Не прошло и года, как помер от пьянства Харлак, земля и дом за долги пошли, а жена и малые дети остались без хлеба, без крова, без теплой одежды. Пошли они по белу свету, по чужим людям, насмешки и издевки за своего отца-пьяницу выслушивая.
С той-то поры и распространилась среди людей водка, никто их не заставляет, никто не принуждает, сами по доброй воле пьют. А вместе с нею приходят в дома к людям голод и нищета, губит водка человеческое тело и душу, а тому, кто ее выдумал, черту Водкоробу, приносит в день по тысяче душ.
78. Как черт монахом был
Пошел как-то раз крестьянин в лес, чтобы нарубить дров. Дала ему жена на обед испеченную в золе лепешку. Положил мужик узелок на пень, а черт взял да и украл его. Принес нечистый лепешку в пекло, показал ее антихристу и говорит, что поможет она ему добыть чью-нибудь душу — ведь хлопы из-за хлеба обязательно подерутся.
Отвечает ему сатана:
— Э-э, нет, красть у бедняка не годится.
Собрал Люцифер тотчас всех чертей, думали они, гадали, как собрата наказать, и решили, что должен он отнести и положить лепешку туда, откуда украл ее, и, кроме того: быть ему в одном из монастырей семь лет квестарем, собирать милостыню для монастыря.
Пришел черт на монастырский двор, стал в квестари проситься. А в монастыре не было как раз монаха, собирателя подаяний. Приняли его на полгода. Дали пару лошадей и телегу. Стал он ездить от дома к дому, от пана к пану, подают ему люди столько, что приходится просить у них еще телегу, чтобы довезти пожертвования до монастыря. Привезет в монастырь, отдаст все настоятелю и опять едет.
И вот как-то раз подъехал он к одному богатому двору, а хозяина дома не было. Говорит ему хозяйка:
— Муж в город по делам уехал, я бы и рада вам что-нибудь дать, да нет у меня ничего, разве что несколько грошей.
А у этого хозяина был такой обычай: как кто из гостей — во двор, так он — в шкаф, чтобы гости его не объели.
Поехал себе монах дальше. Едет, едет, приехал в одни дом и попал как раз на обед. А в это время закончил повар готовить огромного сома, и рыбу подали на стол. Гости уж и других кушаний понаелись, но при виде сома глаза у них разгорелись, каждый по кусочку берет и на тарелку к себе кладет. Видит монах, что про кучера его совсем забыли, а кучер с утра ничего не ел. Начал тут черт икать да кривиться, будто вот-вот его рвать начнет, гости и разбежались кто куда. Взял тогда монах сома, отнес его кучеру и говорит:
— Бери, ешь, раз тебе ничего другого не дали — значит, весь сом твой.
А гости тем временем опять к столу пришли, смотрят, где сом, а сома уж и след простыл. Подал хозяин монаху милостыню, и поехал он дальше.
Приехал он как-то опять к тому дому, где жадный богач жил. Попал к обеду, хозяина и на этот раз дома не оказалось. Увидел нечистый, что висит на стене заряженный пистолет, взял его в руки, а потом мелом нарисовал на дверце шкафа круг, как раз на уровне груди хозяина, отошел на несколько шагов, прицелился, а сам и спрашивает у хозяйки:
— Как вы думаете, хозяюшка, попаду ли я в этот круг?
А хозяйка как закричит, стала она черта просить-молить, чтобы он не стрелял, а то мужа убить может.
— Ведь мужа-то вашего дома нет.
— Ой, дома он, дома, в шкафу сидит!
Вышел тогда из своего убежища хозяин. Попросил у него монах милостыню для монастыря. Был у пана в стаде бешеный бык, такой злой, что никто чужой подступиться к нему не смел. Сказал тут пан, что жертвует на монастырь быка, только пусть сам монах пойдет и возьмет его, а сам подумал, что монаху с быком не справиться. Пошел черт, поймал быка, привязал к возу, поплелся тот покорно за телегою.
Удивился хозяин:
— И что за шельма этот монах?
Приказал он тогда собак спустить, на монаха их натравить. А сам подумал: «Испугается божий служитель, уберется восвояси и быка со страху отпустит».
