Леонид Яхнин
СЕРЕБРЯНЫЕ КОЛЕСИКИ
Сказка
Великий и единственный
Корона его была похожа на пышную колючку репейника, разрезанную пополам. Плащ шуршал, как новогодняя оберточная бумага. Ноги из коротких штанишек торчали, как два кривых пупырчатых огурца.
— Вы кто? — удивился Тима.
— Король!
— Настоящий?
— Самый настоящий. У меня даже усы королевские — вензелем. — И он надменно пошевелил двумя завитушками под носом.
— А что вам здесь надо? — спросил Тима.
— С королями так не разговаривают, — поморщился король. — Следует сказать: «Добро пожаловать, Ваше Величество!»
— Добро пожаловать, Ваше Величество, — сказал Тима. — А что вам надо?
— Я король почтовых марок Кляссер Второй. Почетный член старых Коллекций, Альбомов и прочая, и прочая, и пр-рр! Ты представляешь себе, какой я великий и почти единственный? И вот не кто иной, как я, лишился своего Главного Советчика!
— Куда же он делся? — спросил Тима.
— О, это давняя история! В одно прекрасное утро королева натерла пол во всем королевстве. А Главный Советчик, ты только подумай! — нажаловался королеве, что я не вытираю ноги. Мне попало. И на меня тут же напал страшный королевский гнев. Я приказал наклеить Главного Советчика на конверт без адреса и послать с королевских глаз долой. А теперь у меня стоят все дела. Как быть, ума не приложу. К тому же я не знаю, куда его прикладывать. Верни мне Советчика!
— Но откуда же я его возьму? — удивился Тима.
Кляссер Второй выставил вперед левый ус, потом правый и торжественно произнес:
— Большая марка с моим Главным Советчиком лежит в твоем альбоме. Преподнеси ее, то есть его, мне!
— Э, нет! — сказал Тима. — Я за эту марку вчера фонарик отдал. А вы мне что дадите?
— Короли никогда ничего не дают! Зато они берут!
— Тогда и говорить не о чем — не дам! — решительно сказал Тима.
Глаза Кляссера Второго от гнева закатились под самые брови, потом разбежались к ушам, потом сошлись к носу и потерлись о переносицу. Глаза катались по лицу, словно две маленькие горошины, прыгающие по кривому блюдцу. А когда король заговорил, показалось, что это блюдце треснуло посредине.
— Да я тебя! Да я тебе!.. А я тебе другую марку дам. В обман… Э-э, в обмен, — вдруг ласково сказал Кляссер Второй. — В моем королевстве сколько хочешь старых марок.
— Меняться, так уж и быть, согласен, — великодушно сказал Тима. — Берите своего Советчика. Только как мы туда попадем, в это самое ваше королевство?
— Очень просто, — сказал Главный Советчик, который уже суетился около кареты, похожей на большой конверт. — Послушайся моего совета, садись и ни о чем не думай.
— Глаза, глаза ему завязать надо, — проворчал Кляссер. — А то покажи им дорогу — все королевство по марочке перетаскают.
Улыбки. Ахи. Охи
Мостовая была выстлана старыми потертыми марками. Карета подпрыгивала на их зубчатых краях. Кляссер Второй все время вертел головой, выглядывал в окно, недовольно хмурился.
— Возмутительно! — проворчал он. — Я не слышу приветствий и восхвалений!
Тима тоже выглянул в окно. Вдоль дороги стояли дома под высокими крышами, похожими на треугольные марки. Улица была пустынна.
— Почему так пусто на улицах? — спросил Тима. — Где весь народ?
— Народ?! — изумился Главный Советчик. — Где это ты видел народ на старых марках? Красоваться на марке достойны только выдающиеся. Например, короли.
— А что в королях выдающегося? — удивился Тима.
— У каждого свое. У одного усы. У другого корона. У третьего живот, — стал перечислять Главный Советчик.
— Ты вот попробуй стать королем, — хмыкнул Кляссер Второй, — сразу и почувствуешь себя выдающимся. Ну где мой Королевский Угодник? — захныкал он.
Тут из ворот одного дома выскочил запыхавшийся толстяк. Он на ходу пристегивал манжеты и выкрикивал:
— Встречайте короля! Улыбки королю! Вздохи! Охи! Ахи! Все-все королю, и никому больше!
— Мало! — недовольно крикнул Кляссер Второй.
