Однако вскоре выяснилось, что появившаяся на горизонте точка — не что иное, как наше китобойное судно. Прохоров вздохнул: увы, должно быть, век необычайных приключений давно миновал — все буднично и однообразно. Да и что делать шхунам под иностранным флагом в этих холодных пустынных просторах?
— Цель, да не та,— пошутил Терюшин, когда Иван сменился с вахты.— Вот и я говорю — анахронизм!
— А вы не смейтесь, товарищ матрос,— сердито сказал мичман.— Прохоров отлично нес вахту. Затем и поставлены здесь. А в вашем заведовании беспорядок.
Терюшин сразу же прикусил язык. Иван усмехнулся, вышел из домика и по каменным ступеням спустился к морю. Наблюдательный пост был расположен в небольшой бухте, зажатой с трех сторон горами. Эти остроконечные безжизненные горы сливались в сплошную заснеженную гряду.
Прохоров намеревался пройти в восточный конец бухты, где совсем недавно обнаружил остов какого-то судна, разбившегося, быть может, еще в старину на камнях. И вообще восточный конец бухты его привлекал все время. Здесь попадались вынесенные прибоем на берег части разбитых лодок, деревянные и железные бочки, бутылки, металлические предметы с погибших кораблей. Особенно тщательно Иван осматривал бутылки: в них могли оказаться записки, содержащие интересные сведения.
Небо над головой было словно эмалевое. Шуршала галька под ногами. Иван брел неторопливо, погруженный в свои размышления. Но неожиданно он остановился, прислушался, поднял голову.
— Яра, pа-pа, ра-ра!
Только теперь он заметил собачью упряжку высоко в горах. Склон был очень крутой, но нарта неслась, не сбавляя хода. Голос каюра, приглушенный расстоянием, был не громче комариного писка.
«Да на такой скорости шею можно свернуть, а он еще подгоняет собак. Кто бы это мог быть?»
Заинтересованный, Иван не спускал - глаз с нарты. Теперь уже можно было различить даже остол в руках каюра — длинную палку с окованным концом. Сердце Прохорова дрогнуло: «Рультынэ!».
Он повернул обратно и, задыхаясь, побежал по каменным ступеням наверх. Ему хотелось встретить девушку первым. Но он опоздал. Нарта остановилась у домика. Свободные от вахты матросы окружили Рультынэ. Вышел даже мичман Ситников. По бледному, взволнованному лицу девушки он сразу же определил, что в тундре что-то случилось. Прижав кулаки к груди, Рультынэ почти выкрикнула:
— Там в Тэмгэна стреляют! Недобрые люди.. Чимнэ...
Мичман нахмурился, задумался на минуту, потом сказал спокойно:
— Все понятно. Старшина второй статьи Печников! Берите Прохорова, Терюшина, Стругалова. На лыжи — и за упряжкой! Торопитесь...
Только на мгновение встретились взгляды Прохорова и Рультынэ. И хотя сейчас она была сильно озабочена, все же в ее глазах он подметил теплый, приветливый огонек и счастливо улыбнулся:
— Не тревожься, Рультынэ. Все будет хорошо...
3. Что такое «полярная стратегия»
Как всякий человек с большим весом и влиянием, генерал Скелтон был склонен к деспотичности. Угадывалось что-то жесткое и непреклонное в его большом рте с отвисшей верхней губой, в холодном мерцании маленьких голубоватых глаз, придающих лицу высокомерное выражение. Скелтон являлся представителем главного штаба, бессменным инспектором, и его боялись больше, чем грома небесного. Это был настоящий «босс», суровый, карающий, лишенный милосердия и сострадания. С подвластными ему людьми он разговаривал главным образом афоризмами, непререкаемыми истинами. В этом был его стиль.
— Тот, кто владеет Севером, владеет всем миром,— изрекал он.— Мы всегда должны помнить эти слова покойного генерала авиации Митчелла и руководствоваться ими.
— Здесь, на Севере и Востоке, будущее принадлежит авиации.— Это был второй излюбленный афоризм генерала Скелтона.
