Покончил муж с едой и говорит:
— Наконец-то подстилка образумилась.
— Какое там образумилась. Она и с места не двинулась. Только и знает, что валяться у очага.
— А кто же обед сготовил?
— Я.
— Раз так, выкинь-ка ты эту дерюгу во двор. Видеть ее не хочу.
Вечером муж увидел, что в доме всё прибрано, и сказал жене:
— Ты больше не позволяй дерюге разлеживаться возле очага, иначе опять запляшет дубинка.
— Ни за что не впущу ее в дом! — ответила молодица. — Коли она вернется, у меня же спина болеть будет. Чего ради мне мучиться из-за такой лентяйки!
Стали молодые жить да поживать. Муж в поле работал, а жена в доме хозяйничала. И вот вздумалось как-то ее матери навестить их.
— Пришла я, доченька, поглядеть, как ты живешь-поживаешь, — сказала она еще с порога. — Носит ли тебя муж на руках, кормит ли с ложечки? Подтаскивает ли к огню, когда тебе холодно, оттаскивает ли, когда жарко?
— Ах, матушка, кабы ты знала, что случилось! — стала рассказывать ей молодица. — Лежала у нас перед очагом дерюжка, уж такая негодница да ленивица. Муженек мой каждый день дубинкой ее охаживал, а она так ничему и не научилась.
И дочка обо всем поведала матери. Та рассердилась и давай кричать:
— Ах, вот как! Стало быть, муженек заставляет тебя и готовить, и пол подметать! Да разве пристало твоим рученькам за веник браться, дитятко мое милое? Какой скверный человек нам попался! Нечего тебе оставаться в этом доме! Где твое приданое, доченька? Забирай-ка его с собой и поскорей уйдем отсюда.
— Куда же мы пойдем, матушка? — спросила дочка.
— Домой. Я буду заботиться о тебе, как и прежде. Не согласна я, чтобы ты тут от работы надрывалась.
Молодая не посмела ослушаться матери, собрала в большой узел свое приданое, взвалила мать этот узел себе на спину, и они отправились. Только вышли на улицу, а навстречу им хозяин — с поля возвращается.
— Куда это ты ее ведешь? — спрашивает он тещу.
— Домой забираю. Потому что вздумал ты работой ее изводить, а она к этому не приучена!
— А ну-ка, возвращайтесь обратно, не то плохо придется! — крикнул в сердцах хозяин и заставил их вернуться назад.
Вошли они в дом.
— Накрывай на стол, я голоден, как волк! — говорит хозяин жене. — Разлей похлебку в две миски и лепешку дай!
Молодая разлила похлебку в две миски и подала мужу лепешку. Тот разломил ее на две части, одну себе взял, а другую протянул жене и сказал:
— Ешь!
— А мне? — спросила теща.
— Тебе? — удивился зять. — На твой роток золотой, что учит мою жену бездельничать, у меня найдется кое-что другое.
Пошел он в ригу, принес оттуда торбу с соломой, повесил теще на шею и сказал:
— Ешь!
Та позеленела от обиды, бросила торбу наземь и крикнула:
— Ноги моей больше у вас не будет, так и знайте!
Хлопнула дверью и побежала к себе в село.
Вернувшись домой, напустилась она на мужа:
— Сейчас же возьми дубинку и приведи мою дочь. Она у нас в холе жить приучена, а не батрачить. Ну-ка, поторапливайся!
Отправился старик к своей избалованной дочке. Расспросил ее, как она живет, и, поняв в чем дело, сказал:
— Я, дочка, пришел забрать тебя, но вижу, что нечего тебе домой возвращаться. Оставайся лучше у мужа. Мы с матерью твоей уже состарились, того и гляди помрем. Некому будет тебя от огня оттаскивать. Чего доброго, сгоришь ненароком. А как, тяжело тебе работать-то?
— Вовсе не тяжело, батюшка, я ведь молодая да здоровая.
— Вот ты и трудись, доченька, мужу своему помогай, а старуху мою не слушай. Пойди-ка сейчас, встреть мужа, поздоровайся с ним поласковее, помоги ему волов распрячь и в хлев их отведи.
