Татьяна Томах
Ястреб Черной королевы
Пролог
– А это, дети, символ нашего города на Неве, – сказала эксурсовод, молоденькая круглолицая девушка с милой улыбкой. Несмотря на теплый весенний день, на ее голове был белый беретик, на ногах – сапожки, а в руках – зонт-трость, которым она указывала на памятник. Видно, коварная северная погода научила ее предусмотрительности. – Вы, наверное, мне сами скажете, какой? Да, верно! Медная всадница! Вы можете встретить ее на многих сувенирах с Софиенградом. Но, наверное, не все знают, что это не просто памятник царице Софии. Тут отражен очень важный исторический момент. Такие моменты иногда называют точками бифуркации. Знаете, что это? Давай, не стесняйся, мальчик, скажи!
– Это когда…ну… история поворачивается.
– Верно! Это очень важные точки, которые меняют ход истории. Они определяются событиями, которые подводят к такой ситуации, и решениями, которые принимают наши правители. Здесь как раз отражен такой момент, – экскурсовод опять указала зонтиком на огромную скалу, на краю которой вздымался на дыбы могучий конь, несущий хрупкую всадницу. – Когда во время преображенского бунта царица София сперва лично вывела из горящего терема больного царевича Ивана, а потом остановила на скаку коня, и возглавила войско стрельцов. Бунт был подавлен, и попытка заговорщиков посадить на трон царевича Петра, провалилась.
– Но ведь у царевича Петра все равно было мало магических способностей?
– Верно, девочка, молодец! Царевич Петр потом стал выдающимся магом-техником, талантливым полководцем – и, как вы видите по нашему городу – градостроителем. Но по сравнению с ним, конечно, царица София была значительно более сильным магом. Просто сначала она не верила в свои силы. И ее способности проявились в полной мере именно во время того бунта. Если бы этого не случилось, наша с вами история повернулась бы по-другому. А, скорее всего, нашего мира не было вовсе.
– Как это? – испуганно ахнул кто-то.
– Поводыри увидели впереди конец мира в случае победы заговорщиков. Поэтому они вмешались.
– Значит, главные были Поводыри? А не царица Софья?
– Поводыри, мальчик, всегда главные, – посерьезнев, строго сказала экскурсовод, – Они нас ведут. Тьма будущего непроглядна…ну, как вас учили?
И дети послушно подхватили за ней хором:
– Тьма будущего непроглядна, люди слепы, но Поводыри нас ведут, их дорога верна!
– …дорога верна! – твердо и с воодушевлением повторила экскурсовод. И продолжила уже спокойным голосом: – Конечно, если бы Поводыри не поддержали Софию, она не смогла бы победить. И без их одобрения она не получила бы корону.
– А почему она простила Петра?
– Он был не виноват. Всего лишь молодой юноша, его запутали, сбили с толку заговорщики. Они, конечно, понесли наказание. Главари были казнены, дворянские роды, которые участвовали в заговоре, уничтожены, вычеркнуты из истории, упоминания о них стерты. Взрослых лишили магии, титулов, земель. Детей передали на воспитание в царский приют или другие семьи. Род Ястребовых, Полозовых, некоторые фамилии Соколов – или Рюриковичей – перестали существовать. Кстати, дети, посмотрите, внимательно вот тут, под этим копытом коня. Видите змею? Никто не видит? И правильно! На самом деле, змеи тут нет. Хотя по этому поводу есть любопытная легенда. Дело в том, что скульптор сам был из знати, магом. И говорят, он разместил под копытами коня невидимую змею – как символ рода Полозовых, виновных в заговоре. И когда найдется кто-то, кто сможет увидеть эту змею, значит, это будет очень сильный маг. И он повернет вспять время. Настанет момент, когда время замкнется в кольцо. Змея укусит свой хвост. Уничтоженные дворянские роды, виновные в заговоре, вернутся из небытия, и наш мир опять будет в смертельной опасности.
