Маклэй кивнул. Хозяин повернулся к Шварцу, который встретил его взгляд с бесстрастным спокойствием.
— Шварц, — начал Хозяин, — ты говоришь, что было достаточно светло и ты смог узнать убившую овец собаку оба раза, когда заставал ее на скотном дворе Ромейна. Как близко ты смог подойти к ней?
Шварц задумался на секунду, а потом осторожно ответил:
— В первый раз я бежал на скотный двор со стороны дома, и ваша собака удрала через дальний угол, когда увидела, что я приближаюсь к ней. В тот раз, думаю, я был футах в тридцати. Это не так уж далеко, и я хорошо ее видел, а до того я часто видел ее на дороге или в вашей машине, так что узнал сразу. В следующий раз — этим утром, Судья, — я был в пяти футах от нее или даже ближе. Потому что сумел ударить ее палкой, которую подобрал, и пнуть ее по ребрам, когда она стала убегать. И светло было настолько, что хоть читай.
— Ну-ну, — сказал Хозяин. — Если я правильно помню, ты говорил Судье Маклэю, что минувшей ночью караулил в коровнике, который стоит на краю скотного двора, и что ты заснул, а когда проснулся, то увидел только, как какой-то пес…
— Ваш пес, — поправил его Шварц.
— …как пес рычит над лежащей и блеющей овцой, которую он придавил к земле. На каком расстоянии от тебя находился этот пес, когда ты проснулся?
— Он был прямо перед входом в коровник. Футах в шести от меня. Я вскочил, взял палку и побежал к нему…
— А этот пес и овцы сильно шумели?
— Да они такой гвалт устроили, что мертвеца бы из могилы подняли, — сказал Шварц. — Пес ваш рычал и урчал, бедняжка блеяла, а все остальные овцы…
— Да, ты говоришь, будто он задрал еще три овцы, пока ты спал, задрал и утащил куда-то их тела и вернулся снова. И вероятно, каждое его появление вызывало безумную панику в стаде. Однако ты ничего не слышал, пока не настал черед четвертой овцы?
— Я устал как собака, — пожаловался Шварц. — Весь день провел на южных лугах, десять часов косил, с пяти утра был на ногах. Мистер Ромейн скажет вам, что меня и в обычный день нелегко разбудить. Сплю как убитый.
— Это точно! — подтвердил Титус. — Приходится колотить в дверь и орать до хрипоты, чтобы заставить его открыть глаза. Моя жена говорит, что он самый сонливый из засонь…
— Ты выбежал из сарая с палкой в руке, — возобновил расспросы Хозяин, — и ударил собаку, прежде чем она успела скрыться? А когда она повернулась, чтобы убежать, ты пнул ее?
— Да, сэр. Так и было.
— И как сильно ты ударил ее?
— Припечатал на славу, — ответил Шварц с удовлетворением в голосе. — Потом я…
— И когда ты ее ударил, она захотела убежать, как побитая дворняга? Не попыталась ответить? То есть я хочу сказать — она не напала на тебя?
— Нет, нет, — замотал головой Шварц. — Наверное, хотела только, чтобы больше ей не попало. Так быстро улепетывать стала, что я едва успел достать ее ногой, когда пнул напоследок.
— Вот мой хлыст для верховой езды, — сказал Хозяин. — Возьми его, пожалуйста, и ударь Лэда так, как ударил его — то есть того пса-убийцу — палкой. Так же сильно. Лэда стегали хлыстом только один раз — и то из-за моей ошибки, много лет назад. Никогда не было нужды его наказывать. Но если он, получив удар от чужака, постарается сбежать, то чем раньше его забьют до смерти, тем лучше.
Судья открыл было рот в протестующем крике. Он знал, как сильно любят Лэда обитатели Усадьбы, и не мог понять, зачем наемного работника приглашают отхлестать пса на публике. Он глянул на Хозяйку. Та сохраняла спокойствие и, казалось, забавлялась происходящим. Во всяком случае, просьба Хозяина не привела ее в ужас и даже не удивила.
Короткие толстые пальцы Шварца сжали хлыст, который Хозяин вложил ему в руку.
С истинно тевтонской обстоятельностью Шварц занес оружие кверху и, сделав шаг к лениво дремлющему колли, с силой опустил его.
В следующее мгновение Шварцу пришлось быстро отскочить назад, потому что Лэд, молниеносно уклонившись от летящего со свистом хлыста, бросился прямо к горлу нападавшего. Он не рычал, он не ждал. Он просто прыгнул на врага с яростью, которая заставила Маклэя ахнуть.
