Рождение человека − процесс сложный, и когда-нибудь позднее мама обещала просветить меня на этот счет. Но сперва, как она сказала, мне предстояло освоить анатомию − науку о строении живых организмов, и в ней отдельно − анатомию человека.
− « −
День за днем с тех пор, как я себя помню, мама учит меня всему, что знает.
Я умею писать и пишу заточенным птичьим пером на гладкой внутренней стороне кусочков коры кустарников. Чернилами мне служит сок малиновых ягод, которыми щедр лес. Само собой, я научился читать, но из-за отсутствия книг читаю мало – только записи, сделанные на кусочках коры мной и мамой. Зато я много слушаю и приспособился запоминать мамины уроки на слух.
От мамы я приобрел познания по родному языку и литературе, по арифметике и географии, истории и рисованию, а также по некоторым другим школьным предметам, включая один из иностранных языков.
В последние два года к маме активно присоединился отец. К физкультуре и труду, которым обучал меня с первых моих шагов, он приплюсовал алгебру, геометрию, астрономию и основы физики − науки об устройстве материального мира.
Стало быть, наукам я обучаюсь с малых лет.
Так распорядилась судьба, которая через шесть месяцев после моего рождения перенесла меня и родителей с Земли на неизвестную планету.
− « −
Шесть месяцев мне исполнилось к моменту переезда моей семьи к новому месту жительства.
Работодатели родителей вряд ли предполагали, что их новые сотрудники прибудут не одни, а с ребенком. Но если это проблема, то проблема работодателей. В договоре о распределении графа о детях отсутствовала. Подписывался он за год до получения родителями дипломов, срок переезда к месту распределения наступал спустя три месяца после получения дипломов, и, следовательно, времени, чтоб обзавестись мной, у родителей имелось предостаточно. Но они тянуть не стали. Я родился через девять месяцев после подписания родителями договора о распределении. Таким образом, к моменту переезда я успел достигнуть шестимесячного возраста.
− « −
Мы прибыли к нашему жилищу ночью начала октября.
С деревьев уже опадала желтая листва, а приспевший холод заставлял людей кутаться в теплые одежды.
Сначала мы добирались на поезде, а от вокзала нас подвез случайный таксист, и никто в округе не заметил прибытия новичков.
Согласно адресу, указанному в договоре о распределении, мы высадились на окраине населенного пункта перед одноэтажным кирпичным домом, выстроенным на большом участке земли, который огораживал невысокий забор из деревянного штакетника.
Дом на участке и значился по договору “коттеджем”.
Такое название было для него громким, потому что изначально “коттеджами” именовались загородные жилые дома с двумя этажами.
Участок земли был большим, поскольку проектировался также под сад и огород, но пока на нем ничего посажено не было.
Коттедж располагался по центру у тыльной (задней) границы участка и вместе с ним образовывал домовладение, которое находилось среди множества таких же домовладений с похожими коттеджами, образовывавших улицы.
Фасад коттеджа имел три окна. Смотрели они на грунтовую дорогу, по которой мы прибыли.
За дорогой простиралось поле, а за ним чернела в ночи и шумела ветром далекая роща.
Позади рощи, как следовало из давнишних слов работодателей, протекала речка.
Кроме света луны да тускло горевших лампочек, вкрученных над входными дверями всех коттеджей, другого освещения кругом не наблюдалось. Фонари, установленные вдоль дороги, были темны, как ненастная ночь.
Калитка в заборе нашего домовладения оказалась запертой на внутреннюю щеколду, которую легко можно было отодвинуть, находясь снаружи. Отец щеколду отодвинул, и калитка распахнулась вовнутрь. Родители со мной и багажом вступили на собственную территорию.
В правом от входа и ближнем к дороге углу земельного участка строители предусмотрительно соорудили колодец. Он был нужен для полива сада и огорода. Но также мог выручить самих хозяев, если бы случились неполадки с центральным водоснабжением и из кранов в коттедже вода бы поступать перестала.
