Иногда я задумывалась о чем-то своем - слушая, например, звон колоколов церкви Святого Аббондио или разглядывая узкие, извилистые швейцарские улочки, - и тогда мой взгляд вдруг падал на гору, и я снова вспоминала о нашей семье и чувствовала себя виноватой за то, что думаю не о них и что мне на самом деле многое нравится здесь, на новом месте.
Что будет, если я совершенно адаптируюсь, если забуду о них, а они - обо мне?
Я проводила Лайлу до гостиницы в Монтаньоле. Ее отец сидел на террасе, повернув лицо к солнцу. Лайла представила меня.
- Американка? - произнес он. - Твой дядя - директор? Надеюсь, он знает свое дело. - Отец Лайлы засмеялся, но смех его был не добрым, как у дочери, а холодным и ироничным. В небе над его головой появился небольшой реактивный самолет “кроссэйр”, похожий на тонкую, красно-белую летучую рыбу, и на низкой высоте пронесся над долиной.
Когда я уходила, то обернулась и посмотрела на них обоих. Лайла стояла лицом к отцу, а он как будто внушал ей что-то, уставив на нее указательный палец. Она успокаивающе похлопала его по плечу и засмеялась. Этот смех стоял у меня в ушах, когда я шла вниз по склону холма. Я слышала его еще долгое время на всем пути по Коллина-д’Оро, дольше, чем можно было бы фактически слышать его, если бы Лайла продолжала смеяться.
Сны Доменики Сантолины Дун
Я была анчоусом и плавала в облаке, а мимо летела птица. Она все время смеялась, смеялась, смеялась. Птица могла врезаться в гору. Мне хотелось предупредить ее: “Осторожно! Осторожно!”, но я была анчоусом, который не умел разговаривать. А потом я провалилась в дырку в облаке и стала падать вниз, вниз, вниз. Но так и не долетела до земли, потому что проснулась.
7. Королева
Миссис Стирлинг, основательница и владелица школы, объявилась в городе за день до начала занятий. Глядя, как суетились учителя и персонал, готовясь к ее приезду, можно было подумать, что ожидался визит самой английской королевы. Впрочем, у всех, кто встречался с этой дамой, создавалось впечатление, что перед ними действительно настоящая королева.
Я не знаю, сколько ей лет на самом деле. По некоторым предположениям, от шестидесяти пяти до семидесяти, а сама она в шутку как-то сказала, что ей исполнилось сто пять. Ничего не могу добавить по этому поводу, только если судить по тому, как она держится, ей не дашь и шестидесяти.
Ее черные с проседью волосы уложены в пышную прическу. Одета, как правило, в черное платье с глубоким вырезом, на шее - длинное жемчужное ожерелье, в ушах - огромные сверкающие серьги, а на ногах - черные туфли на высоких каблуках-шпильках. Такой наряд служил для нее своего рода форменной одеждой, в которую лишь иногда вносились небольшие изменения, например, красные туфли на шпильках вместо черных. Она всегда выглядела очень элегантно, и все невольно поворачивали головы в ее сторону, стоило ей войти в помещение. Миссис Стирлинг знала всех по имени и свободно говорила на английском, французском и итальянском языках, причем переключалась с одного на другой, не моргнув глазом.
Ее дом, “Каза Стирлинг” - бесформенное четырехвековое строение с высокой башней-звонницей, стоял на краю кампуса. Еще у нее были дома на территориях других принадлежавших ей школ во Франции, Испании и Англии, а также вилла в Италии. Всю жизнь миссис Стирлинг переезжала из одной школы в другую (или из одного дома в другой), задерживаясь на одном месте обычно не более недели.
Она сама управляла своим голубым “Вольво” и славилась тем, что увлекалась быстрой ездой на поворотах и превышала любые ограничения скорости. Она также могла сорваться с места без всякой подготовки, сказав: “Я уехала в Англию!” - и проделать на машине весь путь без отдыха, днем и ночью, через Швейцарию и Францию, затем на пароме в Англию, а там без остановки до самой школы. Если же дело было срочным, она пользовалась самолетом.