Хозяин остановил пса еще в прыжке.
— Лежать, Лэд, — тихо скомандовал он.
И колли, как ни в чем не бывало, послушно растянулся на полу у ног Хозяйки. Но теперь его глаза неотрывно и непримиримо следили за человеком, который пытался его ударить.
— Это немного странно, не правда ли, — подвел итоги Хозяин, — что он вдруг бросился на тебя сейчас, хотя утром, как ты утверждаешь, пугливо сбежал от одного удара.
— Ну, все понятно, — проворчал Шварц. Его доселе несгибаемое самообладание заметно пострадало от неожиданного нападения. — Он тут не один, а с владельцами, и все такое. Вот он и осмелел. А сегодня утром, когда я ему вдарил как следует, все, о чем он мечтал, так это унести лапы подобру-поздорову.
— Хм! — задумался Хозяин. — Ты бьешь сильно, Шварц. Этого у тебя не отнимешь. Сейчас ты промахнулся, хлыст не задел Лэда. Но сам хлыст сломался. И оставил заметный след на деревянном полу. Когда ты бил палкой пса-убийцу, то удар был такой же силы?
— Чуть сильнее даже, — отвечал Шварц. — Я был зол как черт. Я…
— Кожа собаки нежнее, чем сосновый пол, — сказал Хозяин. — Ваша честь, такой удар оставил бы на теле Лэда рубец с дюйм глубиной. Не согласится ли ваша честь провести рукой по его спине, чтобы попытаться нащупать такой рубец?
— Это выходит за всякие рамки! — взорвался негодованием Титус Ромейн. — Вы уходите от сути дела, говорю вам! Я…
— Ваша честь, прошу вас! — настаивал Хозяин.
Судья вышел из-за стола и свистом подозвал Лэда.
Собака с сомнением посмотрела на Хозяина. Хозяин кивнул. Колли поднялся и ленивым шагом подошел к ожидающему его Судье. Маклэй провел ищущей рукой по чудесной рыжевато-коричневой шубе от головы до тазовой кости, потом по обоим лохматым бокам собаки. Лэд ненавидел, когда к нему прикасаются чужаки, однако мягкого слова Хозяйки оказалось достаточно, чтобы он стоял, не шевелясь, и позволил ощупать себя.
— Я не нахожу ни рубцов, ни каких-то иных отметин, — в конце концов сообщил Судья.
Хозяйка счастливо улыбалась. Все разбирательство вплоть до этого момента шло в соответствии с планом, который она сама придумала и предложила супругу. План этот был основан на ее знании Лэда.
— Шварц, — продолжил Хозяин, перебив очередную возмущенную тираду со стороны Ромейна, — боюсь, нынче утром ты ударил не так сильно, как тебе казалось. Или же какая-то другая собака сейчас бегает с огромным рубцом на спине. А теперь что касается пинка, которым ты напоследок угостил колли. Я…
— Я не стану повторять этого на вашем кровожадном псе! — испуганно заорал Шварц. — Даже если Судья арестует меня за неуважение к суду — не стану! Да он просто убьет меня!
— Но ведь сегодня утром он трусливо убежал от тебя, — напомнил ему Хозяин. — Ну ладно, я не буду настаивать на том, чтобы ты пнул Лэда. Но ты говоришь, тот пинок был несильным, потому что пес убегал, когда твой сапог достал его. Мне любопытно все-таки, какой силы был тот пинок. Любопытно настолько, что я готов предложить себя вместо Лэда. Мой сапог для верховой езды — хорошая мишень. Будь так любезен, Шварц, пни меня вот сюда. И постарайся пнуть с точно такой же силой — не больше и не меньше, — с какой ты пнул собаку.
— Я возражаю! — выкрикнул Ромейн. — Это бессмысленное дуракаваляние…
— Ваша честь, пожалуйста! — попросил Хозяин, переводя взгляд с растерянного Шварца на еще более озадаченного Судью.
Маклэй уже подскочил на ноги, чтобы запретить столь странное действо. Но горячая мольба в глазах Хозяина заставила Судью помедлить. И он опять глянул на Хозяйку. Ее лицо освещала довольная улыбка. Судья заметил, однако, что, поглаживая Лэда по макушке, Хозяйка тихонько поворачивает его морду в сторону Шварца.
— Итак, давай! — скомандовал Хозяин. — Как только будешь готов, Шварц! Не каждый день немцу выпадает шанс пнуть американца. И я обещаю, что не брошусь на тебя, как сделал это Лэд. Ну, пинай!