Дочка послушалась и побежала навстречу мужу. Тот, увидев ее, удивился и спросил:
— Кто это тебя надоумил? Ты до сих пор этого не делала.
— Батюшка, — ответила молодица. — Он к нам в гости пришел.
Муж обрадовался. Вошел в дом, поздоровался с тестем, подал ему подушку, чтобы мягче было тому сидеть, напоил, накормил его до отвала и спать уложил. Утром на прощанье подарил ему шубу на лисьем меху с большим воротником.
А старуха поджидала мужа у ворот. Увидела она издали лисий воротник да как заголосит:
— Ой-ой, старче, что же это наш зять проклятый делает! Меня солому есть заставлял, а с тебя, с живого, шкуру содрал!..
НЕДОТЕПА
Жила-была на свете одна женщина, и уж такая была она недотепа! Муж ее трудился с утра до вечера, а она всё слонялась по двору без дела.
— Жена, — сказал как-то муж, — сшей мне рубаху, старая совсем износилась.
— Не одну, а целых пять сошью, — ответила жена.
Взяла она полотно, которое ткала ее мать, и пошла в лес. Набросила полотно на куст шиповника и сказала:
— Шиповник, шиповник, сшей моему мужу пять рубах!
В это время налетел ветерок, качнул ветки, они зашелестели: «Хо-о-ро-о-шо-о!»
Женщина обрадовалась и пошла домой. В это время по дороге мимо куста шиповника шел прохожий, увидел белое полотно, взял его и пошел дальше. На другой день женщина пришла к кусту и спросила:
— Шиповник, шиповник, готовы рубахи?
Куст молчал.
— Куда же ты дел мое полотно?
Куст опять ничего не ответил.
— Ну, хорошо же, я тебе покажу! — пригрозила недотепа, схватила палку и давай бить куст. Била, била, устала, пошла домой за мотыгой, чтобы выкопать куст. Копала, копала и выкопала горшок с золотыми монетами. Наклонилась, сунула в горшок руку, загребла горсть монет и говорит:
— Ого, какое крупное просо!
Понесла она горшок домой. Идет и еще издали кричит мужу:
— Эй, муженек, иди посмотри, какое просо я нашла, — сгодится весной цыплят кормить.
Муж вышел, видит: в горшке золотые монеты. Надумал он спрятать их от жены подальше, как бы она соседям не раздала.
— Жена, — сказал он. — Видишь вон то облако? Пожалуй, быть граду. Давай-ка я тебя спрячу, не то тебя еще убьет.
— Спрячь меня, муженек, очень я боюсь града, — испугалась жена.
— Только где ты меня спрячешь?
— Выкопаю яму, ты залезешь в нее и будешь там под рогожкой сидеть, пока град не пройдет.
— Ладно, — согласилась жена.
Выкопал муж яму. Посадил туда жену, сверху рогожку накинул, а на рогожку полкрынки ячменя высыпал. Сбежались куры, застучали клювами по рогоже, а жене казалось, что идет град.
«Ну и крупный же, видно, град идет», — подумала она и прильнула глазом к дырке, чтобы поглядеть. Одна курица, увидав блестящий глаз, вытянула шею и клюнула. Осталась женщина с одним глазом. А муж, пока она сидела в яме, спрятал горшок с монетами в амбаре.
Выбралась из ямы недотепа, вышла на улицу и ну хвалиться:
— Выкопала я горшок с просом — зернышки, как колесики! Догадались соседи, что недотепа нашла золотые монеты, и рассказали судье об этом. Судья позвал к себе мужа и жену. Сначала спросил жену:
— Какое ты просо нашла?
— Желтое, зернышки, как колесики.
Судья вытащил из кошелька золотой.
— Такие?
— Такие.
— А когда ты их нашла?
— Когда шел большой град, и тебе, и мне глаз выбило. (Судья был кривой на один глаз).
— Видишь, судья, что за недотепа. Никаких монет она не находила, — сказал муж.
Судья поверил мужу и отпустил их.
На следующий день муж пошел на ниву. Тут в село въехала телега, груженная глиняными горшками. Гончар шел рядом с телегой и кричал:
— Горшки продаю!
Вышла одноглазая недотепа и спросила:
— Почем продаешь?