Она замолчала и оглядела притихших детей, Потом весело сказала:
– Ну, что вы притихли? Испугались? Не бойтесь. Во-первых, это просто легенда. А во-вторых, ничего с нашим миром не случится. Если что – нас спасут Поводыри, они мудрее и сильнее любых заговорщиков. И, конечно, государь-император, станет во главе гвардии и стражей, как это когда-то сделала царица София – и разгромит этих жалких бунтовщиков! Но и вы сами учитесь быть бдительными, смотрите вокруг, нет ли среди вас шпионов или злоумышляющих против наших мудрых Поводырей или нашего государя! И если что-то замечаете, сообщайте учителям или дежурным инквизиторам! Ну, пойдемте дальше, у нас еще впереди много интересного!
Дети, возбужденно переговариваясь, потянулись за экскурсоводом. «Если что, нас спасут Поводыри» – повторяли, перебивая друг друга, детские голоса.
Он стоял и какое-то время смотрел им вслед. А потом опять перевел взгляд на памятник. На черную змею, свившуюся у копыт коня. Просто легенда – подумал он, сглотнув. По спине сыпались ледяные мурашки. Серебряные глаза змеи смотрели пристально и холодно.
Время замкнется в кольцо. Змея укусит свой хвост. Наш мир опять будет в смертельной опасности.
«Я не хочу – испуганно подумал он, – чтобы это все был из-за меня. Пожалуйста, пусть это будет просто сон».
И проснулся.
Но в момент между сном и явью, на грани миров, когда иногда ясно видно и прошлое, и будущее, он подумал: «Я бы хотел все исправить. Но не знаю, как. Точка бифуркации моей истории – тот момент, когда я увидел черного змея у ног Медной всадницы. Если бы я мог его изменить. Например, вообще не приезжать в Софиенград. Но я не могу вернуться в прошлое раньше этого момента – потому что тогда у меня еще не было бабочки. А когда она появится – будет уже поздно. Что мне делать?»
Но он так и не успел найти ответ на свой вопрос, потому что через мгновение проснулся окончательно – и сразу же забыл свой сон.
1. Братья навек
Жальче всего было расставаться с Борей. Конечно, и моря было жаль, и галечный пляж с разноцветными камушками, и Серую скалу, и костров по вечерам с печеной в углях картошкой. Но без Бори это все равно было бы не то.
С Серой скалы старшие прыгали в море. На спор или чтобы доказать, как они магически круты. Вообще взрослые им это строго запрещали, потому что у подножия скалы с одной стороны начиналась Акулья бухта – там скалились острыми зубами крупные камни. Промажешь немного – и никакой маг-целитель потом тебя не соберет. Для устрашения новеньким показывали место, где два года назад разбился насмерть рыжий Артем – огромный каменный клык в темно-бордовых зловещих потеках. «Кровища так и хлестала, и вода была в тот вечер красная, тетка приезжая с пацаном искупалась, потом отмыться не могли, а после им Артемов призрак являлся, говорил: верните мою кровь…» На этом месте рассказа новенькие обычно очень сильно пугались, некоторые даже орали. Но Боря сказал, что это все воронова чушь – что Длинный сам втихаря подкрашивает камень, чтоб было страшнее.
Андрей сам был тут новеньким год назад – они только приехали. Поэтому наслушался всех местных легенд.
Еще когда в первый раз по пляжу гуляли, осматривались – все вместе, с Симоном и Лизой, увидели издалека, как с нее кто-то прыгнул.
– Ух ты, смотрите, – заметила прыгуна Лиза.
И рассказала все это – про забавы местных мальчишек, про Акулью бухту и про разбившегося насмерть рыжего Артема. И когда только она успела узнать?
А Симон тогда сказал:
– Мелкий, ты туда не вздумай лазить, понял?
А Андрей ответил:
– Что я, дурак?
Лиза на него покосилась подозрительно, но промолчала.
Прыгать он, конечно, не собирался. Просто интересно было поглядеть, как оно там. А там оказалась как раз компания парней с долговязым противным типом во главе, как потом выяснилось – с тем самым Длинным. И еще какой-то пацан со щенком. То есть, щенок был у Длинного – он подтаскивал его к себе за поводок, а щенок упирался и рычал. А пацана держал второй парень, заломив тому руки за спину.
– Отдай, она моя! Пожалуйста! – просил пацан, чуть не плача.
– Ты мне должен, шкет, – ответил, ухмыляясь, Длинный, – поэтому все твое теперь – мое. Одежда, мотоцикл, собака…
Парни за его спиной заржали.
