большинство хищников, тапиры, носороги, ламы — есть, и
таких животных сторожа в зоопарках очень уважают.
Барсуки и кошки свой помет кроме того еще и засыпают
землей, а бегемоты, наоборот, разбрасывают далеко во все
стороны, быстро вертя хвостом, на кончике которого
предусмотрена природой специально для этого особая
щеточка.
Носорог делает то же самое с мочой. Это не простая
блажь: так метят они границы своих охотничьих угодий,
о чем я расскажу подробнее дальше.
Медведи с той же целью трутся о деревья, извалявшись
предварительно в своей моче. Встают на задние лапы и,
стараясь дотянуться повыше, царапают когтями кору. Потом
поворачиваются к дереву спиной и трутся, и трутся об него
головой, и мордой, и лопатками. Так помечают свой
законный участок, чтобы другие косолапые, которые послабее,
сюда не совались. Это им предупреждение: «Плохо будет,
коли поймаю!»
Почти двадцать лет назад биолог Гарднер сделал
любопытное открытие Ч И до него еще животноводы замечали
странные повадки у некоторых животных: стремление
поедать свой помет. Это считалось врожденным пороком. Но
оказывается, дело тут не в дурных привычках, а в
физиологии. Когда Гарднер отучил от скверной привычки
подопытных мышей и морских свинок, они все умерли через две-
три недели. Он установил, что в помете этих животных
содержатся витаминизированные «пилюли» — цекотрофы.
Их приготавливают бактерии в слепых кишках морских
свинок, мышей, кроликов, зайцев, белок и многих других
грызунов. Без цекотрофов, богатых, кроме витаминов, еще
какими-то редкими веществами, животные не могут жить
(кролики, правда, не умирают, но плохо растут). Цекотрофы
1 Впрочем, первые наблюдения были сделаны еще в конце прошлого
века. Но Гарднер с сотрудниками серией точных экспериментов
окончательно разъяснил смысл этих непонятных повадок грызунов.
образуются лишь в слепой кишке, а из нее попадают уже
сразу в толстые кишки, и организм животного не успевает
их усвоить. Лишь когда цекотрофы съедены, содержащиеся
в них необходимые для жизни вещества поступают в кровь
и ткани животного. У грызунов цекотрофы своего рода
жвачка, только не отрыгнутая из желудков, как у коров, а
пропущенная через весь кишечник.
Стали наблюдать за кроликами и заметили, что
цекотрофы, по-видимому, попадаются не в каждом их помете, а
только в утреннем. Заметили также, у колонии кроликов два
отхожих места. В одно они ходят утром, этот помет потом
съедают. Во второе — днем и вечером, там оставляют
помет, прошедший уже два раза через кишечник. В нем
витаминов нет, и его не едят.
Теперь понятно, почему среди кроликов всякая
инфекция сразу распространяется как эпидемия и губит их во
множестве. Поедая свою странную «жвачку», они быстро
заражают друг друга. Нашим врачам после этого
неожиданного открытия сразу стало ясно, как надо бороться против
некоторых опасных для человека болезней, которые
распространяют грызуны. (Знать и помнить об этом должны и вы.)
ПРОДЛЕНИЕ РОДА —
НЕ ПУСТАЯ ЗАБОТА
Самый нежный союз
Соловьи прилетают к нам вместе с кукушками. Но поют
чуть позже: под Москвой в начале мая.
Самцы возвращаются из зимнего изгнания одни, раньше
самок: спешат занять полюбившийся куст черемухи и
клочок земли под ним. Каждый летит на то место, где и прежде
выводил птенцов. Находит среди деревьев и кустов свой
старый гнездовой участок. Как находит, пока неведомо.
И поет здесь, поджидая самку и предупреждая соперников,
что место занято.
Кончилась пора дальних странствий: теперь соловей
кочует лишь в пределах своих владений — пятьдесят метров
вправо, столько же влево. Если роща соловьям уж очень
приглянулась, то можете насчитать, если придете
послушать, как поют они на заре, на каждом ее гектаре по одному
певцу, а то и по два, когда год урожайный на соловьев.
И если станете наблюдать за каким-нибудь из них, в
один из дней заметите, что ваш соловушка не один.
Вернулась из Африки его подруга и хлопочет вместе с ним у
гнезда.
Кольцевание показало, что соловьи-супруги сохраняют
верность друг другу многие годы.
Союз самца и самки, заключенный ради продления
рода,— один из самых прочных союзов в природе.
У этого союза разные бывают «договорные начала».
Часто самка одна берет на себя все тяготы, связанные с
продлением рода, делом очень хлопотливым. Иногда fcce заботы
по выращиванию и воспитанию потомства ложатся на отца.
Но немало и дружных супругов, таких, как соловьи.
Родители либо поровну делят между собой все заботы о
детях, либо распределяют обязанности сообразно врожденным
возможностям каждого.
