— Вот мое королевство, Фома неверующий! Иди за мной!
Ноги сами понесли его вперед. Сзади опять загрохотало: скальные ворота затворились.
Теперь они шли не по штрекам, а по широкой аллее, залитой ярким светом. Причудливые соляные сталактиты спускались сверху, а снизу поднимались хрустальные сталагмиты. В сверкании огней видно было, что аллея впереди расширялась и переходила в прекрасную дорогу, где каждый шаг звучал, как струны гуслей.
Так казалось шахтеру, но звуки плыли навстречу им откуда-то издалека, где начинался подземный сад. Заранковский не мог вымолвить и слова, его острый язык одеревенел. А звуки переходили в аккорды, и лилась чудесная музыка. Хоровая капелла в шахтерском наряде исполняла бодрый марш. Дирижер в каске с пучком разноцветных перьев взмахнул палочкой. Грянули трубы, кларнеты, барабаны:
— Да здравствует Владыка подземного царства! Виват, Хозяин недр!
Заранковский взглянул на своего проводника и остолбенел от изумления.
Не штейгер в рабочей, запачканной углем одежде стоял перед ним, а Владыка подземного царства — величественный, в пурпурной мантии, с золотой короной на седых кудрях. В руке, как жезл или меч, сверкал горняцкий обушок — знак власти над подземным шахтерским племенем.
— Хвала богу! — раздались отовсюду радостные голоса.
— Хвала богу! — ответил Владыка с приветливой улыбкой.
Глаза Заранковского, как зачарованные, не отрывались от чудной картины, которая открылась перед ним. Высокие черные базальтовые скалы, смыкаясь вверху, образовали величественный свод над подземным садом. Причудливые деревья и кусты, диковинные цветы переливались всевозможными красками и благоухали так, что дух захватывало. Птицы были несравненно красивее земных, пение их сливалось с чарующими звуками музыки, а затем их голоса сменили музыку, когда она, замирая, ушла куда-то вглубь.
На зеленых газонах били фонтаны. Разинутые пасти чудовищ из яшмы выбрасывали струи лучезарной воды. Шахтер пригляделся: да ведь это серебро, настоящее серебро лилось в бассейны, а не чистая, сверкающая в свете звезд и луны вода.
На высокой темной скале, среди зелени верб, черемух, яблонь и вишен, возносился дворец, сияющий радугой. Чудесам не было конца. Ни один из могущественных правителей Силезии не имел такого дворца, его могло создать разве что детское воображение в очаровательных вечерних сказках.
Владыка жестом позвал к себе углекопа.
— Иди сюда! Покажу тебе мой дворец.
Долго-долго шли они анфиладами комнат, коридорами, галереями. Заранковский прикрывал глаза, боясь ослепнуть от блеска и сверкания пола, потолка, стен и мебели, сделанной из драгоценных металлов и камней. Такого не увидишь и во сне!
Не знал он слова «инкрустация», но если бы и знал, оно не выразило бы и доли той прелести мозаичного пола, по которому они шли; золотые, серебряные и пурпуровые жилки, как солнечные лучи, сливались в занавесы, портьеры, в сотни и тысячи всяких чудесных вещей.
Остановились на мраморной веранде. У подножия колыхался пруд, над которым шел обильный золотой дождь. Шахтер только качал головой. Не всплески дождевых капель, а музыка металлических звуков заполонила его слух.
Владыка указал на пруд обушком:
— Подойди ближе и подставь ладони.
Ошеломленный Заранковский исполнил волю Владыки недр. В руки падали не капли дождя, а золотые талеры, какие он видел только на картинках в сундуках богачей.
В его глазах невольно загорелись жадные огоньки.
Владыка сразу заметил это и добродушно усмехнулся.
— Не теряйся, набивай карманы. Сколько сможешь взять, все твое будет.
Повторять шахтеру не пришлось: он хватал падающие монеты и прятал в карманы. Скоро они так разбухли от талеров, что ноги подгибались от тяжести.
