Сегодня группа входила в первый контакт с настоящими (тьфу ты, а они сами-то что, игрушечные?!) людьми той эпохи. Впрочем, никто не ставил задачу полного внедрения. Поверят, не поверят… Да хрен-то с ним! В конце концов, человек верит тому, во что хочет верить!
Ратники собрали трупы в ряд, отловили коней и ждали новых указаний. Ни один не кинулся на еду, а ведь изголодались люди! Лишь сотник подошел к майору и спросил:
– Что дале делать?
– А сам-то как думаешь? – поинтересовался Демин.
– Воевать буду, – повел тот плечами. – Что ж еще? Вам спасибо, добрые люди, за подмогу!
– Сочтёмся. Монголы следом идут?
– Идут, – кивнул Ракша.
Потом помялся, собираясь с духом, и спросил:
– Как обращаться к тебе, воевода? Боярин, небось?
– Князь, – скупо отозвался Демин.
Кивнув на подчиненных, добавил:
– А это – бояре мои.
– Бояре?! – радостно вскинулся Ракша. – Так мы щас всех, кто следом идет, тут на льду и оставим. Там следом не боле двух сотен. Перебьем да в лес!
– Кхм… – сурово кашлянул Демин.
– Прости, князь! – сразу же потупился Ракша. – Без спросу голос подал, да еще и советы даю. Просто сил уже нет, гонят нас, как зайцев, а мы токмо пятками сверкаем! Думал, вот щас с гриднями твоими вместе и встанем! Нам бы поесть чуток да отдохнуть…
Майору стало неловко перед ратником. О чем должен подумать человек, наткнувшийся на князя с тремя (Свешникова он не видел) боярами – старшими дружинниками? Да о том, что где-то находится еще человек триста дружины!
Оправдываться или что-то объяснять Демин не хотел. Где это видано, чтобы старший командир отчитывался перед младшим? Поинтересовался, насупив брови:
– Вы чьи будете?
– Князя рязанского ратники, – потупив голову, сообщил Ракша. – С той поры, как его татары в полон взяли, мы и мыкаемся. Нас поначалу тоже взяли, да сбегли мы. Вот, ходим теперь от городу к городу, воюем. К Козельску шли, да сморило дорогой. Караульный, тетеря такая, прости господи, заснул, а нас в арканы и взяли.
«Как бишь, рязанского князя-то звали? – попытался вспомнить Демин, но не смог. – Ладно, Свешникова спрошу».
Он сурово взглянул на Ракшу:
– Ко мне служить пойдете? Сразу скажу – дружины у меня пока нет, но скоро будет.
– Пойдем, – без колебаний ответил сотник за себя и за своих товарищей. – Руту сейчас давать?
Что такое рута, Демин не знал. Прикинув, пришёл к выводу: нынешний аналог присяги. А что еще мог отдать голый как сокол воин?
– Потом, – отмахнулся Демин. – Сейчас такая задача: трупы спрятать, коней в повод – и в лес, укромное место сыскать. Найдем такое?
– Так тут любое место укромное, – встрял Воднев. – Только из русла выбраться.
– Хорошо. Боярин Андрей, – подозвал командир Морошкина, – старшим будешь. Берешь народ, увозите трупы, уводите коней в лесок. Обустроишь временный лагерь. Обед приготовьте. Да что тебе объяснять! А мы тут побудем. Услышишь шум и взрывы – скажешь, гроза зимняя.
– Понял, – кивнул капитан. – Трупы маскировать?
– Не нужно. Так, снежком присыпьте, чтобы сразу в глаза не бросалось.
Морошкин увел ратников в лес. Те, выяснив от сотника-десятника, что жизнь вроде как налаживается, повеселели. Когда появляется хоть какая-то определённость, становится легче.
Демин спросил, обращаясь к Павленко и Водневу:
– Что, орелики, возьмем две сотни монголо-татар?
– В четыре ствола? – хмыкнул Денис.
– В три. Морошкину есть чем заняться, а историк наш пусть в обозе будет, обстановку отслеживает.
– В три не возьмем, – помотал головой Воднев. – Две сотни – многовато. Массой задавят. Хотя… Если чуток заминировать, да с обеих сторон из подствольников, а потом…
– Товарищ майор, а на хрена это нам вообще нужно?! – поинтересовался Павленко. – Может, ну их пока… Нехай живут монголы до другого подходящего случая! А мы покуда народу поднаберем, кого-нить да обучим. Из «калаша» стрелять и зайца научить можно.
– Пока «зайцев» нет, придется своими силами обходиться. А если мы тут не две сотни, а хотя бы сотню, ладно – полсотни прищучим, под Козельск их поменьше придет.
– Оружие надо добывать, барахло какое-нибудь, – хозяйственно добавил Воднев. – Народ, что по лесам сидит, небось, все сабли-мечи подрастерял. Лошади да еще харч какой-никакой нужны.
– Так я разве против, товарищ князь? – не то оговорился, не то схохмил Павленко. – Щас, парочку зарядов заложу, устроим им небольшую Ледовую битву.
Глава 6
Залог любого боя – разведка. Двести монголо-татар – это не двести боевиков, но все-таки сила. А против трех, пусть даже с самым современным оружием – силища!