Но черт еще и собак поймал, привязал к возу и в монастырь привел. Не стало теперь у пана ни быка, ни собак. Как он ни злился, как ни сердился, да поделать ничего не мог, провел его проклятый монах.
А черт, кроме подаяния, привозил всегда с собою в монастырь по вязанке прутьев. Накопилась их во дворе большая куча. Удивляются старые монахи, зачем так много лозины, а нечистый и говорит им:
— Как развалится забор, можно будет из них сделать новый, вот и не придется тратить деньги на изгородь.
Так прошло шесть лет. На седьмой год повысили черта в должности. Сделали его экономом, а на его место приняли другого. Разбогател монастырь за те шесть лот, что ездил нечистый за подаянием. Были теперь на монахах одежды богатые, в костеле утварь дорогая, для толстых монахов всегда еда вкусная.
И вот стал черт ключником, выдает он теперь продукты на кухню, раздает, сколько может, нищим.
Как-то раз позвал он много гостей, пригласил короля и шляхту, хотелось ему со всеми распроститься да расплатиться. А перед этим взял да и роздал нищим все, что в монастырских кладовых было, повару же ничего не выдал. Ругается повар, черта поминает, уже двенадцать часов пробило, а на кухне — ни дров, ни еды, темень беспросветная.
В этот же самый день принимал гостей в соседнем государстве один король.
Отправился ключник-черт к тому королю на кухню, забрал все, что там только было, и перенес в монастырь для своих гостей.
Смотрит повар, а уж на кухне всего полным-полно, удивляется, руками разводит: выбирать ничего не выбирал, готовить ничего не готовил, а столы от еды и вина ломятся!
Говорит монах прислужнику:
— Пора бы на стол подавать, гостей дорогих угощать.
А прислужник ничего не знал, ведать ничего не ведал о том, как черт угощенье достал.
— Что прикажете подавать, чем гостей угощать, если на кухне темным-темно и повару готовить нечего?
Улыбнулся лукавый:
— Ступай да посмотри хорошенько — может, что-нибудь и найдешь для нас.
Пошел прислужник, посмотрел и испугался.
Наелись гости, напились, благодарят хозяина. А он возьми да и подстрекни тех, кто побольше выпил. Завязалась тут драка, стали гости теми лозинами, что возил монах будто бы для изгороди, друг друга хлестать. Бились-дрались, а наутро пятидесяти в живых недосчитались. Досталось черту вместо одной души сразу полсотни. Забрал он их с собою в пекло. А монахи так и не заметили, когда он исчез.
79. О рыбаке и черте
Давным-давно, еще тогда, когда старый дуб, что растет у дороги на Устку, был чуть побольше ромашки, жил старый рыбак по прозванию Промык[8].
Прозвали его так потому, что были у него волосы совсем седые, а глаза ясные-ясные. Славился старик своею мудростью и добротой. Никогда и никому не отказывал он в помощи. Почитали его все, любили и ставили в пример другим.
И хоть был уже стар Промык, не мог он расстаться со своими сетями. Руки у него были еще сильные, посильнее, чем кой у кого из молодых.
Уловом своим делился рыбак с убогой вдовой.
И был старик очень набожный. Всегда перед тем, как выйти в море, становился он на берегу на колени и молился долго и усердно, поверяя богу заботы, радости и печали. Слушал его молитвы ветер, слушало море.
— Нет у Промыка даже единого греха на совести. Святой старик, — говорили меж собою устковские рыбаки. — Никогда он не заругается, никогда не разозлится.
Потому-то и решил черт, прятавшийся в морских дюнах, любой ценой завладеть душой рыбака, чтобы не попрекал его сатана, не называл ленивым бездельником.
И вот как-то раз не везло Промыку во время лова. Попадались в сети только крабы, морские ракушки да мелкая рыбешка. Вдалеке виднелась золотая полоска берега, лениво плескались волны о борта лодки.
— Счастливого улова! — вдруг раздался позади чей-то голос. Обернулся старик. Тяжело налегая на весла, к нему подплывал незнакомый рыбак. — Ну как, хорош ли улов, Промык?
