– Что если? – гневно потребовал сосед.
– Нет, ничего. – Галка испуганно затрясла головой. – Ну… ты ведь все понимаешь. И совсем как жи… ну… – Она кашлянула. – Адекватный, в смысле. Не то что твой дед. Я могу тебя научить всему, что ты не знаешь. Ты не можешь выйти… ну, физически, но есть же интернет. Там можно учиться, общаться, друзей искать…
– Хватит! – Лешка топнул ногой. – Я уже нашел. Тебя. Этого хватит.
– Но я же… – замялась Галка, – я же вырасту.
– Не беспокойся об этом, – прервал Лешка. – Пойдем лучше есть. Поздно уже.
Галка покорно потащилась за ним на кухню. В животе противно резало. За себя она не боялась, на том месте, где должен был быть страх, поселилось странное чувство привычности происходящего.
В конце коридора возле двери она прислушалась к звукам в подъезде. Смог ли выбраться Валера? И что будет, когда папа с мамой вернутся? И как там себя чувствует бабушка?
Проходя мимо ванной, через открытую дверь Галка мельком увидела в зеркале свое лицо. Полутень сыграла странную игру, в отражении девочка и сама выглядела словно призрак: бледная, с заострившимися чертами, с темными провалами вместо глаз.
Наверное, так поначалу чувствовал себя и сам Лешка. Сперва странно обычно, потом старался не замечать очевидного до тех пор, пока оно не стало слишком очевидным. А что, если… если… если она не может пройти ту преграду, потому что она, как и он… привязана к месту?
Ошарашенная этой мыслью, Галка медленно опустилась на табуретку. Сосед стукнул перед ней тарелкой с гречкой, обильно посыпанной сахаром. Девочка хотела сказать, что она так не ест и гречку подают с мясом, потому что эта еда для соли…
Взгляд упал на солонку.
Не раздумывая, Галка схватила ее и тряхнула в сторону Лешки.
Крышечка отлетела, и солевой заряд полукругом рассыпался по всей кухне.
Что-то треснуло, и замигал свет. В воздухе запахло удушливым чадом. Галку сразу же заколотило в таком ознобе, будто ее сперва окунули в прорубь, а потом оставили стоять в снегу. Накатила страшная слабость, все существо наполнилось какой-то далекой тупой болью.
Лешка исчез. И обстановка странно изменилась.
Галка неверяще уставилась на стол. Гречка в тарелках была вся покрыта пушистой плесенью. То же самое обнаружилось в кастрюлях на плите. Заглянув на буквально в обед сваренный суп, девочка еле сдержала рвотные позывы.
В холодильнике было не лучше. Там плесень уже отцвела, покрывая всю еду зеленой и серой гнилью.
Она что, и правда умерла?! Тогда где-то должно быть и тело. Галка в панике заметалась по квартире. Руки и ноги не слушались, было невероятно тяжело передвигаться. Предметы то приближались, то отдалялись, то и дело расплывались, как будто она никак не могла настроить фокус.
Чуть-чуть не добравшись до гостиной, девочка в изнеможении упала в коридоре. Сил больше не было. Ее окружила звенящая тишина. Глаза отказывались видеть что-то, кроме светлых и темных пятен. Звуки, запахи, все слилось во что-то серое и однородное. Весь мир стремительно схлопывался до одной маленькой точки в ее теле, где едва теплилась жизнь.
Галка прикрыла глаза. Может, если чуть-чуть отдохнуть, она через некоторое время сможет встать?
Она не знала, сколько прошло времени, когда в уши противно постучалось знакомое тиканье.
Девочка застонала.
– И зачем это было? – послышался укоризненный голос.
Лешка поднимал ее с пола.
– Я умерла? – слабо спросила Галка.
– Пока нет, – ответил сосед. – Еще немножко осталось. Если бы не этот фортель с солью, ты бы вообще даже и не заметила.
– Не надо, – прошептала девочка.
– Ты не бойся. – Лешка погладил ее по голове. – Я так же умер.
– Не надо, – снова всхлипнула она.
– Не бойся, – повторил сосед. – Нам будет хорошо вместе. У нас тут знаешь какая библиотека? Читать не перечитать. И твой телефон включать будем, фильмы смотреть. Тут теперь еще долго никто не появится. Я так злился, когда узнал, что мама продала квартиру. А теперь ее точно никто не захочет.