Перво-наперво запустили «птичку», чтобы выбрать оптимальное место для засады. Оно нашлось, хоть и не сразу – заглубленный участок реки, длиной с километр, где берега, увенчанные снежными шапками, создали настоящее ущелье, непреодолимое конницей. Будь на то время и силы, Демин поставил бы на берега людей, «вооружил» бы камнями и снежными глыбами. Свешников как-то рассказывал, что так болгары перебили целое войско византийцев. Запустили в ущелье – и тодысь их камушками… А в юности майор зачитывался польским писателем Казимижем Тетмайером и запомнил, как польские разбойники шведов били. Но там дело было в Татрах, в Карпатах, да и людей у Яносика Недзе Литмановского (ихнего атамана) побольше было. Ну, коли нет, нужно рассчитывать на собственные силы.
Ничего глобально нового майор не планировал. Тактика обустройства засад появилась едва ли не в каменном веке. А может, именно тогда, в те времена, когда первобытные охотники охотились на стада диких зверей: отсекаются пути отхода, а потом методично выбиваются те, кто в центре.
Павленко, пыхтя, как паровоз, мурлыкал под нос какую-то хохляцкую песенку. Он выдалбливал лунки (эх, инструмент рыбацкий прихватить не догадались! Как ледобур бы сейчас пригодился!), закладывая фугасы, начиненные болтами и дюбелями (Марченко в свое время не мог понять – на хрена отряду понадобились железяки, но вякать не стал, а одолжил у прапора, заведующего складом стройматериалов, килограммов пять металлоизделий из «неликвида». Верно, еще что-то и поимел с этой «операции»).
Сегодня четыре килограмма из пяти пошли на «начинку». Один оставили в «резерве ставки», а «на потом» рассчитывали брать из отходов местных кузниц.
Старлей справился с задачей на «ять». Разве было так, чтобы он не справился? Да еще и так тщательно замаскировал битым льдом и снегом места «закладок», что обнаружить заряды теперь не смогла бы и омоновская собака, а не то, что кочевники из далекого прошлого.
Теперь следовало «озадачить» Свешникова. Кабинетный ученый будет не только контролировать пространство, но и нажимать кнопочку радиоуправления зарядами. Как нажимать и когда, доктору наук разъяснили, но… было опасение, что в ученом проснется гуманист, жалевший слезу ребенка, не говоря уже о двух сотнях татар. Нажмет на кнопочку – молодец, прошел проверку на «вшивость»! Нет… Хреново, конечно, но не вешаться же из-за «мягкотелого» историка?!
Тогда нужен запасной вариант. Потому в руках Павленко было еще и дублирующее устройство. (Имелась у майора такая привычка – всегда старался просчитать любые варианты событий, потому и держал что-нибудь в «заначке». Павленко, знакомый с командиром не первый год и побывавший с ним в разных переделках, иногда нарочито громко вздыхал и говорил: «Командир, и кто у нас после этого хохол?»)
Потянулись долгие минуты ожидания, складывающиеся в еще более долгие часы.
Но вот уже не только Свешников на мониторе, но и тройка, замаскированная под снежные сугробы, смогла увидеть черное тело конной колонны. Монголы ехали скученно, что упрощало задачу.
Двести верховых с заводными лошадьми – не так уж и мало, и растянулись они вдоль реки изрядно. Вот первые уже подошли к фугасу и остановились, о чем-то разговаривая. Увидели пятна крови?
Демин занервничал и уже был готов кивнуть Павленко, как раздались два мощных взрыва: в голове и в хвосте колонны.
Что произошло дальше напоминало избиение младенцев – три выстрела из подствольных гранатометов, гвалт, обуявший кочевников ужас… А потом… потом в три автоматных ствола, меняя рожки, Демин, Павленко и Воднев лупили по татарам, барахтающихся в ледяной каше.
Спастись было нереально. Те, кто пытался бежать, либо натыкались на трупы убитых коней и людей, либо проваливались под лед.
– Прекратить огонь! – скомандовал Демин.
Посмотрев на бойцов, попытался улыбнуться, но получилось плохо. Настоящего боя не было, потому никакого азарта, только пустота.
Будь майор почувствительней, непременно «стравил» бы в кусты: картинка перед ними предстала ещё та, хуже, чем в разделочной мясника. Однако за службу повидал всякого, хотя, чего греха таить, разик подкатил к горлу неприятный ком, оставив после себя противное послевкусие, которое майор перебил пластиком жевательной резинки – и плевать на аутентичность! Особенно после того, что они здесь натворили!
Его команда испытывала схожие чувства, но держалась молодцом!
Лишь Игорек сделал то, от чего майор едва не выпал в осадок – выматерился так, что даже Павленко посмотрел на друга с уважением! В каких только передрягах они не бывали, но чтобы потомок поморских староверов ругался матом – такого им видеть ещё не приходилось! Но что делать, если обычных слов не хватает?
«Войнушка», развязанная тройкой прогрессоров, не могла остаться незамеченной в импровизированном лагере. Звуки в зимнем лесу долетали даже до самых укромных уголков.
Ракша и его люди с недоумением вслушивались в хлопки взрывов, странный треск, кое-кто рвался, чтобы разобраться и помочь. Морошкину приходилось силком возвращать энтузиастов: доброе слово помогало слабо, а вот чувствительные тычки – те да, способствовали!
Трофейные лошади дрожали мелкой дрожью, опасливо пряли ушами, будь у них возможность, давно бы унеслись прочь от страшных звуков, но об этом позаботились заранее. Морошкин понимал, что за средствами передвижения всегда нужен глаз да глаз, вне зависимости от эпохи, и заранее озадачил «новобранцев».
Конец ознакомительного фрагмента.