— Не отдам тебе свою жену! — ответил младший из братьев.
— Отдашь, такой-сякой, да еще и радоваться будешь! — крикнул царь и велел своим слугам всыпать упрямцу сотню палок.
Те тотчас же повалили его на землю и начали бить его, а молодая жена ломала руки и причитала:
— Ах, зачем ты выбросил мой костяной плащ? Кабы он был здесь, я закрылась бы им и не видела бы, как тебя бьют эти злые люди!
Отсчитав сотню палок, царь спросил молодца:
— А теперь отдашь ее?
— Хоть на кол меня посади — все равно не отдам! — простонал избитый молодец.
Царь заскрежетал зубами и велел слугам немедленно принести девять мешков: три с просом, три с пшеницей и три с рисом.
Слуги принесли мешки.
— Высыпьте все на землю и смешайте зерна! — приказал царь.
Слуги выполнили приказ и высыпали все в большую кучу.
— Даю тебе срок до утра, — обратился царь к младшему из братьев, — отдели просо от пшеницы и риса. Ежели справишься с этим делом, покуда пропоют первые петухи, оставлю тебе жену. Ежели нет, отвезу ее в свой дворец!
— Не видать мне моей жены! — промолвил несчастный, и слезы хлынули у него из глаз.
Но молодица вытерла ему слезы платочком и сказала:
— Не печалься, а ступай в лесную чащу, где растет столетний дуб. Возьми камень, стукни им три раза о ствол и скажи:
Как только скажешь эти слова, возвращайся назад да смотри, не оборачивайся!
Младший брат отправился в лесную чащу и трижды постучал камнем о кору столетнего дуба. Произнес слова, которые ему велела сказать молодая жена, и пошел обратно. А следом за ним поползло видимо-невидимо муравьев. Черным ручьем потекли они к его дому. Добрались до кучи зерна и принялись за дело. Не успели пропеть первые петухи, а муравьи уже разделили перемешанные зерна на три кучи: первую — только из пшеничных зерен, вторую — только из просяных, а третью — только из рисовых.
На заре явился царь и, увидев, что дело сделано, с досады аж затрясся весь. Да делать нечего.
— Дам я тебе еще одну задачу! — сказал он молодцу.
— Какую? — спросил тот.
— Должен ты мне железного человека смастерить, который мог бы ходить и говорить. Когда я завтра утром приеду к тебе на заре, пусть он выйдет мне навстречу и поклонится.
Опять закручинился младший из братьев, но жена утешила его:
— Не кручинься, а ступай в лес, на то же место и скажи:
Младший брат сделал все, как ему велела жена, и пошел обратно. Шел он, не оборачивался, а страшилище грохотало следом, ломало и крушило лес. А наутро, когда царь пришел, младший брат сказал ему:
— Вот тебе железный человек!
Царь вытаращил глаза и застучал зубами от страха. И впрямь было от чего испугаться. Руки у человека были стальные, голова чугунная, сапоги железные, а из-под ног искры летели. Завидя царя, железный человек направился к нему и вместо того, чтобы поклониться, поднял руку, замахнулся и влепил ему затрещину.
Покачнулся царь, повалился наземь и больше не поднялся.
Тогда царские слуги разбежались, железный человек возвратился в лес, а младший из братьев стал жить да поживать со своей красавицей-женой.
У ЛЖИ НОГИ КОРОТКИ
У одного старика, по имени Делю, было три сына. Здоровые были мужики, поесть всласть любили, а работать не хотели. Лежали себе в тенечке и все об еде думали. Каждое утро, выходя в поле, дед Делю оставлял им по караваю хлеба и говорил:
— Ешьте, сынки, покуда я жив!
Но когда старик распростился с жизнью, братьям пришлось призадуматься.
— Как же теперь-то? — промолвил старший.
— Пойдем, что ли, на ниву! — заикнулся было младший.
— На какую ниву? — спросил средний.
— А на ту, куда отец ходил.
— Что мы там делать будем?
— Распашем ее, посеем пшеницу и будем ждать, когда поспеет.
— А потом? — нетерпеливо перебил его старший.
