И вот теперь Егор стоит перед племянниками этого самого героя. Как будто к сказке прикоснулся. В городе ребятам расскажешь – не поверят. А Тишка с Мишкой ещё чего-то недовольные? Нашли, кому завидовать. Это же дядя родной! Гордиться надо. И тут Егорке стало немного стыдно. Сам-то хорош. Вон, в городе про его отца только и разговоров, какой он мастер золотой. А мальчика не то, что зависть гложет, а обида какая-то. Ведь знает Егорка, что ни силой, ни умением он не сможет отца догнать. Оттого и злится, когда отца нахваливают. И, кажется Егору порой, что отец стыдится его.
– Ладно, – сказал мальчик братьям. – Что-нибудь придумаем с вашим корнем.
Мишка и Тишка повеселели.
– Только я в толк не возьму, зачем он вам? – Спросил Егорка. – Антон что тоже корнем в Кощея кидался?
Мишка ухмыльнулся.
– Конечно, – ответил Тишка. – Что, он кулаком, что ли деревья в щепы разбивал?
– А в земле ямы выше моего роста! – добавил Мишка. – Тут без разрыв корня не обошлось.
– Вам-то откуда знать, что там за речкой было? – неуверенно улыбнулся Егор. – Туда ведь не пускают.
Братья переглянулись.
– И, что теперь? Не пускают. Всех слушать – ушей не хватит, – махнул рукой Тишка. – У нас своя голова на плечах.
– Да! – поддакнул Мишка. – Две!
– А дозоры? Их-то как обошли? – всё ещё не верил мальчик рыжим братьям.
– Стороночкой, – пожал плечами Мишка. – Не веришь? Хочешь, мы и тебя туда проведём?
Тишка с досадой посмотрел на брата, но промолчал. У Егора потемнело в глазах. Как?! Его?! На поле брани, где Кощей полёг? Туда, куда мечтают попасть все мальчишки города?
– Я… это. Ну,… когда… прямо, вот так…– слова путались от волнения. – Ну, я – да… хочу.
Братья многозначительно переглянулись. На мгновение Егорку посетила мысль, что его разыграли. Сейчас братья заржут, как кони, захлопают руками – лопатами по коленям и бокам. И стало как-то горько на душе. Ведь правы будут. Он же их сам первый обманул. Но Мишка с Тишкой не засмеялись.
– Не забоишься? – серьёзным голосом спросил Тишка. – Ведь на тот край речки идти надо будет.
– Там и до Тёмного леса недалеко, – добавил Мишка.
У Егора по спине пробежал холодок. И вправду за рекой уже не действуют законы царские. Там граница Тёмного леса, полного страшных сказок и зверюг зубастых. Но отступать уже нельзя. Стазу уважение в глазах братьев потеряешь. Да и в своих тоже. Они же туда ходили и ничего. А Егор глупых страшилок испугался. Да, только чтобы Чёрную скалу увидеть с отпечатком кулака Кощеева он готов переступить через свой страх.
– Пошли, – уже уверенно сказал Егорка, и Тишка, улыбнувшись, одобрительно кивнул. – Показывайте, где гибель Кощеева случилась.
Так это прозвучало смело и с вызовом, что Егор сам себя в уме похвалил. И тотчас откуда-то подул ледяной ветер. После изнуряющей жары, словно водой холодной окатило. И, вроде как, получилось, его это после его слов о Кощее вышло.
Мальчик поднял голову вверх. Со стороны Тёмного леса наползала чёрная туча. Ветер зашевелил деревья. Мишка с Тишкой сразу как-то притихли и головы в плечи втянули. Вроде как, даже ростом меньше стали.
Вновь сорвался порыв ветра, и где-то в лесу затрещало дерево. Мишка наклонился и нащупал обломок лопаты.
– Смотрит? – спросил негромко Тишка.
– Не пойму. Вроде, нет, – опасливо озираясь, ответил его брат.
– Кто смотрит? – заволновался Егор, тоже оглядываясь по сторонам.
– Лес, – немного помолчав, сказал Мишка.
У Егорки аж во рту пересохло. Тоже захотелось голову в плечи втянуть.
– Как он смотреть-то может? – чуть охрипшим голосом проговорил мальчик.
– Не лес это, а чудище – страшилище невидимое, – сказал Тишка и получил от брата черенком лопаты в бок.
– Пора нам, – шмыгнул носом Мишка.
– Да, – поддакнул брат. – В другой раз к Чёрной скале сходим.
– Ага. А то вон, какая туча лезет. Буря будет. Ты бы тоже домой ступал, Егор чародей.
