Дерево Жизни - Ольга Афанасьева

Глава 1

Агата

Агата и ее мама жили в уютном деревянном домике на окраине небольшого провинциального городка, каких на просторах нашей родины огромное количество. Такие города, как один, похожи друг на друга своей архитектурой и своими проблемами, поэтому особой культурной ценности они не представляют.

Бывают старинные города, хоть и маленькие, и гулять по ним – все равно что ходить по музею. Пройдет сто, двести или даже триста лет, и если не случится никакого природного катаклизма, они останутся стоять на своих местах. А люди так же будут приезжать и гулять по ним, любуясь пряничным ажурным видом старинных домиков и вдыхая их древность.

Город же, в котором жили наши героини, такую проверку временем ещё не прошел. Это было относительно молодое поселение, и если бы не количество жителей в пару десятков тысяч, можно было бы смело назвать его рабочим поселком.

Собственно, он и вырос из рабочего поселка при железнодорожной станции около ста лет назад. В то время в стране бурно развивалась промышленность, строились заводы и фабрики. В короткий срок пятилетки вырастали целые города. Их наполняла молодежь, переезжавшая из соседних деревень. Так появился и наш город.

В последние десятилетия тенденция роста сильно изменилась на обратную: промышленность в стране пришла в упадок, закрылись заводы и фабрики, и население стало стремительно сокращаться, убывая в сторону больших городов, а то и других стран.

Однако два градообразующих завода всё ещё держались на плаву, пусть даже и в очень сокращенном варианте. Они были основанием существования нашего маленького городка, ведь на них трудилась почти половина работоспособного населения. Хотя сколько он так просуществует, было неизвестно.

Интересно было бы посмотреть, что с ним случится лет через сто? Скорее всего, никого здесь не останется, и только руины панельных пятиэтажек, заросших деревьями да бурьяном, будут напоминать, что здесь когда-то кипела жизнь. Уж точно, толпы туристов не будут ходить по его улочкам, разевая рот от восторга и фотографируя достопримечательности. Или, может, будут приезжать на экскурсию, но уже в город-призрак.

Ну а пока же он стоял на своем месте, ветшая и разваливаясь. Архитектурный ансамбль из серых панельных пятиэтажек никоим образом не разбавлял и без того убогую картину жизни медленно умирающего маленького российского городка.

У подъездов стояли разбитые лавочки, отремонтированные остатками старой мебели самими жильцами. Ими же посаженные цветочные клумбы украшались лебедями, которых те вырезали из старых автомобильных покрышек.

Вдоль домов пролегала теплотрасса, непонятно за каким чертом не спрятанная под землю. Оставленные всем ветрам и морозам трубы гнили и ржавели в два раза быстрее. Теплоизолирующими материалами служили брезент и вата, которая клочками свисала с них, не очень-то эффективно справляясь со своей задачей. Зимой такие трубы нередко лопались, и тогда наружу с паром вырывалась горячая вода. На морозе она быстро застывала, превращая дорогу в каток на радость детям.

В центре города пятиэтажки казались поярче: желтые с красно-бурыми пирамидами крыш из листового железа. Две главные улицы встречались перекрестком на центральной площади, посреди которой стоял обязательный памятник Ленину, а позади него раскинулся довольно приличный по своим размерам парк.

В парке гуляли мамы с колясками и играли дети на новой детской площадке. Это и было, пожалуй, единственным современным сооружением во всем городе. Вечно неработающий фонтан летом зарастал крапивою, а его статую посередине давно облюбовала молодая березка, которая росла из плеча каменной колхозницы, совершенно никого не стесняясь.

Напротив центрального фонтана располагался кинотеатр «Дружба», давно и навсегда закрытый. А слева находился павильон игровых автоматов аж семидесятых годов, в который, однако, никто никогда не заходил. Поэтому там, помимо всего прочего, ещё и чинили обувь.

