пролетавшего над рекой большого черного дятла почти пополам.
Ястреб нападает из засады и бьет всякую птицу (и
летящую и сидящую) и разных зверьков, которых может одо-
леть. Хватает их когтями. И орел ловит добычу когтями,
а потом долбит клювом, и сова, и филин тоже. У филина
когти такие длинные, что он даже ощетинившегося ежа
пронзает ими насквозь, не повредив лапы об иглы.
Лесной кулик, вальдшнеп,— не хищник. Он мирно
ловит в земле дождевых червей. Рассказывают, кто это
видел, что он иногда стучит одной ногой по земле и
прислушивается: есть ли там кто, не зашевелятся ли под землей
дождевые черви? Если услышит их возню, вонзает свой
длинный клюв в землю и его чутким концом пытается
нащупать червяка. Если тут не нащупал, то, чуть отступя,
втыкает еще раз. Так сантиметр за сантиметром ощупывает
он подозрительное место. А когда наткнется на червя,
упрется лбом в землю, кончик клюва раскрывается, и птица,
как пинцетом, хватает червя и вытягивает его.
Иногда вальдшнеп легонько стучит клювом по земле.
Говорят, что так он будто бы имитирует стук дождевых
капель и, обманув червей, заставляет их вылезать из
глубины поближе к поверхности, где их легко достать клювом.
Другой червоед, новозеландский киви, охотится
примерно как вальдшнеп, но, шаря клювом под землей,
отыскивает червей не осязанием, а обонянием. Не в пример
другим птицам, оно у него очень тонкое. У киви даже нозд-
ри с основания клюва
переместились на самый кончик:
чтобы червей под землей было
легче вынюхивать.
Скворцы « высматривают » червей так: вонзают клюв в
землю, с большим усилием
раскрывают его там — земля
расходится, образуется
дырочка. В эту дырочку (не
вынимая клюва из нее!) скворецсмотрит обоими глазами,
сведя их, что называется, «к носу». Глаза у него так
расположены, что могут смотреть
прямо вперед по клюву.
Некоторые птицы, и даже не очень сильные, но,
по-видимому, очень нахальные, взяли
«за моду» отбирать добычу у других птиц, более искусных,
чем они, в своих промыслах.
Коршун, например,— у соколов, ястребов и даже орлов.
Но нет равных в этом бессовестном деле фрегату.
Немногие пернатые столь хорошо приспособлены к полету,
как фрегат. У него сильные — в разма-
хе больше двух метров — крылья и
длинный вильчатый, как у ласточки, хвост. Кости фрегата «надутые»: с объемистыми воздушными полостями.
Часами парят фрегаты над океаном, ни разу не
взмахнув крыльями. Иногда они играют друг ^ другом,
выписывая в небе изумительные пируэты и виражи. Но плавают
плохо и никогда не ныряют. Пищу свою добывают тоже в
воздухе: ловят летучих рыб. Если фрегат схватил рыбу
неудобно, он подбрасывает ее вверх и ловко хватает на лету.
Бели опять поймал неудачно, подбрасывает еще раз. Разбой
у фрегатов в крови. Часами патрулируют они морские
побережья, карауля возвращающихся с добычей птиц.
Увидев с высоты спешащего к берегу баклана или чайку,
фрегат быстро снижается и атакует противника, толкает его,
бьет крыльями. Испуганная птица бросает добычу, а
фрегат ловко подхватывает ее. Если рыболов уже съел свою
рыбу, фрегат будет толкать его до тех пор, пока он не
отрыгнет ее, и рыба, не успев даже коснуться воды, попадает
в глотку фрегата.
Гнездятся фрегаты на тропических островах Тихого,
Индийского и Атлантического океанов. С земли они подняться
не могут, поэтому гнезда вьют на отвесных скалах или на
деревьях. Ветки для гнезд ломают на лету или
вылавливают из моря.
Название этой птице дано за ее стремительный полет
в честь знаменитых когда-то быстроходных кораблей —
фрегатов.
Кто как пьет
Все знают, что верблюд может долгое время бродить по
пустыне с тяжелым грузом на спине и не пить. Люди не
перестают удивляться этому свойству верблюда. Однако
мало кто знает, что есть на земле животные, которые никогда
и ничего не пьют. Это американские тушканчики, или
кенгуровые крысы.
Живут кенгуровые крысы в пустыне Аризона и грызут
семена и сухие травы. Сочные зеленые растения они не
очень любят и едят редко. Почти вся вода, которая
циркулирует в их теле, эндогенная, то есть рожденная в тканях
тела. Она получается в клетках тела из переваренных зерен.
Опыты показали, что из ста граммов перловой крупы,
которой экспериментаторы кормили кенгуровых крыс, те
получали, переварив и переработав ее в организме, пятьдесят
четыре грамма воды! Вполне достаточно для крошечного
грызуна, который расходует воду еще экономнее, чем
верблюд.
Итак, кенгуровая крыса никогда не пьет:
воду добывает из пищи.