Мальчик растерянно кивнул. Вроде бы всё так здорово получалось и, на тебе. Мокнуть под дождём, конечно, не хотелось, но поле брани памятной!
Рыжие братья тем временем, не попрощавшись, двинулись к краю полянки.
– Э! Эй! – опомнился Егор. – А как вас найти-то.
– В Подберёзовке мы живём! – обернувшись, крикнул Мишка.
– А, так – на царской дороге по утрам молоко да сметану обозам торговым продаём, – крикнул Тишка.
И братья скрылись в кустах. Егорка остался один на полянке. И тут ему стало страшно. Лес какой-то чужой стал и… смотрит. Туча чёрная ползёт и холодом веет. А из ямы несёт тёплой затхлостью. И почему-то хочется посмотреть на дно ямы, а страшно. Вдруг до чего-нибудь докопались. А Егор тут один. Сам на себя страху нагоняет, а к яме так и тянет.
И тут мальчику на нос упала ледяная капля. Он отпрянул назад и замер. Кусты позади зашевелились. Ещё раз Егор испугаться не успел. На полянку выбежала лисичка и несла в зубах его корзинку. Вот умница! А то он уж и забыл, где её спрятал.
Ещё одна капля проскользнула за шиворот и Егор, подхватив корзинку, рванул домой. Бежал быстро, перепрыгивая старые поваленные деревья. Лес будто сердился на мальчика. Зашумел на ветру, затряс деревьями, норовя ухватить Егорку за рубаху. А тот бежал. И когда раздался треск молнии, звонкий и протяжный, словно небо раскололось, мальчик уже влетел на двор бабули Ягодки.
***
Дождь хлестал в маленькое окошко, раскаты грома сотрясали лес. Егорка представлял себе, что это два великана устроили спор. Вот один крикнул трескучим, резким, как удар молнии, голосом. Другой в ответ забубнил протяжно, так, что задрожала земля.
Бабуля прибежала совсем недавно. Ливень успел промочить её до нитки. Она, тут же сдувая капли с крючковатого носа, бросилась к печи.
– Ты, как, милай? Не накупало тебя? – спросила бабуля, растапливая печь.
– Не. Успел я, – протянул мальчик, с тоской глядя в оконце.
– Это хорошо. А всё одно, настой травяной надо выпить, – сказала бабуля Ягодка, выжимая косынку. – Чтобы хворям неповадно было.
Егорка пожал плечами. Настроение у него испортилось в конец. Стоя на пороге, может, самого для него невероятного приключения он, можно сказать, развернулся и убежал в бабушкину избушку. И откуда он появился этот дождь? Разошёлся не на шутку.
Уже стемнело. Дождь приутих, но всё равно лил не переставая. Егор лежал на лавке и смотрел в тёмный потолок, иногда подсвечиваемый всполохами молний. Тихо потрескивала печь, за печью шуршала мышка. Было спокойно, даже гром за окном не пугал, но спать не хотелось.
– Бабуль, – тихо позвал Егор.
– Аюшки, – сонно отозвалась она.
– Ты не спишь?
– Да какой, там. У нас, у стариков бессонница – обычное дело, – сказала бабуля и зевнула.
– Расскажи мне о Кощее.
– Это чего это вдруг? – прервалась на ползевке бабуля.
– Да, так – интересно. Ты же его лучше, чем мы, знала.
– Дык… злодей и злодей. Чего о нём говорить.
– Ну, бабу-уля, – проныл Егорка. – Расскажи. Чего он злой-то такой.
Бабуля Ягодка притихла, да так надолго, что Егор подумал, будто она задремала.
– Ну, как – злой? – вдруг тихо проговорила бабуля скрипучим голосом. – Ведь это как посмотреть. Возьми, к примеру, волка серого. Так он для зайки лесного враг – пуще некуда. А ведь волк и неплохой вовсе. Просто живёт, как у него заведено, по своим правилам лесным. Многие волка не любят, а он по-иному не может жить.
– Причём здесь волк? – не понял Егор. – Он же зверь. Правда – он и не может по-другому.
– Ну, вот и Кощей.
Мальчик приподнялся на лавке.
– Не, бабуль. Волку-то объяснить трудно, что так делать нельзя. А Кощей – он человек. Ну,… похож.
Бабуля опять замолчала.
– В том-то и дело, – опять проскрипела она. – Не всегда Кощей таким был. Ведь у него сила великая. Когда-то он мог, да и делал добро людям. Но ведь он бессмертный. И если это добро растянуть на долгие годы, его люди замечать не будут. А то вовсе всё по-другому поймут.
– Это как? – усмехнулся Егорка. Мысль, что Кощей добро делал, его развеселила.
