь уже – старую дуру, – вздохнула Вича. – Я согласна, одной – совсем тоскливо.
Глава 4
Седовласый консьерж подозрительно уставился на седую старуху, одетую в джинсы и короткую молодёжную майку.
– Вы в какую квартиру? – проявил он причитающуюся занимаемой должности бдительность.
Вича представилась собственной бабушкой из Пустыхова и, позвенев связкой ключей от квартиры перед носом «строго стража», прошла к лифту.
Дома она положила в папку с документами договор с клиникой о переводе пациента Ракула на коммерческую основу содержания. Пересчитала оставшиеся деньги и, включив компьютер, приобрела через интернет-магазин соответствующую возрасту пожилой дамы одежду, указав адрес доставки.
– Вадик, – позвала она. – Ты здесь?
– Здесь, не переживай, – прозрачный силуэт возник в неосвещённом проёме, ведущем в коридор.
– Мне как-то не по себе от того, что ты всегда на меня смотришь, – нерешительно начала Вика. – А если я переодеваться буду или в душе… Ты что ж, всегда рядом?
– Очень надо старухины прелести разглядывать, – огрызнулся Ракул.
– Тогда давай условимся, что в спальню и туалет с ванной ты не заходишь.
– Легко! – согласился Вадим. – А ты телевизор не выключай… Я смотреть буду, когда ты спишь. Поставь спортивный канал, звук можно негромко…
Вечером следующего дня из подъезда элитной многоэтажки в центре города вышла сухопарая старушка в строгом костюме. Идеальная стрижка седых волос – над которой два часа назад на славу потрудилась парикмахерша местного салона причёсок – придавала даме элегантности и уверенности в себе. Беззвучно пошевелив губами – будто общаясь с кем-то невидимым – бабуля открыла сумочку и, убедившись, что пакет с грязной шерстью находится на месте, направилась к ожидающему её такси.
– Заводская, пятнадцать, – назвала она адрес водителю, расположившись на заднем сидении.
Аркадий Петрович Сытин в одиночестве отмечал первый день без гипса.
Нога ныла, и наступать на неё в полную силу было ещё больно. Поэтому толстяк расположился в кресле перед накрытым столом, разместив пострадавшую ногу в кресле напротив.
Пропустив рюмочку холодной водки и похрумкав солёным огурцом, он невольно задумался о несовершенстве мироустройства, разделяющего параллельно существующие спектральные действительности не только по доминирующей цветовой гамме и возможностям сущности каждого индивида, но и по предлагающимся наборам приятных и, напротив, чувственных ощущений.
Вот, например, в нынешней действительности для широкого круга знакомых он – успешный психолог. В более узком кругу известен как практикующий маг, экстрасенс, колдун – называйте, как хотите…
И в первой, и во второй ипостаси он имеет достаточно денег для того, чтобы потакать своим низменным прихотям, доминирующим в его Тёмной сущности кладбищенского кота.
А что надо коту?
Много похотливых самок и вкусная еда…
Если бы люди знали о структуре Миров столько же, сколько известно этому пожилому косоглазому дядьке – они бы, наверное, перестали работать. Но этого никогда не случится потому, что эта действительность должна питаться энергией созидания и накопления опыта…
Эта действительность – прозрачная призма, пропускающая через себя потоки энергий, расщепляя их на цветовые спектры, при этом плотность и чистота её структуры напрямую зависит от энергии населяющих её разумных сущностей.
Люди не видят, что их совокупная энергия тщательно сортируется и питает другие действительности, но уже чистыми лучами, строго разделёнными по цвету каждого из иридических Миров. Они даже не догадываются, что любуясь радугой, они наблюдают только зыбкий срез строения действительностей. От кристально белой, свободной и источающей, до чёрной, поглощающей, которая является вместилищем такой концентрации тёмной энергии, что при этом происходит рождение новой структурированной материи, пропускающей белый цвет и воспроизводящей новые цветовые действительности…
Рекурсия…
– Да здравствует рекурсия! – пробормотал Сытин и выпил ещё рюмашку, закусив на этот раз кусочком чёрного хлеба с лежащим сверху тонким пластиком сала, остро пахнувшего чесночком.
И что самое интересное: осознавать своё одновременное существование в различных действительностях может далеко не каждый…
Но размышлять на эту тему запрещено – «Иридический Кодекс» соблюдают абсолютно все сущности, только одни – осознано, а другие – нет…
Но почему всё устроено именно так – знать непосвящённым строго запрещено.
Резкий звонок в дверь прервал рассуждения Аркадия Петровича.
