– А проверить? А погонять? А если там крылья кривые? – вскинулся Воднев, по разумению которого мелочей не бывает и если что-то заранее не проверить, это обязательно выйдет боком.
– Товарищ старший прапорщик, приказываю обеспечить старшему лейтенанту Водневу полный доступ к беспилотному аппарату. С генералом этот вопрос мы порешаем.
– Вы сначала порешайте, товарищ майор, а потом ко мне обращайтесь, – хитро прищурился Марченко. – А заодно с ним и акты на списание обсудите.
Демин сплюнул и продолжил изучать гранатомет.
Выдачу снаряжения проводил всё тот же старший прапорщик Марченко, с росписями в толстенных амбарных книгах чуть не за каждый запасной рожок. За «снарягу» покрупнее расписывался лично Демин. В том числе и за наконец-то представший их взорам беспилотник с терминалом управления.
Дело происходило в очередном ангаре, к которым группа успела привыкнуть. Только это был необычный ангар. Во-первых, крупнее предыдущих, с более высоким потолком. Во-вторых, добрую его половину занимало внушительного вида устройство, вроде высокой и длинной тёмной скобы, способной пропустить через арку, образованную с полом, строй солдат в колонну по три, а то и по четыре.
Скобу опутывали кабеля разного цвета и сечения, самые толстые уходили к электрическим щиткам по обе стороны ангара, а шнуры потоньше тянулись к терминалам, установленным на отдалении.
Вокруг сновала целая орава штатских в одинаковых, зловеще смотревшихся красных комбезах… Суета объяснялась просто: портал готовили к переходу.
Техники «шаманили», обсуждали загадочные «градиенты», казалось, ещё немного и заведут вокруг скобы песни с бубнами и завыванием.
После того, как с крохобором товарищем старшим прапорщиком Марченко дела были покончены, порядком измотанный Демин построил группу, молча её оглядел и отдал команду «по местам».
Воднев занял водительское сидение, майор сел за его спиной, остальные расположились на контейнерах в санях, прицепленных к «Урану».
Мотор зарычал неожиданно резко и гулко.
Павленко восхищённо покачал головой:
– Это даже не трактор, это – «Боинг-семьсот сорок семь» на взлёте!
Диспетчер портала дал добро, санный поезд тронулся и медленно покатил вперёд.
Снега в ангаре не было, но до скобы портала и внутри неё на пол бросили гладкую дорожку, что-то вроде пластикового льда.
Переход прошёл обыденно и просто. Все в группе, и особенно водитель, настолько были поглощены неторопливым и очень шумным перемещением вперёд, что не поняли, как оказались внутри скобы, под тёмной аркой которой воздух успел налиться опасной, электрически искрившейся синевой.
И всё: исчезла синева, пропал гулкий ангар…
Глава 5
«Уран» с мягким урчанием тащил за собой сани по очень белому, плотному снегу, а вокруг простиралось поле, неширокое, потому что со всех сторон белую прогалину окружал тёмный зимний лес. Нависшее небо было тоже зимним: выгоревшим и белесым.
– Стой! – скомандовал Демин.
Воднев остановил снегоход, не глуша мотор.
А Свешников неожиданно протянул с тоской в голосе:
– Эх!.. Если бы не эта тарахтелка…
– Ты чего? – недоуменно уставился на него Павленко.
– Знаешь, какая в этом мире тишина?! – досадливо бросил Свешников.
– Тишина?! – Денис не мог взять в толк эти охи и ахи.
– Да что с тебя взять! Одно слово, варвар… – и Свешников вытянул губы, будто собирался сплюнуть на снег. Но в последний момент удержался и проглотил слюну.
– Действуй, Игорь, – бросил майор негромко.
Воднев шустро выпрыгнул из-за штурвала и, подскочив к саням, молча махнул вертящему головой по сторонам Денису рукой: мол, поднимайся с контейнера, чего расселся!
Павленко мог обидеться, но не стал – намечалось что-то интересное.
Аккурат под его пятой точкой лежал контейнер с беспилотником. Всем вспомнилось, как засопел Марченко, когда этот контейнер, только что принятый Деминым из рук оружейщика после доброй полудюжины росписей в ведомостях и книгах, Воднев принялся укладывать в сани столь трепетными движениями, словно это был набор столового хрусталя.