– Я принесу денег, честно, – быстро сказал пацан, – на следующей неделе. Просто сейчас отчим все забрал, и я…
– Конечно, принесешь, – хмыкнул Длинный. – Только на следующей неделе ты будешь должен уже больше. Проценты капают… кап-кап… Одной собакой не отделаешься.
Парни за его спиной опять захохотали. Видно, они тут озвучивали закадровый смех, как в дурацких комедиях.
– Отдай, пожалуйста! Зачем она тебе?
– Дай подумать… – изобразил размышление Длинный, – ну, например, проверить, умеет ли твоя собака летать? Вдруг тебе досталось ценное магическое животное, а мы-то и не знаем? Тогда я сразу прощу тебе весь долг, стозеркально.
– Не надо, пожалуйста! – теперь пацан смотрел на него с ужасом. А Длинный довольно ухмылялся. А потом он увидел Андрея.
– А это еще кто тут? – удивился Длинный. Один из тех, кто подхихикивал, тотчас нашептал своему главарю что-то на ухо.
– А, – сказал Длинный, обозревая Андрея оценивающим взглядом, – приезжий. Из новой закусочной. Где самые лучшие хот-кэты? Ну-ну. Ты че здесь, пацанчик, потерял, на нашей скале? Прыгнуть решил? – он ухмыльнулся.
– Пейзажем полюбоваться, – ответил Андрей, спокойно улыбаясь в ответ.
– Да ну? – не поверил Длинный.
– Ага.
Симон научил Андрея, как надо с такими. Не бояться, не заискивать. Говорить спокойно и дружелюбно. Во-первых, это сбивает их с толку – и они забывают, что хотели, на самом деле подраться, а не поговорить. Во-вторых, если говорить уверенно, можно навязать собеседнику свою манеру общения – и так убедить, что вы якобы приятели, а не враги.
Но на самом деле, Симон, конечно, говорил, что это все на крайний случай, а вообще, если видишь превосходящие силы противника, лучше по-быстрому отступить. То есть, сбежать.
Но отступать Андрею не хотелось – и оставлять тут этого пацана с его мелкой собакой.
– Значит, пейзажами интересуешься? – хмыкнул Длинный.
– Ага. У вас тут красиво.
– А собачками? – ухмыльнулся Длинный, подтянув упирающегося щенка поближе, – у меня тут одна лишняя образовалась. Думал, в море выкинуть, но вдруг тебе надо? Вы там у себя из чего хот-кэты делаете? Из кошек?
Подпевалы Длинного опять захихикали, будто он сказал что-то сверхостроумное.
– Давай, – согласился Андрей и протянул руку.
– Значит, из собачек?
– Заходи, попробуешь.
– Э, нет, так просто я тебе ее не отдам.
– Ужин для всех, – предложил Андрей.
– Магически, – ухмыльнулся Длинный и пристально посмотрел на Андрея. – И ты прыгнешь с нашей скалы.
– Зачем это?
– С чужаками мы не договариваемся. Хочешь стать нашим – прыгни. Если не боишься.
Длинный улыбался уже до ушей.
Надо было, конечно, сказать – да идите вы со своими дурацкими предложениями. И уйти. Сдалась ему эта собака. Что он, дурак – прыгать ради этого со скалы?
– Не надо, Длинный, – подал голос пацан. – Он же не наш, может, он вообще плавать не умеет. Еще разобьется. Давай я прыгну.
– Кому Длинный, а кому – Данила Иваныч, – отбрил его главарь, и опять повернулся к Андрею:
– Ну, так чего?
Да пошли вы, – хотел сказать Андрей. Но вместо этого уточнил:
– Значит, если я прыгну с этой вашей скалы, ты отдашь мне собаку?
– Стозеркально, – подтвердил Длинный, продолжая ухмыляться. Он, конечно, не верил, что Андрей согласится. И Андрей, конечно, не собирался соглашаться.
Оказалось, что это со стороны Серая скала выглядела не так уж внушительно. А когда стоишь на ее краю и смотришь на море внизу – оказывается, что она высоченная, эта скала. А море очень далеко. И острые камни Акульей бухты далеко, но от этого еще страшнее – потому что непонятно как прыгнуть так, чтобы в них не попасть…
– Не надо, – опять сказал пацан – теперь уже Андрею. В его глазах бы страх – и одновременно, надежда.