Хозяин благосклонно промолвил:
— Ну, пора расставаться. Думаю, не каешься, что я тебя помучил? Теперь ты убедился в моем существовании. Я помогу тебе добраться до своих.
И только успел Заранковский пробормотать: «Спасибо», как дворец, сад, Владыка — все исчезло из глаз.
Опять перед ним чернел штрек, по которому он всегда возвращался с работы, вдали слышались удары колокола. Был конец смены.
Приятели оторопели, когда к ним подошел углекоп, которого все уже месяц назад считали пропавшим в шахте.
Не сказал он им, где был и что с ним случилось: ведь никто бы не поверил его рассказам. Уж очень невероятная, удивительная, сказочная история, чтобы в нее поверить!
Пришел к родителям. Счастью и радости их не было конца — ведь они уж поминали сына.
На деньги — дар Властелина подземелья — поправил он свое хозяйство, распрощался с нуждой и с тех пор жил в достатке и без забот.
5. Королева пущи
Много лет тому назад жила среди лесов, близ Тухоли, лесная Королева, властительница и хранительница пущи. И хоть не было у нее воинов, вооруженных копьями и стрелами, королева эта не была беззащитна. По зову ее сходились на службу богатыри медведи, рогатые олени, слетались зоркие бесстрашные орлы, и множество маленьких лесных фей окружало Королеву. По первому ее знаку они готовы были исполнить любое приказание.
И не было оружия сильнее, чем взор Королевы, всевидящий и острый. Королева знала обо всем, что творилось в огромных лесных владениях от Балтики до Нотециньских топей. Тот, на кого падал ее взгляд, оказывался во власти могущественной хозяйки и не мог уже выбраться из лесных дебрей. А если и пытался, то блуждал по чащобе, как слепой, и на каждом шагу его преследовали мстительные лесные феи, во всем послушные Королеве. И никому не удавалось выбраться из тех мест и освободиться из-под власти повелительницы пущи.
Жила она в недоступном дремучем лесу, мох служил ей постелью, большие пни заменяли столы, а стволы поваленных грозою деревьев — скамьи. Если кто навещал ее, Королева предлагала гостю место рядом, а служанки-феи подавали землянику, малину, ежевику, орехи и все, чем богато было лесное царство. Беседу ее сопровождал хор лесных певцов: дроздов, снегирей, кукушек — неисчислимого множества птиц, одетых в разноцветные перья. Феи украшали дворец своей владычицы ветками бузины и жасмина. Воздух был напоен чудесным запахом свежих смол. А зимой седоусый мороз превращал жилище повелительницы лесов в прекрасный ледяной замок с тончайшей резьбой.
А как великолепны были наряды Королевы! Весной и осенью ее маленькие помощницы-феи собирали паутину и пряли для своей хозяйки легкие, воздушные ткани, какие едва ли могли сделать человеческие руки. Когда обнажались деревья, феи шили для Королевы платья из золотистых листьев, а зимой окутывали ее в белоснежные меха.
Повелительница знала обо всем, что творилось в лесных чащобах. Взгляд ее проникал в любой тайник. Да и проворные феи, перелетая с места на место, собирали все новости и приносили их своей госпоже. От них узнавала она о том, что вековой дуб свалился и умирает, что ленивец медведь проснулся наконец после зимней спячки и, потягиваясь, выбирается на первую весеннюю прогулку; солнце уже бросило свой ласковый взгляд на пущи, и под его теплыми лучами закружились в танце жучки и бабочки; в старой борти отроились пчелы и ищут теперь повое жилище. Доносили и о том, что вернулись перелетные птицы, а у быстроногой серпы родился детеныш, что пернатые отложили яйца и терпеливо высиживают птенцов; только хитрая кукушка, как всегда, побывала уже в чужом гнезде: она слишком ленива, чтобы самой выводить потомство.