– Вот, к примеру, увидишь, что детёнок неразумный саблей дедовской играет. Ты же ведь отберёшь у него её, от беды подальше. Вроде, добро сделал, а детёнок – в рёв. Кто ты для него будешь? Точно, не друг. И Кощей тоже хотел людям счастья принести. Дороги по лесам проложить, города тёплые да укреплённые построить, порядки глупые, да дремучие поменять. Да только враз всё не сделаешь. На годы долгие всё тянулось. А ведь это работы сколько. Злились люди, не понимали, что это для них и детей ихних. Только и помнили, что болота для Кощея осушали, да лес заготавливали из поколения в поколение. Ну, … и обозлились.
На улице грохнул трескучий гром, будто чёрное небо раскололось.
– Правильно, – усмехнулся Егор. – Кому столько работать захочется? Ну, а что Кощей, не мог всё людям объяснить? И чего он вообще к людям привязался?
– Так царь он был в местах этих.
– Царь!?
– Да, Егорушка. Царь Кощей – бессмертный и справедливый. Только едва ли кто это помнит. И приданий уж не осталось. Кощей, конечно, объяснял людям. Но, когда счастье не за горами видно, и работа веселей идёт. А так её непочатый край – и детям с внуками не управится. Роптали люди. Но когда поодиночке злятся – это ничего. Так всегда бывает. Но объявился Сидор балабол. Ленивый был парнишка. Сам не работал и другим мешал. Наверно и его можно понять. Зачем свою молодость тратить на счастье других, если тебе этого не хочется. Вот и взбаламутил народ этот Сидор. Очень он умел красиво говорить. Закипел народ, побросал работу.
– И что? – Егор сел на лавке.
– Я ж говорю – бессмертный Кощей. Оттого и трудно ему понять людишек с жизнью короткой. Могущество его свою печать на Кощее оставило. Обиделся он сильно. А когда цари обижаются на народ свой – это беда. Заставлять начал работать. А разве ж силком к счастью придёшь? Ещё пуще зароптал народ. И тут уж разгулялся Сидор. Поднял людей на своего царя.
– И что Кощей сделал?
– Многое мог сделать. Такое что, и представить страшно. И никто бы и не вспомнил, что жили люди в этих лесах. Но всё же любил по-своему их Кощей. Как детей шаловливых. Плюнул и ушёл.
– Так просто? – изумился мальчик.
– Ну, может, и была у него мысль смуту переждать. Годы пройдут, всё угомониться. Люди поймут. Только и Сидор непрост был. Уж как не упомню, а вскоре царём он стал. И всю жизнь только и твердил, как он Кощея злодея прогнал и свободу людям вернул. Только жить-то легче не стало. Чтобы в лесу выжить, надо работать. А Сидор только болтать хорошо умел, а управлять не особо выходило. И всё, что не получалось, он списывал на козни Кощеевы.
Егор сидел, ошарашено глядя на бабулю.
– Это, что получается? Всё зазря на Кощея наговаривают? Он вовсе неплохой?
– Ну, почему? – бабуля замялась. – Годы-то шли. А народ трудами Сидора не только про Кощея забыл, а ещё пуще невзлюбил. Бессмертный много раз пытался воротиться и простить глупых людей. Только уже боялись они его. Кощей-то сложа руки не сидел. Учился колдовству разному, доброму и, видать, не очень. Да и люди не просты. Уж после Сидора несколько царей сменилось. Народ нашёл в лесах ведунов – колдунов и на защиту свою позвал. Вот так и повелось. Силой идет Кощей – дружина стеной становится. Хочет колдовством взять – ведуны оберегают. Злился Кощей. Сила в руках могучая, а бессилен перед людьми оказался. С веками уж и позабыл, что хотел добро нести. Только и осталось, что непокорных людишек одолеть хочет.
– Наверное, хорошо, что его победили, – тихо и неуверенно проговорил Егор.
Бабуля промолчала.
– Бабуля, ты спишь? Я говорю, видать и впрямь удалец Антон богатырь, раз такую силищу одолел.
– Не знаю я, – почти шёпотом добавила бабуля. – Бессмертный он, Кощей-то. Только он знает, где смерть его. Что он, сам своей смерти захотел?
– Так про это известно. В утке яйцо, в яйце игла…
– Сказки всё это. Ну,… не всё. Не утка, а птица особенная. Да и не найдёшь их сейчас на свете белом таких.
– Ну, видать, смог Антон богатырь сыскать, раз одолел.
– Видать, смог, – помолчав, сказала бабуля.
На языке у Егорки так и чесалось рассказать о лесной встрече. Но зная, как бабуля из-за козлёнка Иванушки рыжих братьев недолюбливает, промолчал. А пока он молчал, бабуля тихонько захрапела. Вот тебе и бессонница.