И в самом деле походило на то. За несколько лет тихие деревушки индейцев в бухте Якутат и на других участках побережья превратились в крупные базы американской авиации. «Полярная стратегия» требовала создания таких баз, а Скелтон был одним из главных идеологов этой стратегии, ее вдохновителем. Канада и Аляска, Арктика и Субарктика, Гренландия и Исландия, Скандинавия, северные воды и горы были включены в зону его пристального внимания. А за генералом Скелтоном стояли главный штаб, военщина, правящие круги, которые усиленно стремились превратить свои, и тем более чужие, северные районы в военный плацдарм против Советского Союза.
Штаб посылал многочисленные экспедиции, которые изучали условия ведения войны в Арктике, проводили снегомерные съемки. И хотя подобными экспедициями официально руководил Арктический институт Северной Америки, его нью-йоркский филиал, главной задачей их являлась не столько научная, сколько стратегическая разведка. Главным консультантом этих экспедиций являлся всё тот же генерал Скелтон. Его доклад «Барабаны бьют в Арктике», прочитанный в Американском географическом обществе, вызвал фурор.
Вот почему приезд Скелтона на авиационную базу в Сундборге стал знаменательным событием. Начальники служб заранее трепетали, предвидя для себя массу разного рода неприятностей. Все решительно сбились с ног, стараясь потрафить грозному боссу.
И только вице-адмирал Дженикс, руководитель разведки, внешне оставался спокойным. Ни один мускул не дрогнул на его морщинистом лице, когда ему доложили о прибытии могущественнейшего Скелтона. Вице-адмирал лишь недовольно поджал свои выцветшие губы.
Он-то наверное знал, что большая доля неприятностей обрушится именно на его седеющую голову. Дело в том, что Дженикс и Скелтон были давними заклятыми врагами. Началось это много лет назад, когда они оба еще учились в разведывательной школе в Нью-Джерси. Живому, энергичному Джениксу всегда сопутствовал успех. То, чего Скелтон добивался упорным трудом, предельным напряжением способностей, Дженикс получал, даже не пошевелив пальцем. Со стороны казалось, что чины и высокие должности сами идут ему в руки. А Скелтон долгое время был в загоне. Высшее начальство считало Дженикса весьма проницательным, осторожным, но решительным. И это было так. Вот почему его всегда выдвигали. Сделав блестящую карьеру, Дженикс женился. Вскоре на свет появился Эд, сын, гордость семьи. Эд вырос и не без протекции отца стал военным летчиком.
Но какой-то рок тяготел над родом Джен иксов. Несколько лет назад дела Дженикса-старшего ухудшились: его за незначительные промахи в службе понизили до начальника разведывательного отдела, а затем направили в этот холодный, неприветливый край. Каково же было изумление вице-адмирала Дженикса, когда в прошлом году к нему заявился собственной персоной его мальчик Эд!
— Вот, перевели сюда,— сказал он мрачно.— Будь оно все проклято!
Это было непостижимо. И только когда Дженикс-старший услышал об успехах Скелтона, он понял все. Вот кто его тайный недоброжелатель и враг! Будучи человеком мелочным и злобным, Скелтон мстил Джениксу за прошлое, за все свои прежние неудачи. Понижение в должности, перевод на Север, история с Эдом — все это дело рук Скелтона.
Предположение переросло в уверенность, когда Дженикс и Скелтон встретились. Инспектор вызвал начальника разведки в свою резиденцию. Разговор сразу приобрел острый характер.
— Потрудитесь доложить, какие у вас имеются сведения о зоне «А» русских! — начал генерал резко.
Вопрос не явился неожиданностью для начальника разведки. Все последнее время внимание разведки было сосредоточено на зоне «А». На территорию Советского Союза засылались маршрутные разведгруппы, пускали воздушные шары, американские самолеты то и дело нарушали воздушные границы сопредельной страны. Но результаты были пока что неутешительные: шары безвозвратно исчезали, от агентов никаких известий не поступало. Зона «А» по-прежнему оставалась все той же загадочной, недоступной зоной.
Инспектор стряхнул пепел сигары на ковер и холодно сказал:
— Вашей работой недовольны, Дженикс. Вы занимаетесь пустяками. Ваша агентура — самый низкопробный сброд. Результаты ее деятельности мизерны, а средства вы расходуете огромные. Если положение резко не улучшится, мы будем судить вас, Дженикс!