— Что-то в последние дни не очень, — ответил старик. — Одна мелочь попадает в сети. Бросаю ее обратно в море, пусть подрастет. Вот посмотри, — подтянул он сеть, — одна мелюзга.
Рассмеялся громко незнакомый рыбак:
— Эх, вижу я, хоть и стар ты, а в этом деле понимаешь не много. Посмотри, что за сети у тебя, Промык. Ведь ячеи в них совсем маленькие. Не удивительно, что попадает в них одна мелкая рыба. Подумай — если двери в твоем доме будут всего с пол-локтя вышиной, сможет ли гость войти к тебе в дом? Нет! Кот еще прошмыгнет, даже пес небольшой, а человеку не пройти. Посмотри, какие большие ячеи в моих сетях, и посмотри, какая рыба лежит на дне моей лодки.
— Правда! — удивился Промык. — Вот уж никогда не думал. У нас в деревне у всех такие сети, как у меня. А ты сам откуда будешь?
— Хо-хо! Издалека!
— Я старый рыбак, но разумный совет, хоть и от молодого, охотно выслушаю. Скажи: что же мне делать?
Помолчал немного незнакомец, а потом и говорит:
— Распусти свои сети, Промык, и сделай новые. Тогда увидишь, кто из нас прав. Только не говори об этом своим товарищам.
Поблагодарил Промык незнакомого рыбака и поплыл к берегу.
«Надо бы, конечно, рыбакам рассказать, — подумал он. — Да только не очень-то они верят новым выдумкам, нужно сперва самому сети испробовать. Если будет удачный лов, это убедит их скорее».
Засел старик в избе и стал вязать при жалком огне сети с большими ячеями. Медленно подвигалась работа, никогда подобных сетей не приходилось ему делать. Вязал день, вязал второй и третий, устали глаза. Наконец закончил старик работу и поплыл ловить рыбу.
Отгреб подальше от берега, перекрестился и закинул сеть.
— А ну-ка, посмотрим!
Но не помогла новая сеть Промыку, не поймал он ничего. Вздохнул тогда старик потихоньку и уж хотел было поворачивать обратно, как вдруг услышал знакомый голос:
— Счастливого улова! Ну, как твои дела, Промык?
— Совсем плохо, сегодня даже камбала не попалась.
— А сеть у тебя какая?
— Да новая.
— Покажи-ка мне ее.
Поднял Промык сеть со дна лодки трясущимися морщинистыми руками.
Рассмеялся громко странный рыбак:
— Так ведь опять она никуда не годится! Посмотри-ка на мою сеть! У меня в лодке полно всякой рыбы, а ты снова возвращаешься с пустыми руками! Такой рыбы и в Балтике нет, как ячеи в твоих сетях. Плыви назад и сделай ячеи побольше! Ну, будь здоров!
Возвратился Промык домой и вновь засел за работу.
«Как бы хотелось мне помочь односельчанам, сделать для них сети, как у чужого рыбака, — думал старик. — Может, теперь сделаю ячеи такие, как надо».
Но не удался лов и на этот раз. Впервые в жизни разозлился Промык и бросил сети в волны.
— Черт бы побрал такую работу! — выругался он.
И тотчас же вновь подплыл незнакомый рыбак. Но теперь заметил Промык небольшие рожки, которые торчали у него из-под рыбачьего капюшона. Удивился старик, а черт рассмеялся весело:
— Мой верх, Промык! Разозлился ты, заругался — согрешил дважды. Лиха беда начало; клянусь самим сатаной, будет твоя душа мне принадлежать.
— Одурачил ты меня, лукавый! Сглупил я, поверил твоим речам поганым. Вперед тебе это не удастся. Поди прочь, негодный, не то я тебе покажу…
— Ну, ну, какой горячий! Послушай, Промык, отдай-ка ты мне сейчас свою душу, а я тебе взамен сеть, которую стоит только закинуть в море, как будет она полна всякой рыбы. А не согласишься, буду вредить тебе до последних дней твоих. Будешь жить в бедности, ругаться, грешить — и все равно станешь моим. Теперь же можешь выгадать, получить сеть-самохватку. Думаю, что ты выберешь последнее.