Знает ли она, что такое жажда? Может
быть, и не знает, потому что чувство
голода и чувство жажды слились у
нее воедино.По-видимому, не знают этого
чувства и пустынный жаворонок, дрозд,
сойка, антилопа аддакс, некоторые
лесные птицы и мелкие грызуны.
Людям не приходилось видеть,
чтобы они пили.
Знаменитый сумчатый медведь
Австралии (как и игрушечный
плюшевый мишка, на которого он очень
похож) тоже не пьет. Австралийцы так его и называют —
коала, что на их языке значит «не пьет».
Не пьют и ленивцы: их «поят» сочные зеленые листья,
которыми они набивают свои обширные желудки.
Почти все другие животные без воды обходиться не
могут, но пьют ее по-разному: кто слизывает росу, кто сосет
воду, кто лакает языком, хлебает всей пастью либо
набирает ее в клюв, а потом, подняв голову, глотает. Самый
производительный способ — засасывать воду. Зебра или
бизон за один глоток выпивают сразу пол-литра воды. В
плотно сжатых губах оставлено маленькое отверстие. Щеки и
язык, увеличивая полость рта, создают в ней переменный
вакуум, и вода, которая, как доказал еще Торичелли, не
терпит пустоты, автоматически втягивается в пасть,
заполняя ее. (Длинное рыло свиньи с водой затягивает в себя и
воздух, оттого свинья, когда пьет, неприлично хлюпает.)
Так пьют все копытные, многие обезьяны, медведи, а из
птиц — голуби.
Лакают воду хищные звери. У крупных кошек язык
густо покрыт бородавками, которые и удерживают воду.
Этот способ питья не очень производителен: тигр, чтобы
напиться на весь день — а для этого ему нужно четыре
литра воды,— должен сделать языком восемьсот лакающих
движений, на что уходит четверть часа. (Правда, не все
четыре литра он выпивает сразу.) Лев, если бы пил, сколько
пьет зебра—двадцать литров,— больше часа сидел бы у
водопоя. А зебра, всасывая воду, успевает напиться за две минуты.
И все это не случайно. Животные, которых всегда
ждут у водопоя алчные враги, должны оставаться
в опасном месте как можно меньше. Если бы не умели они
так быстро пить, то, наверное, уже
давно были бы все съедены.
Ну, а львам спешить не надо, онимогут позволить себе смаковать очень
вкусную в жаркий день воду, нежно
лакая ее языком.
Муравьед пьет, окуная в воду свой
полуметровый язык, а потом
обсасывает его. Пьют языком и многие
грызуны, а из птиц — попугаи, колибри,
нектарницы, которые приспособились
сосать соки цветов.
Хлебают воду выдры. Они ее
словно кусают, хватая всей пастью.
Как пьет курица, видел каждый:
набирает ее в клюв и, запрокинувголову, заставляет течь в горло. Такая
манера в обычае почти у всех птиц.
«Даже у страусов, о которых долго
говорили,— пишет 3. Веселовский,—
что они вообще не пьют».
Некоторые звери утоляют жажду
весьма оригинальными методами.
Слоны бивнями и ногами роют в земле
ямы, в них набегает чистая,
фильтрованная через песок вода. Они
засасывают ее в хобот (сразу литров 10—20)
и потом выливают в рот. Но
новорожденные слонята вначале пить хоботом
еще не умеют: они хлебают воду ртом,
встав перед водоемом на колени.
Обезьяны ревуны, гиббоны и
многие полуобезьяны прямо с ветки спускаются к воде и,
омочив руку, обсасывают ее. Так же, облизывая мокрую лапу,
пьет и панда.
А павиан, уцепившись передними лапами за
какой-нибудь уступ в береговом обрыве, концом хвоста изо всех сил
старается дотянуться до воды. Окунув его, быстро вылезает
на берег и скорее сосет, пока он не высох. Потом тянется
хвостом за новой порцией воды. Так же «черпают» воду
хвостом и некоторые макаки. Пьют они мало — около трех-
четырех стаканов в день. Так что вполне могут напиться
этим способом. Но когда за водой лазать по обрывам не
надо, пьют ее ртом, как все.
Кенгуру, которому каждый день нужно больше литра
воды, напоить себя по методу павиана было бы уже
несколько труднее. Львам и тиграм-—они выпивают вдвое-втрое
больше кенгуру — еще сложнее. А ламы, антилопы и
жирафы (4—6 литров ь сутки — и хвосты коротки!) вообще не
сумеют таким способом напиться.
Зебры и лошади — известные водохлебы: их суточная
норма 10—20 литров. У носорога и бизона — 40—60 литров.
А слон и столитровой бочкой едва-едва утолит свою
могучую жажду.
Пьют животные не только воду, но и кровь (хищники),
березовый сок (дятлы), нектар цветов, дубовый сок (жуки,
олени, и от него иногда, по-видимому, пьянеют!) и даже
мочу (северные олени и пчелы). Грызут и снег, и лед.
Сайгаки, например, и многие морские жители —
костистые рыбы, тюлени, черепахи, змеи, ящерицы, а также
птицы — пьют соленую воду. С точки зрения физиолога это
особенно удивительно: ведь соли в питьевой воде, когда их
много, могут совсем испортить почки, да и не только почки.