— Уберем урожай, навяжем снопов, обмолотим, отвезем зерно на мельницу, смелем в муку, а из муки испечем вот такие караваи.
— Эх, ты, щенок, — покачал головой старший, — покуда дело до караваев дойдет, мы с голоду подохнем.
— Так как же мы хлеб себе добывать станем?
— Хитростью, братец. У нас у троих умные головы, а земля полна дураков. Этого обманем, того проведем, вот и набьем себе брюхо.
— А на другой день?
— На другой день других дураков найдем.
Покинули братья отцовский дом, бросили хлебородную ниву и пошли в путь-дорогу. Весь день шли и под вечер пришли в одно село. Постучались в первые же ворота. Вышел к ним хозяин.
— Что вам надо? — спросил он.
— Мы прохожие. Пустишь нас к себе переночевать? — спросил старший.
— Войдите! — пригласил хозяин. — Тесновато у меня, но место для вас найдется, только вот ужин мы не готовили, и уж не знаю, чем вас попотчевать.
— Мы не из привередливых, — говорит средний брат, — по одному печеному яйцу нам хватит.
Хозяйка в два счета испекла три яйца и дала гостям большую лепешку. Братья очистили яйца от скорлупы, проглотили их в один присест, облизнулись и стали озираться.
— В чем дело? — спросил хозяин.
— Уж очень ваши яйца мелкие! — сказал старший.
— Мелкие, потому что их несут куры, а не буйволы. А у вас как?
— А у наших кур яйца с арбуз. Впятером одно яйцо не съешь, — соврал средний.
— Какие же у вас куры? — подивилась хозяйка.
— С корову.
— Земля велика — всякие куры бывают! — покачал головой хозяин, поняв, с кем он имеет дело, и велел жене постелить гостям, которые, небось, устали с дороги.
— Это-то верно, что мы устали, — сказал средний брат, — только как же нам уснуть на голодный желудок? Вы бы хоть колбаски нам зажарили.
— Кабы была колбаса, мы и сами бы отведали! — вздохнула хозяйка и принялась стелить гостям постель.
— Странное дело, а у нас мужики плетни не прутьями, а колбасами заплетают, — соврал средний.
— Я раз проснулся утречком, — добавил младший брат, — выглянул в окошко, смотрю — собака жрет и рычит, полплетня за ночь сожрала. Хочешь верь — хочешь нет!
— Как не верить! — усмехнулся в ус хозяин. — Ну, а теперь — спокойной вам ночи!
На другое утро братья поднялись чуть свет и ушли, не попрощавшись с хозяевами.
— Здесь не разживешься! — сказали они, шагая прямиком через поле.
Шли они, шли, видят — человек на двух волах пашет.
— Давайте украдем у него одного вола! — предложил старший брат.
— Как? — спросил младший.
— Очень просто. Я спрячусь вон на том лугу и примусь кричать: «Чудеса! Чудеса!» Пахарь услышит, оставит волов и пойдет поглядеть, что это за чудеса, а вы тем временем возьмете вола, что получше, и отведете вон в тот глубокий овраг!
Немного погодя над лугом раздался голос старшего брата:
— Чу-де-са-а! Чу-де-са-а!
Пахарь остановился, оставил волов и пошел на голос.
— Эй, брат, — спросил он, — чего это ты так раскричался? Чему дивишься?
— Тебе дивлюсь! — ответил старший брат.
— А что во мне чудного?
— То, что ты на одном воле пашешь!
— Как так на одном? Я на двух пашу.
— Не на двух, а на одном. С тех пор, как я начал кричать, ты на одном только и пашешь. Иди посмотри, коли не веришь!
Покамест старший брат и пахарь спорили, остальные братья увели одного вола.
Крестьянин пошел на свою пашню, а старший брат спустился в глубокий овраг. Там, в укромном месте, зарезали лжецы вола и содрали с него шкуру. Старший брат сказал младшему:
— Ты зажаришь вола, а мы с братом пойдем поищем хлеба и вина. Как вернемся, устроим славный пир.
И они отправились в город, который был близко. Средний брат зашел в пекарню, где пекли хлеб для солдат.