Двумя основными проблемами города, как считала Агата, являлись мусор и дороги. И обе эти проблемы чрезвычайно расстраивали впечатлительного ребенка. Фантики, обертки и пустые бутылки валялись по обочинам дорог абсолютно везде. Да что там, даже старую мебель выбрасывали прямо за околицу. Покосившиеся шкафы и дряхлые диваны, с вывалившимся наружу пружинным нутром, молча гнили на перекрестках, становясь площадкой для игр местной неизбалованной ребятни.

Каждый закоулок, каждый темный угол между гаражами автоматически превращался в помойку. Кому-то даже хватало совести оставлять пластиковые пакеты с отходами прямо в парке, в лесном массиве.

Проходя мимо такого безобразия, девочке иной раз хотелось просто зажмуриться. Но закрой она глаза хотя бы на минуту, она бы не дошла до дома целой и невредимой, поскольку вторая проблема нашего города обязывала обращать на дорогу повышенное внимание.

Сплошь разбитые дороги давно отмотали свой век и отчаянно нуждались в капитальном ремонте. Даже в центре города асфальтовое полотно было изъедено огромными выбоинами. Так что водителям приходилось быть особенно внимательными, лавируя между ям, чтобы не оставить там колесо.

Каждой весной коммунальные службы нашего города заваливали новые ямы кирпичами или остатками старого шифера. Потому что, ввиду отсутствия финансирования, иного материала для ремонта дорог, увы, не предусматривалось.

Каждой весной оттаявший снег превращал городские дороги в непроходимую долину тысячи озёр. В таких экстремальных условиях любая местная модница, отставив в сторону уже начищенные и с нетерпением ожидающие своего часа любимые весенние сапожки, надевала совершенно обычные болотные сапоги, купленные в охотничьем магазине, как раз на такой случай. Пожилые же граждане и вовсе старались без особой нужды из дома не выходить, пока болота не просохнут. Для них каждый поход в магазин становился труднопреодолимым препятствием.

Помимо всего прочего, то и дело прорывало канализацию, и вонючая жижа разливалась по всей округе. Очистная система, отработав положенное ещё в прошлом столетии, естественно, не справлялась с нагрузкой, и все отходы просто выливались за город, поэтому проезжая по объездной дороге, невозможно было не зажать нос рукой. До такой степени смердел этот воздух.

К счастью, героиня нашего романа жила далеко от того места, и городская вонь не достигала их маленького уютного гнёздышка, их райского уголка даже летом, когда в знойном безветрии город задыхался, случись такая авария.

Это было их третьим местом жительства, по крайней мере из тех, что помнила Агата. Они часто переезжали, всегда в такие вот маленькие города. И все опять начиналось сначала: снова новая школа и новые друзья. Для неё это не было проблемой – веселая и общительная девочка легко находила себе компанию. Да и одна она никогда не скучала, всегда находя себе занятие по душе. И хотя города друг от друга ничем существенным не отличались, однако здесь ей нравилось больше всего.

Причиной тому был огромный цветущий сад с фруктовыми деревьями, кустами малины и смородины, и множеством цветов. В таком саду было приятно находиться, гулять и работать. Цветы и все растения сажала её бабушка. Это её заслуга, ведь она часто их навещала, а деревья уже выросли до них. Весной сад наполнялся грядками с овощами и зеленью, в парник высаживались помидоры. И летом, конечно же, все расцветало и росло, покрывая пышной зеленью весь участок.

Оказавшись в таком дивном саду после прогулки по городу, любой почувствовал бы себя словно в раю. Вот ты идёшь, зажимая нос, стараясь не смотреть на мусорные кучи. Перепрыгивая канавы, а иной раз и обходя валяющихся на дороге горьких пьяниц. Или мотающихся из стороны в сторону на всю ширину улицы, и тогда, завидев прохожего, те тщетно пытаются завести с ним беседу заплетающимся языком. Идешь мимо, стараясь не замечать вокруг убогой разрухи и нищеты, ну или хотя бы, стиснув зубы, приказать себе не расстраиваться.

Добегаешь до маленького красного домика на окраине, что почти на выезде из городка. Перед его окнами растут две березы. Ты открываешь калитку и попадаешь в сказку. Здесь пахнет душистым горошком и розами, оплетающими декоративные арки. По саду порхают разноцветные бабочки. Пестрые лилии чудесным ковром раскинулись под тенистой яблоней, а трудолюбивые пчелы собирают нектар, перелетая с цветка на цветок. При этом, уважая хозяев, они почти никогда их не кусали.