«Ну и цацкаетесь же вы, товарищ старшой лейтенант! – ядовито сипел Марченко. – Помните, что маршал Жуков говорил? Чай войсковый! От лишнего толчка не рассыплется!»
Но Игорь слов маршала помнить не мог, поскольку родился спустя много лет после его кончины. Оттого, наверно, и предпочитал «цацкаться» с аппаратом.
Отбежав десятка на два шагов, расставил пусковую треногу. Убедившись, что опоры устойчиво вошли в плотный, будто спрессованный снег, кинулся к саням. Всё бегом!
– Помочь? – вызвался Денис, с сочувствием наблюдая за метаниями друга.
– Сам справлюсь, – буркнул Игорь, доставая беспилотник, который походил на гипертрофированную авиамодель.
Запуск прошёл гладко, как в учебнике. Сухо треснул стартовый пиропатрон, в одно мгновение дрон зашвырнуло высоко в небо. Но головы задрали только четверо из пятёрки – Игорь смотрел на дисплеи пульта, а руки держал на джойстике управления.
Поняв ошибку, остальные тоже вперили взоры в экраны. Первым, конечно, Демин, командир, за ним его заместитель капитан Морошкин. Всё, как положено, по субординации…
Воднев молчал, другие тоже. Все пятеро в тёмных, лёгких и удивительно тёплых, совсем невоенных штанах и куртках. И не подумаешь, что с кевларовой подбивкой… В том числе и шапочки…
Кевлар! Который ещё предстоит проверить на «крепкость», ядри его!
«Ну что, видно, чё-нить?» – чуть было не вырвалось у Павленко, однако он сдержался. В ответ непременно бы посоветовали: «На экраны-то гляди…» А он туда и смотрел.
Один из дисплеев был разделён пополам линией горизонта: верхнюю часть занимало неяркое, белесое, кажущееся застывшим небо, ниже – земля.
Неспешно наползали на зрителя отличающиеся только цветом пятна: белые, серые и чёрные – заснеженные поля, кустарники, лес.
На другом дисплее, поначалу вообще девственно чёрном, из левого нижнего угла росла зелёная дуга, распространяя вокруг себя мутноватую, неряшливую и очень невразумительную цветную заливку. Впрочем, и здесь краски были небогатые, по сути, те же, что и на первом экране: блекло-белая, серая, чёрная.
Понятно, что дуга – траектория полёта беспилотника, а пятна вокруг – те же самые, что только что проползли на первом экране.
Одна из камер дрона сканировала местность внизу; картинка выводилась не сразу, её обрабатывал компьютер, возможно, чуть-чуть «домысливал» – для связности.
«На первый взгляд, ничего сложного. Но я бы сейчас точно куда-нибудь забурился, – подумал Денис. – Вот у Игорька – опыт! Надо будет попрактиковаться…»
– Вот, кажется, то, что надо! – выпалил Игорь чересчур радостно. Хотя понять его можно…
Демин и Морошкин прильнули к экрану.
– Да, похоже на дорогу… – согласился майор. – Туда и будем выдвигаться.
– Это русло реки, – пояснил молчавший дотоле Свешников. – Зимой их обычно использовали как дороги.
Майор повернулся к Водневу:
– За сколько доберёмся?
– Полчаса за глаза хватит, – прикинул тот.
– Тогда по коням.
Игорь старательно прокладывал маршрут, опасаясь угробить машину или перевернуться. Подсознательно он ожидал от техники любого фортеля – ничего идеального на свете не бывает.
Но обходилось, «Уран» катил уверенно и споро. Плотоядно урчал мотор, сжигая литры горючего. Особой экономичностью движок не отличался: ставка делалась на «всеядность», надёжность и мощь.
Привольно развалившись в санях, Денис меланхолично грыз зубочистку с ментоловым кончиком и безмятежно щурился. На коленях у него лежал пулемёт «Печенег» – так, на всякий случай.
«Кречет» по-прежнему кружил в небе, обозревая округу. За дисплеем теперь следил капитан Морошкин. Его глаза не пропускали ни одной детали, но пока ничего тревожного или опасного обнаружить не могли, что вызывало у капитана внутренний зуд. Морошкина смущало, когда всё шло плавно, без сучка и задоринки. Мысленно он всегда настраивался на то, что расслабляться нельзя, особенно, если ты на задании и одному Богу известно, что может ждать за новым поворотом. Такой подход не раз спасал его в ситуациях, которые могли показаться безнадёжными. И сам выходил, и товарищей выручал. Не всех, к сожалению…
Свешникову тоже хотелось оказаться полезным, он до боли в пальцах сжимал «калаш», напряжённо вглядываясь в кажущуюся сплошным тёмным пятном стену леса.