— Наш король такой! Наш король сякой! — продолжал выкрикивать толстяк.
Кляссер заулыбался, но тут же снова нахмурился.
— А про сообразительность забыл? — спросил он.
— Минутку! — Королевский Угодник выхватил из кармана мятую бумажку. — У меня все записано. Король самый. Двоеточие. Аккуратный. Запятая. Аппетитный. Запятая. Нет, не то. Благородный. Запятая. Везучий. Запятая. Опять не то. Вот! Сварливый… Симпатичный… Смешной… Нет, про сообразительность не сообразил.
— Лишить праздничной ватрушки! — рассердился Кляссер Второй.
Тима обернулся к королю.
— Ну и хвастун же вы! — сказал он.
— А как же! Самый хвастливый, — похвастался Кляссер.
Сто две лестницы и четыре ступеньки
У дворца их встретили стражники. Они подняли вверх длинные тонкие трубы и так раздули щеки, будто запихнули за каждую по большому спелому яблоку.
— Тру-ту-ру-ру! — звук был пронзительный, как автомобильный гудок. Стражники так сильно дули в свои трубы, что несколько легких облачков на небе сдвинулись с места, а в одном даже образовалась круглая дырка.
Ворота распахнулись. Кляссер прошуршал своей мантией прямо к дверям дворца. И вслед за ним Тима и Главный Советчик оказались внутри. Тима изумленно оглядывался — зрелище было странное, более того — непонятное.
Перед ним расстилались лестницы. Бессчетное число лестниц. Широкие и узкие. Короткие и длинные. Витые и прямые. Пологие и крутые. Вверх, вниз, вбок и сбоку. Деревянные со скрипом. Мраморные с блеском. Ковровые бесшумные. С перилами и перильцами. С оградами и баллюстрадами. Лестницы пересекались, переплетались, перевивались. Они словно вырастали одна из другой. Лестницы, лестницы, лестницы… Они занимали весь дворец и ни для чего другого не оставляли места.
— У меня сто две лестницы и четыре ступеньки, — гордо сказал Кляссер Второй. — А сто третья лестница целиком не поместилась, пришлось ее закончить на крыше.
— И зачем столько лестниц на один дворец? — удивился Тима.
— О! Конечно же, для великолепия. Шествие по лестнице намного торжественнее, чем по ровному полу, — сказал Главный Советчик таким тоном, что сразу стало ясно, чья это выдумка.
Тут по всем лестницам вверх-вниз забегали люди. А на самой широкой показалась королева. Она по самые уши испачкалась в муке, будто цирковой клоун перед выходом на арену. Руки ее, по локоть залепленные чешуйками теста, напоминали двух толстых неуклюжих рыб.
— Наконец-то, — сказала королева ворчливым голосом. — Вечно опаздываете! Ватрушка почти готова. Мыть руки — и к столу!
— Опять мыть руки! — захныкал Кляссер.
— Ваше Величество, но ватрушка… — зашептал ему на ухо Главный Советчик.
— Ладно уж, — неохотно согласился король. — Только, чур, без мыла!
Главный Советчик взбежал на ступеньки широкой лестницы и торжественно прокричал:
— Время обеда!
Вдруг над их головой, на самой верхней площадке винтовой лесенки, появилась маленькая девочка в коротком лиловом платьице и с бантом на макушке. Острые концы банта торчали, как две часовые стрелки.
Послышалась песенка:
— Хватит! — грубо прервал девочку Кляссер, — надоели эти песенки!
— Тики-так, тики-тики-так, время обеда! — всхлипнула девочка и застыла неподвижно.
— Кто это? — спросил Тима.
Кляссер небрежно махнул рукой.
— Девочка Тики-Так. Мои говорящие часы.
— Она живая?
— Не знаю. Не задумывался, — ответил король и весело запрыгал по ступенькам: — Обедать! Обедать!
Обед
Обедать, так обедать! Это занятие, вполне достойное короля.
Вдоль мраморной ковровой лестницы тянулся длинный стол. Он спускался ступеньками до самых дверей. Кляссер Второй уселся, конечно же, на самой верхней ступеньке стола. Пониже, на второй ступеньке, села королева. На третьей — Главный Советчик. На четвертой — Королевский Угодник. На пятой — Тима. Еще ниже — званые гости. А на самой последней ступеньке теснились незваные гости. Конечно, одной ступеньки им было маловато. Но это часто случается: про незваных гостей забывают, хотя их иногда больше, чем остальных.