— А я сейчас думаю, как бы тебе веслом по шее дать…
— П-р-р-р-х! — фыркнул зло черт. — Какой упрямый! Ты лучше подумай, а передумаешь, ударь три раза в старую сосну на берегу. Я и приду.
Добрался Промык домой и долго смеялся над своей доверчивостью. А наутро взял большой моток веревки и пошел к старой сосне. Согнулся он, будто под тяжестью, когда брел по берегу, по сыпучему песку. Солнце все выше поднималось, чайки со стоном кружились над волнами. Подошел старик к сосне, отер вспотевший лоб и постучал в потрескавшуюся кору.
Черт появился тотчас.
— Хе-хе, — засмеялся нечистый радостно, — я знал, что ты неглупый, согласишься отдать душу за сеть-самохватку.
— Ладно, быть по-твоему, но должен ты сперва исполнить три мои желания.
— Говори скорее, какие. Ничего нет, что бы я сделать не смог.
Развеял ветерок седые волосы Промыка, показал старик рукой на далекие дюны и сказал:
— Хочу, чтобы всегда было тихо в этом заливе, чтобы ветер не уносил лодки рыбаков в море. Подвинь-ка ты дюны поближе к берегу, пусть закроют они от ветра хоть малую часть моря.
Дунул черт, взвился вверх огромный столб пыли. Работал он три дня и три ночи, наконец передвинул дюны. Обливаясь потом, предстал черт перед Промыком.
— Что еще должен я сделать?
— Теперь посади на дюнах густой сосновый лес, чтобы ветер не переносил песок с места на место.
Три дня и три ночи носил нечистый дух деревья из-под Дунинова, Харброва и Рытвян, пока не покрылись дюны соснами.
— Ну, а последнее твое желание? — проворчал нетерпеливо черт. — Еще немного — будет твоя душа моею!
— Я два раза хлопну, а ты за это время клубок размотай и обкрутись веревкою с головы до пят!
— Хи-хи-хи! — захихикал черт радостно. — Какой пустяк! А ну давай!
Хлопнул рыбак два раза — прошумело только, смотрит — нечистый сам себя опутал веревкою. Повалил его Промык на землю, связал концы веревки. Зарычал злобно обессиленный черт. Поднял его старик и бросил в море.
— Не будешь больше, нечистая сила, соблазнять бедных рыбаков сетями-самохватками! Сиди теперь на дне моря, пусть там тебя крабы едят!
Долго еще жил старый Промык, а когда умер, все в деревне оплакивали его. Жизнь пошла своим чередом. Но до сих пор, как говорят устковские рыбаки, нужно плыть подальше от того места, где утопил Промык черта, потому что нечистый мутит воду над собой, водовороты крутит, когда бьется в бессильной злобе лбом о морское дно.
80. Как мужик у черта деньги занимал
Жил один мужик очень бедно. Пошел он в лес, идет и думает, где бы денег раздобыть. Вдруг навстречу ему охотник, достает он из кармана кошелек, полный денег, показывает его и говорит мужику, что он может бедняка выручить, выдавать ему десять лет подряд по сто рублей каждый год. Был же это не охотник, а сам нечистый. Крестьянин подумал, подумал, да и согласился, хоть и нужно было ему по договору за эти деньги через десять лет отдать свою голову.
Прошло десять лет. Явился черт к мужику за головой. А тот вместо головы дает ему кочан капусты. Растерялся черт:
— Как же это? Ты свою голову давай.
А крестьянин ему и говорит:
— Пойди в корчму да сделай так, чтобы два приятеля поссорились, а сам слушай, что говорить будут. Как начнут они друг другу бока мять и скажет кто-нибудь из них первым: «Смотри, чтоб я тебе твой кочан не оторвал», то ты проиграл, а если скажет что другое, то получишь мою голову.
Так оно все и случилось. Как поссорил черт собутыльников в корчме, начали они друг друга тузить, тут один из них и кричит другому: «Я тебе твой кочан откручу, будешь по белу свету без головы ходить».
Пришлось черту вместо головы мужика забрать кочан капусты. А ночью повырывал он со злости на огороде у крестьянина всю капусту, сложил ее в кучу и никого к ней не подпускал, пока она не сгнила.