– Мама с папой меня не бросят, как твоя мама, – упрямо прошептала Галка. – Чем ты меня отравил?
– Ничем! – неубедительно возмутился Лешка. – Все в порядке. Тебе скоро станет лучше. Ты сама виновата. Мне приходится брать силу у тебя, чтобы ты могла меня видеть. И чтобы никого лишнего к нам не пускать. Ты бы и не поняла, что с тобой что-то не так. Все будет хорошо. Если бы не соль, ты бы и не заметила разницы. Не то что я. Дед отравил меня мышьяком. Я и не понял сперва, что умираю, пока он сам не сказал. Ужас как было больно. Тебе больно не будет, ты уснешь, а потом очнешься уже новой.
– Я не хочу. – Глаза защипало, но слезы не текли. – Я хочу жить.
– Все хотят, – холодно ответил сосед. – Я тоже хотел. А сейчас хочу хотя бы просто существовать нормально. Дед тоже жить хотел. Но не надо было меня травить. Тем более так. У меня еще оставались силы его с собой забрать. Здорово он болтался и хрипел, старый козел. И я тогда в первый раз почувствовал такую радость, такое освобождение! Я ни о чем не жалею. Если бы успел, я бы и маму забрал. Нельзя так, конечно, но она сама виновата. Наверное, потому я тут и застрял. – Лешка вздохнул. – Ну, ничего. Так даже лучше. Теперь мы будем вместе. Немножко осталось.
– Мама с папой… – начала Галка.
– Ну что ты заладила – мама с папой да мама с папой. Когда тут тебя мертвую найдут, их ждет веселая жизнь. Вряд ли они еще когда-нибудь сюда вернутся.
– Уйди, – прошептала девочка. – Уйди.
– Как хочешь, – обиделся сосед. – Только имей в виду, выхода у тебя нет. Все уже решено. У тебя процессы необратимые пошли уже. Позови, когда надоест дуться.
Галка прикрыла глаза. Когда она их открыла, Лешки уже не было. В голове сделалось ясно и трезво. Выхода нет. Папа говорил, что так не бывает. Что выход есть всегда, просто не всегда он нам нравится. У Галки был такой. И он ей совсем не нравился. Но он был. А вот время, похоже, шло на часы. И сил почти не осталось.
Лешка оттащил ее на диван, поэтому доползти до подъезда она не сможет – далеко.
Но до папиного походного рюкзака в спальне – вполне.
Путь занял километры. Галка ползла, теряла сознание, снова ползла… Застежки на рюкзаке, и в прежние времена тугие, сейчас превратились в китайскую головоломку. Хорошо, что жидкость для розжига папа хранил недалеко.
Плохо, что он очень плотно закручивал крышку.
Тогда Галка вытащила папин нож и просто проткнула пластиковую бутылку.
Попадая на себя, щедро облила пол, кровать и стены. Противно запахло химозой. Цепляясь за палас, девочка выползла в гостиную и набрызгала розжига на ящики с хламом. Нужно было спешить, пока не спохватился Лешка.
Оставалось только чиркнуть спичкой…
Галка бессильно засмеялась, уронив голову на пол. Путь до кухни она не осилит. У папы в рюкзаке могла быть зажигалка, до него ближе, но если ее там нет, все будет бесполезно. Все снова заволокло темнотой.
Очнулась Галка от того, что на ее лицо что-то противно капало сверху.
Открыв глаза, девочка увидела над собой деда. Капало у него из раззявленного рта. Галка содрогнулась от отвращения, а старик замычал и подобрал бутылку с розжигом. В ней оставалось немного, львиную долю извела сама Галка, часть вылилась на пол, пока она лежала без сознания.
– Гадина, – с ненавистью выдохнула девочка. – Сожгу вас обоих. Никому больше не навредите.
Безумно хихикая, старик выскочил из гостиной и запер дверь. Галка беспомощно приподнялась на руках. Ну вот, теперь бежать точно некуда. Что ж… Выход у нее все еще был. Выход для мамы и для папы. Может, и для проклятых безумных соседей, наверх или вниз, это уже решать не ей. Нужно только найти у папы спички. И молиться задохнуться в дыму до того, как начать гореть заживо.
Повторный путь до рюкзака она не осилила. Поднимала голову, роняла, пыталась подтянуться, но не могла. А ведь еще совсем недавно спокойно ходила и даже бегала. Или ей так казалось? Что за сила держала ее на ногах? Что Лешка сделал с ней?