Неловко запнувшись, Шварц шагнул вперед. Движимый врожденным, типично немецким преклонением перед Законом — и при этом, вероятно, будучи не прочь отомстить человеку, чей пес только что пытался придушить его, — он отвел ногу в грубом башмаке, примеряясь, как бы посильнее ударить по голени Хозяина, затянутой толстой кожей сапога.
Пинок не достиг цели. Нет, Хозяин не увернулся, не блокировал удар. Он стоял абсолютно неподвижно и выжидающе ухмылялся.
Но весь зал судебных заседаний потряс дикий рык — рык безумной ярости. Шварц в ужасе опустил свою занесенную левую ногу, но на него по воздуху уже неслась огромная мохнатая фигура.
Пинок, грозящий его боготворимому Хозяину, возымел на Лэда именно тот эффект, на который и рассчитывала Хозяйка, планируя этот маневр. Почти любая хорошая собака набросится на того, кто ударит ее хозяина. И Лэд, казалось, понял, что пинок — это посягательство похуже, чем удар.
Направленный на Хозяина башмак Шварца вызвал в добродушном псе маниакальную ярость. Память о том, как Шварц пытался стегнуть самого Лэда, совершенно померкла по сравнению с таким кощунством. В сердце колли вспыхнула неизбывная кровная ненависть к этому человеку. И Хозяйка знала, что так будет.
Резкая команда Хозяйки и поспешно вскинутая рука Хозяина в самый последний миг остановили атаку Лэда. С налившимися кровью глазами он дрожал в их сдвоенных объятиях, хищно скалился, каждый его гигантский мускул рвался к трусливо съежившемуся Шварцу.
— Все, достаточно! — огласил свою волю Маклэй, перекрывая протестующие возгласы Титуса Ромейна. — У нас неформальные слушания; тем не менее это суд, а не собачий питомник. Я…
— Примите мои глубочайшие извинения, ваша честь, — искренне произнес Хозяин. — Я всего лишь хотел показать, что Лэд — не из тех собак, которые позволяют чужакам бить и пинать себя, а этот человек утверждает, будто сделал именно это — и совершенно безнаказанно. По-моему, я доказал на наглядном примере, что вчера и сегодня скотный двор Ромейна навещал какой-то другой пес — если это вообще был пес.
— Это был ваш пес! — вскричал Шварц, в приступе гнева позабыв о страхе. — В следующий раз, когда я буду сторожить овец, возьму с собой не палку, а ружье. И я…
— Не будет никакого следующего раза, — пообещал столь же разгневанный Ромейн. — Судья, я требую, чтобы вы приказали застрелить этого пса-убийцу. И требую, чтобы владелец этого пса возместил мне убытки за восемь задранных овец!
— Ваша честь! — невозмутимо вступил Хозяин. — Будет ли мне позволено выдвинуть встречное предложение? Предложение, которое, на мой взгляд, будет приемлемо как для мистера Ромейна, так и для меня.
— Единственное предложение, на которое я соглашусь, это судебное решение пристрелить проклятую тварь и возместить мне стоимость овец! — не желал ничего слушать Ромейн.
Маклэй вскинул руку, призывая к порядку, затем повернулся к Хозяину и сказал:
— Я слушаю ваше предложение.
— Оно состоит в том, — начал Хозяин, — чтобы Лэда отпустили на поруки, под мою ответственность, на период в двадцать четыре часа. Я оставлю в суде, здесь и сейчас, долговую расписку на сумму в одну тысячу долларов с тем, чтобы эту сумму выплатили Титусу Ромейну в том случае, если за этот период одна или более из его овец будут умерщвлены какой угодно собакой.
От полнейшей несуразности этого предложения у Титуса отвисла челюсть. Даже Судья громко ахнул, услышав причудливые условия. Шварц тупо молчал, пока мало-помалу его медленный ум не уловил общий смысл сказанного. Потом он позволил себе редкую роскошь — смешок.
— Правильно ли я вас понял? — прищурился на Хозяина Титус Ромейн. — Если я соглашусь отложить это дело на двадцать четыре часа, вы дадите мне одну тысячу долларов наличными за то, что какую-то из моих овец за это время задерет собака?
— Да, таково мое предложение, — ответил Хозяин. — Чтобы не было никаких сомнений, я согласен, чтобы вы оформили его письменно, сами. И я прямо сейчас вручу суду расписку на указанную сумму с указанием, чтобы ее выплатили вам в случае, если в течение суток из-за собак вы утратите хотя бы одну овцу. Более того, я собственноручно застрелю Лэда, если за это время вы утратите одну или более овец, и готов заплатить неустойку в размере еще одной тысячи долларов, если не выполню этот пункт моего предложения. Ну как?
