Много ли, мало ли прошло времени, заметил хозяин, что в его сад повадились летать на вечерней заре три сизых голубки. Решил он подкараулить голубей и поглядеть, что они делают в его саду. Как-то, под вечер, затаился он в кустах, дождался прилета птиц, и видит — голубки превратились в девушек, сбросили платья и стали купаться в озере. Молодец тихонько подкрался, взял платье одной девушки и унес в кусты.
Искупавшись, девушки вышли из воды. Две из них оделись, превратились в голубей и улетели, а третья, не найдя своего платья, взмолилась:
— Отдай мне, добрый молодец, мое платье!
— Вы купаетесь в моем озере и, как знать, может быть, заколдовали воду, — ответил девушке хозяин сада. — А эту воду мы и сами пили, ею же и скотину поили. Не из-за того ли померли у меня жены и напал мор на коров и лошадей?
— Нет, мы не колдуньи, — сказала девушка. — Мы прилетаем сюда потому, что место здесь уж больно красивое.
Поверил молодец словам девушки и спросил:
— А тогда не знаешь ли, почему не живут мои жены и перестал водиться у меня скот?
— Я-то не знаю, — ответила девушка, — но мать моя, может быть, и знает.
— Ладно, я тебя отпущу, — сказал молодец и отдал платье девушке. — Но где и как я тебя потом увижу?
— А ты сними лубок с молоденькой липки и дай мне нож, — ответила девушка. — Я буду отрезать лубок по маленькому кусочку и бросать на дорогу. По этим кусочкам ты и найдешь наш дом.
Хозяин сада срезал молоденькую липу, снял с нее кору и вместе с ножом отдал девушке. Та отрезала один кусочек лубка, другой и скрылась из виду.
Отправился по условленному следу крестьянский сын в путь-дороженьку, и только через семь лет пришел на место.
Оказалось, что девушки, прилетавшие голубками на озеро купаться, были сестрами самого Солнца. И сейчас навстречу молодцу вышла их старая мать.
Крестьянский сын сказал старухе, зачем он пришел сюда. Та выслушала его и ответила:
— Не знаю, не ведаю. Сынок-то, Солнце, наверное, знает, но тебе нельзя его дожидаться: если он явится, то может погубить тебя.
Тут вмешались в разговор дочери:
— А давай, мама, к приходу брата спрячем этого человека. Брату же мы скажем сначала, зачем он к нам пришел, и если брат не рассердится, покажем его. Если же братец будет не в духе, мы выспросим у него все, что надо, а потом, когда он утром снова уйдет, перескажем нашему гостю.
Так и сделали.
Поздно вечером заявилось Солнце, уставшее после тяжелой дневной работы.
— Похоже, к нам пришел какой-то человек, — сказало Солнце. — Как он осмелился, ведь я могу сжечь его, как простую соломинку!
Мать с сестрами начали уговаривать его:
— Зачем тебе жечь гостя, он и так убит горем и пришел к тебе за умом, за разумом.
— Ну, если так, — смилостивилось Солнце, — тогда готовьте поскорее еду и пригласите гостя: мы с ним вместе отужинаем.
Сестры сготовили ужин. Солнце посадило рядом с собой крестьянского сына и они в добром застолье провели остаток вечера.
Видно, чем-то глянулся Солнцу добрый молодец, крестьянский сын, потому что наутро оно сказало ему.
— День вчера выдался тяжелым, я очень устало. Может, сегодня ты походишь по небу вместо меня?
Крестьянский сын согласился:
— Отчего же не походить? Похожу.
Солнце одело его в свою ослепительную одежду, посадило на своего коня и наказало:
— Ты не погоняй коня, он сам знает, каким шагом надо идти. В час раннего завтрака встретится тебе Пихамбар[9] с зеленой чашей в руке, наполненной сытой[10]. Ты не останавливайся около него и сыту не пей, а только поклонись ему и следуй дальше. К позднему завтраку встретится тебе Пюлехсе[11] с такой же чашей в руке, наполненной сытой. Не останавливайся и около него и не пей сыту, а поклонись и — дальше. В полдень встретится тебе сам Тора с зеленой чашей в руке, наполненной сытой. И у него ты не пей сыту, а только поклонись и следуй дальше. Наконец, увидишь ты корм для коня. Коня хоть немного, но надо покормить, а уж потом можно пускаться в путь к дому.