— Отдаю горшок за крынку пшеницы.
Женщина взяла крынку, пошла в амбар за зерном. Разгребла пшеницу, наткнулась на горшок с золотыми.
— Ну и везет же мне! — сказала она. — Нашла свое просо. Дам-ка я гончару вместо пшеницы проса.
Наполнила она крынку монетами и понесла гончару. У того при виде золота глаза разгорелись, схватил он крынку, высыпал монеты в суму и кинулся прочь, забыв и про телегу, и про волов, и про горшки.
— Ох, и глупый же гончар! — засмеялась недотепа. Сгрузила она горшки с телеги, повесила на колышки плетня. Для всех место нашлось, только один, надбитый, некуда деть.
— А ну-ка, подвиньтесь! — крикнула глупая баба горшкам.
Горшки не шелохнулись.
— Подвиньтесь, не то переколочу!
Но горшки и не думали двигаться. Тогда она схватила палку и переколотила все горшки. А потом повесила надбитый горшок на самый высокий кол, села посреди двора и стала горланить песни.
МУДРЫЙ СТАРИК
Один жестокий царь велел казнить всех старых людей в своем государстве.
— Какая от них польза? — сказал он. — Они не пашут, не жнут и дров не колют. Только хлеб едят да всем в доме мешают. Без них жить будет легче.
Засучили рукава царские палачи и отрубили головы всем старым людям. Только один старик остался в живых. Сын его, знатный боярин, пожалел отца, спрятал в надежном месте и кормил тайком от всех. А у этого жестокого царя был норовистый вороной конь, к которому никто не смел подойти: он лягался, кусался, ездоков с себя сбрасывал. Прослышал царь, что в столице его живет одна хитрая знахарка, и велел позвать ее во дворец. Стал он спрашивать ее, не знает ли она, как укротить норовистого коня.
— А вот как, — ответила знахарка. — Прикажи, царь-государь, своим боярам ссучить веревку из песка. Стоит только связать твоего коня этой веревкой, и он сразу же сделается смирным, как овечка.
Царь почесал себе затылок и созвал бояр.
— Слушайте, бояре, что я вам приказываю! — сказал он. — Завтра же принесите мне веревку из песка. Если не принесете, я велю головы вам отрубить!
Разошлись бояре по домам невеселые. Никто не знал, как ссучить из песка веревку. Среди бояр был и тот, который спас жизнь своему отцу. Когда он вернулся домой, пригорюнившись, старик спросил его:
— О чем кручинишься, сынок?
Рассказал ему боярин, чего царь требует.
— Только-то и всего? Не тужи. Когда вы придете завтра к царю и он спросит: «Ну как, выполнили мое приказание?» — ты отвечай: «Царь-государь, мы готовы ссучить из песка веревку, да не знаем какую — толстую или тонкую, желтую или красную. Покажи нам такую веревку, какая тебе нужна».
На другой день, услышав умный ответ, царь кивнул головой и сказал:
— Это вы правильно говорите, я должен показать вам веревку, да мне неоткуда ее взять.
И помиловал всех бояр.
В то лето случилась страшная засуха. Всё погорело: и травы, и плоды. Реки и колодцы пересохли. Амбары опустели. Даже для посева не осталось ни зернышка. Хоть с голоду помирай. Закручинился народ. Призадумался и царь. Опять созвал своих бояр.
— Что хотите, то и делайте, но завтра же скажите мне, где достать зерна для посева, не то — мой меч, ваши головы с плеч!
Пуще прежнего опечалились бояре, ума не приложат, где зерна найти. Увидал старик-отец, что сын его голову повесил, и спросил, какая беда с ним случилась.
— На этот раз, батюшка, и ты нам не поможешь.
— Почему?
— Потому что царь требует с нас зерна для посева, а его днем с огнем не найдешь.
— Не печалься, сынок. Как явитесь вы завтра к царю, ты скажи ему, чтобы велел крестьянам муравейники во всем царстве разворошить. Муравьи после людей каждое зернышко подбирают и к себе приносят.
Так оно и вышло. Разворошили крестьяне все муравейники на полях, и в каждом по мешочку зерна набралось. Удивился царь и спросил боярина, который отца своего укрывал:
— Скажи, кто тебе этот мудрый совет дал?