Например, у хищных птиц самец, который меньше
самки, месяцами, пока выводятся и подрастают птенцы,
охотится, добывает пищу для всей семьи, а самка высиживает,
сторожит выводок, оставаясь у гнезда. Когда самец
приносит добычу, он не кормит птенцов сам, а отдает самке то,
что принес. Она разрывает на куски приношение и сует их
в требовательные рты птенцов.
У ястреба-перепелятника самец обычно еще издали
особым криком предупреждает самку, что несет пищу. Самка
вылетает ему навстречу и забирает ее. Или же, пролетая над
гнездом, самец бросает в него добычу.
Если мать погибнет, то погибают и птенцы, когда они
очень малы и не могут сами разрывать принесенных самцом
птиц. Отец только кидает и кидает их в гнездо, заваливает
пищей умирающих от голода птенцов. Но иногда в самце
пробуждается старый инстинкт, и он начинает, если самка
не вернулась, рвать на куски добычу и кормить птенцов.
Нет никакой возможности рассказать о всех вариантах
взаимопомощи, которую в пору размножения оказывают
друг другу самцы и самки многих животных, о всех, как
говорят зоологи, формах заботы о потомстве,
встречающихся в природе. Из тысячи примеров я выберу несколько
наименее известных и наиболее поразительных.
Требуется жена!
Весной самцы горихвосток прилетают к нам раньше
самок. Они находят подходящее дупло или какую-нибудь
уютную нишу, в которой можно устроить гнездо. Оберегают
свою находку от других
претендентов. Чтобы привлечь
внимание самки, самец
вывешивает время от времени у
входа в дупло объявление:
«Есть прекрасная однокомнатная квартира. Требуется жена! »
Объявляет он об этом, высовывая из дупла свой рыжий
хвост, который распускает веером.
Невесты быстро соображают, в чем дело, и долго себя
ждать не заставляют.
Так и самец пустельги, если ему требуется жена,
заявляет об этом во «всеувидение» особым церемониальным
полетом сверху вниз к какому- нибудь облюбованному им
старому вороньему гнезду. Когда жена найдется, они вместе
слегка ремонтируют гнездо, приносят свежую подстилку,
и разводят в нем птенцов.
Дикие утки заключают браки рано, задолго до весны.Еще осенью на зимовках.
Здесь собираются утиные общества, и здесь после
обручальных игр утки разбиваются на пары.
Сначала знакомятся: плывут навстречу друг другу и
пьют воду. Со стороны может показаться, что они учтиво
кланяются друг другу, как бы говорят: «Здравствуйте, рад
(или рада) вас видеть!»
В мирную жизнь утиных сообществ раздор вносят
молодые утки, которые зазывают женихов. Кричат призывно
каждому селезню, который летит или плывет мимо. Если он
присядет рядышком, капризная дама норовит натравить
своего кавалера на этого селезня. Соперника она указывает,
поводя в его сторону клювом с особым криком: «Квегг,
квегг!»
Для селезней это лишний повод показать в
живописных позах и поворотах свой свадебный наряд.
В прелюдии к дуэли, бросая вызов сопернику, селезень
плавает вокруг утки с втянутой в плечи головой и
опущенным вниз клювом. Перья на его голове нахохлены, и он
вертит и вертит хвостом. Вдруг селезень, со свистом вздымая
фонтаны брызг, встает в воде вертикально. Так же
поднимается соперник. Все дальнейшее происходит в строгом
порядке. Противники встают боком друг к другу и грозят
один другому зеркальцами крыльев, спрятав за них, словно
за щиты, головы. Затем следует фаза бренчания клювом о
стержень пера: селезень сжался в тугой комок;
потом— фаза «нечесаной головы»: селезни так
взъерошивают перья, что голова принимает форму диска. Финал
ритуальной дуэли—«насосные» движения: селезни встают
друг против друга и целую минуту как бы качают воду —
ритмично то опускают, дотрагиваясь до воды, то
поднимают клювы.
Драк обычно не бывает: после демонстрации силы и
красоты расходятся мирно. Молодые утки, рассмотрев на
«конкурсе красоты» оперение и грацию многих селезней,
наконец выбирают тех, кто им больше по душе, и с тех пор
остаются им верными женами, часто на всю жизнь.
Как я уже говорил, свои брачные игры утки играют еще
осенью и зимой, где-нибудь в Африке. Там собираются они
из разных стран Европы и Азии. А весной селезни летят
за самками туда, откуда они родом, И бывает так, что
селезень из Англии переселяется за финской уткой в
Финляндию или за сибирской — в Сибирь.
Но, прилетев на родину жены, он дает волю своей
инициативе.
Охотники не раз наблюдали, как весной селезни
бросаются в погоню за всякой уткой, которая попадется им
на пути. Утка удирает, испуганно крича, за ней летят один
или несколько преследователей, а за ними ее законный
супруг с единственной целью не потерять свою жену.
Страсть селезней преследовать чужих уток биологи
назвали весенним буйством самцов.
Объясняется это буйное поведение селезней
враждебностью, которую они испытывают к любой чужой утке,
стремлением отогнать ее от выбранного для гнезда места. Тем
самым достигается более равномерное размещение
гнездящихся пар по всей округе, и утятам, когда они выведутся,
не придется голодать в тесноте.
