Наташка взяла широкую жёлтую шифоновую ленту, и на шее у кошки появился пышный бант.
Они осторожно опустили кошку в сумку и застегнули молнию.
– Бегите быстрее, – сказал Вадик. – Уже целых десять часов…
В парке играла музыка и было очень много людей. Альберт и Наташка прошли по аллее и увидели большую заасфальтированную площадку, полную собак и их хозяев.
– Смотри, вон выставка! – сказал Альберт, и они подошли поближе.
– Тоже участвуете? – спросил их усатый мужчина с большим чёрным догом на поводке. – Какая у вас собака, болонка?
– Не-а, – гордо ответила Наташка. – У нас с самой лучшей родословной!
– Идите зарегистрируйтесь, – посоветовал хозяин дога. – Это там, где жюри сидит.
И они пошли мимо сидящих и лежащих собак. Все собаки почему-то вытягивали морды к Наташкиной сумке, начинали громко лаять и рваться с поводков.
– Дяденька, – обратилась Наташка к седому мужчине в очках, стоявшему у столика с табличкой «Регистрация участников». – Это вы регистрируете?
Он повернулся к ним, внимательно посмотрел и поинтересовался:
– А что, вы тоже участники?
– Конечно, – произнёс Альберт. – У нас всё по правилам. И родословная есть, – и он протянул родословную.
Седой мужчина взял родословную, развернул и вдруг рассмеялся.
– Где же он, ваш Харлей-Дэвидсон? – спросил он. – Можно на него посмотреть?
Наташка поставила сумку на землю, потянула замок – из сумки высунулась кошкина голова, потом пышный жёлтый бант. Кошка испуганно оглянулась, увидела собак, выпрыгнула из сумки и отчаянно помчалась со всех ног.
– Стой! – закричала Наташка. – Стой!
Но кошка была уже далеко, потом она перемахнула через забор и исчезла совсем. Из Наташкиных глаз ручьём потекли слёзы.
– Ну что ты, – сказал седой мужчина. – Ты же уже большая. Не нужно плакать.
– Мы так готовились, так готовились, – сквозь слёзы говорила Наташка. – Тоже хотели участвовать. Только собаки у нас нет.
– Как ваши фамилии?
– Её – Чеснокова Наташка, а моя – Юлдашев Альберт.
– А я директор выставки Сергей Иванович. Приглашаю вас её посмотреть. А за кошку не бойтесь. Она, наверное, прямо домой побежала. Садитесь за мой столик, я сейчас приду…
– Открывам нашу выставку! – громко объявило радио. – Сначала состоится парад участников.
В параде участвовали самые разные собаки: большие и маленькие, очень большие и совсем крошечные, чёрные и белые, коричневые и ослепительно рыжие. Они гордо шли рядом со своими хозяевами, высоко подняв головы, и презрительно смотрели на других собак…
Выставка продолжалась, наверное, целых два часа. Наконец все собрались в центре площадки.
– А сейчас, – объявило радио, – называем победителей! Первый приз получает сенбернар по кличке Лорд.
Радио заиграло туш, и Сергей Иванович одел медаль на шею собаки, а затем пожал руку её владельцу и вручил красивый диплом.
– Какая большая собака, – уважительно сказала Наташка. – Вот бы её зимой в санки запрячь!
– Сразу половину двора увезёт, – согласился Альберт.
А по радио вызывали всё новых и новых победителей…
И ВДРУГ!!!
– Приглашаются самые юные участники нашей выставки: Чеснокова Наташа и Юлдашев Альберт!
– Это же нас, – почему-то шёпотом произнёс Альберт. – Нас вызывают!
– За активное участие в выставке Альберт и Наташа награждаются Почётным дипломом.
Сергей Иванович торжественно вручил им дипломы и сказал:
– Ещё для вас есть маленький сюрприз, – и… протянул рыжего лохматого щенка. – Это породистый щенок, терьер. Вот только имени у него ещё нет. Ухаживайте за ним хорошо. И приходите за консультацией…
Они шли домой через весь парк и гордо смотрели по сторонам. Ещё бы, ведь теперь у них тоже была собака. Страшно породистая собака – терьер!