Крестьянский сын выслушал Солнце, принял его облик и, ослепительно блестя золотыми одеждами, выехал в путь-дорогу.
Вот встретился ему Пихамбар с зеленой чашей в руке. Он стоял у дороги и терпеливо ждал, когда к нему подкатит Солнце. Поравнялся с ним молодец в образе Солнца, взял в свои руки протянутую чашу, выпил сыту, опрокинул пустую чашу на голову бога и поехал дальше.
Все повторилось и при встрече с Пюлехсе. Молодец-Солнце выпил сыту, надел пустую чашу на голову бога и поехал дальше.
А вот показался у дороги и сам великий Тора. Но и с ним крестьянский сын обошелся столь же непочтительно, как и с его младшими богами: выпил сыту, а пустую чашу нахлобучил на голову Торы.
Наконец, встретилось место с кормом для коня. Молодец покормил коня и повернул к дому.
Тора же, после встречи с ним, подумал: «Что это случилось с Солнцем? Оно позволило себе неслыханную дерзость I Тут что-то не так. Пойду-ка, расспрошу Пюлехсе». Но когда он начал рассказывать Пюлехсе о своей встрече с Солнцем, тот тоже пожаловался, что оно и его накрыло опрокинутой чашей.
Они вместе пошли к Пихамбару. Но и Пихамбар сказал:
— Меня Солнце тоже стукнуло пустой чашей по голове!
После этого уже ничего не оставалось, как пойти всем втроем к Солнцу и потребовать от него объяснений.
Крестьянский сын еще не успел окончить свой рабочий день, а Солнце, ничего не подозревая, отсыпалось дома. Тора разбудил его и сказал:
— Чем это мы тебя прогневали, если ты нынче каждого из нас стукнуло чашей по голове?
Солнце со сна не сразу сообразило, о чем идет речь, потом ответило:
— Вчера у меня был трудный день, я очень устало и попросило походить за меня своего гостя. Но я не наказывало ему делать что-нибудь плохое!
Пока они так разговаривали, вернулся верхом на солнечном коне крестьянский сын. И только он успел показаться, боги начали выговаривать ему за его неслыханную дерзость.
— Пихамбара следовало бы стукнуть посильнее за то, что он не останавливал своих собак: волки всех моих овец передушили, — услышали они в ответ.
— Хорошо, — сказал Пюлехсе, — а меня за что ты чашей накрыл?
— Неужто не понимаешь? — ответил крестьянский сын. — За то, что не написал мне на роду прожить век с одной женой. Я семь раз женился, и ни одной жены не осталось в живых — разве это дело?
— Понятно, — подал голос Тора. — Но со мной-то, со мной как ты посмел так обойтись? Чем я тебе не угодил?
— А тем, что не предназначил мне счастливую жизнь. Родители мои жили, как люди, а меня ты осудил на то, чтобы век свой горе мыкать.
Слушают боги крестьянского сына, а что возразить на его слова — не знают: ведь все, что он говорит, сущая правда. Стали они между собой советоваться, стали думать, чем заняться добру молодцу, чтобы он поскорее разбогател и зажил счастливо. Тора сказал:
— Пусть он займется воровством — самый верный и короткий путь к богатству!
Пихамбар и Пюлехсе согласились с Торой: пусть крестьянский сын ворует.
А тот, услышав решение богов, вышел из чертогов Солнца, увидел оседланного коня Торы, мигом снял с него серебряное седло да и был таков.
Вышедший вслед за молодцем Тора сразу же обнаружил пропажу.
— Что за чудеса — было седло и нет седла, — возмутился Тора. — И у кого украли — у самого главного бога! Не иначе это дело рук мошенника, который за Солнце работал. Давайте нагоним его и отнимем седло.
Нагнали боги добра молодца, спросили:
— Ты зачем, дерзкий, украл у самого Торы седло?
— Так ведь Тора сам определил, чтобы я жил воровством, — очень просто ответил крестьянский сын. — Я и подумал: если Тора не рассердится за пропажу и не будет искать ее, то не будут на меня сердиться и люди. Потому я и решил украсть сперва у Торы.