По обочинам узеньких тропинок то там, то тут торчат кудрявые папоротники, летом широко разрастаясь и закрывая половину прохода. Да и много ещё каких растений, названия которых знала только бабушка Агаты, потому что только она и была большим специалистом. Маленькие елочки, голубые и обычные, пушистые и не очень, лиственницы и можжевельники, и выглядывающие из-под еловых лап яркие анютины глазки. Весной расцветали подснежники, а следом за ними ароматные ландыши. Ну а после них на свет показывались нарциссы и тюльпаны в огромном многообразии сортов.

В саду было много работы, и Агата, будучи уже взрослым ребенком девяти лет, всерьез помогала маме, пока та была на работе. Девочке очень нравилось трудиться в огороде. Любовь к саду у нее была от бабушки, которая всю свою жизнь с ранних лет выращивала цветы и декоративные растения.

Бабушка знала название любого растения в мире. Достаточно было показать ей его картинку, как она сразу же говорила название на русском языке и на латыни, рассказывала, где оно растет, какие у него появляются цветки в период цветения и как за ним ухаживать. Даже в её немолодом возрасте эта женщина обладала феноменальной памятью на все, что было связано с растениями. Бабушка могла забыть любую другую информацию, но когда и какие цветы высаживать, – это она помнила всегда.

Таким образом, сад на летний период становился основным занятием девочки. Ну как тут можно заскучать? Агата сажала цветы, пропалывала грядки, поливала и собирала ягоды, а также созревшие помидоры с огурцами, которые потом они вместе с бабушкой и мамой закатывали в банки по их семейному рецепту на зиму.

В то июльское утро, когда все началось, девочка, как обычно, вышла в сад поливать огурцы, следуя списку дел, составленному заботливой мамой. В общем-то она все прекрасно знала и без списка, но ей было приятно разворачивать этот маленький конвертик, оставленный для нее на обеденном столе – послание от любимой мамочки, с красочными рисунками и поцелуем в конце. Всегда новое и оригинальное, после него день начинался хорошо.

«Дорогая моя солнечная девочка, – так начиналась мамина записка, – в этот жаркий летний день я желаю тебе самого чудесного настроения! Выходя из дома, надевай на голову панамку. И пожалуйста, не перетрудись на огороде. Люблю тебя, целую и непременно принесу вечером сладенького! Твоя мама».

В списке также значился сбор созревших ягод земляники, что, бесспорно, являлось её любимейшей обязанностью, поскольку часть самых вкусных и сочных ягод, не достигая лукошка, отправлялась прямиком Агате в рот. Тем не менее даже с такими приятными делами необходимо было поторопиться.

Сегодняшний день обещал быть особенно жарким, а ей очень хотелось пойти с соседскими ребятами на речку. Поэтому она решила разделаться со всем до обеда, чтобы потом целый день плескаться в прохладной воде и валяться на белом песочке.

Чистая, искрящаяся на солнце речка издалека казалась серебристой змейкой и называлась она соответственно – Серебрянкой. Окаймленная абсолютно разными берегами – один был высокий, весь покрытый лесом, он заканчивался у кромки воды обрывом, а внизу плавали упавшие туда гнилые деревья и ветки, из-за чего купаться на той стороне было невозможно; другой же, наоборот, – пологий, ровный, с широкой полосой белоснежного песка, мелкого, как крахмал. На нем росли только кусты ивы, под которыми можно было укрыться в сильную жару, да огромные зонтики лопухов, гладкие снаружи и мягкие, бархатистые с обратной стороны.

Вот туда-то и стремились все жители города в короткие три месяца лета. Туда же больше всего на свете и хотела попасть Агата, желательно до обеда. Гостившая в это время у них бабушка ещё вчера пообещала её туда отвезти.