Наземная часть колодца была сложена из кирпича, а сверху, как и положено, была дополнена конструкцией с барабаном для подъема воды − колодезным воротом. Конструкция заканчивалась пластиковым навесом от дождя. У внутреннего края колодца на специально вделанном крючке висело железное ведро, соединенное с колодезным воротом намотанной на тот длинной цепью. Зев колодца прикрывался откидной железной крышкой для защиты воды от пыли. В целях удобства пользования, с края на наружной стороне крышки была приварена ручка, которая одновременно выполняла функцию дужки для навесного замка. Другая дужка находилась на железном ободке, покрывавшем наземную кладку колодца, и располагалась симметрично ручке на крышке.
Колодцы виднелись и на соседних участках. Все как один они были близнецами-братьями колодцу нашему.
Прямо у калитки начиналась бетонированная дорожка, которая вела к двери коттеджа.
Родители пошли по дорожке и на полпути обнаружили зажигалку, потерянную, вероятно, кем-то из строителей. Отец зажигалку поднял и попытался высечь из нее огонь. Он не курил, потому что курение вредно как для здоровья собственного, так и для здоровья окружающих, а вдобавок загрязняет природу. Но исправная зажигалка могла пригодиться в хозяйстве.
Огонь из зажигалки высекся, и отец засунул ее в нагрудный карман рубашки, надетой на нем под курткой.
Ключи от коттеджа работодатели вручили родителям еще при подписании договора о распределении, и вот мы оказались внутри.
Коттедж состоял из трех жилых комнат, кухни, ванной, туалета и кладовой, под которой имелся погреб. Комнаты и кухня были обставлены необходимой мебелью, и где нужно в них была припасена мелкая житейская утварь.
Коттедж с землей и предметы быта предоставлялись молодым специалистам не бесплатно. Отцу и маме предстояло расплачиваться за все это годами.
Электричество в коттедже работало, но батареи не грели и вода из кранов не поступала.
Меня уложили на широкую двуспальную кровать в одной из жилых комнат коттеджа.
После этого, нимало не медля, мама достала из кармана своего драпового пальто пластмассовый флакончик со спреем, содержащим эфирные масла лекарственных растений, и распылила спрей в этой комнате, а затем и во всех других помещениях коттеджа.
Она распыляла спрей и в занимаемом нами поездном купе, когда мы ехали к нашему месту назначения. Делалось все это ею для профилактики у нас простудных заболеваний, которые становятся особенно коварными с наступлением в природе холодов.
Закончив, мама автоматически положила флакончик со спреем обратно в карман пальто и оставила пальто в прихожей.
Вместе родители принялись распаковывать вещи и совершать другие безотлагательные действия по нашему обустройству.
Я, проспавший в такси всю дорогу от вокзала до коттеджа, продолжал тихонько посапывать во сне, лежа на кровати.
После всего проделанного родителями возникла потребность в воде. Набрать ее можно было из колодца. Идти к нему вызвалась мама, пожелав внимательнее оглядеться снаружи.
Прихватив на кухне новое пластмассовое ведерце, она снова надела пальто, обулась в свои короткие демисезонные сапожки и вышла во двор.
Когда за мамой захлопнулась дверь, отец закончил расставлять на подоконнике белые стеклянные тарелочки с приготовленными им бутербродами и выудил из распакованного скарба электрический чайник, чтобы в нем вскипятить воду, которую принесет мама.
Он собирался заварить мне из пакетика детскую кашку быстрого приготовления, а себе и маме – чаю.
С боков у изголовья кровати располагалось по тумбочке, и в стене над каждой было по розетке. Водрузив пустой чайник на одну из тумбочек, отец присел на кровати, и тут я проснулся.
− « −
С этого момента я начал себя помнить и осознавать происходящее вокруг.
Согласно общепринятым нормам, я был еще очень маленьким для осознанного восприятия действительности. Но, вопреки данным нормам, со мной произошло невозможное.
Обо всем случившемся до этого момента мне известно из родительских воспоминаний о пережитом. Картина последовавших событий сложилась у меня как из родительских, так и из собственных воспоминаний.