Жизнь в пуще била ключом. Все старое уходило и уступало место молодому и сильному, а Королева зорко осматривала свои владения и оберегала их обитателей. Если надвигалась буря, властительница лесов посылала фей предупредить птиц, зверей и насекомых:
— Возвращайтесь домой, прячьтесь скорее под спасительный кров лесных великанов, сейчас начнется буря.
Лесные жители слушали эти голоса и спешили укрыться.
А случалось, посланцы предупреждали:
— Осторожно, идет человек.
Странным и непонятным казалось лесной владычице, что человек, умнейшее из существ, был ее врагом. Порой случалось, люди оравой, с топорами в руках, врывались в дремучую чащу и начинали рубить деревья направо и налево. Сваленным лесным великанам обламывали руки и истерзанные стволы увозили куда-то.
Горько было видеть лесной хозяйке, как человек опустошает ее царство, безжалостно вырывает у леса куски его живого тела. И иногда, разгневанная, она обрушивала на людей одного из зеленых гигантов и убивала смельчаков.
Но однажды Королева повстречала человека, сжалилась над ним и выручила из беды. Был это смерд по имени Вцех. Работал он на поле у своего хозяина. Злой пан бил Вцеха, кормил плохо, а трудиться заставлял сверх сил. Долго терпел бедный батрак и наконец взбунтовался — бросил панское поле и убежал в пущу. Забрел в самые глухие дебри, и охватил беднягу страх. Он привык видеть поле, какое и взглядом не охватишь, а тут вокруг стояли огромные деревья; их было великое множество, и они обступали человека непроходимой стеной. В первую минуту Вцеху показалось, будто за каждым деревом притаился кто-то и вот-вот нападет на него.
Уж он было собрался бежать из лесу и вернуться в неволю. Но Королева пущи (а она все видела и все знала) послала к нему своих верных помощниц. Они стали уговаривать пришельца идти дальше. Смерду чудилось, будто кто-то тихо-тихо напевает:
Напевы эти придали смелости беззащитному, и он тронулся дальше. Шел, шел, пока не предстал перед самой владычицей дремучего царства. Увидел ее смерд и оробел. Да только та посмотрела так ласково и приветливо, что все его страхи тут же пропали. Ждет мужик, что скажет владычица леса.
А та и спрашивает:
— Как же ты забрел сюда, в эти дебри?
Поведал Вцех про свои горести и закончил рассказ такими словами:
— Сбежал я от неволи, от голода, да не знаю: может, ждет меня здесь еще большее лихо.
Но Королева его утешает:
— Никто тебя здесь не тронет, и беды ты больше не узнаешь.
Низко поклонился ей Вцех и поблагодарил лесную Королеву. Она же опять его спрашивает:
— Умеешь ли ты ловить рыбу?
— А как же! Ведь у пана где только не приходилось работать.
— Тогда взгляни туда. Видишь озеро?
— Вижу.
— Вот и построй себе хату на берегу. Рыбы там вдоволь, и ты сможешь ловить ее сколько захочешь.
Так Вцех и сделал. Много ли, мало ли дней прошло с тех пор, только однажды чем-то встревоженные феи опять прилетели к своей госпоже.
— Люди едут на телеге, — сообщили они. — Должно быть, рубить лес будут.
Но мудрая Королева ответила так:
— Но все люди нам враги. Среди них есть бедняки. Человеческая злоба гонит их с родных мест, и они ищут у нас пристанища. Таким нужно помогать.
А в это время лесной тропой тащился бедняцкий воз, запряженный парой волов. Разбитые колеса то и дело подпрыгивали на корневищах. Волов погонял мужик, уже немолодой, одетый в сермягу и лапти. Он тревожно поглядывал по сторонам. За ним шла женщина в домотканой длинной рубахе и вела за собой двух оборванных ребятишек.
Это был крестьянин Слива со своей семьей. Колеса на деревянных осях так скрипели, что испуганные птицы срывались с места и улетали.