Но оказалось, что природа и тут все мудро
предусмотрела.
Кто приходит в море на водопой
Старые легенды рассказывают, что крокодил льет
горькие слезы, оплакивая несчастную жертву, им же
проглоченную. «А егда имать человека ясти, тогда плачет и
рыдает, а ясти не перестает». Давно стало нарицательным
выражением «крокодиловы слезы». Говорят так о
лицемерном человеке, притворно скорбящем о товарище, которому
он причинил зло. Что же касается крокодила, то принято
считать, будто никаких слез он вовсе и не льет. Это,
дескать, миф, поэтический вымысел.
Недавно шведские ученые Рагнар Фанге и Кнут Шмидт-
Нильсон решили все-таки проверить, плачут ли крокодилы.
И оказалось, что крокодилы и в самом деле проливают
обильные слезы. Но не из жалости, конечно, от избытка не
чувств, а... солей.
Почки пресмыкающихся животных — несовершенный
инструмент. В помощь им, для удаления из организма
избытка солей, у рептилий развились особые железы, которые
помогают почкам. Железы, выделяющие растворы солей,
у крокодила расположены у самых глаз. Когда они
работают в полную силу, кажется, будто свирепый хищник
плачет горькими слезами. Бразильские индейцы рассказывают,
что и морские черепахи, выходя на сушу, горько плачут,
сожалея о покинутой родине.
Фанге и Шмидт-Нильсон исследовали и черепах. Нашли
у них точно такие же, как у крокодилов, слезные железы,
выделяющие избыток солей. Солевые железы есть у
морских змей и морских ящериц игуан.
Человек не может без вреда для организма долго пить
морскую воду. А морские рептилии ее пьют. Пьют морскую
воду и чайки, альбатросы, буревестники. Прежде многие
ученые оспаривали наблюдения моряков: морские птицы,
говорили они, не глотают соленую воду, а лишь набирают
ее в клюв и потом выплевывают. Полощут, так сказать, рот.
Решили проверить это на опыте. Выяснилось, что
птицы морскую воду пьют. Анатомы нашли у них около глаз
солевыводящие железы, своего рода «слезные почки».
Лишнюю соль из организма они удаляют даже быстрей, чем
настоящие почки. Обладая столь продуктивным «перегонным
аппаратом», чайки, бакланы, альбатросы, буревестники и
пеликаны могут без вреда пить морскую воду. Слезный
«сепаратор» очистит ее от солей, и ткани организма получат
пресную воду.
Солевые железы у всех животных, обладающих ими,
устроены почти одинаково. Это клубок мельчайших
трубочек, оплетенных кровеносными сосудами. Трубочки
забирают соль из крови и перегоняют ее в центральный канал
железы. Оттуда солевой раствор по каплям вытекает
наружу: у крокодилов и черепах через отверстия около глаз, у
птиц обычно через ноздри. У пеликана на клюве есть даже
продольные бороздки. По ним, как по каналам, стекают к
кончику клюва соленые «слезы».
Зоологов всегда удивляло устройство ноздрей
буревестника: они снабжены трубочками, которые наподобие
спаренных ружейных стволов лежат сверху на клюве. «Жерла»
направлены вперед.
Разные были объяснения странной формы этих ноздрей.
Но оказалось, что ноздри-трубки похожи на двуствольный
пистолет не только по форме, но и по существу: они
стреляют солеными капельками, которые выделяет слезная
железа. Часами паря над волнами, буревестник редко
опускается на воду. В полете встречный поток воздуха сильно
затрудняет выделение из ноздрей насыщенной солью
жидкости. Поэтому природа позаботилась о «водяном
пистолете» для буревестника: из трубчатых ноздрей с силой,
преодолевающей сопротивление ветра, выбрызгиваются
«слезы».
Финал, о котором обычно не говорят
Добычу едят и переваривают. А все, что не
переваривается, кишечник выбрасывает прочь. Об этом все знают. Но есть
тут несколько интересных, хотя и не эстетичных, моментов,
о которых стоит рассказать.
Некоторые животные, например корова, освобождают
себя от непереваренной пищи раз тридцать в день, лошадь
раз десять, а слон через каждые два часа (ежедневно
служители в зоопарках вывозят из загонов по сто килограммов
навоза от каждого слона).
Но ленивцы, которые, по-видимому, «ленивы» во всем,
и здесь оригинальничают: лишь раз, в лучшем случае три
раза в месяц, освобождают они свой кишечник от
непереваренного балласта.
Даже жуки-навозники приспособились к этому их
«капризу» и, так как голод не позволяет им долго ждать,
приходят за своей пищей прямо в прямую кишку ленивца.
У ленивца и мочевой пузырь огромных размеров.
Растягиваясь, он расширяется вплоть до диафрагмы и поэтому
вмещает сразу больше литра жидкости (сам-то ленивец ведь
совсем невелик — немногим больше кошки). Опоражнивает
он свой мочевой пузырь раз в несколько дней.
У одних животных — у птиц, оленей, обезьян — нет
врожденного стремления ходить, что называется, «в
уборные» в определенное место. У других — ленивцы, грызуны,