Альберт шёл впереди, размахивая дипломами, и всё время оглядывался на Наташку. Она прижимала щенка к лицу, зарывалась носом в его рыжую мохнатую щерсть. Щенок щурил блестящие карие глаза и иногда малиновым шершавым язычком начинал облизывать Наташкин нос.
– А как мы его назовём? – спросил Альберт.
– Конечно, Харлей-Дэвидсон, – ответила Наташка.
Подарок
– Послушай, Альберт, – сказала Наташка. – Я с тобой хочу посоветоваться.
Они сидели на скамейке возле песочницы, где по вечерам собираются пенсионеры, и Альберт, наклонившись, палкой задумчиво что-то чертил по песку.
– Понимаешь, у папы завтра день рождения, а я никак не придумаю, что ему подарить.
– Подарить можно что хочешь, – отозвался Альберт. – Я, например, маме подарил духи.
– Скажешь тоже! Духи только женщинам дарят.
– Почему? Моему отцу на работе преподнесли французский одеколон. Зелёная такая бутылочка. А пахучий! Я чуть-чуть на себя вылил – так запах две недели держался!
– Не-е, – отказалась Наташка. – Мне нужно что-нибудь необычное, а ты с одеколоном пристаёшь. Сам подумай! Одеколон этот скоро кончится – вот подарка уже и нет.
– Тогда не знаю… А что твой отец любит?
– Любит?.. Газету «Советский спорт», конфеты, лежать на диване. Не любит мыть посуду. Обожает свою работу – даже домой часто расчёты приносит. Потом цветы, меня, конечно… ходить в гости – но почему-то редко получается… Что ещё?.. А, вот! Читать про путешествия в дальние страны, смотреть футбол и хоккей по телевизору, собирать мои рисунки – целая папка уже набралась. Подожди, сейчас ещё вспомню… И когда-нибудь увидеть море!
Наташка перевела дух и остановилась.
– Да, – вздохнул Альберт. – Тут в два счёта запутаться можно, что подарить.
– Вообще-то сначала я хотела нарисовать море, – неуверенно произнесла Наташка.
– Ну и нарисуй. Это же просто! Закрашиваешь бумагу в синий цвет, потом изображаешь кораблик с трубой. А из трубы – дым. Вот и всё море.
– Да нет! Так я запросто могу. Хоть тысячу-миллион морей. Мне другое нужно…. Как тебе объяснить? Ну, чтобы оно было, как настоящее. Понял?
– Так, Наташка, рисовать трудно. Придётся очень стараться.
– Пусть! Это же подарок… Вот ты в прошлом году в правдашнем море купался и рисуешь хорошо. Поможешь?
– Ладно, – согласился Альберт, и они пошли к Наташке домой…
– Нам с тобой только три часа осталось, – предупредила Наташка. – Ровно в шесть папа с субботника придёт. У них на работе месячник озеленения объявили.
– Запросто успеем, – успокоил Альберт. – Показывай, что у тебя есть…
Наташка открыла средний ящик серванта, достала краски, фломастеры, бумагу. Они разложили всё это на столе и принялись за работу.
Наташка нанесла на чистый лист волнистую голубую линию, отодвинулась, прищурила левый глаз и спросила:
– Похоже на волны?
– Вообще-то не очень, – сказал Альберт. – Когда дует сильный ветер, море темнеет.
Он взял другой лист бумаги и начал рисовать сам.
– Мне не нравится! – заявила Наташка. – Почему-то у тебя всё чёрным цветом закрасилось.
– Я же изображаю море в самую сильную бурю! Да ещё ночью. А ночью всегда темно.
– А луна?
– Луна? Луну облака закрыли.
– Знаешь что? Давай лучше рисовать море днём. И в хорошую погоду.
Альберт посмотрел на свой рисунок и сказал:
– Неохота снова начинать.
– Ну, как знаешь.
Наташка придвинула к себе голубую краску, обмакнула в неё кисточку, и… море начало получаться спокойным. В нём отражались облака и солнце. А вдали – похожий на чайку, плыл парусный корабль.
– Здорово! – похвалил Альберт. – И цвет точь-в-точь поймала. Голубой – даже смотреть больно… Только знаешь, кажется, рисунок очень уж маленьким получился… Послушай! Что, если нарисовать прямо на стене? Недавно я был в гостях, так там все двери разрисованы. Представляешь – простая дверь в другую комнату, а на ней, над крышами, печными трубами и какой-то башней, летит Карлсон. По-моему, на стене рисовать гораздо лучше… А твой отец не будет ругаться?
