На Корнюшона двинулся большой, ростом с мальчика, бурый усач. Он раскрыл свои острые жвалы и стал неторопливо приближаться. Сухие чешуйки коры осыпа́лись под его твёрдыми лапами, покрытыми уродливыми шипами и наростами. Корнюшон в замешательстве остановился. Ему вдруг ужасно захотелось повернуться к захватчику спиной и задать стрекача. Куда-нибудь подальше – на соседнюю ветку, в Рылейкин дом, а ещё лучше – к папе и маме. «И зачем я только сюда приехал? Жил бы себе тихо в почтовом ящике», – подумал он.
Но тут шпага в его руке дрогнула и тонко зазвенела, словно просясь в бой. Мальчик глубоко вздохнул и бросился на жука. Подскочив, он с разбегу рубанул его по голове. Клинок оставил на твёрдом панцире глубокую царапину. Корнюшон ударил ещё несколько раз, и тут дровосек повернулся и в испуге кинулся прочь.
– Ура! – закричал мальчик, размахивая шпагой в воздухе. Ему вдруг стало легко-легко, словно с его плеч свалилось что-то очень тяжёлое. «Это, наверное, страх свалился, – подумал он. – А ведь страх-то, получается, очень тяжёлая штука!» И побежал к следующему усачу.
Конец ознакомительного фрагмента.