Что-то грохнуло, и дрожь отдалась в полу. Галка прислушалась и поняла, что гул и треск раздаются не только у нее в ушах. Звук был реальным. Реальным и горячим.
Это был пожар. Похоже, дед спички нашел.
И тут же раздался свирепый крик, перешедший в хохот. Дверцы шкафов захлопали, словно сумасшедшие, стеклышки в них словно взорвались, обсыпая Галку острыми осколками.
Книги, чашки, блюдца и фарфоровые фигурки грохались в стены.
Громыхнуло еще раз, так сильно, что вышибло окна. Галка, почти погребенная под барахлом, вздрогнула и поняла, что по лицу бежит кровь. Дышать становилось все труднее, огонь гудел где-то совсем близко. По полу пополз едкий черный дым.
Девочка принялась выбираться из-под завалов.
Очнулась она, когда вокруг все уже горело.
Во рту и в носу пересохло, горло царапало словно колючей проволокой. Галка закашлялась, и от этого стало еще хуже.
В запертую дедом дверь колотили из коридора.
– Галя! Галя, ты там?!
– Леша! – попыталась крикнуть девочка, но вышел только какой-то надсадный сип. В горле заскребло еще больше.
В дверь снова грохнуло, еще сильнее, и она наконец-то поддалась.
Друг ворвался в комнату и вытащил Галку из-под тлеющих завалов. Кажется, он плакал от страха, на черных от копоти щеках пролегли светлые дорожки.
– Леша, – прохрипела девочка. – Помоги.
– Я не могу. – Мальчик зашмыгал носом. – Не могу, Галя. Весь подъезд в дыму, я ведь не смогу пройти, и тебе не помогу, и ты сама не сможешь уже. Прости! Прости-прости-прости!
Галка молча смотрела на него.
– Значит, мы теперь отправимся дальше, – сказала она наконец.
– Куда?! – заорал Лешка и от души залепил ей пощечину. – Куда дальше?! Мы могли остаться здесь! Навсегда! Теперь вообще ничего не будет, ничего!
– Я не такая, как ты! – с неожиданной силой отпихнула его девочка. – Я никого не убила! И ничего не боюсь! Не осталась бы я с тобой, понял ты? И ничего ты мне не сделаешь!
– Теперь вообще никого не останется! – Соседа затрясло от ярости. – Ты все испортила! Дура!
Девочка не отвечала. Она его уже не слышала.
Выхода не было. Его никогда не было: ни для него, ни для деда, ни для мамы. Но для Галки – был.
Лешка подхватил ее под мышки и потащил в сторону балкона, прямо по разбитому стеклу, через огонь. Хуже уже не будет.
Путь преградил ящик с елочными игрушками.
Лешка отпихнул его ногой, положил Галку и рванул балконную дверь. Торопливо разворошил блестящие стекляшки елочных украшений, достал Карацупу с Ингусом и сунул Галке за пазуху.
Носки на ней уже тлели.
Шестой этаж. Значит, шанс есть. Совсем небольшой, но есть. Хотя бы для нее.
– Леша…
– Галя, – он заглянул в ее мутные непонимающие глаза, – все будет хорошо. Ты только держись. Если встретишь маму, скажи, что я ее люблю.
– Нет, нет! – вяло забилась девочка, когда поняла, что он хочет сделать.
– Надо! – Строгий Лешкин голос одновременно вселял и уверенность, и ужас неотвратимости. – Или ты задохнешься дымом.
А потом он заплакал.
Галка потрясенно смотрела на него. Лешка крепко обнял ее, подпихнул к балконным перилам, а затем резко присел, схватил за ноги и скинул вниз.
Послесловие
Кисточка неловко сновала по завитушкам оградки, капая краской. Держащая ее рука была слабой, но упрямой.
Папа возил туда-сюда тачку, полную злющей выполотой крапивы.
Мама вскапывала землю в изголовье могилки маленькой лопаткой. Рядом в горшочках стояли фиалки и бархотки.
С небольшого деревянного креста улыбался мальчик в советской школьной форме.
Та самая фотография, единственное, что осталось после пожара. Она да елочная игрушка из серебряной картонки в виде пограничника с собакой.