Излив всю желчь, генерал заговорил спокойнее. По его мнению, вся работа разведывательных органов не имела четко выраженного направления. Силы были разбросаны по огромному театру. Жалкие отрывочные сведения о зоне «А» не могут удовлетворить командование.
— Нужно бить в одну точку,— говорил он.— Бить методично, настойчиво, изо дня вдень. Если интересы дела того требуют, прибегать к крайним мерам. Что там за грядой гор, в глубине территории русских? У нас есть кое-какие соображения на этот счет, и вы обязаны подтвердить их или опровергнуть.
— Я послал шхуну к советским берегам с конкретным заданием,— сказал Дженикс.
Инспектор оживился:
— И каковы результаты?
— Пока никаких результатов нет.
Подобие улыбки скользнуло по губам Скелтона.
— Я считал вас умнее, Джордж,— произнес он почти дружески.— Я всегда считал вас умнее себя и, признаться, подчас завидовал вашей ловкости и изворотливости. А теперь начинаю понимать, что вы устарели, отстали от века. Крайние меры, только- крайние меры могут спасти вас? Ваши самолеты вертятся у побережья. Посылайте их в глубь территории, черт возьми! Создайте базы на дрейфующих льдинах для запуска шаров, используйте подводные лодки, активизируйте все. Вот наша программа! Да, да, посылайте самолеты! Авиация — главное!
Когда начальник разведки ушел, Скелтон некоторое время сидел в глубокой задумчивости. Потом он вызвал майора Кука, начальника авиационного штаба. Майор Кук, удостоенный столь высокой чести, застыл на пороге, не решаясь пройти в глубь кабинета. Он весь был подобострастие и почтительность. Генерал милостиво ему улыбнулся и указал сигарой на кресло:
— Присаживайтесь, майор Кук.
Кук едва не задохнулся от счастья и бережно присел на край кресла. Инспектор неторопливо посасывал сигару, перелистывал иллюстрированный журнал, а майор сидел словно на иголках, пытаясь предугадать, зачем вызвал его этот знаменитый человек. Такая аудиенция могла кончиться по-разному: и крепким нагоняем, и повышением по службе. Но, судя по всему, шеф был в добром расположении духа. Кук уже начинал думать, что генерал забыл о его существовании, но тот внезапно глянул на начальника штаба светло-голубыми холодными глазами, уголки его рта добродушно сморщились. И совсем неожиданно он сказал:
— Поздравляю вас, майор Кук, с повышением по службе. Отныне на вас возлагаются особые полномочия. Авиационная разведка — вот сфера вашей деятельности. Адмирал Дженикс более подробно введет вас в курс дела.
Майор Кук почувствовал, как бешено заколотилось его сердце. «Вот она, долгожданная минута!» А генерал продолжал все тем же спокойным голосом:
— Если вы проявите усердие на новой службе, то мы не оставим это без внимания. Как я слышал, у вас не так давно родился наследник маленький Кук. Следовательно, до полного счастья вам не хватает лишь немногого — очередного звания. Думаю, в скором времени вы его получите.
Кук не верил своим ушам. Ему едва не сделалось дурно от потока таких щедрот. Да, наконец-то фортуна улыбнулась и ему, хотя он ровным счетом еще ничего не совершил выдающегося. Сразу видно, что генерал Скелтон необыкновенный человек, государственный ум. Весь вид Кука говорил: «Что я должен делать? Приказывайте! Я готов в огонь и воду. Я весь в вашей власти и готов всегда служить только вам». Именно это и прочитал генерал на лице майора.
— Вы счастливчик, Кук. Вам чертовски повезло. Как вы назвали вашего бэби?
— Джек, сэр,— выдохнул Кук.
— Превосходно. Я вам завидую, по-настоящему завидую. Я, к сожалению, потерял своего сына. Он тоже, как и вы, был летчиком. Да, мой Бэрси погиб в Корее. Наши суровые времена требуют больших жертв. Мистер Дженикс оказался счастливее меня: его сын жив-здоров и служит, если не ошибаюсь, здесь же, рядом с отцом.