Отогнав подальше чужую утку, селезень тотчас
возвращается к своей. Она еще издалека узнает его и зовет.
Многие наблюдения доказывают, что
животные-супруги, в особенности птицы, узнают друг друга и своих детей
по голосу и в «лицо».
Как и у людей, у животных даже одного вида разные
пропорции головы, клюва, носа, морды, ушей, глаз. По этим
для нас часто совершенно неуловимым деталям самки и сам-
цы отличают своего партнера от тысячи других,
окрашенных так же, как и он.
Чайки и крачки не спутают своего супруга с чужим уже
с двадцати метров, даже если он молчит. А если закричит,
то узнают и раньше. Утки, заметив своего селезня еще в
воздухе, летят за ним. Хорошо знают они и своих утят, а
если подсадить чужого, прогонят. Императорские пингвины,
возвращаясь с добычей, безошибочно находят своего птенца
среди сотен сбившихся в кучу молодых пингвинов, схожих
друг с другом как капли воды.
А часто и птенец, еще издали увидев родителя, спешит
к нему навстречу, хотя папаша, казалось бы, ничем не
отличается от других взрослых пингвинов.
Оскар Хейнрот, немецкий орнитолог, рассказывает, что
однажды в Берлинском зоопарке он видел, как лебедь
бросился на свою собственную самку и хотел прогнать ее
вместе с компанией других лебедей. Она на минуту
опустила в воду голову, и он в суматохе принял ее за чужую.
Когда же она, озадаченная его наскоком, подняла голову,
он ее сразу узнал и «сконфузился».
Порой и гуси нападают на своих нежно обожаемых
гусынь, когда те в поисках корма прячут головы под
водой.
Но вернемся к уткам.
Селезень, выбрав место для гнезда и погоняв чужих
уток, считает свой долг выполненным. Больше о детях он не
думает и все заботы о них перекладывает на утку. Теперь,
летом, селезни объединяются в мужские общества и заняты
только собой.
Другое дело гуси. Союз их с гусынями очень прочен, и
нередко эти умнейшие птицы хранят верность друг другу
всю жизнь. Даже когда гусыня погибнет, гусь долго или
навсегда остается вдовцом.
Браки гуси заключают тоже осенью. Гусиные семьи
очень дружные: весь год, с весны до весны, подросшие уже
гусята не покидают неразлучных своих родителей. Вместе
кочуют по тундрам и степям, вместе улетают в жаркие
страны. Не расстаются и там.
Нелегко поэтому молодому гусю «умыкнуть» у строгих
родителей выбранную им невесту. Он должен, покинув
свою семью, идти в чужую. Но отец невесты сначала гонит
его и бьет. Поэтому ухаживать он начинает издалека. Сна-
чала высмотрит в какой-нибудь гусиной семье молодую
гусыню себе по сердцу. Потом, не забывая о ее сердитом
папаше, долго плавает поблизости в разных гордых позах.
Показывает себя храбрецом: нападает на разных обитателей
пруда, гонит их прочь, защищает недосягаемую пока невесту,
хотя враги, от которых он ее оберегает, ни для нее, а часто
и вообще ни для кого не опасны.
После каждой «победы» гордо плывет к суженой и
триумфально гогочет. Но если папа погонится за ним, «герой»
поспешно удирает.
Бывает, что долго в полном пренебрежении добивается
гусь взаимности. Но как только, услышав его победный
клич, зазноба в перьях ответит чарующим (на гусиный,
конечно, слух) гоготом, он, говорит 3. Веселовский,
«помолвлен». Гусыня покидает свою семью, и теперь они всюду
вместе.
Самцы многих перелетных птиц на одну-две недели
раньше самок прилетают к нам из жарких стран. Прилетев,
прежде всего направляются туда, где и раньше строили
гнезда и выводили птенцов. Старое, знакомое уже место
стойко обороняют от всех претендентов. Здесь же заключают
и союз с самкой, которая охотнее других идет на их зов. То
может быть и старая подруга, но может быть и другая,
если это не гуси, не лебеди, не соловьи, у которых дружба
между самцом и самкой «вечная».
Самец цапли, как найдет старое гнездо или выберет
место для нового, если старое негодно, подновит его, усядется
в нем и кричит весьма неблагозвучно. Но самок-цапель его
грубый голос влечет, как райские песнопения. Они летят к
нему. Невеста, предлагая себя, садится на ветку рядом с
гнездом. Но жених сначала грубо бьет ее и гонит прочь.
Прогонит и опять кричит. Ее снова, как магнитом, тянет на
этот крик. А он ее опять бьет и гонит.
Так продолжается долго. Странное, на наш взгляд,
сватовство. Потом они привыкают друг к другу. Он уже ее не
гонит. Чем позже самка прилетит к гнезду, тем охотнее
принимает ее самец. Если явится она не сразу, а недели через
две, то самец ее не бьет, а сразу пускает в гнездо. К этому