– Не-е, что ты! Он хороший и всё-всё понимает. Потом, это же подарок! А кто за подарки ругается? Давай быстрее стену выбирать!
Альберт внимательно осмотрел комнату и даже зачем-то взглянул на потолок.
– Кажется, эта сгодится, – наконец произнёс он. – Помнишь, ты говорила, твой отец любит лежать на диване. Вот он и будет лежать и смотреть на наше море. А оно, знаешь, как для здоровья полезно? Об этом все медицинские журналы в каждом номере пишут… А рисовать на твоих стенах – одно удовольствие: такие светлые обои наклеены…
Сначала они расстелили на полу газеты, придвинули стол к стене, и Альберт залез на него.
– Давай разделимся, – предложил он. – Я буду работать над небом, солнцем и облаками, а ты, Наташка, берись за воду – она у тебя лучше получается.
– Ладно, – согласилась Наташка. – Только, чур, очень стараться…
Наконец они закончили.
– Уф! – выдохнула Наташка и потянулась. – Устала же я.
– Я тоже, – честно признался Альберт. – Знаешь, давай отойдём, посмотрим, как получилось.
Они собрали газеты, поставили стол на место, отошли и сели на диван.
Картина получилась большой!
Море начиналось от пола – чудесное море, полное ярко-синей воды и блестящее, как зеркало. Разбрасывая брызги, по его поверхности носились дельфины, а вдали – похожий на чайку, плыл старинный корабль. На его узком корпусе горела гордая надпись: «Фрегат».
Небо тоже было красивым!
Оно, казалось, возникало из самой воды, отделённое от неё тоненькой бледной полоской, – прекрасное голубое небо, уходящее к потолку. По его глубоким просторам парили стаи мохнатых медленных облаков, и ярко-оранжевое солнце разбрасывало во все стороны жаркие длинные лучи.
– Посмотри, – вдруг сказала Наташка. – Комната стала другой. Какой-то светлой.
– И ещё будто раздвинулась и стала больше, – добавил Альберт.
– Вот папа удивится, – произнесла Наташка. – А сколько сейчас времени? Ух ты, половина седьмого! Он же сейчас придёт…
Я открыл дверь и вошёл в прихожую.
– Вы что такие чумазые? – удивился я, увидев Наташку и Альберта, с ног до головы обляпанных краской.
– Мы тебе подарок готовили, – объяснила дочь.
– Какой подарок? – насторожился я.
– А ты закрой глаза и пошли в комнату. Только, чур, не подглядывать!
Наташка взяла меня за руку и повела за собой.
– Всё, – разрешила она. – Теперь можешь смотреть!
И я открыл глаза.
Десять тысяч журавликов
– Ну что ж, – сказал отец Вадика. – Если хотите, расскажу о своих поездках.
– Конечно, хотим, – быстро ответила Наташка за себя и Альберта.
– Расскажи сначала про Японию, – попросил Вадик. – Это такая интересная страна!
– Ну хорошо. Про Японию, так про Японию. Только подождите минутку – трубку набью.
Он открыл коробку с табаком и аккуратно, маленькими щепотками стал насыпать табак в трубку.
– Какая у вас трубка интересная, – сказал Альберт. – А зачем на ней чёртик вырезан?
– Чёртик – для красоты. А вот дерево, из которого изготовлена трубка, действительно необычное. Это сандаловое дерево. Оно обладает очень тонким ароматом.
– А-а, знаю, – обрадовалась Наташка. – Из этого дерева делают духи и одеколоны!
– Насчёт духов и одеколонов не знаю, – улыбнулся отец Вадика, – но точно знаю, что из него изготовляют столы и стулья.
– Здорово, – сказал Альберт. – Стоит в комнате мебель и пахнет духами.
– Это ещё не самое интересное, что есть в Японии, – вступил в разговор Вадик. – Папа, расскажи про кошек.