— Да, сэр. Это один из моих подопечных.
— Надеюсь, он на хорошем счету?
— Так точно, сэр. Он один из лучших летчиков базы.
— Очень похвально. Мне кажется, Кук, что таким летчикам, как Дженикс, нужен размах, полная инициатива, только в этом случае они смогут проявить весь свой патриотизм и умение.
— Осмелюсь заметить, это сказано очень верно. Летчики мечтают о таком размахе.
— Сколько платят за один вылет к русским берегам?
— Пятьсот долларов.
— Вице-адмирал Дженикс очень бережлив. Вы, Кук, будете платить по восемьсот. Понимаете?
— Да, сэр.
— Но ваши летчики должны летать дальше.
Скажем, в глубь территории русских. Это вполне логично. За большую работу большая оплата. Вы должны на первых порах посылать исключительно натренированных летчиков. Таких, скажем, как Дженикс-младший. В этом успех нашего предприятия. Запомните, майор Кук: летчики— это люди нового склада. Только они способны разработать здравую современную стратегию. Завоевание господства в воздухе должно предшествовать всему остальному.
— Так точно, сэр!
— И еще советую вам прочитать записки последнего начальника штаба германских военно- воздушных сил генерала Коллера. В них вы найдете много разумного и полезного для себя. Приучайтесь мыслить большими масштабами. В частности, Коллер писал, что военно-воздушным силам должна быть предоставлена возможность свободно расправить свои крылья, и они должны быть освобождены от балласта сухопутных и военно-морских сил. Верховные командующие в будущем должны иметь на решающих позициях офицеров от ВВС, людей с широким кругозором, которые могут мыслить в масштабах всего мира. Вдумайтесь в эти слова! Может быть, вы и являетесь одним из таких офицеров. Впрочем, это мы проверим на деле.
— Я вас понял, господин генерал.
— Что ж, мне остается пожелать вам удачи. Вижу, что вы не лишены сообразительности. Не забывайте о нашем разговоре...
Не помня себя от радости и переполнявшего его счастья, Кук вылетел из кабинета инспектора. Спустя два часа он уже вызвал в штаб капитана Дженикса, лучшего летчика базы. Между Куком и молодым летчиком существовала своеобразная дружба. Может быть,
в
данном случае играло роль и то обстоятельство, что Эд был сыном начальника разведки, вице-адмирала Дженикса, а Кук считал, что с такими людьми следует поддерживать хорошие отношения. Кук отличался сообразительностью и из слов всесильного Скелтона сделал совершенно правильный вывод — генерал хочет, чтобы Эд был первым летчиком, который проникнет в глубь территории русских. Почему именно Эд, Кука меньше всего интересовало. Он должен убедить Эда пойти на это рискованное предприятие.— Присаживайтесь, капитан Дженикс,— сказал он, явно подражая генералу Скелтону.
— К чему такая официальность, Том?
— Я больше не Том, а ваш непосредственный начальник, наделенный особыми полномочиями.
— Ах вот как! Вы были у Скелтона?
— Да, я только что от него.
— Понимаю и поздравляю. Так чего же хочет от меня мой непосредственный начальник?
Кук усмехнулся:
— Вот что, Эд, дружище. Дело совершенно секретное. Даже от старика. Понимаешь?' Старик не должен ничего знать, иначе он воспротивится. Дело пахнет крупными деньгами.
При последних словах глаза Эда блеснули:
— Можешь не беспокоиться. Тебе известны мои взаимоотношения со стариком. Он дьявольски скуп, скуп, как все старики. Каждый доллар из него приходится выжимать. Ты знаешь, что я проиграл всю наличность Гулду и теперь сижу на мели. Я даже подумывал, не попросить ли у тебя взаймы.
— Зачем же? Ты сам можешь легко, заработать восемьсот долларов, а то и больше. А может быть, тебя даже повысят в звании, если все сойдет благополучно.
— Говори. Я согласен на все!..
4. Боевая тревога
Мичман Ситников захлопнул дверь аппаратной и поднялся на вышку. Обожженное ветрами и морозами угловатое лицо его выражало тревогу. Взгляд сощуренных черных глаз был пристальным, жестким.