По приказу Королевы лесные феи приблизились к людям и потихоньку стали напевать:
И Слива со своей семьей двигался дальше, пока не остановился перед лесной владычицей. Как увидели люди перед собой пани в таком дивном наряде, оробели. Но добрая улыбка Королевы пущи рассеяла их страхи.
— Бедные люди, — спросила она, — что привело вас сюда, в этот лес?
И старый Слива тут же поведал Королеве свою печальную историю.
— Был я вольный кмет[1], и имел свой клочок земли. Пахал, сеял, урожай собирал, и жила моя семья в достатке. Но вот однажды прискакал гонец от каштеляна и велел мне убираться с моей земли — ее, мол, присоединят к городским владениям. Правда, каштелян дозволил мне остаться и служить у него в батраках. Да только не захотел я на него работать и пошел по свету искать место, где нет каштелянов. Вот и пришел сюда с семьей и со всем своим скарбом.
Добрая хозяйка пущи велела Сливе поселиться на лесной поляне, сжечь кусты, обработать землю и посеять хлеб.
— Трудитесь, никто вас здесь не обидит, — сказала она.
Еще приходили в лес бедные люди — и батраки, и смерды, и кметы — и находили здесь убежище от злой недоли. Одним Королева назначила ловить рыбу, другим заняться бортничеством, а третьим — пахать землю. Всем позволяла она собирать грибы, ягоды, орехи и пользоваться другими богатствами леса.
Прошло много времени; возле одиноких халуп появились новые, и выросли так целые поселения. А называются они по имени первых жителей: Сливицы, Выслав, Славенцин, Вешхуцин.
Теперешние люди у нее не помнят тех времен, когда лесная пуща давала беглецам приют и спасала жизнь. Но легенда хранит намять об этом; и слышится нам эта история в шорохах леса и в каждом дуновении ветерка.
6. Туя и разбойник
Когда-то Гданьские низины были затоплены водами Гданьского залива. Берега его в ту пору выглядели совсем по-иному. Висла тогда разливалась до самого Тчева и Мальборка, но была в тех местах мелкой. Пришло время, и люди с удивлением заметили, что эта необозримая водная гладь стала меньше и кое-где из воды проглядывает земля. Вскоре на Жулавах, еще залитых водой, появились настоящие острова, а потом на них поселились люди.
На одном из таких островов, где сейчас «Новый Двор», поселился Жрейко с дочерью Туей. Это была девушка красивая и сильная. Многие парни заглядывались на нее, но ни один не был ей по душе, и ни одного из них не выбрала гордая дивчина.
А на соседнем острове жил великан. Звали его Куник. Не торговал он скотом, как Жрейко, а разбойничал — нападал на людей и грабил их. Где бы ни появился злодей, он наводил страх и приносил разорение.
Но вот полюбилась Кунику Туя. И однажды он сказал своим соседям:
— Уведу у Жрейки красавицу дочь и сделаю своей женой.
Страх охватил несчастную, как узнала она об этом.
Как-то раз топкой тропинкой шла она по воду. Подошла к серебристому озеру, зачерпнула воды и направилась было к дому, да тут с испугу чуть не выронила жбан.
Как дуб, стоял перед нею Куник. Он загородил девушке дорогу и смотрел на нее с вожделением и угрозой. Туя замерла на месте, а потом рванулась в сторону и бросилась бежать. Великан ринулся за ней. Девушка бежала все быстрее и не замечала, что свернула с тропинки и может увязнуть в болоте. В ужасе металась она из стороны в сторону, стараясь убежать от преследователя. Вода выплескивалась из жбана и оставляла за ней серебряный след.
Наконец девушка очутилась на самом краю острова. Перед нею была водная гладь, а позади — грозный разбойник, который уже настигал свою жертву. Увидев, что Туя приостановилась, Куник закричал:
— Не уйдешь от меня! Теперь ты моя!
Но Туя не дала себя схватить: она бросилась в воду.