— Согласен! — воскликнул Титус.
Улыбка Шварца к тому моменту грозила разорвать его широкое лицо надвое. Маклэй видел, что щеки Хозяйки слегка побледнели, но в целом ничто не выдавало ее беспокойства.
Когда Ромейн и Шварц ушли, Хозяин ненадолго задержался в зале суда.
— Не могу понять, к чему ты ведешь, — сказал ему Маклэй. — Но лично мне кажется, ты совершил большую глупость. Чтобы заполучить тысячу долларов, Ромейн перевернет всю страну, чтобы отыскать собаку, которая убивает овец. И Шварц тоже — хотя бы ради того, чтобы увидеть, как пристрелят Лэда. Ты заметил, как Шварц смотрел на него, когда уходил? Он ненавидит твоего пса.
— Да, — сказал Хозяин. — И еще я видел, как Лэд смотрел на Шварца. Лэд никогда не забудет тот пинок мне в ногу. За это он набросится на Шварца, даже если их следующая встреча произойдет только через год. Вот почему мы устроили все это. Слушай, Мак, я прошу тебя об огромном одолжении. О таком одолжении, которое полностью укладывается в твои рабочие обязанности. Пойди со мной сегодня вечером на рыбалку. А лучше приходи на ужин и будь готов остаться на ночь. Рыбалка начнется часов в двенадцать ночи.
— В двенадцать ночи! — повторил Маклэй. — Что за идея? В такой час клюет только сом. И я…
— Ты заблуждаешься, — возразил Хозяин. — Сегодня ночью клюнет рыба покрупнее — можешь мне поверить. Мы с женой все рассчитали. Я прошу тебя не как судью, а как друга. Ты нужен мне, Мак. Для меня это очень много значит. И если я не ошибаюсь, тебе будет интересно. Я рискую тысячей долларов и своей собакой ради этой рыбалки. Может, ты рискнешь несколькими часами сна? Я прошу об этом как добропорядочный гражданин в бедственном положении…
— Ну разумеется, — согласился недоумевающий Судья. — Но твоя идея мне совершенно непонятна…
— Я все тебе объясню, — пообещал Хозяин Маклэю. — Сейчас я просто хочу заручиться твоим участием в моем плане. Если он провалится, ты не потеряешь ничего, только малость не выспишься. Спасибо, что не отказался.
Тем вечером немногим позже десяти последнее освещенное окно в жилище Титуса Ромейна погасло. И тогда Хозяин поднялся с валуна на вершине горы Фасга, где они с Маклэем сидели уже целый час. Лэд тоже с готовностью вскочил на лапы.
— Пойдем, Мак, — сказал Хозяин. — Спустимся туда прямо сейчас. Возможно, ожидание окажется долгим. Но лучше прийти заранее, чем опоздать, когда на кону стоит так много. Если нас заметят — сразу беги. Мы с Лэдом прикроем отход, чтобы тебя не узнали. Спокойно, Лэд, не спеши. Рядом.
Двое людей и пес бесшумно спустились с холма к фермерскому хозяйству у дальнего склона. Они осторожно крались в стороне от жилых построек, пока в темноте не показался большой хлев под черной двускатной крышей. Наконец они остановились у изгороди вокруг скотного двора.
Сонные овцы, уловив собачий запах, забеспокоились, но спустя минуту все опять стихло.
— Нет, ты понял, ты понял? — возбужденно зашептал Хозяин, придвинув губы к уху Маклэя. — Предполагается, что на этих овец две ночи подряд нападал пес-убийца. И тем не менее запах собаки их ничуть не напугал, они даже не заблеяли. Если бы прошлой ночью какая-то собака устроила здесь бойню, то сейчас при появлении Лэда все стадо запаниковало бы.
— Я еще кое-что понял, — ответил Маклэй таким же едва слышным шепотом. — И мне стыдно, что я не подумал об этом раньше. Ромейн сказал, будто собака пролезла между жердей изгороди, когда забралась на скотный двор и когда убегала. Но если бы изгородь была настолько редкой, что сквозь нее мог протиснуться восьмидесятифунтовый пес, то что бы помешало всем этим овцам выбраться наружу таким же образом? Надо будет внимательно осмотреть эти жерди при свете дня — до того, как я приму решение по делу. Кажется, не зря ты и твоя жена уговорили меня на эту авантюру.