— Я, — говорит, — новый поставщик. Прежний прислал меня забрать хлеб.
— Бери! — ответил пекарь. — Вон тот полный мешок и есть для солдат. Забирай, а то он мне мешает.
Лжец ухватил мешок и понес в овраг. Тем временем старший брат купил на базаре глиняный кувшин, вмещающий десять литров вина, налил его до половины водой и зашел в первый попавшийся трактир.
— Найдется у тебя хорошее вино? — спросил он трактирщика.
— Вино у меня такое, что лучше не сыщешь, — ответил тот.
— Ну, раз так, налей мне пять литров.
Трактирщик нацедил ему вина и сказал:
— Давай деньги!
— Сейчас не могу, — начал хитрить старший брат, — на обратном пути заплачу. Или ты мне не доверяешь?
— Конечно, не доверяю! — воскликнул трактирщик. — Коли у тебя нет денег, верни мне вино!
— Ну, что ж, верну, — согласился лжец.
И отлил половину разведенного водой вина.
Затем отправился по другим трактирам. И там повторилось то же. Наливал он и отливал, пока вода в кувшине не превратилась в искристое вино, и тогда вернулся к братьям. Провели они в овраге целую неделю, пока не съели всего вола.
— Теперь я не прочь курятинкой полакомиться! — зевнул старший брат и обратился к младшему: — Ты, — говорит, — разведи огонь, средний брат пойдет за вином, а я отправлюсь на базар за курочками.
Младший брат начал собирать хворост, а средний и старший снова пошли в город. Средний завернул с кувшином в трактир, а старший на базар пошел. Оглянулся по сторонам, видит — какой-то крестьянин несет пять кур со связанными лапками.
— Эти куры как раз для архиерея! — сказал ему старший брат. — Иди за мной!
— Куда? — спросил крестьянин.
— В архиерейские хоромы. Там владыка заплатит за них.
— А ты кто будешь? — полюбопытствовал крестьянин.
— Я его служка, — ответил лжец.
Подошли они к архиерейским хоромам. У ворот лжец сказал крестьянину:
— Подожди тут, пока я скажу владыке, что ты принес кур.
И вошел в дом. Постучался к архиерею.
— Что тебе надобно? — высунул тот из-за двери свою бороду.
— Владыка, я привел к тебе на исповедь великого грешника. Дозволь ему войти.
— Пусть войдет! — ответил архиерей.
Лжец выскочил на улицу и подтолкнул крестьянина:
— Ступай к архиерею, он тебе денег отсчитает, а кур дай мне, я их зарежу, потому что к обеду девять попов приглашены.
Крестьянин отдал кур и направился в архиерейские покои. Постучался и вошел.
Архиерей смерил его строгим взглядом и спросил:
— Сколько их у тебя?
— Пяток, — ответил крестьянин.
— Всего-то? Не маловато?
— Верно, маловато, владыка, да зато все большие и стоят немало.
— Нехорошо совершать большие грехи, — начал поучать крестьянина архиерей, но тот перебил его:
— О каких грехах ты говоришь? Я к тебе насчет кур пришел.
Покуда они разобрались, в чем дело, лжеца с курами и след простыл. В глубоком овраге воры съели кур, выпили все вино, но этого показалось им мало, и младший брат вздохнул:
— Эх, кабы вечером забраться в какой-нибудь погреб, полный бочек с вином!
— А почему бы и нет? — ответил старший брат. — Как только стемнеет, пойдем в самый большой винный погреб. Скажем, что мы виноторговцы. Покуда мы с братом будем зубы заговаривать хозяину, ты залезешь в какую-нибудь пустую бочку и останешься в ней. Настанет ночь, хозяин уйдет спать, а ты отопрешь нам дверь изнутри, мы и войдем. Всю ночь пить будем!
Сказано — сделано. Ночью, когда все уснули крепким сном, младший брат, спрятавшийся в бочке, отпер дверь погреба, и остальные двое забрались туда. Каждый взял себе по ведру. Пили, пили, покамест не напились. Когда вино ударило им в голову, младший брат сказал заплетающимся голосом:
— Давайте, братцы, споем!