— Как же людям не сердиться на вора? — не выдержал Тора. — Каждому жаль своего добра!
— А если так, зачем же вы направили меня на путь воровства? — вполне резонно возразил молодец.
Опять крестьянский сын поставил богов в тупик. Думали они, думали, как им от него отделаться, и вот что предложил Пюлехсе:
— У одного царя есть дочь-красавица, но она от рождения слепа. А в том же царстве-государстве есть такая местность, где даже по берегам реки не растет трава. Мы сделаем — что нам стоит?! — так, что в той местности начнет расти трава. Мы сделаем, чтобы на выросшую траву три утра подряд выпадала роса, и пусть слепую царевну эти три утра водят на траву, собирают с нее в чашу росу и той росой обмывают ее глаза. Тогда царевна прозреет и царь выдаст ее за нашего молодца. Молодец сразу станет и богатым, и счастливым!
— Так бы и сказал давно! — проворчал Тора. — А то ломаем голову, как да что, а все, оказывается, можно устроить очень просто.
А крестьянскому сыну наказал:
— Слышал, что сказал Пюлехсе? Смотри, все исполни в точности, И не вздумай бить царя чашкой по голове, а то нам ведь не только дела, что тобой заниматься!
Напутствуемый богами, крестьянский сын отправился в тридесятое царство, в котором жила слепая царевна. А придя в столицу того царства, стал шататься по трактирам и громко похваляться:
— Если бы царь отдал за меня свою дочь, я бы вылечил ее от слепоты!
За такую похвальбу, за то, что она лишний раз напоминала о горе царской семьи, стражники схватили молодца и на всякий случай посадили в кутузку. Однако молва о том, что выискался человек, который может вылечить царевну от слепоты, дошла до царского дворца. Царь вызвал молодца к себе и спросил:
— Правду ли говорят, что ты похвалялся вылечить мою дочь?
— Если отдашь ее за меня замуж, то вылечу, — ответил крестьянский сын.
— Только бы вылечил — отдам! — пообещал царь.
Крестьянский сын вместе с царевной отправился на берег той реки, где не росла трава. Следом за ними туда пришло множество народу, чтобы увидеть чудесное исцеление царской дочери от слепоты.
Когда молодец с царевной пришли к реке, на ее берегах не видно было ни одной травинки. Но вот берега начали прорастать густой травой и к вечеру сплошь покрылись зеленью.
А к утру пала сильная роса. Росу собрали в чашу и омыли ею глаза царевне. Царевна сказала, что начинает видеть. Между тем трава поднималась все выше и гуще. На другое утро роса выпала еще обильней. Ее снова собрали в чашу и опять омыли глаза царской дочери. Царевна почти совсем прозрела, стала веселой и радостной. А трава все растет и растет. На третье утро роса пала уж и совсем небывалая. Ее опять собрали и опять дали умыться царевне. Совсем выздоровела девушка и стала еще краше, чем была.
Вернулся крестьянский сын вместе с невестой в царский дворец. Царь спрашивает у дочери:
— Видят ли теперь глаза твои?
— Когда мы подходили к городу, я за семнадцать верст увидела тебя на балконе, — ответила дочь.
Отец не поверил. Он вышел с дочерью на подворье, нарочно уронил среди щепок и сенной трухи иголку и принялся ее искать. Дочь спросила:
— Что ищешь, отец?
— Иголку обронил и вот никак не найду, — сказал царь.
— Да вон же она лежит! — сказала дочь, еще издали увидев иголку. Она тут же подняла ее и протянула отцу. — Эта?
Отцу ничего не оставалось, как ответить:
— Эта самая.
Царь сдержал свое слово, выдал прозревшую дочь за крестьянского сына и закатил пир на весь мир. А после своей смерти отказал царство своему зятю. Рассказывали, хорошо правил царством-государством крестьянский сын. Оно и понятно: уж если он мог за Солнце работать, то за царя-то и подавно.
ДЕТИ ВЕТРА
ила-была одна вдова.У нее был сын Иван десяти лет.