Встала девочка очень рано и в семь утра уже была в саду. Включив насос, Агата взяла в руки шланг и приступила к работе. Она полила почти половину грядки, прежде чем заметила, что за ней наблюдают. Огромный черный кот сидел на заборе и, сверкая своими большущими зелеными глазами, смотрел на нее совсем не дружелюбно.

Агата знала всех окрестных котов. У них в доме жили две кошки, и к ним, по понятной причине, часто наведывались в гости женихи. Однако этот кот был ей не знаком, его она видела впервые.

Девочка недолюбливала соседских котов. Неудивительно, ведь вели они себя довольно нагло: расхаживали по огороду, как у себя дома, метя территорию и кусты с малиной. Заходили в коридор или на кухню, если ненароком оставить дверь открытой. Бесстыдники могли даже обозначить оставленные во дворе галоши: найти такой сюрприз, надевая рабочую обувь, было не из приятных.

Кошачья моча долго выветривалась, этот едкий запах убивала только стирка с белизной. Они метили углы, двери, лопаты, огородный инвентарь, словом, все, что случайно оставлялось не запертым. Потому то там, то тут гуляющий по саду приятный аромат цветов мог вдруг смениться характерным мускусным запахом.

И хотя такое их поведение было заложено самой матерью-природой, это доставляло домочадцам немало неудобств из-за того, что они частенько дрались и дико визжали, выясняя свои отношения прямо у них в саду. Тем самым мешая жильцам ночью спать.

Кошки же, видя такое первобытное хамство, и вовсе никак не отвечали на их ухаживания. Та, что постарше, била их лапой по морде, а молодая же, скромная и пугливая, пряталась от них дома или в поленнице с дровами. Каким-то образом она умудрялась протиснуться в щель между поленьями, да так и сидела там, иногда довольно долго, пока навязчивый жених не удалялся прочь.

Более того, с некоторых пор Агата и ее мама, собирая огурцы, стали находить много надкусанных и обгрызанных молодых огурчиков. Судя по оставленным отпечаткам маленьких острых зубов, то снова была работа негодных котов. Да, они за какой-то надобностью стали поедать огурцы, природой им на корм совсем не предназначенные, прямо с грядки. Так что иногда, подходя к грядке, можно было невзначай спугнуть очередного обжору. Тогда тот выскакивал из могучей огуречной лозы и пулей мчался прочь.

Конечно же, таким поведением они не могли снискать ничьей симпатии. Поэтому-то Агата и не любила этих разбойников. Они причиняли ущерб ее дорогому саду и домогались ее любимых кошек, вдобавок не давая спать по ночам. Она же, в свою очередь, не упускала случая над ними подшутить.

Решив и в этот раз проучить очередного «жениха», Агата направила на хмурого кота шланг, которым поливала огурцы. Большим пальцем она сдавила его у основания, чтобы струя достала до забора, и прицелилась в кота. Вода вырвалась с сильным напором и достигла намеченной цели, окатив беднягу с головы до кончиков лап.

От неожиданности кот подскочил как ошпаренный, пронзительно взвизгнув. Ошалело озираясь по сторонам так, словно искал виновника, он быстро догадался, чьи это были проделки. Кот сердито глянул на девочку и недовольно заурчал, потом спрыгнул с забора вниз на улицу и скрылся из виду, а довольная выходкой Агата продолжила свое прежнее занятие.

Проучив охамевшего кота, день вдвойне показался ей приятнее, как вдруг у нее разболелась голова. Внезапно закололо левую половину лба, да так сильно, что даже бровь задрожала от болевого спазма. Вынужденная прерваться, она бросила шланг на землю и потерла это место ладонью.

Боль мгновенно усилилась и за несколько секунд стала почти невыносимой, а потом, достигнув пика, развернулась в обратную сторону и стала угасать, исчезнув так же неожиданно, как началась.

Хотя какая-то пульсация все-таки осталась, локализованная в точке над левой бровью, отчего ей хотелось моргать в такт этому ритму. И ладно бы только моргать, голова тоже едва-едва безотчетно кивала. Издалека могло показаться, что ребенок просто слушает в наушниках любимую музыку и кивает ей в такт, стоя у огуречной грядки, так и оставив на земле шланг, из которого по-прежнему лилась вода.