А Егор ещё долго лежал, стараясь переглядеть темноту. Но темнота не человек, её взглядом волшебным не победить. Вот так и ворочался с боку на бок на лавке, думая о многом. О герое Антоне, победившем доброго Кощея. О рыжих братьях, да о Василисе – царёвой дочке. О несчастной русалке. Всё переплелось в голове, казалось ещё немного, и мальчик начнёт в темноте видеть, но не успел. Уснул.
***
Утро разбудило Егора щебетом птиц. Даже непонятно ругаются птицы, или радуются чему на своём птичьем языке, но шуму было много. Бабуля суетилась у стола. Вкусно пахло блинами, что аж в животе у мальчика заурчало.
– А я вот решила блинчиков наготовить, – увидев, что внук проснулся, сказала бабуля. – Чего печь зазря остывать будет.
Егорка потянулся. Вот ведь – лето на дворе, а печь топим. От ночной промозглости и следа не осталось. Но жарко не было. Бабуля растворила настежь двери. Оттого и птиц так слышно было. Утреннее солнце, через кружевные занавески, причудливо раскрасило небогатую утварь бабулиной избы.
Пока Егор завтракал бабушка любовно и пристально на него смотрела. Выжидала. Понятно чего. Сейчас про снадобья спрашивать будет.
– Ну, что, Егорушка, – наконец сказала она, когда тот допил молоко. – Насобирал травы лечебные?
– Что-то насобирал, – начал мальчик с сомнением.
Он вытянул из-под стола котомку и достал травки.
– Вот это – от скрип ноги, – сказал Егор, доставая цветок повитель и травинку – былинку.
– Ишь, ты! – бабуля усмехнулась и почесала нос. – Вот, порознь эти травы ничего не значат. А вместе сложи, да приготовь по правильному, и выйдет зелье чудодейственное.
Егорка приободрился. Что, неужели не ошибся. Но бабуля тут же вынула из пучка повитель с сердечками и закинула в угол.
– Только вот эту травку зазря сорвал. От неё волоса между пальцев прорастут. Хотя – бабуля подмигнула, видя, как внук нахмурился – ежели нога не скрипит больше, остальное потерпеть можно. Ну, чего там ещё достал?
– Вот – от нытья зубовного, – показал Егорка пучок мха.
– И всё? – бабуля удивлённо приподняла бровь.
– Ага, – мальчик виновато опустил глаза.
– Антере-есно. А что ж так мало-то?
– Ну,… лень было, – честно признался Егор.
– Вот как! Ты смотри, а ведь и лень пользу приносит. Ты ж угадал, Егорка. Кроме этого ничего и не надо было.
– Да? – искренне удивился мальчик.
– Ну-ка, ну-ка. Что там ещё приготовил, внучек? – оживилась бабуля.
– А – всё, – даже с какой-то гордостью сказал Егорка. – Лень же было.
Бабуля нахмурилась. Видимо, зря внукову лень хвалила.
– Ты вот что, Егорка. Поел – вали в лес и добудь снадобье от “почесуна подмышкового”.
– Ну, ба! Там же сыро теперь всё от дождя.
– А ты лапти дома оставь, чтобы не замочить. По росе – самое хорошо травы искать. И в них самый сок собирается, и ты силы наберёшься.
Егор обречённо вздохнул. Он-то хотел на царскую дорогу сбегать к братьям Мишке и Тишке. Ведь обещали к Чёрной скале сводить.
– И впредь, Егорушка, так не делай, – нравоучительно сказала бабуля. – Взялся лечить, то иди до конца. На полпути не бросай. Не всякая болезнь ждать будет.
– Конечно, – буркнул внук. – Почесун. Тоже мне болезнь неотложная.
– А, ну, цыть! – пригрозила кривым пальцем бабуля. – А то я на тебя враз этот самый почесун наворожу. Будешь себе сам зелье искать – готовить. Заодно и посмотришь, где ошибся.
– Ба, ну хватит тебе. Сейчас я пойду.
– Вот и ладно, – подобрела бабуля Ягодка.
***
Что ни говори, а день всё же удачно начался. И вправду, не хотелось в сырую траву лезть. Егор по колено штаны закатал, сунул узелок с сухарями за пазуху и, зажмурившись, шагнул на полянку. Неожиданно роса тёплой оказалась. Утреннее солнце играло в дождевых каплях, делая травы ещё зеленее и сочнее. Бабуля избушку свою по-умному поставила. Старый дуб великан не закрывал домишко поутру от тепла солнечного, а ближе к полдню окутывал тенью сохраняя от зноя.