Воднев в расчётах не ошибся: до речки добрались примерно за полчаса. «Поезд» тщательно замаскировали, получился естественный такой сугробик, ничем не приметный на фоне других. Дрон посадили, дозаправили и запустили снова.
Ждать пришлось долго. «Кречет» нарезал в небе, наверно, уже пятнадцатый круг, когда в объектив наконец-то попало то, ради чего группа припёрлась к этой дороге – разъезд монголов: с полудюжину всадников, трусящих на жилистых низкорослых коняжках, ведущих за собой с полудюжину же более рослых, статных коней и… И чуть больше десятка пеших, движущихся гуськом, связанных общей верёвкой людей – совсем как на картинке в учебнике истории.
Понурые головы, безжизненный, измученный шаг (что больше домысливалось, нежели было видно с такого расстояния)… Пленные!
– Сколько до них? – спросил Демин.
Воднев бросил взгляд на монитор.
– Километра три. При такой скорости будут здесь через полчаса… – голос Игоря внезапно дрогнул.
– Боишься? – Демина вопросительно приподнял правую бровь.
– Нет, товарищ майор. За пленных переживаю. Свои ведь… предки, хоть и из боковой реальности.
– А! Тогда понятно! – успокоено кивнул Демин.
Перед боем он старался выбросить всё лишнее из головы, включая жалость. Голова должна оставаться холодной. Стоит поддаться секундной слабости и всё, операция провалена.
Кочевники внимания на парящего дрона не обращали. Птица и птица… мало ли всяких, несмотря на зиму. Летит себе, хлеба-соли не просит. Хотя подними кто-то из всадников голову, может, и уловил бы странности в полёте. Но пока везло, не было степнякам никакого дела до русского неба.
Мохнатые лошадки неторопливо трусили (чего гнать, коли есть богатый полон?).
Демину не нравилась беспечность кочевников, слишком уверенно те чувствовали себя на чужой земле, никого и ничего не боялись. Вдобавок всего шестеро, что наводило на мысли: где-то недалеко рыскает отряд покрупней, иначе бы настолько борзеть дети степей не стали.
Свешников остался прикрывать Воднева (тот по-прежнему сидел за пультом дрона), остальные двинулись ближе к дороге. Залегли в кустах, на пригорке, удобном для стрельбы. У Демина и Морошкина были арбалеты; Павленко, избавившись от «печенега» (пулемёт для усиления оставили Свешникову), взялся за бесшумный «винторез».
Через полчаса из-за деревьев, там, где дорога делала изгиб, показались два головных всадника. Острый запах конского пота, сыромятных кож, из которых изготавливали примитивные доспехи, достиг лежавших в засаде бойцов раньше, чем заунывная, точно повизгивание ножовки, песня, которую тянул себе под нос головной монгол.
– Свешникова нет… – хмыкнул Морошкин. – А то бы перевёл, может, шедевр…
Демин предостерегающе поднял руку. Затем так же молча распределил цели. Караван полностью вытянулся из-за изгиба дороги; оставалось только подождать, когда всадники выйдут на линию огня.
Положили татар двумя бесшумными залпами. Те даже сообразить не успели, откуда прилетела смерть, больно быстро всё произошло. Стрелять старались сразу наверняка, но кое-кто из кочевников ещё конвульсивно дёргался, цепляясь за стремительно вытекавшую из тела жизнь.
Цепочка узников остановилась, вести дальше их было некому. На поднявшихся из снега бойцов смотрели с вялым удивлением, очевидно, толком не понимая, что произошло. А может, чересчур устали, чтобы в полной мере осознать избавление от плена.
На крестьян никто из попавших в полон не походил: с первого взгляда было ясно – ратный труд им не в диковинку, а что касается плена, так воинское счастье переменчиво и не всегда зависит от умения сражаться.
Павленко меж тем, не дожидаясь команды, уже резал на русичах путы. Кое-кто от чрезмерной усталости упал, но не навзничь, а на колени, продолжая смотреть на незнакомцев. Большинство осталось на ногах, растирая запястья, перетянутые веревками и с жадностью посматривая на оружие убитых врагов.