− « −
Мимоходом глянув на отца, я обратил глаза к окну комнаты. Оно было самым близким к колодцу. Мне отчего-то сделалось очень страшно. Мое личико сморщилось в гримасе плача, и, задергавшись в укутывавшем меня ватном одеяльце, я закричал диким голосом. Пухлый кокон из одеяльца со мной внутри закачался на кровати.
Я рос тихим ребенком и до того истерик не закатывал. Не на шутку встревожившийся отец попытался успокоить меня обычным родительским улюлюканьем и яркой цветной погремушкой, которой затрусил надо мной, но бесполезно. Я не переставал дергаться и кричать, не сводя глаз с окна.
Наконец, отец принял во внимание мой нацеленный на окно взгляд и почуял неладное. Подхватив меня с кровати, он понесся к прихожей. Наспех всунув там ноги в кроссовки, он выскочил на крыльцо коттеджа.
− « −
Благополучно набрав воды с помощью железного ведра, принадлежности колодца, мама переливала ее в пластмассовое ведерце, взятое на кухне, когда услышала мой душераздирающий крик.
Она рванулась к коттеджу, бросив наземь ведро железное. Но оно зацепило и опрокинуло ей под ноги пластмассовое ведерце, и, споткнувшись о то, мама упала. В падении она ударилась головой о край колодца и потеряла сознание.
Очнувшись, мама увидела выбегающего на крыльцо отца, который к груди прижимал меня.
Заметив маму, я страх растерял и замолчал.
Родители, наверное, собрались обрадоваться окончанию моей истерики, но им помешало возникшее в колодце гудение.
− « −
Слабое вначале, гудение быстро пошло нарастать, и повсюду задрожала земля. На ней задрожал коттедж, на его крыльце − отец и я на отцовских руках. У колодца задрожала еще не успевшая встать на ноги мама.
Было впечатление, что через колодезную скважину пытается вырваться из-под земли нечто, чему под землей стало тесно.
Так и оказалось.
В колодце что-то бухнуло, и из него выплыло облачко тумана. Гудение пропало. Дрожь земли унялась. За облачком первым появилось второе, и “колодезные” облачка продолжили прибывать одно за другим, окутывая все вокруг непроницаемым туманом.
Не стало видно ничего. Даже света из окон нашего коттеджа, не говоря уже о свете лампочки над его входной дверью, возле которой мы с отцом находились.
Вдруг я ощутил, что мне стало тяжело дышать. Широко открывая рот, я силился захватить им как можно больше воздуха, но воздуха мне все равно не хватало.
Тяжело задышал и отец. Его сильные руки сделались слабыми. Он с трудом удерживал меня. Мне также передалось, что он едва держался на ногах.
Покачнувшись в одно из мгновений от накатившей на него немощи, отец слетел вместе со мной с крыльца на землю и за малым на нее не упал. Он устоял, но я почувствовал, что ненадолго.
Лишь только ко мне пришло это чувство, от тумана не осталось и следа. Он попросту исчез, и облачка из колодца больше не выплывали.
Я задышал глубоко, с наслаждением − свободно. Возле меня так же свободно задышал отец. У колодца делала глубокие вдохи уже вставшая на ноги мама. Она была жива-здорова.
Увидев ее, я вознадеялся, что сейчас она подбежит к нам с отцом. Но мама не двигалась с места. Не отрывая глаз, она смотрела на колодец.
Я расслышал бульканье в нем. Отец, по-видимому, тоже расслышал это бульканье, поскольку помахал маме рукой, чтобы она поспешила к нам.
Мама махи отцовской руки заметила и отца послушалась, но у нее получилось сделать всего несколько шагов.
Из колодца с неимоверной скоростью стала вытекать какая-то темная жижа, заливая землю нашего участка. В мгновение ока она нагнала маму, обволокла ее сапожки и вынудила остановиться, поскольку оказалась очень вязкой.
Похожая на кисель, в отличие от него, жижа источала скверный запах гнили, который завладел окружающим пространством.