Он сначала хотел затаиться и не открывать дверь, но, мельком глянув на картину, обнаружил, что в окне избушки загорелся тусклый свет…
Значит, нужно впускать незваных гостей…
Осторожно спустив с кресла только что сросшуюся ногу, он похромал в прихожую, морщась и чертыхаясь при каждом шаге.
За дверью стояла пожилая леди.
Что-то в её лице переменилось, когда она увидела Сытина, и она, не дожидаясь приглашения, шагнула за порог, отодвинув хозяина.
От такой наглости Сытин слегка опешил и, уставившись в идеально прямую спину старухи сильно косящими от злости глазами, поинтересовался:
– Вы кто, собственно?
– Результат вашего труда, – серьёзно произнесла гостья.
– Не припоминаю, – соврал Аркадий Петрович, начиная догадываться, кто к нему пожаловал.
– Переклад с больной дочери депутата Большовой… – старая леди без приглашения села в кресло.
– А даже… Если и так! Не ты ли кричала: «Дайте мне денег и год жизни…»? Или ты думала, что можно просто так желать в пространство всё, что в голову взбредёт? – перешёл в наступление Сытин.
– Но я не просила старости… – тихо ответила Вича.
– Думаешь, умереть молодой более приятно? Ошибаешься, в таком изношенном теле конец жизни смотрится куда логичнее и последовательнее… Так что ваши претензии не обоснованы, и поэтому, как говорится, покиньте помещение…
– Я буду бороться, мне нужно узнать, где находится «Иридический Кодекс»!
– Мало ли что вам Скульд напела… Идите, боритесь… Ко мне зачем пришли? – издевался Сытин. – Ужинаю я!
Вича стала искать глазами самый тёмный угол комнаты. Выбрав неосвещённый отрезок стены, она уставилась на него немигающим взглядом.
Появившийся Ракул явно нервничал: он то крутил пальцем у виска; то указывал им на сумочку, которую Викуля не выпускала из рук.
– Позвольте вас проводить, – продолжал ёрничать Сытин.
Но Вича уже запустила руку в пакет с шерстью и принялась мять колючую кудель.
– Гадина! Проклятая пряха Скульд! – простонал Аркадий Петрович, его разноцветные глаза налились кровью.
Зрелище не для слабонервных!
Ярко зелёный глаз на красном фоне сверкал и пульсировал, увеличиваясь в размере, а чёрный, наоборот, сузился, напоминая уцелевший уголёк среди адского пламени.
Вика ни реагировала, она продолжала сжимать и разжимать шерсть, а затем стала отрывать кусочки и скатывать их пальцами.
От таких манипуляций Аркадий Петрович повалился на пол и начал корчится в судорогах.
Вича вопросительно посмотрела на Вадика.
Тот скрестил руки на уровне груди, приказывая остановиться.
Викуля послушалась.
Сытин пришёл в себя и сел, обессилено прислонившись спиной к стене.
– Хорошо, хорошо… Поговорим… Только не здесь… Эта действительность не примет информации о «Кодексе».
Он тяжело поднялся и, выставив вперёд руку с растопыренными пальцами, словно заслоняясь от угрозы, дохромал до стены.
– Иди за мной! – сделав вид, что смирился, проговорил Аркадий Петрович.
На самом деле колдун очень надеялся, что старуха застрянет и навсегда останется в каменном переходе, так как, не выпив зелья, обычный человек не может переходить из одной действительности в другую.
Вича – не взирая на свой «почтенный возраст»! – легко поднялась и без всякой опаски шагнула через картину вслед за Сытиным.
Оказавшись в туннеле, Аркадий Петрович – оставивший боли и недуги в квартире на Заводской улице – припустил по каменному коридору с такой быстротой, что растерявшаяся Викуля потеряла его из виду и остановилась, вглядываясь в тускло освещаемую поблёскивающими камнями темноту.
Внезапно она почувствовала, как кто-то подхватил её на руки и побежал вперёд, легко покрывая расстояние метр за метром.
– Вадька!
Вика обняла за шею материализовавшегося друга и прижалась к его груди. Но вспомнив про свой «новый» облик, умерила пыл.
– Не противно старушек на руках носить? – грустно пошутила Вича.
– Держись крепче, восемнадцатилетняя бабуля, сейчас – последний рывок… Вижу открытую дверь.
Они подоспели ровно в тот момент, когда железные врата начали закрываться, стремительно уменьшая полоску света, пробивающуюся с обратной стороны туннеля.
Ракул, не раздумывая, втиснул ногу в зазор и, навалившись сильным телом на дверь, протиснулся в сектор «беж», держа Вичу на руках.
– Опусти уже! – засмеялась девушка, счастливо разглядывая свои молодые и красивые руки. – Вадик! Посмотри! Я стала прежней!