Майор еще раз внимательно глянул на освобожденных. Перед ним были не мужики от сохи – тут и к бабке не ходи! Неважно, что в рванье, а половина вообще босы (блин, как они выдержали дорогу?! Босиком по снежочку – тут любого моржа кондратий хватит, а эти почти ничего. Привычные?). Слава богу, за двадцать лет службы Демин насмотрелся на профессиональных солдат. И плевать, что в тринадцатом веке слова «солдат» еще не было. «Пиджак», он «пиджаком» и останется, одень его хоть в бронежилет, хоть в кольчугу. Зато воин любой эпохи выдаст себя и статью, и глазами.
– Ну, и чего стоим? – нарочито небрежно обронил Демин.
– А что делать-то? – вскинул голову один из ратников.
– Сотник? – наугад спросил Демин, едва сдержавшись, чтобы не брякнуть: «Ротный?»
Что-то в этом ратнике было этакое начальственное. Но именно что на уровне младшего офицера. Комбат, а уж тем паче командир полка, держался бы иначе.
– Сотник Ракша, в святом крещении Федор, – доложился воин, слегка выпятив грудь и склонившись до пояса.
– Значится так, сотник, – раздумчиво приказал Демин, удерживаясь от желания гавкнуть: «Доложить по форме!». – Назначаешься временным… («Твою мать, чуть не ляпнул – командиром отделения! Ну, не взводным же, если тут… да, ровно дюжина бойцов») десятником. Как народу станет больше – опять сотником станешь. Собрать оружие, барахло какое-нить, провизию. Вопросы?
Ракша-Федор мотнул бородой и принялся раздавать указания. А Демин, наблюдая за тем, как ратники (они же предки!), позабыв об усталости, споро раздевают-разувают монголов (в школьном учебнике, помнится, их звали монголо-татары), принялся размышлять, много ли он допустил в своей речи слов, непонятных для людей прошлого. Или, как говорил им на лекции Свешников – «анахронизмов». Барахло, может, уже и было, а вот провизия…
Майор вздохнул, мысленно выматерился и решил, что больше на тему «анахронизмов» заморачиваться не станет. Как говорит Павленко – «фильтровать базар» и задумываться над каждым словом, так проще немым стать.
Пока воины тринадцатого столетия вооружались и прибарахлялись, по ходу дела добивая тех, кто еще подавал признаки жизни, к Демину подтянулись солдаты века двадцать первого. Все, кроме Свешникова, оставленного на «хозяйстве».
– Игорь, что там, на горизонте? – посмотрел командир на Воднева.
– Все нормально, товарищ майор… виноват, князь. Горизонт чист километров на десять. Дальше птичку запускать не рискнул.
– Десять… – прикинул командир, на всякий случай показав Игорю кулак. (Договорились же, что будут его именовать князем!) – Даже если противник движется в нашу сторону, к нам они подойдут… Часа полтора, так?
– Два, – уточнил Воднев. – По льду галопом не заскачешь.
– Хорошо, – кивнул Демин. – Ну, где боевое пополнение?
«Пополнение» между тем добило раненых, слегка приоделось (чужие шмотки пахли противно, но все лучше, чем ничего), а главное – приобулось и теперь потрошило у татар седельные сумки, вытаскивая съестное.
«Надо будет на первом же привале ноги у бойцов посмотреть», – сделал себе командир зарубку на память. Но переведя взгляд на Морошкина, зарубку убрал – не забудет «замполит» основную профессию и обязательно осмотрит ноги у всех. Как простые ратники воспримут боярина, лезущего смотреть заскорузлые ноги – другой вопрос. Главное, чтобы бойцы были здоровыми. С остальным как-нибудь разберёмся, хотя портачить нельзя, сейчас решается многое.
Демин и его люди не были контразведчиками, тем более разведчиками, но они прекрасно знали, что самый сложный этап в их работе прогрессора с навыками диверсанта – легендирование. Даже Антон из «Трудно быть богом» Стругацких (он же незабвенный дон Румата Эсторский) выдавал себя за некого дворянина из империи. Впрочем, при серьезной проверке выяснилось, что подлинный дон Румата давным-давно умер и пребывает в фамильном склепе. Антону крупно повезло, что противники не стали ломать ему руки-ноги, потому как сами опасались неведомого. А если бы дон Рэба отправил подозрительного дворянина в подвал?