И они заревели что есть мочи.
Хозяин погреба услышал шум, позвал на помощь соседей и схватил умников.
На другой день троих бездельников отвели со связанными руками куда следует.
БЕДНЯЦКАЯ ПРАВДА
Жил да был на свете один гончар — бедняк из бедняков. Мастерил он из глины горшки, миски и кувшины, обжигал их в своей гончарной печи и развозил по селам — менял свой товар на хлеб. У гончара была кляча, которую он впрягал в тележку, и сын Иванчо — умный и ловкий паренек. Когда Иванчо исполнилось восемнадцать лет, отец нагрузил тележку посудой и сказал:
— Ты, сынок, уже стал взрослым. Пора тебе сменить меня. Садись-ка на тележку и отправляйся горшками торговать. Покуда вернешься, я наделаю других. Не буду тебя учить, что и как делать, у тебя свой ум есть. Одно лишь скажу: из дому поезжай верхней дорогой, а домой возвращайся нижней. Посреди поля есть перепутье. Как подъедешь к нему, встань лицом к месяцу и подыми левую руку. Месяц тебе укажет правильную дорогу. А если свернешь направо — попадешь в логово к разбойникам. Ну, счастливого пути!
Сел Иванчо в тележку и поехал. Семь дней ехал, на восьмой утром приехал он в одно село, бедное-пребедное. Во всем селе только с десяток богачей и было: староста да его бородатые советники. Они по семь шкур драли с бедняков и жили припеваючи. Иванчо выпряг своего конька среди базарной площади и начал выкрикивать:
— Посуду продаю! По дешевке отдаю! За миску зерна — расписной кувшин.
Но никто к нему не шел, потому что крестьянские амбары давным-давно стояли порожние. Молодой гончар приуныл: «Переночую, — думает, — да и уберусь восвояси».
Вечером на площадь явился сельский глашатай и начал бить в барабан:
— Продается, — кричит, — столетняя навозная куча за околицей. Кто купит, не прогадает!
— Дай-ка куплю, — решил Иванчо и пошел к старосте.
— Что дашь за столетний навоз? — спросил его тот.
— Дам, — ответил Иванчо, — тележку со всей посудой.
— Маловато, — покачал головой бородатый староста, — надобно прибавить!
— Дам в придачу лошаденку! — согласился гончар.
Староста обернулся к своим десяти советникам:
— Что вы скажете, продать ему ненужный нам навоз?
— Продавай, — отвечают советники, — ты себе возьмешь тележку и лошадь — будешь со старостихой разъезжать, а мы посуду разделим.
Ударили по рукам. Купил Иванчо столетнюю навозную кучу и стал думать, что с нею делать, наконец, решил раздать навоз беднякам. Вынул последний грош и заплатил глашатаю, чтобы тот еще раз ударил в барабан и объявил крестьянам, что, мол, у кого есть захудалая земля, пусть свезет туда сколько угодно навоза даром. Пригнали бедняки телеги и стали навоз разбирать. Целых двадцать дней свозили его на поля. Наконец явился последний бедняк и начал остатки сгребать. Вдруг лопата ударилась о камень. Бедняк отгреб землю и увидел большую гладкую плиту.
— Стой! крикнул Иванчо. Дай погляжу, что под ней! — и нагнулся.
Поднял плиту и остолбенел: там был спрятан серебряный кувшин, доверху наполненный золотыми монетами.
Бедняки рты разинули. Староста и его бородатые советники начали было хитрить:
— Мы, — говорят, — продали тебе навозную кучу, а кувшин под плитой наш.
Тут за парня народ заступился:
— Кувшин принадлежит парню! Никто не имеет права отнять его! закричали бедняки.
Поспорили-поспорили и, наконец, пришли к согласию: серебряный кувшин селу останется, а золотые монеты — Иванчо. Купил себе Иванчо вороного коня на диво, с хвостом до самой земли, высыпал золото в новые переметные сумы, перекинул их через седло, вскочил на коня и пустился в обратный путь. Поехал нижней дорогой, как отец наказывал.