Впервые я встретила миссис Стирлинг в день сбора учащихся на открытии учебного года. Во дворе своего дома она устроила грандиозное чаепитие, люди постоянно подходили и уходили. Дядя Макс велел мне идти вместе с ним и тетей Сэнди, добавив, что миссис Стирлинг ждет не дождется познакомиться со мной. Мне было непонятно, зачем ей это надо, и представилось, что, как только она меня увидит, сразу прикажет: “Отрубить ей голову!” От такой мысли мне стало не по себе.
Но ничего подобного не произошло. Она взяла обе мои руки в свои и сказала, что у меня очаровательное лицо и очаровательное имя, и ей необыкновенно приятно, что я буду учиться в ее школе, и ей необыкновенно приятно, что дядя Макс и тетя Сэнди тоже будут в этой школе.
Я тогда подумала, что, возможно, миссис Стирлинг была чем-то вроде свадебного генерала, как королева в Англии, что она, возможно, на самом деле ничего не делала и не решала, но я ошиблась. Дядя Макс объяснил:
- Она в курсе всего, что происходит, и, если ей это не по нраву, велит изменить или улучшить, причем сразу, без промедления! - Произнося эту фразу, дядя Макс выглядел немного обеспокоенным.
- А я думала, вы здесь начальник, - сказала я.
- Нет, - возразил дядя. - Начальник - миссис Стирлинг, и я рад этому.
- Почему?
- Потому что она хорошо знает свое дело. Я, конечно, могу не во всем с ней соглашаться, время покажет, кто прав, однако вижу, что она обладает прекрасным чутьем. Только посмотри, как она здесь все организовала! - Дядя Макс сделал жест рукой в сторону кампуса, указывая на виллу, террасы газонов, крытый бассейн и спальные корпуса, на учащихся и их родителей разных национальностей, бродивших по территории. - А начинала она с нуля, с двух учеников, ее собственных детей. Зато теперь - смотри…
Миссис Стирлинг легкой походкой направлялась в нашу сторону, по пути выискивая что-то в складках платья. Наконец она достала губную помаду, на ходу открыла ее и подкрасила губы, не глядя в зеркало (это произвело на меня большое впечатление), а затем засунула помаду обратно.
- - Макс, дорогой, - сказала она дяде. - Поищи, пожалуйста, эту очаровательную семью, которая приехала из самой Осаки сегодня утром. Похоже, у них возникла проблема с оплатой. Ты не мог бы уладить это дело с бухгалтерией? - Она посмотрела на меня и улыбнулась. - Доменика - какое чудесное имя!
- У вас действительно есть дом в Италии? - поинтересовалась я.
- Да! Он находится в самом замечательном месте на всем свете, и мы с тобой обязательно съездим туда вместе очень скоро. И Макс и Сэнди тоже.
- А как называется это место в Италии? - снова спросила я.
Она не успела ответить, потому что увидела Гутри.
- Питер, дорогой! - позвала миссис Стирлинг.
Питер? Я что, неправильно расслышала его имя?
Питер, он же Гутри, покраснел и подошел к ней.
Миссис Стирлинг постучала пальцем по бейджику у него на груди, на котором было написано: “Гутри”.
- Милый, у тебя замечательное имя. Почему тебе обязательно нужно, чтобы тебя звали по фамилии? - Она похлопала меня по плечу. - Доменика, дорогая, ты уже познакомилась с Питером? Питер Ломбарди Гутри Третий.
- Гутри, - пробормотал он в мою сторону.
- Питер - самый очаровательный молодой человек, - сказала миссис Стирлинг. - Принц!
Гутри не проявил никакого восторга по поводу того, что его называют принцем, однако улыбнулся миссис Стирлинг.
- Гутри! - послышался чей-то призывный голос. Из-за его спины появилась Лайла. - А-а, привет, незнакомка, - сказала она мне.
Незнакомка? Это слово неприятно кольнуло меня. С какой стати я - незнакомка? Я такая же незнакомка, как и она. Это напомнило мне, как каждый раз, когда я оказывалась в чужом городе, в чужой школе, в чужом классе, кто-нибудь обязательно говорил: “А это что за чужая девочка?” И я чувствовала себя именно так - чужой. И в ответ смотрела на всех как на чужаков и спрашивала себя: кто они такие?
- Меня зовут Динни, - напомнила я Лайле.
- Я знаю, - сказала она.
На ней было белое хлопчатобумажное платье и сандалии, и она вся была какая-то очень чистенькая. На моем рукаве размазалось пятно от съеденного вишневого пирога.
- А ты кто, милая? - спросила миссис Стирлинг, беря Лайлу за подбородок.
“Незнакомка, - хотелось выкрикнуть мне. - Она такая же незнакомая и чужая, как и я”.
Лайла протянула вверх руку и дотронулась до маленькой жемчужной сережки миссис Стирлинг.
- Я Лайла, - как ни в чем не бывало сказала она. - Я американка.
- Да, очевидно, - произнесла миссис Стирлинг.
- А вы - собственница этой недвижимости? - задала вопрос Лайла.
- Недвижимости? - обиженно переспросила миссис Стирлинг. - Ты хочешь сказать - школы? Я ее основала.
- И владеете ею, ведь так? - настаивала Лайла.
Миссис Стирлинг повернулась к дяде Максу:
- О, эти американцы, иногда они бывают такими прямолинейными!
- Могу я поговорить с вами насчет моей комнаты? - не отставала Лайла.
Миссис Стирлинг помахала кому-то на другом краю дворика.
- Макс, - обратилась она к дяде, - не могли бы вы обсудить с этой юной леди жилищные вопросы? - Она улыбнулась каждому из нас и отошла к другой группе гостей.
К тому времени, как дядя Макс вырвался, наконец, в тот вечер домой, в руках он держал список из двадцати трех пунктов, по которым, в соответствии с просьбами миссис Стирлинг, нужно было что-то уладить или исправить.
- Она не упустит ни единой мелочи! - воскликнула тетя Сэнди.
- Да, с ней не соскучишься, - согласился дядя Макс, но в его голосе не было разочарования, наоборот, он выглядел настроенным на деловой лад, готовым к действию, словно хотел скорее взяться за работу и добиться успеха, доказать миссис Стирлинг, что она в нем не ошиблась.
В эту минуту дядя Макс напоминал мне маму, которая становилась такой же возбужденной и деятельной каждый раз, когда мы приезжали в новый город. “Пора за работу! - говорила она всем нам. - У нас много дел!”
Я спросила тетю Сэнди, знает ли она, где в Италии находится дом миссис Стирлинг.
Тетя Сэнди в этот момент пыталась прочитать инструкцию на упаковке со смесью для выпечки пирога.
- Точно не знаю, но где-то недалеко от Флоренции, - сказала она. - Никак не могу понять, что пишут в этой инструкции. Надо добавить либо два яйца, либо чего-то еще. Подай мне, пожалуйста, словарь.
Поскольку у миссис Стирлинг был дом в Италии, я невольно вспомнила о бабушке Фиорелли. Ведь вполне возможно, что они были когда-то знакомы. А вдруг мне удастся увидеть места, в которых выросла моя бабушка? Хотя бабушка Фиорелли знала меня не больше, чем тетя Сэнди или дядя Макс, мне все же хотелось посетить ее родину, ее дом. Если бы я очутилась там, то кто-нибудь, возможно, увидел бы меня и сказал: “А я тебя знаю! Ты - внучка госпожи Фиорелли!”
А я бы прошла по улицам, где ходила бабушка, зашла в дом, где она жила, и тоже почувствовала бы себя как дома.
Сидя на кухне с тетей Сэнди, я спросила:
- Вы знаете, где в Италии жила бабушка Фиорелли? Вы знаете, откуда она родом?
Тетя Сэнди вылавливала из миски попавшую туда яичную скорлупу.
- Мама? Откуда она родом? Хороший вопрос. Название начинается с “Кампо-“, а дальше не помню.
- Вы слышали, что миссис Стирлинг пригласила нас в гости в свой дом в Италии?
- Слышала. Думаю, что мне для начала надо поучиться хорошим манерам. И еще я хочу убедиться, что мы все еще будем здесь через неделю. Я не уверена, что справлюсь с этой работой. - Она посмотрела на дядю Макса, который сидел за столом со своим списком неотложных дел. - Надеюсь, что он справится! - сказала тетя. - Нести круглосуточную ответственность за несколько сотен подростков - я бы не смогла! - Тетю Сэнди передернуло от этой мысли. - Я не способна даже кошку вовремя покормить!
- У вас нет кошки, - сказала я.
- Вот видишь! Я даже не помню, что у меня нет кошки!
8. Язык итальянки
Гутри был весь как живой сгусток наэлектризованной энергии. Все приводило его в восторг - учеба, спорт, походы на природу, еда, люди. Но более всего он восхищался Швейцарией. “Svizzera! - произносил он драматическим голосом. - Bella, bella Svizzera!”* В такие минуты мне вспоминался отец, который тоже мог скакать и дурачиться от избытка восторга и энтузиазма.
______________
* Швейцария! Прекрасная, прекрасная Швейцария! (Итал.)
Я спросила у Гутри, как по-итальянски “меня похитили”, и, вернувшись домой, переписала свое воззвание. Но тетя Сэнди, увидев его, сказала:
- Мне кажется, то, что ты написала, означает “меня постригли”. В итоге у нас здесь может образоваться очередь из желающих привести в порядок свои волосы.
Я попыталась по-другому написать то, что услышала от Гутри. Тетя Сэнди полистала мой словарь и сказала:
- Это значит “репа”. И еще “тупоголовый”.
По национальности Гутри - американец. Он учился в этой школе уже второй год и знал кучу итальянских слов. Однако, по выражению дяди Макса, Гутри разговаривал на своей собственной версии итальянского языка. “Иногда он безжалостно коверкает слова, но делает это с таким gusto*, что это не вызывает неприятных ощущений, - сказал дядя Макс.
______________
* Здесь: обаяние (итал.).
Меня завораживали люди, общавшиеся на итальянском. Я не могла оторвать глаз от ребятишек, прогуливающихся вдоль озера со своими родителями и болтающих между собой по-итальянски. Они казались мне такими умными! Я понимала, что это был их родной язык, другого они просто не знали, и все же дети представлялись мне невероятно способными и талантливыми. А когда какой-нибудь мальчик подавал своей собаке команду “сидеть” - siediti! - и собака ее выполняла, я поражалась: “Ого, здесь даже собаки понимают по-итальянски!”
Что касается меня, то я могла изредка блеснуть знанием некоторых слов, например, ciao! (чао! - что означает одновременно “привет!” и “пока!”) или andiamo! (пойдем!). Если нужно было задать вопрос, я могла начать фразу: “Dov’e?..” (“Где находится?..”), однако не знала, как ее завершить, поэтому в итоге у меня получалось что-то вроде: “Dov’e автобусная остановка?” - и люди с недоумением смотрели на меня. И даже если мне удавалось полностью сформулировать вопрос на итальянском, в ответ я слышала только нечто невразумительное типа мамбл-мамбалино…
В школе большинство из нас посещали уроки итальянского. Три раза в неделю мы изучали грамматику. Это была пытка… Я совершенно ничего не понимала. Мой мозг отказывался воспринимать то, что в итальянском языке слово, соответствующее, например, английскому red*, может меняться в зависимости от другого слова, которое оно определяет. Иногда red означает rossa, иногда - rosso**. А крошечный английский неопределенный артикль a в итальянском языке превращается когда в una, когда в uno, а когда в un.
______________
* Красный, красная и т. д. (англ.). В английском языке имена прилагательные и существительные не изменяются по родам.
** Красная, красный (итал.).
В итальянском языке, в отличие от английского, одни слова имеют женский род (например, una macchina - машина), другие - мужской (un battello - корабль). Соответственно “красная машина” звучит как una macchina rossa, а “красный корабль” - un battell rosso. Разве можно определить, какие слова мужского, а какие - женского рода? Как получилось, что машина стала женского рода, а корабль - мужского? Ну почему не назвать все вещи существительными среднего рода, как в английском? Уму непостижимо, как все это могут выучить бедные маленькие итальянские дети!