– Точно! – подтвердил Ракул и тоже улыбнулся.
– И ты! Ты тоже, как прежде! Живой и здоровый!
– Нашли чему удивляться! – недовольно пробурчал Сытин. – Сектор «беж» – разновидность цвета иридиума с самой сильной магической составляющей, по-вашему – просто волшебное местечко…
И действительно, всё вокруг было наполнено спокойным светло-кремовым свечением…
Пространство над головой цвета топлёного молока простиралось идеально ровным полотном, словно потолок сказочного шатра.
– Если я правильно понимаю, то молодой человек по имени Вадим прибыл с вами?
– А я правильно понимаю, что это ты был тем драным котом, из-за которого нам вообще пришлось с тобой знакомиться? – Вадик угрожающе сжал кулаки и двинулся в сторону разглагольствующего Сытина. – Осмелел? В себя поверил?
– Тихо! – Вика подняла вверх руку. – Не за этим пришли. Офелия перед смертью успела сказать, что ты можешь оказать нам содействие…
– Офелия!? Что за эксцентрические выходки у этих скандинавских магов? Зачем называть себя дурацкими именами?! В своей действительности вашу Офелию величают норной Скульд, прядущей вместе с сёстрами Урд и Верданди нити судьбы. И уверяю вас, что Скульд – бессмертна, другое дело, что она была вынуждена покинуть действительность, которую вы осознаете, находясь в человеческом теле. Но это вовсе не значит, что нет других действительностей, в которых она здравствует вечно… Вот, например, ваш приятель в одной из действительностей лежит прикованный к постели, а здесь – он даже пытается мне угрожать…
Вадик смерил толстяка ненавидящим взглядом.
– Хорош болтать! Что дальше?
– Милости прошу в дом, гости незваные, – Аркадий Петрович махнул рукой в сторону покосившейся избушки.
Перед входом Вича и Вадик, не сговариваясь, одновременно склонились над бочкой с чёрной водой. Сытин приблизился и тоже заглянул в отражение.
Ничего!
Кроме морды серого лохматого кота в воде ничего не отразилось…
– Предопределённость отсутствует, – насторожено констатировал Сытин и пропустил молодую парочку внутрь избушки.
Они шагнули вперёд и словно снова очутились в квартире колдуна.
Вика и Сытин разместились в креслах, а Вадик присел на широкий обшарпанный подлокотник около Темновой.
Послышалось лёгкое потрескивание, и на экране старенького телевизора возникли быстро сменяющие друг друга картинки.
Вот Вика бредёт вдоль обочины дороги и пытается остановить машину. Тормозит чёрный «мерс», из которого выскакивают двое бритоголовых и начинают силой затаскивать девушку внутрь салона…
Экран нещадно рябит, и по нему начинают медленно расплываться отвратительные чернильные кляксы.
– Что это? – удивилась Вича.
– Визуализация истинного характера происходящего, исходя из твоих внутренних переживаний: горе, отчаяние, страх…
А на экране Вика умудряется вырваться из рук нападавших и, перебегая дорогу, несётся навстречу потоку машин. Машины тормозят. Из ярко-жёлтого «Ягуара» выскакивает Лёнчик Рядов и буквально запихивает Вичу к себе в авто…
По краям экрана появляются нежные стебли маков с набухающими бутонами алых цветов.
– Тут всё понятно… Симпатия к спасителю… – пояснил Сытин.
Далее последовали кадры из повседневной жизни Викули: она – официантка, кафе, столики, клиенты… Безрезультатные приставания очкастого и лопоухого хозяина. Его анорексичная жена, ни за что отвешивающая Виче пощёчину. Мерзкие болотные жабы начинают тяжело прыгать по всему экрану. Новая встреча с Лёнчиком, прогулки, их первая ночь…
Распустившиеся маки покрыты капельками росы.
– Любовь расцвела… Только маки – цветы недолговечные, да и сок ядовитый… – как бы невзначай заметил толстяк.
Сидящая в кресле Вича испугалась, подумав, что Ракул сейчас узнает всю правду о происхождении денег. Ей стало невыносимо стыдно. Она погладила его по руке и тихо прошептала:
– Я наврала тебе про наследство… Прости!
– Я уже понял… Для меня это – не главное…
Тем временем на экране Лёнчик и Вика входят в клуб «Санчо», из-за портьеры, отделяющей вип-ложу от общего зала, за ними наблюдает тощая жена хозяина кафе, сидящая в обнимку с Рядовым-старшим. Она указывает в сторону Вичи пальцем и, придав лицу брезгливое выражение, взволновано о чём-то говорит отцу Лёнчика…