– Кошки там действительно необычные – бесхвостые, с голубыми глазами, очень любят купаться и прекрасно плавают… Но что мы всё о кошках да о кошках. Я расскажу про город Хиросиму! В этом городе произошла самая страшная трагедия на земле, от взрыва атомной бомбы погибло двести тысяч человек… И сейчас, много лет спустя, та бомба приносит много горя. Дети и внуки людей, переживших ядерный взрыв, заболевают страшной болезнью – лейкемией. Лучшие врачи стараются победить болезнь, но, к сожалению, не всегда это удаётся, и тогда со всех концов Японии люди шлют маленьких бумажных журавликов. Японцы верят: если журавликов будет ровно десять тысяч, болезнь отступит. Такая вот сила якобы заключена в простых журавликах из бумаги…
– Когда вырасту, – вдруг произнесла Наташка, – то обязательно запрещу все-все пули, бомбы и снаряды.
– Тогда вырастай поскорее, – сказал отец Вадика.
– Папа, можно я пойду их провожу? – попросил Вадик.
– Только недолго. Тебе ещё две задачи по математике решить нужно…
– До завтра, – сказал Альберт. – Смотрите не забудьте, что у меня завтра день рождения!
– Ладно-ладно, – отозвалась Наташка. – Мы про твой день рождения уже целую неделю знаем.
И они разошлись по домам…
– Что-то ты сегодня подозрительно чистая, – удивился я, когда мы возвращались из детского сада.
– Вечно ты всё забываешь, – ответила дочь. – Сегодня у Альберта день рождения, – она на секунду задумалась и вдруг сказала: – Пойдём тоже со мной?
– Как-то неудобно. Там, наверное, одни дети собираются.
– Ну и что? Зачем тебе одному дома сидеть? А так с родителями Альберта познакомишься!
– Хорошо, – согласился я. – Уговорила…
Я выбрал самый красивый галстук, повязал перед зеркалом модным узлом, провёл щёткой по волосам и повернулся к Наташке.
– Ой, папа! – сказала она. – Какой ты сегодня красивый. Будь всегда таким!
– Постараюсь… Да, чуть не забыл. Нужно же подарить что-нибудь. Альберт сказки любит?
– Конечно, – ответила дочка. – Даже очень.
– Тогда мы ему подарим отличные сказки.
Я снял с книжной полки толстую серую книгу. На переплёте золотыми буквами было выведено: «П. Бажов. Малахитовая шкатулка»…
Во дворе, возле песочницы, нам повстречался Вадик.
– Это я уговорила папу с нами пойти, – похвасталась Наташка.
Мы поднялись по лестнице и позвонили имениннику.
– Что-то долго никто не открывает, – удивился Вадик. – Давайте ещё раз на звонок нажмём.
Мы позвонили ещё и ещё.
Вдруг приоткрылась соседняя дверь, и соседка сказала:
– Зря звоните, там нет никого. Часа два назад мальчика «скорая помощь» увезла.
– Как увезла? – в один голос спросили мы.
– Вот так. Аппендицит у него. Доктор сказал – операцию делать нужно. А ведь сколько раз Альберту говорила: не бегай, не бегай, и вот добегался.
– Поехали в больницу, – сказала Наташка. – Только узнаем, как он себя чувствует. Ну пожалуйста!
– Хорошо, – согласился я. Потом повернулся к Вадику: – А твои родители волноваться не будут?
– Нет, что вы. Я им потом всё объясню…
Мы остановили такси.
– Нам в больницу, – сообщила Наташка водителю. – Там Альберту операцию делают. У него аппендицит.
– Аппендицит – это не страшно, – сказал таксист. – Через неделю твоего Альберта уже домой выпишут.
Мы подъехали к больнице, и я попросил таксиста:
– Подождите нас, пожалуйста, только узнаем, как здоровье мальчика…
Через стеклянную дверь мы прошли в большой, ослепительно белый коридор. Там пахло лекарствами и куда-то спешили люди в белых халатах.
– Извините, где здесь можно узнать о здоровье мальчика? – спросил я в регистратуре.
– У него аппендицит, – добавил Вадик.
– Мальчика сегодня привезли?
– Да, – ответили мы все вместе. – Его имя и фамилия – Альберт Юлдашев.
– Его уже прооперировали. Врач сказал – очень запущенный случай.
– А как он себя чувствует?