Отец было кинулся к маме, но жижа тем часом добралась и до его ног. Пленив кроссовки отца, она задержала его на месте.
Мама смотрела уже не на колодец, а на меня, и тянула ко мне руки.
Я заплакал.
Кто бы знал, с какими новыми потрясениями нам еще предстояло столкнуться.
Они не заставили себя ждать.
− « −
Вся стекшая на землю жижа спешно втянулась обратно в колодец, чудом не повалив родителей с ног. В колодце опять загудело, и из него вырвался невиданной силы ветер. Он снес колодезный навес, оторвал родителей от земли и, швырнув их друг к другу, взметнул всех нас над колодцем. Я оказался меж отцом и мамой. Меня обнимали отцовские руки, но вместе со мной была и мама. Она приникла ко мне, обхватив отца. В таком виде ветер закрутил нас над колодцем и утащил в него.
По всем правилам мы должны были упасть в воду, которая находилась в колодце, но невероятным образом оказались несомыми ветром в холодной тьме.
Сначала мы испытывали ощущение падения. Его сменило ощущение стремительного горизонтального полета. Потом снова возникло ощущение падения. Было жутко. Сколько все это длилось? – Мне показалось, что очень долго. Родители, вспоминая, предположили, что не более четверти часа.
− « −
Неожиданно наш захватчик завихрился на месте. В завихрении маму оторвало от нас с отцом, и ветер стих, отпустив всех нас в свободное падение. Оно оказалось коротким, а приземление − довольно мягким. Удар пришелся на родительские спины. От него отцовские руки разжались, и я перелетел на грудь упавшей рядом мамы. Мама приняла меня в свои объятия, и я сделался счастлив.
Но мое счастье было враз омрачено отвратительным запахом гнили, который мне пришлось обонять еще у колодца. Исходил он от знакомой нам жижи, в которой родители теперь лежали. Жижа и смягчила удар от приземления.
Вокруг властвовал холод, но было светло, как днем. Ночь осталась у колодца.
Превозмогая вязкость жижи, родители начали подниматься на ноги, а я с любопытством сверлил взглядом все, что попадалось мне на глаза.
Жижа оказалась зеленой и сплошь покрывала пол просторной, как дворцовый зал для балов, пещеры из желтого камня, имевшей закругленные стены и купольный свод. Уровень жижи в пещере был куда ниже, чем когда она растеклась по нашему участку, и это обстоятельство позволило родителям в ней передвигаться.
Купольный свод пещеры зиял в центре большой черной дырой, которая находилась прямо над нами. То, что мы выпали аккурат из нее, являлось единственным вариантом.
Наполнявший пещеру дневной свет излучали проступавшие из ее стен матово-голубые кристаллы. Они были весьма большими, больше меня тогдашнего, и их было не счесть.
Кое-где на стенах, словно приклеенные к ним, торчали маленькие серые образования в форме пирамидок, которые блестели, как отцовский ножик.
В одной из стен темнел приподнятый над полом большой овальный проход.
С родительской одежды зелеными пригоршнями ниспадала жижа. Ударяясь на полу о родственную массу, она и тягостное эхо от ее падения – единственные производили шум в давящей тишине подземелья.
− Непонятное место, − оглядевшись, сказал отец.
− Что же с нами происходит?! − воскликнула мама.
Отец пожал плечами.
− А там выход наружу? − с надеждой произнесла мама, глазами указав отцу на темнеющий в одной из стен проход.
− Сейчас посмотрю, − сказал отец.
Я моментально испытал тревогу за него и заплакал в знак протеста против его намерения отправиться к проходу. Мама стала качать меня на руках, утешая. Но спокойствия в моей душе не наступило. Напротив, тревога возросла, и я разразился криком. Он удержал отца на месте.
Пальцем отец ласково погладил меня по носу, но отцовская ласка действия не возымела. Не переставая кричать, я стал извиваться в одеяльце. Меня обуял жуткий страх. Нутром я почуял приближение кого-то враждебного, и не ошибся.
− « −
Из прохода стал доноситься звук, походивший на стрекотание уймы огромных сверчков.