С эксгумацией и перезахоронением был целый скандал, но папа все решил, и теперь Лешка лежал отдельно от деда, мучившего его всю жизнь и даже после. На кремации настояла мама. Ей так было спокойнее.
Они почти успели. Глядя, как дочь падает с балкона, мама чуть не поседела.
Галка переломала ноги, ребра и правую руку в двух местах, но выжила, и врачи давали хорошие прогнозы, несмотря на отравление, обезвоживание и крайнее истощение.
Обе квартиры выгорели дотла. Родители особо не переживали, потому что, как оказалось, дом попадал под программу реновации, и его все равно бы снесли через пару лет, а им бы дали другую квартиру в новом доме, лучше и больше. А пока они жили в хостеле, несмотря на гостеприимные уговоры Валеры. С ним все было в полном порядке. Пробиться сквозь барьер в объятую огнем квартиру он не смог, зато вызвал пожарных, и благодаря этому никто из соседей не пострадал.
Бабушка предлагала временно вернуться в Саратов и пожить у нее, места хватит всем. Да и нужно будет кому-то первое время ухаживать за ней и за Галкой, но пока вопрос откладывался до ее выздоровления.
Закончив красить, девочка положила кисточку в банку и утомленно откинулась в коляске.
Мама тоже уже закончила с цветами.
Папа принес из машины конфеты, сок и мешочек с зернами.
Возле могилки стоял маленький столик с лавочкой, и родители присели за него, разлив сок в стаканчики.
– А зернышки зачем? – спросила Галка.
– Чтобы птички прилетали, – ответил папа и насыпал немного на стол. – Ему не так одиноко будет.
Галка поежилась.
– Это просто такая традиция, – поспешила успокоить мама.
– Мам, пап, а вы читали «Мцыри»? Как думаете, что ему нужно было сделать, чтобы попасть туда, куда он хотел?
Папа задумчиво отпил из стаканчика.
– Ну, вообще есть такая особенность: когда человек идет вперед, не зная направления, он неосознанно забирает в сторону. И делает круг. Так что Мцыри нужно было взять камень. Если человек неосознанно отклоняется вправо, то тяжесть камня в левой руке тянет его в другую сторону и выравнивает направление.
– Поехали домой? – Мама зябко поежилась. – Завтра с утра к врачу, надо выспаться.
– Да, поехали, – поднялся папа. – Галя, подожди тут, мы вещи отнесем и заберем тебя.
Галка проследила взглядом за родителями, скрывающимися за поворотом. Папа вез тачку, а мама несла сумку с банками от краски и садовыми принадлежностями.
Потом поискала глазами, подъехала к краю оградки, нагнулась и здоровой рукой выковыряла из земли большой камень.
Бережно отряхнула его и положила на могилу.
– Легкой дороги тебе, Леша.
Благодарности
Автор сердечно благодарит свою настойчивую литературную фею Соню, без веры и поддержки которой этой повести и многих других никогда не было бы.
Абсолютно не читающего Бороду, который три недели слушал про истинный смысл поэмы «Мцыри», хитрость Лермонтова и неумение правильно ставить глобальные цели.
Дениса, который думает, что я настоящий автор, и наши разговоры о книгах на пути из Москвы в Минск и обратно.
Главного читателя – папу Сашу, каждый раз удивляющегося, откуда я знаю столько слов, и хвастающегося друзьям моими книжками.
И повара кафе Osco Мишу за роскошную идею с камнем! Спасибо, что тогда подошел узнать, как мне понравился новый Том Ям, а в результате подарил Лешке шанс добраться домой.
Елена Усачева
Считаю до трех
Небо пыжилось облаками, ворчало. Раскаты грома прижимали траву к земле. Вода обнимала деревья. Свет молний серебрил листья.
Тучи раскалывались, выбрасывая молнии. Одна соединила небо с макушкой высокой сосны. Крона занялась, но тут же зачадила, залитая дождем. Дым вяло растащило по лесу. Снова треснуло, полоснуло молнией. Еще одна сосна вспыхнула. Дерево затрещало, роняя ветки. Пламя, шипя, осело. Ворчание, треск, удар. Сосна загорелась, погасла, изойдя тяжелым дымом.
Гнилой запах пополз по лесу.
Сгусток темноты шевельнулся, удобней устраиваясь в ветвях. Длинные волосы опутали тело. Существо выставило из волос сморщенное лицо с большим мясистым носом, втянуло запах гари.