Однажды мать послала Ивана на мельницу рожь смолоть. Лошади, понятное дело, у них не было. Иван взвалил мешочек с зерном на плечо и побрел на мельницу. Силенки, по малолетству, было у него еще маловато, захотелось ему в дороге передохнуть, снял он мешок с плеча, чтобы поставить на землю, да и уронил. Мешок — лерр! — разорвался, и зерно высыпалось на землю. Пока Иван думал, как собрать рассыпанную рожь, налетел озорной сын Ветра и развеял все зерно по полю. Потужил Иван, погоревал и вернулся с пустым разорванным мешком. Рассказал матери о случившемся, она тоже опечалилась, а потом сказала:
— Поди, сынок, сходи к матери Ветра и расскажи ей о нашей горькой нужде. Попроси, чтобы они вернули нам наше зерно.
Так Иван и сделал. Пришел к матери Ветра и говорит:
— Твои дети развеяли по полю наше последнее зерно. Верните его нам.
— Хорошо, вернем, — ответила мать Ветра, — только придется погодить, пока дети вернутся домой.
Вернулся домой старший сын.
— Ачам[12], не ты ли развеял по полю зерно этого мальчика? — спросила его мать.
— Что ты, мама! — обиделся старший сын. — Я в лесу выворачивал столетние дубы. Зачем я буду позорить себя такими пустяками?!
Вскоре вернулся домой средний сын.
— Ульам[13], не ты ли развеял по полю зерно этого мальчика? — и его спросила мать.
— Что ты, мама! — ответил с обидой средний сын. — Я снимаю крыши с овинов, ломаю крылья ветряных мельниц. Мне некогда заниматься такими пустяковыми делами.
А младший, как только вернулся и увидел Ивана, не стал отпираться, сразу же повинился перед матерью.
— Чем же мы отплатим мальчику за его зерно? — спросила мать своих детей.
— А подари мальчику вот этот пирог, — сказали сыновья.
Мать так и поступила: подарила Ивану большой пирог. Но наказала не починать его до самого дома.
— Ладно, не буду, — сказал Иван и вприпрыжку понесся домой.
В пути его застала ночь, и он зашел переночевать к замужней сестре. Перед тем, как лечь спать, он предупредил ее:
— Ты, сестрица, не починай этот пирог. Мне наказывали не починать его до самого дома.
— Ладно, ладно, братец, спи спокойно, ты, небось, устал, — отвечает ему сестра.
А сама, как только Иван уснул, тут же разломила пирог надвое. Из пирога посыпалось серебро и золото. Сестра ахнула от удивления и, не долго думая, подменила Иванов пирог другим.
Иван встал утром, взял подмененный сестрой пирог и пустился домой. Дома отдал матери пирог нетронутым. Однако мать осталась недовольной.
— Что ты наделал, сынок! — укорила она его. — Зачем согласился всего лишь на один пирог? Разве один пирог мы бы напекли из мешка ржи? Пойди и верни его обратно.
Иван взял пирог и опять пошел к матери Ветра.
— Пирог мальчику не понравился, — сказала она своим сыновьям. — Что же мы дадим ему взамен?
— А подари ему козу, — посоветовали сыновья.
Иван взял козу и повел ее домой. Дорога была не близкой, пришлось опять заходить к сестре ночевать. И опять он предупреждал ее:
— Сестрица, мне наказано козу до самого дома не доить и не понуждать опоражниваться.
— Ладно, ладно, братец, — ответила сестра. — Спи спокойно.
А сама, как только Иван закрыл глаза, выбежала к козе и стала упрашивать ее:
— Посори орешки, козочка!
Из козы тут же посыпалось серебро и золото. Сестра и козу обменяла на свою.
На другой день Иван, ни в чем не подозревая сестру и ни о чем не догадываясь, привел козу домой. Мать и на этот раз осталась недовольной:
— Эх, сынок, — сказала она с упреком, — сами-то перебиваемся с хлеба на воду. Как же мы сумеем прокормить еще и козу? Лучше отведи ее обратно.
Пришлось Ивану в третий раз идти к матери Ветра.
— Мама моя бранится, — объяснил Иван свой третий приход, — говорит, самим хлеба не хватает, до козы ли тут.
— Что же дать ему взамен козы? — опять спросила своих сыновей мать Ветра.
— А не дать ли ему вот эту дубинку? — сказал старший сын.