«Если чего решил – тогда уже не тяни», – говорил Симон. Чем дольше ждешь – тем страшнее.
И Андрей прыгнул.
Оттолкнуться он сумел правильно, но в воду вошел не так, как надо. Все-таки, одно дело – вышка в бассейне, а совсем другое – настоящее море, да еще с такой высоты. Злая соленая вода хлынула ему в нос и в горло, он захлебнулся и пошел ко дну.
Боря – тот самый пацан – потом рассказывал, что лица у парней были обалдевшие – никто от Андрея такого не ожидал. А Боря увидел, что Андрей не всплывает, заорал:
– Вы его убили, дебилы вороновы!
Оттолкнул того тормозного, который его держал – тот так растерялся, что даже не сопротивлялся – и прыгнул следом за Андреем.
Из воды их обоих уже вытаскивал Длинный, у Бори одного сил не хватало тащить Андрея.
И Длинный же откачивал Андрея, а потом орал на них обоих:
– Вы больные оба! Психи стозеркальные! Вы счас сдохнуть могли оба!
Длинный оказался не таким уж уродом, как сперва показалось Андрею. Они даже не то, чтобы сдружились, но стали приятелями, по крайней мере, Длинный с тех пор Андрея зауважал, и со своей бандой к нему не докапывался. И даже помог Симону разобраться с компаний заезжих гопников, которые пытались наладить получение дани с закусочной.
А Боря и Андрей стали лучшими друзьями.
– Что, – грустно спросил Боря, – точно едете?
– Стозеркально, – вздохнув, ответил Андрей. Ему самому не хотелось. Тут оставалась школа, к которой он уже привык; знакомые одноклассники; море, которое Андрей неожиданно полюбил – не просто купаться, а вообще, просто бродить по берегу, слушать волны, смотреть, как они меняются – спокойные и нежно-бирюзовые в штиль, злые, почти черные в шторм. А главное – тут оставался Боря. Самый лучший друг.
– Завтра утром уже, – сказал Андрей.
Они сидели на камнях недалеко от Серой скалы. Солнце уже грело вовсю, и Гроза – та самая собака, которую год назад Андрей отыграл у Длинного за свой отчаянный прыжок – растянулась во весь рост на огромном теплом камне, зажмурив глаза от удовольствия. Гроза вымахала в большую лохматую псину, умную и в целом добродушную, но за хозяев готовую порвать любого. Хозяевами она считала обоих – и Борю, и Андрея.
Море было еще холодным. До теплых летних дней, когда можно будет тут сидеть, прожариваясь, как бычки на сковородке, и с удовольствием болтать ногами в воде, ждать еще месяц-два. Только Андрея уже тут не будет.
– Там тоже море есть, – сказал Боря, видно, заметив тоскливый взгляд друга. – Возле Софиенграда.
– Северное, – ответил Андрей, – там, небось, только льдины плавают.
– Зато Москву по дороге посмотришь. Вы же заедете?
– Симон вроде обещал, хотя бы на день.
– Может, царевну Анастасию увидишь, – мечтательно сказал Боря.
– Это вряд ли, – усомнился Андрей, – где я ее увижу?
Боря был влюблен в царевну Анастасию, тайно и, разумеется, безответно. В том смысле, что царевна, конечно же, о Бориной влюбленности не подозревала, и ответить ему никак не могла. Вообще, в царевну была влюблена половина одноклассников Андрея, а одноклассницы почти все пытались ей подражать. Получалось у них, прямо скажем, так себе. Да ладно, одноклассницы, иногда даже взрослые тетеньки старались делаться «под принцессу». Вот это реально было смешно. Не все, конечно. Например, Лиза принцессе подражать не пыталась, даже наоборот. Волосы стригла коротко, розовые платья не надевала, вместо блестящих босоножек на каблуках носила кроссовки – всегда, даже с юбкой.
– Ну, говорят, она еще собирается в Софиенград приезжать. Вся императорская семья будет. На праздники, трехсотлетие со дня дарения, ну помнишь, это когда царевич Петр город царице Софье подарил. Вы же как раз там будете?