— Не смею сказать, царь-государь, ты велишь меня казнить.
— Обещаю, что волос не упадет с твоей головы, скажи!
Боярин всё и рассказал: как отца своего, против царской воли, от лютой смерти уберег и как тот своими советами помог ему.
Тогда вышел новый закон: старых людей не трогать, а, встретив на улице, дорогу им уступать.
НЕЗАДАЧЛИВЫЙ МУЖ
Наступила осень. Пожухла трава на полянах, пожелтели листья на деревьях. Журавли полетели к югу, закурлыкали высоко в небе…
— Вставай, муж, пора озимые сеять, зима не за горами! — сказала расторопная жена своему ленивому мужу.
— Погрузи на телегу соху, семена, запряги волов, тогда встану.
Жена высыпала в мешок пять мер пшеницы, погрузила на телегу мешок и соху и повела волов к воротам. Муж уселся на телегу и отправился в поле. Прибыв на место, остановился под сливой, что росла посреди поля, распряг волов, перекусил и принялся пахать. Провел одну борозду, высыпал на нее всю пшеницу, — засыпал землей.
— Ну, дело сделано, — сказал он. — Полежу немного в тенечке, что-то солнце сильно пригревает.
Лег он под сливой и хотел было вздремнуть. Но какая-то назойливая муха все жужжала над головой, мешала заснуть.
«Хорошо здесь. Вот только если бы кто муху прогнал, можно было бы выспаться всласть», — подумал лентяй.
На его счастье муха улетела.
Зевнул он раз, другой и заснул. Проспал до заката. Вечером приехал домой, а жена и спрашивает, сколько он вспахал и засеял.
— Две борозды, — ответил муж, — завтра дойду до сливы.
На другой день всё повторилось, и на третий тоже. Рассердилась жена. На четвертый день сама поехала в поле сеять, а мужа оставила домовничать. Выезжая со двора, наказала ему прополоскать белье в реке, набрать корзину спелых груш и не спускать глаз с наседки да с цыплят, чтоб не утащил их коршун, который целыми днями кружился над селом, высматривая добычу.
«Дай-ка покажу жене, как я ловко управляюсь по хозяйству», — подумал муж и принялся за домашние дела.
Первым делом переловил цыплят, взял крепкую веревку, одним концом связал им всем лапки, а другой привязал к лапке наседки.
— Ну, теперь никакой коршун не страшен! Пусть попробует украсть цыпленка! — сказал мужик и сам подивился своему уму. Потом взял белье и отправился на реку. На берегу он вдруг вспомнил, что забыл набрать корзину спелых груш, положил белье в воду и поспешил домой. Не успел нерадивый мужик скрыться за холмом, как к берегу подъехал странник верхом на осле. Увидев белье, которое плыло по реке, он сказал:
— Ай да река! Какой подарок мне посылает!
Оглянувшись по сторонам и увидев, что вокруг никого нет, он выловил белье, сел на осла и уехал. А рачительный хозяин, придя домой, перво-наперво, решил накормить цыплят. Взял миску с просом и пошел во двор звать наседку. Звал-звал — нет наседки. Глянул вверх, видит: летит большой коршун, в когтях держит наседку, а под нею висит связка цыплят. Ни дать, ни взять — змей, каких запускают дети.
— Ох, беда! — заохал мужик. Погоревал, посетовал, да и пошел к грушевому дереву. Груша была невысокая, но сучковатая. Глянул мужик вверх, почесал затылок, призадумался: «Что делать? Полезешь на грушу — чего доброго весь исколешься, срублю-ка я лучше дерево и оборву груши!»
Сказано-сделано. Схватил мужик топор и давай рубить, до самого обеда рубил. С треском рухнула груша посреди двора. Взял мужик корзину, начал собирать груши и вдруг вспомнил про белье. Бросил корзину с грушами и побежал к реке. А белья и след простыл.
— Ну, после стольких трудов да беготни и вздремнуть не грех, — сказал нерадивый хозяин и лег под вербой. Спал, пока не взошел месяц. Потом встал, протер глаза, зевнул и пошел в дом.
Жена встретила его с коромыслом в руках: