Но после того как немцы оккупировали Норвегию, в водах которой норвежские рыбаки облавливали треску, американцы стали искать другой источник этого надежного лекарства и обнаружили его в печени акулы. К сведению жителей Крыма, в печени катрана, который обитает в Черном море, витамина А, содержится более чем в других акулах, и в 10 раз больше, чем в печени трески. Кстати, о чудодейственных свойствах печени акул, где заложены всевозможные питательные элементы, знали еще в древности. В настоящее время многие фармакологические центры мира ведут исследования целебных свойств печени акулы. Бедные акулы!
Наш судовой дед, то есть старший механик, родом из Старого Крыма, прочитал в популярном журнале о целебных свойствах печени акулы. И как только пошли первые уловы он уже с тазиком в руках стоял на палубе в ожидании выловленных пелагических хищников. Не дожидаясь, пока рыбмастер начнет их разделывать, он собственноручно, еще живым акулам вспарывал брюхо, вытаскивал печень и наполнял ею свой тазик. Затем он относил его на верхний мостик, над рулевой рубкой, и тропическое жаркое солнце заканчивало за него работу.
Через несколько часов рыбий жир уже был готов и плавал на поверхности. Особенно ему понравились тигровые акулы, от которых он больше всего набирал рыбьего жира, поскольку печень у них была огромная. Не отходя от тазика, дед с удовольствием выпивал ее и ежедневно повторял эту процедуру. И что вы думаете? К концу рейса он забыл уже о болях в животе и, как молодой козлик из машинного отделения выпрыгивал за доли секунды в ходовую рубку. На моей памяти это единственный случай эффективного положительного самолечения. К следующему рейсу он с гордостью сказал мне, что медкомиссию он прошел как положено!
Горькая память осталась у меня после смерти моего коллеги и друга, инженера гидролога, погибшего на борту судна СРТР “Аметист” в Беринговом море от сердечного приступа. Самое невероятное, что это случилось в составе рыболовецкой флотилией, рядом с рыбопромысловой базой, где находились высококвалифицированные врачи.
К слову сказать, рыбоконсервная продукция, вырабатываемая на плавучих базах в районе промысла, обладает великолепными вкусовыми качествами по сравнению с продукцией береговых предприятий, изготовленной из размороженной рыбы.
Как- то вечером, после ужина, гидролог подошел ко мне, и попросил разрешения освободить его от вахты по выполнению научной программы, так как он почувствовал сильные боли в сердце (я был начальником рейса, то есть руководителем экспедиционных работ). У него и раньше были периодические боли в груди в области сердца. Вот так проходят медкомиссию!
Но в этот раз, по-видимому, все было серьезнее. Лицо у него покрылось липким потом и приняло страдальческий вид от трудно переносимой боли. Он стал жаловаться на все расширяющую боль в груди, нехватку воздуха и потери ориентации в пространстве. Нарушалась частота биения сердца, вплоть до временных остановок. Судовой фельдшер сказал, что это симптомы обширного инфаркта и срочно надо вызывать врача с базы или просить борт, то есть подойти вплотную к базе, чтобы врач могла принять надлежащие меры на борту нашего судна. И отправлять его на боте ни в коем случае нельзя. И если борт не дадут, то врач должна сама приехать на боте к больному с соответствующим оборудованием и лекарствами.
Наш капитан тотчас связался с плавбазой и доложил о тяжелой сложившейся ситуации на нашем судне. В ответ мы услышали отказ дать нам борт. Капитана плавбазы в какой-то степени понять можно. Уж очень многие суда просят у него дать борт, порою по надуманным причинам. Хочется увидеть новые лица, поговорить с ними, почитать относительно свежую прессу. А сколько женщин на борту плавбазы! Просто умопомрачительно много по меркам маленького судна. У нас, кроме Прасковьи, пенсионного возраста, с необъятными габаритами талии, в этом рейсе больше никого не было. Вот и дорывались моряки до прекрасного пола на плавбазе. Причем те и рады. У них свои проблемы. Очень мало мужиков. Но к обоюдному удовольствию, подобные трудности были решаемы. Потом моряков с судов собирали по всей плавбазе.
Но в этот раз случай был совершенно другой. Я подключился к радиопереговорам и стал убеждать и настаивать дать нам борт, чтобы не трогать тяжелобольного. На связь вышла врач и сообщила, что приехать она не сможет. Посоветовала давать больному нитроглицерин, а если не поможет, то вышлет бот, чтобы привезти ее к ней. Мои уговоры она игнорировала и в конечном итоге заявила, чтобы я не лез не в свои дела и заткнулся. Хороша мамзель! И еще клятву Гиппократа давала! Фельдшер продолжал уверять, что при обширном инфаркте необходим полный покой и постельный режим. Впрочем, мы с капитаном это знали и поэтому были так настойчивы с нашей просьбой. Но нам уже сообщили, что бот уже вышел, но без врача.
С большим трудом гидролога на носилках перенесли с борта судна на маленький бот и вместе со мной, фельдшером и капитаном мы направились к базе. Ветер усиливался, и бот, как шарик для игры в пинг-понг, выбрасывало наверх и с шумом бросало вниз. Наш страдалец позеленел, стал задыхаться, глаза остекленели, и из-под него потекла моча. Мы с фельдшером переглянулись. Все кончено! Его, молча, перенесли на борт базы и отнесли в медпункт. Скоро вышла врач, молодая миловидная женщина.
-Вы привезли труп, - испуганно сказала она и пригласила к себе. Наш коллега лежал на кушетке накрытый простыней.
Врач достала скальпель, прижгла на спиртовке и приложила к его ступне. Никакой реакции со стороны несчастного товарища не последовало.
-Вы убедились? – спросила судовой врач.
-Мы - то убедились, - ответил я,- но он был живой, когда его отправляли на базу, что подтвердят многочисленные свидетели. И вы были обязаны в этой тяжелой ситуации прибыть на судно с соответствующими лекарствами или потребовать от капитана, чтобы дали нам борт. И посему я вынужден написать на ваши действия рапорт вышестоящему начальству на материке. Наш фельдшер поддержал меня и утвердительно кивал головой.
Врач побледнела и со слезами выскочила из медпункта. Тотчас пришел капитан-директор базы и стал уговаривать нас не поднимать шума. Возможно, она была его возлюбленной, поскольку он слишком рьяно ее защищал. Но мы не отступались. Обидно было, что по вине какой - то какой-то стервы, пусть даже она была любовницей капитана, умер наш товарищ. Тогда капитан-директор базы предложил другое решение. Он дает нашему капитану полные сутки стоянки у борта базы (обычно не более 12 часов: этого времени достаточно для бункеровки водой и топливом) и полностью обеспечить свежими продуктами, овощами, фруктами и даже апельсинами. Неслыханное дело!
Наш капитан стал колебаться. Члены команды от этого предложения были в восторге и бросились уговаривать нас. В ход пошли иезуитские доводы. Все равно нашего товарища не вернешь к жизни. Возможно, он умер еще на нашем судне. Не надо было идти больным в рейс. Как будто сами все здоровые! Да и вообще, зачем ломать жизнь такой красивой молодой женщине?
Я долго сопротивлялся. Фельдшер уже сдался, равно как и наш капитан. Уж очень ему понравилось, как его принимали и угощали на плавбазе. Обычно моряков, кроме второго штурмана, отвечающего за продукты и мотористов, принимающих топливо, на борт базы никого не допускают. Правда, все равно матросы ухитрялись попасть на базу и судовые рыбообработчицы прятали их, где могли. Но в данном случае им предлагали это официально. Умереть и не встать! На меня косились злобные взгляды матросов. Капитан, пряча глаза, уговаривал бросить это кляузное дело. Но как я мог простить этой капитанской потаскушке смерть моего друга? Долго размышлять мне не дали. Я до сих пор не могу себе простить, что согласился, не выдержав давления со стороны команды.
В итоге мы простояли у борта базы двое суток, пока собирали всю команду и изготовили цинковый гроб для нашего товарища. Гроб опустили в холодный рыбный трюм, и отошли от борта. Но работа не ладилась. Команда запила (спиртное взяли на базе) и отказалась ловить и спускать рыбную продукцию в трюм, где лежал наш товарищ. Соответственно, не стали также продолжать выполнять научную программу. Мы с капитаном дали срочную радиограмму в адрес руководства, объяснили ситуацию и получили разрешение возвращаться в порт обратно. Впрочем, рейс практически заканчивался. Вот так мы теряли своих товарищей в дальних океанских рейсах.
Смерть среди льдов
Значительная часть катастроф в море связана с природными явлениями. Эти трагедии вызваны стихией – ураганами, циклонами, тайфунами. И спастись от них мореплавателям очень трудно. В различных частях Мирового океана они называются по - разному. В Индийском океане и в Атлантике – циклонами, в северной и восточной части Тихого океана – ураганами, а в Японии – тайфунами. Причин для их появления много. Но основная из них – разница в температуре и атмосферном давлении в различных слоях атмосферы, вызывающая возникновение сильного ветра. Скорость их порывов достигает свыше 50 м/с. Ураганы обладают смертоносной разрушительной силой и сметают на своем пути целые города, сопровождаются огромным количеством жертв. Предотвращать их человек пока не научился. Но, наблюдая из космоса за атмосферными процессами, ученые могут с достаточной достоверностью предсказывать, когда и где существует угроза появления урагана.
Ураганные ветра создают невиданную угрозу для судов, находящихся в это время в море.
Особенно опасные ураганы в северной части Тихого и Атлантического океанов в холодное время года. Один из факторов, губительно сказывающийся на живучести судна, - это обледенение. Минусовые температуры воздуха и беспрерывный накат бушующих холодных волн, имеющих большую силу сцепления с железными судовыми поверхностями, превращают корабль в “ледяной дом”. Настройки судна подвергаются усиленному обмерзанию. Обледеневшие портики и шпигаты препятствуют стеканию воды и еще больше способствуют быстрому нарастанию льда. В результате надводная часть оказывается тяжелее подводной, смещается центр тяжести, судно теряет остойчивость и переворачивается.
Когда в 1966 году после окончания ВУЗа я приехал по распределению в Петропавловск-Камчатский, жители города еще не могли забыть трагедию с рыбаками, погибшими в январе 1965 г. в Беринговом море, где были и уроженцы Камчатки.
19 января 1965 года мощный ураган с сильнейшими ветрами и низкими температурами, до 24 градусов, обрушился на восточную часть Берингова моря, где работала отечественная рыболовная флотилия на промысле минтая и прочих донных рыб. Скорость ветра достигала 35 метров в секунду, а высота волн – до 10 метров. Руководство Беринговоморской промысловой экспедиции еще вечером 18 января предупредило по радиосвязи о надвигающем шторме и дало распоряжение флотилии взять курс на север в ледяной массив, гасящий волнение моря.
Но суда “Севск”, “Нахичевань”, “Себеж” и “Бокситогорск”работали слишком далеко от спасительной ледяной кромки, и они оказались в очень тяжелой ситуации. К тому же, накануне рыболовные траулеры сдали уловы на плавбазы. Бункера с водой и топливом на судах были почти пустые (ждали танкера). Все одно к одному. Легкие траулеры, словно скорлупки, швыряло разбушевавшееся море.
В подобных случаях правилами техники безопасности мореплавания при ухудшении погоды, рекомендовалось заливать пустые трюмы забортной морской водой для увеличения балласта. Но кто следует таким рекомендациям? Потом этот балласт придется долго откачивать. И не факт, что его полностью откачаешь. И начнутся проблемы. Может и так все обойдется! Но не обошлось.
Под воздействием штормового ветра корабли начали подвергаться интенсивному обледенению. Сплошные морские водяные брызги моментально замерзали и покрывали корабли ледяной коркой. Более двух суток на судах шла борьба с обмерзанием. Днем и ночью их команды беспрерывно скалывали лед с палубы и с настроек судов. Но ничего не помогало. Едва скалываешь с одного места и переходишь к другому, как следующий огромный водяной вал покрывает наледью только что очищенную поверхность. Лед нарастал значительно быстрее, чем его обкалывали.
Как потом рассказывал спасшийся член экипажа с “Бокситогорска”, среди матросов, обессиливших от борьбы с обледенением судна, наблюдались психологические срывы, когда они видели всю бессмысленность их работы. Сил для сопротивления уже не было. Они бросали свайки, ломики, но потом снова принимались за работу. Однако отсутствие балласта резко ухудшало остойчивость судов. Под ударами бушующих волн суда ложились на борт и в результате часть из них (4 судна) перевернулись. Из их экипажей спасся лишь один человек, мастер добычи Анатолий Охрименко. Он нашел в себе силы, как и несколько других членов экипажа, влезть на киль плавающего вверх судна “Бокситогорска”, где их увидели с траулера “Уруп”, но не смогли быстро снять. Несчастных рыбаков смыло ледяной водой. Анатолию чудом подвернулась ледяная глыба, за которую он уцепился и примерз. Полумертвого его подняли и потом еле оживили. Остальные ушли в ледяную морскую пучину. Погибло более 100 человек.
Основная масса судов Беринговоморской экспедиции с начала шторма успели зайти в сплошной лед и спастись. Вот так!
Только ли стихия виновата в гибели четырех судов? Может все-таки следовать правилам мореплавания?! Как говорят военные – устав кровью написан.
Мне, также как и другим членам команды нашего траулера, пришлось испытать на себе такие же мучения, а также страдания и страхи, которые пережили моряки с погибших четырех судов Беринговоморской экспедиции 1965 года. В одном из рейсов в Беринговом море мы также попали в ледяной шторм.
Шторм надвигается
Безусловно, мы были предупреждены о надвигающем шторме, при низких температурах воздуха (до -22 градусов) и приняли необходимые меры. Бункера на нашем научно-поисковом судне более чем наполовину были заполнены топливом и водой. Рыбу мы никуда не сдавали, поскольку работали в автономном плавании. Поэтому в бушующем хаосе волн сравнительно хорошо держались, хотя при усиливающей качке судна порою чуть не ложились на борт. И досталось нам крепко. Обледенение судна от набрызгивания и заливания морской водой при шквальном ветре и отрицательными температурами шло необычайно интенсивно. Скорость нарастания льда, по нашим прикидкам, составляло от 2 до 5 см в минуту. Волны перекатывались и перехлестывали порою сразу два борта, оставляя после себя ледяную корку.
Началась борьба с обледенением судна. Мне и сейчас эти дни вспоминаются, как кошмарный сон. Весь экипаж, в том числе научные сотрудники и кок, кроме капитана, который без сна и отдыха стоял за рулем на штурманском мостике, вел изматывающую борьбу с обледенением. Воющий штормовой ветер беспрерывно окатывал обессилевших рыбаков ледяными волнами, сбивал с ног и швырял куски льда, словно картечь, от которых появлялись трещины на толстых стеклах иллюминатора. Ломики, кирки, свайки срывались с рук. Силы для сопротивления иссякали. Лед на глазах беспрерывно нарастал и казался бесполезным этот изнуряющий труд. Только в эти дни я понял в полной мере, как боролись за жизнь, страдали и умирали рыбаки Беринговоморской экспедиции в 1965 году.
Обледенение судна
Едва кончалась вахта, как мы, не раздеваясь и не притрагиваясь к пище (сухой паек), ложились на несколько часов тяжелого прерывистого сна. И снова вступали в изнурительный бой с ледяными волнами студеного моря. Нелегко было удержаться на палубе и не вылететь за борт. Поэтому опытный капитан еще перед надвигающим штормом приказал приготовить капроновые концы, чтобы при откалывании льда члены экипажа были связаны с ними и с кораблем. В противном случае большинство из нас были бы за бортом. А это верная смерть.
И, наконец, когда зашли за ледяной припай в спокойную воду, мы, не раздеваясь, обессилевшие от усталости, бросились спать. Проснувшись, снова увидели судно одетым в ледяную шапку (см. фото) и уже спокойно принялись за привычную работу. Мы спасены!
Почему же человек при одной и той же температуре, находясь на воздухе, живет и здравствует, а в воде неминуемо погибает? Дело в том, что физические свойства воды совершенно иные, чем воздуха. Теплоемкость воды в 4 раза, теплопроводность более чем в 20 раз больше, чем в воздухе, в связи, с чем в воде человек теряет значительно больше тепла, чем в воздушной среде при такой же температуре. Время пребывания человека в холодной воде при температуре от +1 до +5, как утверждают медики, не более 20-30 минут. Однако, в некоторых случаях время выживаемости упавших за борт при таких условиях весьма прилично разнятся друг от друга. Смерть может наступить и через несколько минут от холодного шока. В то же время известны случаи, когда моряка, вымытого за борт волной, при низких температурах вылавливали живым через несколько часов. Большую роль при этом играет одежда на моряках в момент падения за борт. Теплое облегающее нижнее белье и куртка или комбинезон на меху, толстый свитер ручной вязки, плотная обувь и шапка дают возможность потерпевшему продержаться гораздо больше времени в ледяной воде, о чем свидетельствуют многочисленные примеры в морской практике кораблекрушений в подобных условиях.