Обед начался.
— Чур, я супу не буду! — заныл капризным голосом Кляссер. — Мне сразу ватрушку!
Главный Советчик встал со своего места.
— Срочно нужна песенка для приятного аппетита, — сказал он. — Где Придворный Сочинитель?
— Я здесь! — крикнул Придворный Сочинитель, перегибаясь через баллюстраду над самым столом. — Песенка уже составлена!
И он запел, размахивая длинными руками:
А все подхватили хором:
— Дальше! Дальше! — потребовал Кляссер Второй.
И Придворный сочинитель продолжал:
Кляссер захлопал в ладоши.
— Прекрасно! Прекрасно! — повторял он. — Ватрушку Королевского Угодника отдать Придворному Сочинителю — он мне больше угодил сегодня!
От огорчения Королевский Угодник тут же начал худеть. Он худел прямо на глазах. Его круглый живот опадал, словно проколотый воздушный шарик.
— Ты слышал? — зашептал он Тиме. — Вчера ему присвоили звание Поэт Высшей Марки. Сегодня отдали мою ватрушку. А завтра я вообще стану ненужным. — Вдруг он оживился. — Тима, ты уже выбрал марку в обмен на Главного Советчика?
— Нет, не успел еще, — сказал Тима.
— Тогда бери Придворного Сочинителя!
Тима посмотрел на верхнюю площадку винтовой лестницы. Там все так же неподвижно стояла Тики-Так.
— Скажите, — спросил Тима, — эта девочка Тики-Так живая?
— Не знаю, не интересовался, — рассеянно сказал Королевский Угодник.
Путешествие в лужу
Кляссер Второй дожевал свой обед, зевнул.
— Хочу послеобеденную историю, — захныкал он. — Где Великий Путешественник? Почему его нет за столом?
— Он опять забыл о еде, — презрительно усмехнулся Королевский Угодник. — Замечтался о своих путешествиях.
— Да, да, — подхватил Главный Советчик, — он сыт своими путешествиями.
— А я сыт по горло его историями, — проворчал Придворный Сочинитель. — Не понимаю, зачем нужен он, когда есть я?
— Позвать Великого Путешественника! — приказала королева.
Тима увидел маленького старичка с заляпанной сургучом бородой. Он спускался по боковой лестнице.
— Он, и правда, Великий Путешественник? — спросил Тима Королевского Угодника.
— Этого у него не отнимешь, — развел руками Угодник. — Он, действительно, объехал все почтовые ящики мира на одном-единственном конверте с неправильным адресом.
Кляссер Второй забрался на трон с ногами и устроился поудобнее.
— Опять? Опять с ногами на трон?! — возмутилась королева. — Я утром его так чистила!
Король испуганно спустил ноги на пол. Великий Путешественник остановился и, не дожидаясь пока его попросят, громко сказал:
— Рассказ о путешествии в Страну Отражений!
Он заходил вдоль стола, то поднимаясь по ступенькам, то медленно спускаясь.
Коричневые сургучные штемпеля похрустывали в его спутанной бороде.
— Все началось с того, — начал Великий Путешественник, — что почтальон уронил мой конверт в лужу. Он нагнулся, протянул руку и ухватил конверт за угол. Вдруг я почувствовал, что меня не вытаскивают из лужи, а, наоборот, тянут под воду. Почтальон почему-то стоял где-то на дне лужи…
— Позвольте! — закричал я. — Вы меня утопите!
— Не волнуйтесь, — сказал почтальон, — вы в Стране Отражений. Здесь невозможно утонуть.
И тут я с изумлением увидел, что он весь наоборот. Да, да, совершенно наоборот: правое ухо слева, а левое — справа, руки у него тоже поменялись местами. А ноги выглядели так, будто он утром перепутал левый и правый ботинки.
Нас окружали перевернутые дома. Возле них росли странные деревья. Они упирались в землю своими разлапистыми кронами, устремив к нему длинные, как слоновьи хоботы, стволы. Стволы медленно раскачивались от малейшего ветерка. Солнце все время расплывалось и дрожало, словно желток на блюдечке.
Почтальон прочитал адрес на моем конверте и уверенно зашагал по улице.
«Хм, — подумал я, — непонятно. Обычно почтальоны смущенно вертели конверт и разводили руками. Ведь на нем был написан совершенно неправильный адрес. Такого адреса просто быть не может. Как же так?»